Содержание
Введение
Глава I. Дореволюционная историография о П.И. Пестеле
Глава II. П.И. Пестель в советской исторической науке
Глава III. П.И. Пестель в постсоветской историографии
Заключение
Список используемых источников и литературы
Введение
Сегодня в нашей стране мы наблюдаем возрастающий интерес к Отечественной истории, проявляющийся в общественной и культурной жизни общества. Снимается обилие фильмов на историческую тему, представляющих различные точки зрения на нашу историю. В литературном мире стали активно издаваться исторические романы и книги на историческую тему по-разному показывающие историю. Особую роль в этом процессе занимает вопрос декабристов и ее центральных деятелей. В основном это историческая беллетристика, не показывающая действительности и не ставящая задачи ее поиска, а зачастую и просто искажая, коверкая образы деятелей движения.
Изучение декабристского движения началось в середине XIX века, но активное изучение велось спустя полвека, в начале XX века. Особую активность оно приобрело в советский период, в котором он играл большую идеологическую задачу. Изучение велось на основе марксистко-ленинской концепции- декабристы представлялись дворянскими революционерами. В начале девяностых годов XX в. происходят изменения в изучении этого вопроса, концепция Ленина и Маркса окончательно перестает довлеть в изучении декабристов. Появляются новые взгляды и мнения на движение.
Актуальность изучения проблемы, Павла Ивановича Пестеля в отечественной историографии, во многом определяется тем, что в большей части процесса изучения декабристов над историками стояла определенная жесткая задача, представить его в определенном свете, и никогда не велось свободное объективное изучение. Новый процесс начался с начала девяностых годов, но и в нем еще нет полностью сложившейся объективной картинки.
|
|
Новизна исследования состоит в том, что постараться дать объективную оценку личности Павла Ивановича Пестеля, используя источники всех периодов отечественной историографии - дореволюционной, советской и современной.
Цель нашей работы состоит в том, чтобы проследить эволюцию взглядов в отечественной историографии в отношении изучения декабристов и в частности Павла Ивановича Пестеля, проследить эволюцию изучения в условиях изменения государственной политики.
Указанная цель подразумевает необходимость решения следующих задач:
1) рассмотреть отечественную историографию в дореволюционный период, дать оценку деятельности и личности П.И. Пестеля в этот период;
2) рассмотреть отечественную историографию в советский период, дать оценку деятельности и личности П.И. Пестеля, выявить сходства и различия с дореволюционной оценкой по донному вопросу;
3) рассмотреть отечественную историографию в современный период, дать оценку деятельности и личности П.И. Пестеля, выявить сходства и различия с предыдущими периодами.
Объектом исследования является личность Павла Ивановича Пестеля в отечественной историографии.
Предметом исследования: отечественная историография по данной теме.
Таким образом, в данной работе будет рассмотрена отечественная историография с последней трети XIX века до наших дней, касающаяся Павла Ивановича Пестеля, его личности и деятельности в декабристском движении.
|
|
Среди основных методологических принципов работы стоит выделить принцип историзма, научности и объективности. Принцип историзма обязывает рассмотреть предмет исследования в свете действия совокупности объективных закономерностей его зарождения, формирования и функционирования. Таким образом, этот принцип базируется на осознании неразрывной связи между прошлым, настоящим и будущим. Следование указанному принципу позволило изучать историографию о Пестеле с точки зрения того, как происходила эволюция взглядов. Согласно этому принципу данный вопрос изучался, как непрерывно продолжающийся процесс, изменяющийся в зависимости от государственной политики по отношению к данному вопросу.
В основу историографического анализа данной работы положен хронологический принцип. Это позволило проследить эволюцию взглядов не только между различными этапами отечественной историографии, но и внутри каждого из периодов.
К числу первых исследований касающихся личности П.И. Пестеля относятся работы А.И. Герцена, который в своих работах одним из первых рассматривал декабристское движение. В работе «О развитии революционной идеи» он развивает свою линию, считая Пестеля гением революции, опередившем свое время[1].
А.Н. Пыпин в монографии «Общественное движение Общественное движение в России при Александре I», богата новыми материалами и впервые даёт цельную картину эпохи, до того известной по отрывочным данным и официально-безличным документам, историк пытается усмотреть во всех эти движениях и брожениях исток, или, скорее, возможность зарождения российского либерализма.
|
|
Павлов-Сильванский Н.П. в работе «Павел Иванович Пестель. Биографический очерк» проделал уникальную работу, проанализировав всю жизнь революционера, дал умеренную оценку его личности, отметив положительные и отрицательные моменты.
Среди главных трудов стоит выделить книгу М.В. Довнар-Запольского «Тайное общество декабристов», в которой автор выдвинул ряд оригинальных идей относительно Павла Пестеля. Он видит Пестеля теоретиком революции, но не практиком[2].
