Своеобразие лирики И. Бунина и ее место в русской поэзии «серебряного века».
Долгое время известность Бунина-прозаика несколько заслоняла для читателей его поэзию. Лирика писателя являет нам пример высокой национальной культуры.
Любовь к родной земле, ее природе, ее истории вдохновляет бунинскую музу. На рубеже двадцатого столетия стихи Бунина выделялись приверженностью к прочным классическим традициям. Близость к природе, к деревенской жизни, ее трудовым интересам, ее эстетике не могли не отразиться и на формировании литературных вкусов и пристрастий молодого Бунина. Поэзия его становится глубоко национальной. Образ Родины, России складывается в стихах незаметно. Он подготовлен уже пейзажной лирикой. В стихотворении «Родине» (1891 г.) Бунин резко и мужественно говорит о родной стране:
Они глумятся над тобою,
Они, о Родина, корят
Тебя твоею простотою,
Убогим видом черных хат...
Излюбленной темой его стихов была природа. Ее образ проходит через все его поэтическое творчество. Бесконечно чувствуя живую связь с природой, поэту удалось, следуя Фету и Полонскому, достичь истинной красоты и совершенства стиха. Лишь говоря с природой на ее языке, можно было войти в ее бесконечный и таинственный мир.
Философская лирика периода 1917 года все более теснит пейзажную. Бунин стремится заглянуть за пределы реальности. Поэзия его приобретает черты обреченности, обреченности кровного ему дворянского класса. Мистическое и смертное дыхание ощутимо в его стихах, которое особенно усилится в эмиграции. Где же выход? Бунин находит его в возвращении к природе и любви. Поэт появляется в облике лирического героя. Надо отметить, что любовная лирика Бунина невелика количественно. Но в ней раскрываются многие искания поздней поры.
|
|
Брюсов о Бунине.
Ив. Бунин во многом противоположен Бальмонту. Насколько Бальмонт, в своей поэзии, "стихийно-разрешенный", настолько Бунин - строг, сосредоточен, вдумчив. Бунин берет мастерством, работой, сознательностью. По духу Бунин ближе всего к французским парнасцам, чуждым жизни и преданным своему искусству. Поэзия Бунина холодна, почти бесстрастна, но не лучше ли строгий холод, чем притворная страстность? Бунин понял особенности своего дарования, его ограниченность и, как кажется, предпочитает быть господином у себя, чем терпеть неудачи в чужих областях. Мы, по крайней мере, ставим в особую честь Бунину (особенно принимая во внимание ту литературную группу, к которой он примыкает), что в недавно пережитые годы он не стал насиловать своей поэзии, не погнался за дешевыми лаврами политического певца, а продолжал спокойно идти своим путем.
В новой книге Бунина только точнее и определеннее выразились те же свойства его поэзии, которые означались и в более ранних сборниках. Лучшие из стихотворений 1903 - 1906 г., как и прежде, - картины природы: неба, земли, воды, леса, звериной жизни. В Бунине есть зоркая вдумчивость и мечтательная наблюдательность. Такие пьесы, как "С обрыва", "На даче", "На ущербе", принадлежат к безупречным созданиям искусства. Стихотворения, где появляются люди, уже слабее. Зоркость поэта здесь ослабевает, и взор его подмечает только грубые, более знакомые черты. Совсем слабы все стихи, где Бунин порой хочет морализировать или, еще того хуже, философствовать. Он падает при этом до истертых трафаретов:
|
|
О да, не время убегает,
Уходит жизнь, бежит как сон.
Или:
О да, не Бог нас создал. Это мы
Богов творили рабским сердцем.
Стих Бунина, в лучших вещах, отличается чистотой и ясностью чеканки. Но, если можно так выразиться, это - ветхозаветный стих. Вся метрическая жизнь русского стиха последнего десятилетия (нововведения К. Бальмонта, открытия А. Белого, искания А. Блока) прошла мимо Бунина. Его стихи (по их метру) могли бы быть написаны в 70-х и 80-х годах. В своих неудачных стихотворениях Бунин, срываясь в мучительные прозаизмы, начинает писать какие-то "пустые" строки, заполненные незначащими словами и частицами (напр., восклицания "о да!" мы встречаем на стр. 114, 115, 137, 139). В общем его стихи, лишенные настоящей напевности, живут исключительно образами и при их отсутствии обращаются в скучную прозу.