Так же следует выделить книгу В.И. Семевского «Политические и общественные идеи декабристов», который как историк либерально-народнического направления, рассматривая личность Пестеля, пишет о нем очень высоко, делая образ романтика революции.
В советской историографии стоит выделить С.Я. Штрайха, который в своей книге «Декабристы. 1825-1925 г.» писал о декабристах, проводя параллели с современными историками, считая их планы и действия были оправданы историей.
Особое место занимает М.Н. Покровского, который, несмотря на то, то не считал декабристов революционерами, вопреки ленинской концепции, о П.И. Пестеле писал, идеализируя его образ, выделяя из всего движения.
Нельзя не упомянуть фундаментальной работе М.В. Нечкиной "Движение декабристов", в которой автор всесторонне изучила декабристское движение со стороны ленинской концепции о декабристах. В двух томах она открывает внутреннюю историю движения, используя новые материалы.
Стоит упомянуть и о работе Н.М. Лебедева «Пестель — идеолог и руководитель декабристов», в которой, продолжая линию М.В. Нечкиной, автор открывает нам образ лидера Южного движения.
Особо отметить следует работу Н.М. Дружинина «Революционное движение в России в XIX в.» изданную в 1985 году, представляющую собой обобщение всех работ автора по данной теме. В книге автор затрагивает, как жизнь Пестеля до участия в заговоре, так и во время участия в движении.
В современной историографии можно выделить работу В.А. Федорова «Декабристы и их время», который являясь учеником М.В. Нечкиной, продолжил развивать ее линию.
С.А. Экштут в книге «В поиске исторической альтернативы: Александр I. Его сподвижники. Декабристы» выдвинет интересную идею об особой роли Александра I и Павла Пестеля, проведя между ними параллель. Напишет об их общности поисков лучшего будущего для России.
Особое место в современной историографии занимает О.И. Киянская и ее монография «Павел Пестель, офицер, разведчик, заговорщик», в которой всесторонне и подробно рассмотрена жизнь революционера. В книге использованы ранее не использованные материалы и открыты темные стороны из биографии П.И. Пестеля.
Таким образом, тема Павла Ивановича Пестеля в отечественной историографии изучена достаточно глубоко.
В рамках поставленной цели и сформулированных к ней задач наша дипломная работа имеет следующую структуру: введение, три главы («Дореволюционная историография о Павле Ивановиче Пестеле», «Павел Пестель в советской исторической науке», «П.И. Пестель в постсоветской историографии»), заключение и список литературы.
Глава I. Дореволюционная историография о П.И. Пестеле
пестель отечественный историография
В дореволюционной историографии вопрос оценки и освещения личности П.И. Пестеля и его деятельности долгое время был закрыт для историков. О нем крайне мало писали, а написанное было далеко от истины. Изучение практически началось с восьмидесятых годов девятнадцатого века. В этом направлении работали и до этого направления, А.И. Герцен, М.А. Корф. Но работы А.И. Герцена нельзя назвать историческими и близкими к действительности, т.к. он писал о декабристах, идеализируя их образ. М.А. Корф писал о них согласно государственной позиции и о П.И. Пестеле практически не упоминал. В 1885 году выходит работа Александра Николаевича Пыпина «Общественное движение Общественное движение в России при Александре I», с которой, можно сказать, и началось активное изучение этого вопроса. Выходят работы В.И. Семевского; Н.П. Павлов-Сильванского; М. В. Донвар-Запольского; В. И. Сеиеновского, В. Богучарского, В. И. Штейнгеля, на страницах, которых происходил поиск истины.
О Пестеле, как о личности в дореволюционный период писали с разных точек зрения. Одни его идеализировали и считали его пророком[3], как например А.И. Герцен. Другие же, к примеру, А.Н. Пыпин, уничижали его. Третьи же оценивали его как неоднозначную личность.
Александр Иванович Герцен, писатель, публицист, философ, революционер. Оценивая П.И.Пестеля, как личность полностью идеализирует его, считая его гением революции, жившим не в то время, оправдывая его диктаторство.
«Он ошибался практически, в сроке, теоретически же это было откровением. Он был пророком, а все общество - огромной школой для нынешнего поколения.»[4]
«…весьма вероятно, что в случае успеха он стал бы диктатором,- он, который был социалистом прежде, чем появился социализм.»[5]
Противоположную точку зрения занимает Александр Николаевич Пыпин, русский литературовед, этнограф, представитель культурно-исторической школы. Он низко оценивает его личность. Ставя в один ряд с передовыми деятелями того времени (Мордвинов, Сперанский, Кочубей) он в уничижительном тоне пишет, что Пестель единственным средством улучшения вещей считал переворот[6]. Считая, что из-за тактики Пестеля «энергичного вмешательства», в Южном Обществе было больше фантастических планов, необузданных разговоров и никакого принятого плана[7].