1907
Долгополов:
В 1912 г. в интервью журналу «Рампа и жизнь» Бунин говорит о том, что современная литература разучилась ценить и воспроизводить «радость жизни», замкнулась на теме бед и проблем русской действительности, перестала волновать сердца читателей и утратила «силу эмоционального воздействия». В знаменитой речи на юбилее газеты «Русские ведомости» 6 октября 1913 г. он утверждает, что вся литература последних двадцати лет «находилась в периоде во всяком случае болезненном, в упадке, в судорогах и метаниях из стороны в сторону», что «уродливых, отрицательных явлений было в ней во сто крат более, чем положительных», «произошло невероятное обнищание, оглупление и омертвение русской литературы», которое выразилось в том, что «морем разлилась вульгарность, надуманность, лукавство, хвастовство, фатовство, дурной тон, напыщенный и неизменно фальшивый».
|
|
Бунину, с его чувством “душевного здоровья” и нерасторжимой связи своей личной жизни с извечно обновляющейся, неумирающей природной жизнью, была чужда та трагическая обнаженность лирической темы, тот стиль и характер мироощущения, который формировался в поэтической среде рубежа веков».
Исследователь считает, что Бунин, в отличие от Блока, в своем творчестве остается сугубо в пределах материальной реальности, визуальной изобразительности и вечных, непреходящих ценностей, он не пытается ни проникнуть за грань бытия, ни вникнуть в исторические сломы и метаморфозы своего времени: «Внутренний, Поэтические принципы Ивана Бунина и Александра Блока 199 скрытый исторический смысл происходившего на рубеже веков видоизменения жизненных условий, особенностей мышления, характера самосознания личности, особенностей формирования человеческого “я” и различных теорий на этот счет остался, по всей видимости, вне сферы внимания Бунина. Проникнуть внутрь “оболочки” он не смог, да, пожалуй, и не захотел. Остро и насыщенно воспринимая мир со стороны его “вещественности” (запахи, краски, непосредственные ощущения), Бунин не пошел дальше».
Л.К. Долгополов отмечает далее в своей работе, что ряду важнейших произведений Бунина также свойственны «мотивы неустроенности и неуспокоенности, тревожности, напряженного вглядывания в будущее», которые являются ведущими в произведениях символистов, но они возникают как бы помимо воли автора, вопреки его жизненному кредо и им самим сначала не осознаются. Только к рубежу 1910-х гг., намного позже, чем в творчестве других писателей-современников, в «плоть и кровь его творчества входят потрясения, пережитые страной», но он всегда стремится «возвести их в степень вневременного и внеисторического».
Бунин во многом был таким же трагичным, неудовлетворенным, разочарованным, ищущим в своих блужданиях по России и миру чего-то иного (экзотического, первобытно-природного или, наоборот, сотворенного человеческим гением) «новым» человеком рубежа XIX–XX вв. Не одному Бунину в литературе русского Серебряного века было свойственно противопоставлять временное вечному и искать идеал в нравственных абсолютах. Русские символисты, идеалисты и неоплатоники в самих основах своего мировоззрения не только отражали трагический кризис и перелом своей эпохи, но и активно разрабатывали различные альтернативы, прежде всего миры эстетической, мифопоэтической или религиозной утопии, которые не отличаются принципиально от попыток Бунина ухватиться за вечные и неизменные ценности человеческого существования (любовь, красоту природы, радость бытия) или за ретроспективную утопию мира дворянской усадьбы в раннем творчестве периода «Антоновских яблок».
Обращение Бунина к проблемам реальности по временным рамкам совпадает с тем же процессом в творчестве младших символистов. Неприятие Тютчева и Достоевского, высказываемое на словах, не означало того, что он не впитал их достижений в изображении «личности на общем фоне природы» или трагически-расщепленного сознания.
Л.К. Долгополов совершенно верно отмечает при этом, что Бунин не приемлет иной тип «поэтического мышления», который присущ поэтам символистам и особенно ярко выражен в творчестве Блока.
Другие источники:
Между Буниным-поэтом и Буниным-прозаиком нет принципиальных различий: те же краткость (Бунин редко писал стихотворения длиннее двадцати строк), пристальность, резкость. Темы и приемы бунинских стихов – те же, что и в прозе. Не случайно он почти всегда включал стихи и прозу в общие сборники. Эта традиция, согласно его завещанию, соблюдается и в посмертных изданиях.
Среди основных черт бунинской лирики: стремление к описательной подробности, яркость конкретных деталей, классическая простота, лаконизм, поэтизация вечных человеческих ценностей, и в первую очередь – родной природы; богатство подтекста, частое обращение к символике, тесная сращенность с русской прозой, в частности, с новеллистикой Чехова; тяготение к философичности, тенденция к циклизации стихов, частые переклички с собственными рассказами.
Сквозная тема бунинской прозы – смертельное очарование, губительное наваждение – звучит в знаменитом стихотворении «Дурман» о девочке, наевшейся ядовитых ягод и умершей в сладком сне.
В стихах Бунина больше, чем в прозе, тайного, недоговоренного, жутких и загадочных деталей.
В поэзии Бунин позволял себе стилизацию (воспроизведение особенностей стиля других эпох, других авторов), которая в его прозе почти не встречается. Орнаментальные, пышные, цветистые стихи о Востоке несут отпечаток древней персидской поэзии, а стихи о русской истории чем-то напоминают былины. Но и в них звучит узнаваемый, отчаявшийся, голос автора:
…Благословенно
Господне имя! Пси
и человецы –
Единое в свирепстве и уме.
«Святой Прокопий», 1916 г.
Тот же голос, на этот раз такой нежный и сострадающий, слышится в лирическом шедевре «Плакала ночью вдова» (1914):
Плакала мать по ночам.
Плачущий ночью к слезам
побуждает другого:
Звезды слезами текут
с небосклона ночного,
Плачет Господь, рукава
прижимая к очам.
Мотив «вдовства», предельного одиночества встречался и в более раниих стихотворных миниатюрах. Наиболее выразительно стихотворение «Одиночество» (1906). Монолог нероя – покинутого подругой художника – воспроизводится на фоне осенней, «умершей» природы: «И ветер, и дождик, и мгла». Отчаяние чувствуется не в словах, а в подтексте, в деталях (размытый след женской ноги), в многоточии, смирении с ситуацией.
В творчестве Бунина 1900-х годов значительное место занимает тема России («Русская весна»), цикл стихов о Востоке («Бедуин»), философское осмысление действительности («Мистику»).
Еще одна тема – владение родной речью, приобщение к письменам звучит в стихотворении «Слово» (1915). Поэт славит это достояние человека как особый, бессмертный дар. Это именно тот «глагол», который способен превратить человека в бога, а поэта – в пророка.
Основные темы творчества И.Бунина. Поэтика бунинской прозы.
Лишь в середине 50-х годов в советском государстве было издано первое (очень неполное) собрание сочинений И. А. Бунина в пяти томах. В середине 60-х годов вышло собрание в девяти томах. И. А. Бунину посвящено несколько монографий, коллективных сборников, 84-й том «Литературного наследства» (1973), десятки диссертаций.
Попытаемся выявить особенности Бунина-художника в постановке проблем, ставших для него главными: любовь и смерть, человек в мире природы, своеобразие русского национального характера.
Многие исследователи творчества Бунина отмечали как характерную особенность его поэтики сплетение светлых и темных сторон жизни, внутренних и внешних причин в объяснении ситуаций и явлений, связь социально-исторических событий с бытовой повседневностью. Противоречия действительности сочетались с противоречивостью бунинских оценок поведения людей, с неоднозначностью его отношения к народу.
Значительное место в творчестве Бунина занимала тема деревни. В произведениях на эту тему писатель акцентировал моменты духовного пробуждения своих героев. Некоторые его персонажи словоохотливы, другие молчаливы, замкнуты. Чаще всего их попытки понять себя безуспешны, возникшие у них вопросы и сомнения не получают ответа. Да и сами вопросы порой лишь мерещатся. Высказывает свое недоумение старик в рассказе «Кукушка» (1898): «Правда, и без меня много народу останется, да ведь и то сказать: мне-то за что и пропадать. Тоже недаром небось мне определено было родиться на белый свет». Внешне ничем не замечательный Сверчок («Сверчок», 1911) обосновывает необходимость цели в жизни по-своему: «Я вот спокон веку такой, неизвестно, в чем душа держится, а все тянулся, жил и еще бы столько же прожил, кабы было зачем».
Однако чаще Бунин наблюдает в людях из народа пусть неудавшиеся, но настойчивые попытки героев осознать себя, преодолеть чувство одиночества. Думается, что смысл рассказа о нелепых «подвигах» Захара Воробьева нельзя свести только к бессмысленной растрате душевных сил. Не случайно ему «всем существом своим хотелось сделать что-нибудь из ряда вон выходящее <...> он и сам чувствовал себя принадлежащим к какой-то иной породе, чем прочие люди». Существенен и заключительный штрих в финале рассказа — готовность героя взять на себя вину за собственную смерть.
Ни один из изображенных Буниным героев, какие бы типичные, корневые черты в нем ни присутствовали, не представляется писателю главным, претендующим на центральное положение.
Стремясь разобраться в собственной жизни, бунинские мужики поднимаются и к пониманию социального неравенства. Не молчаливую покорность, а признание неправильности и неправедности общественных порядков обнаруживает писатель у своих героев.
Анализ самосознания народа Бунин проводит как в повестях, так и в рассказах. Писатель отмечает не просто озлобленность, а осознанную ненависть к господам, готовую вылиться в жестокую расправу и даже в зверское убийство («Ночной разговор», 1911; «Сказка», 1913).
В структуре произведений существенна роль персонажей, пытающихся понять народные интересы, разобраться в сути крестьянского характера. В восприятии крестьянской жизни эти герои-интеллигенты проявляют по меньшей мере наивность, рассуждая о заманчиво красивой судьбе мужика («Антоновские яблоки», 1900; «Мелитон», 1901). В воспоминаниях рассказчика эти представления не корректируются, но подчеркнуто относятся к прошлому, незрелому взгляду юности.
Раскрывая концепцию народного характера в творчестве Бунина, обращаем внимание на то, что обнаруживается авторское отношение в описаниях обстановки, кратких пейзажных зарисовках, выразительных эмоциональных деталях. Чем бесстрастнее звучит повествование о противостоянии героев жизненным невзгодам, молчаливом «несении своего креста», тем ярче высвечивается их душевная стойкость. В отдельных случаях читатель угадывает авторское отношение в иронической интонации, в обнаружении явной бессмысленности поведения персонажа.
Интересен при выявлении многообразных типов народного характера принцип неразвернутого сопоставления персонажей по их поведению и быту, по крепости здоровья, по реакции на жизненные невзгоды. Сравниваются люди, близкие по родственным отношениям, но далекие по душевному настрою. Сравнения эти не преследуют задачи обнаружить сходство и различие, но глубже раскрывают человеческую индивидуальность, создают ощущение невозможности свести характеры к общему знаменателю, объяснить их лишь влиянием среды, обстоятельств.
Смертью героя заканчиваются (или начинаются) многие произведения Бунина. При этом смерть — не расплата за счастье. В одних случаях она подчеркивает силу, необыкновенность счастливых мгновений жизни («Натали», 1941). В других знаменует недолговечность счастья и вообще жизни («Господин из Сан-Франциско», 1915). В третьих важно само восприятие смерти героя повествователем («Сосны», 1901).
«Господин из Сан-Франциско» — один из самых мрачных рассказов Бунина. В нем нет любви, нет поэзии. Холодный анализ обнажает ситуацию. Всю жизнь работал господин, а теперь он, наконец, готов к тому, чтобы жить и наслаждаться. Но теперь-то его и настигает смерть. Иллюзорно счастье, купленное за деньги. Писатель не делает попытки показать психологическое состояние господина, его мысли, чувства. Ю. Мальцев в своей книге на примере этого рассказа сопоставляет изображение смерти Буниным и Толстым. В «Смерти Ивана Ильича» Толстой дает своему герою возможность самому осознать свою жизнь, понять, что жил «не так», сознанием и новым чувством победить смерть. Героя Бунина смерть настигает внезапно, нет процесса умирания и осознания. Нельзя примириться со смертью.
Мотив невозможности примирения со смертью человеческого разума переключается Буниным на постижение интуитивного восприятия жизни. Установка на интуицию, видимо, определила и выбор центрального персонажа в рассказе «Сны Чанга» (1916). Жизненная позиция капитана дается в отраженной, но точно воспроизведенной формуле двух противоположных представлений о современном мире: «жизнь несказанно прекрасна и жизнь мыслима лишь для сумасшедших». В финале рассказа антиномия снимается третьим вариантом правды, открывшимся после смерти капитана самому Чангу: «В мире этом должна быть только одна правда, — третья, — а какая она — про то знает тот последний Хозяин, к которому уже скоро должен возвратиться и Чанг». На протяжении всего рассказа Бунин сохраняет ракурс - изображения через сны «старого пьяницы» Чанга. То, что недоступно озабоченному земными проблемами человеку, ощущает собака. Третья правда — это правда независимого от человека Божьего мира, природы, где жизнь и страдание, жизнь и смерть, жизнь и любовь нераздельны.
Анализируя бунинскую прозу, Ю. Мальцев много внимания уделяет категории памяти. Память соединяет «сон жизни» и «явь», жизнь и осознание жизни, далекое и близкое. Памятью о России дышат все произведения Бунина, созданные в эмиграции. Тему России нельзя рассматривать в его творчестве как «одну из...» Россия, русская природа, русский человек — стержень большого мира, его мира, унесенного с собой, в себе.
Некоторые критики в конце 80-х годов писали о книге «Окаянные дни» лишь как об отражении ненависти автора к большевистской власти. Значительно убедительнее оценка «Окаянных дней» в работе воронежского исследователя В. Акаткина («Филологические записки», 1993, № 1). Он останавливает внимание на этимологии заглавия, толкуя — по Далю — «окаянство» как недостойную жизнь «во грехе».
В период эмиграции Бунин написал «Жизнь Арсеньева» (1927— 1939) и книгу рассказов «Темные аллеи» (1937—1944). Главная тема «Темных аллей» — любовь. Любовь — по Бунину — величайшее счастье и неизбежное страдание. В любом варианте это — «дар богов». Подробно анализируя эту книгу, Ю. Мальцев прослеживает на многих примерах, как проявляется в рассказах авторское присутствие, в чем особенность взгляда Бунина на вопросы пола. Для Бунина, как и для В. Розанова, по утверждению Ю. Мальцева, — пол лишен греха. Бунин не разделяет любовь на плотскую и духовную, плотская у него становится по-своему одухотворенной.
С интуитивного предчувствия героем счастья начинаются многие из рассказов в «Темных аллеях». Каждая ситуация здесь уникальна и в то же время узнаваема читателем по собственному опыту.
Одно из замечательных произведений Бунина эмигрантского периода — «Освобождение Толстого» (1937). Бунин полемизировал с ленинской оценкой, с теми современниками, кому Толстой казался «устаревшим». Осмысливая жизненный путь и «уход» Толстого, Бунин еще раз проверял и собственную концепцию жизни и смерти.
Источник: Гордович К.Д. История отечественной литературы ХХ века: Пособие для гуманитарных вузов. - СПб.: СпецЛит, 2000