Василий Осипович Ключевский, русский историк, последователь государственной исторической школы, создатель московской исторической школы, так же не высоко оценивал личность П.И. Пестеля, отмечая диктаторские намерения Павла Ивановича.
«Пестель не создавал определенной формы правления в уверенности, что ее выработает общее земское собрание; он надеялся быть членом этого собрания и готовил себе программу, обдумывая предметы, о которых будут говорить на соборе.»[8]
Но справедливо подмечал, что Пестель человек образованный, умный, с очень решительным характером; считал, что благодаря ему, Пестелю, в Южном обществе получили преобладание республиканские стремления[9].
В дальнейшем начинается умеренная оценка П.И. Пестеля. Николай Павлович Павлов-Сильванский, русский историк, в 90-е гг. XIX в. испытал воздействие социологических идей "легального марксизма". В своей книге «Павел Иванович Пестель. Биографический очерк», написанном в 1901 году, пишет о Пестеле, как о человеке большого ума, широкого образования, обладающего сильным и властным характером[10]. Но отмечает:
«Его явное превосходство и властолюбивый характер действовали на многих отталкивающе.»[11]
Такого же мнения придерживаются и В.И. Сеиеновский, В. Богучарский и В.И. Штейнгель, дополняя Н.П. Павлов-Сильванского, мыслью о гениальности П.И. Пестеля. Но отмечают:
«…он не обладал даром, столь необходимым для предводителя политической партии - привязать к себе людей. В душе его было, что-то черствое, отталкивающее симпатическое сочувствие тех, которых он должен был вести к цели.»[12]
Митрофан Викторович Довнар-Запольский, белорусский историк, профессор, доктор исторических наук. Выходит на абсолютно новый уровень в оценке Пестеля, говоря, что император Николай I ошибался в своей характеристике Пестеля, называя его плохим заговорщиком. Считает, что в лице Пестеля Южное общество руководителя обширного ума[13].
«Ум и познания Пестеля давали ему возможность господствовать над людьми, с которыми он сталкивался…»[14]
Оценивая П.И. Пестеля, сравнивает его с Сократом, в манере вести беседу[15]; с Наполеоном и Гегелем, в отрицании значения народной массы; с Наполеоном, в честолюбии и властолюбии[16]. Ссылаясь на Русскую Правду, автор характеризует Пестеля больше, как ученого, чем заговорщика[17].
«…Пестель лишен способностей революционера- практика.»[18]
Но, несмотря на все высокие оценки, автор замечает, что он проповедовал цареубийство[19].
Василий Иванович Семевский, историк либерально-народнического направления. Так же дает высокую оценку личности П.И. Пестеля, считая его самым выдающийся из членов Южного Общества; одним из наиболее образованных людей своего времени[20].
В целом Можно сказать, что в дореволюционный период П.И. Пестеля, как личность оценивали очень высоко, отмечая его заслуги. Появлялись интересные мнения о нем - идея М.В. Довнар-Запольского «Пестель-теоретик, но не практик». Негативно же личность Пестеля оценивали на начальном этапе изучения, т.к. работа велась историками монархистами.
Вопрос о деятельности П.И. Пестеля в ранних декабристских организациях затрагивали не многие ученые и изучали они его неравномерно. А.Н. Пыпин и Н.П. Павлов-Сильванский захватили этот вопрос лишь поверхностно, в своих исследованиях они сильно не углублялись. Этот вопрос более подробно рассмотрел М.В. Донвар-Запольский, выводя исследование по этому вопросу на более высокий уровень.
А.Н. Пыпин в своей работе «Общественное движение Общественное движение в России при Александре I» пишет, ссылаясь на слова П.И.Пестеля, устав Союза благоденствия был написан под влиянием уставов некоторых масонских лож, но суровые клятвы не представляли ничего страшного, т.к. даже в самых простых ложах они были наполнены страшными проклятиями[21]. Эта идея была и осталась в этот период новой для историографии о Пестеле, т.к. многие историки, приводя в пример воспоминания современников или отмечая властолюбие и диктаторство Пестеля, не учитывают этого аспекта, формальности угроз в масонских ложах.
Н.П. Павлов-Сильванский считает, что устав «Союза спасения» разработал Пестель, при участии Трубецкого и Долгорукова. Он, как и А.Н. Пыпин, отмечает, что устав был написан под влияние уставов масонских лож, но особо отмечает его жесткость и жестокость.
«Этот устав…был основан на клятвах, правилах слепого повиновения, и проповедовал насилие, употребление кинжала и яда.»[22]
Он, Н.П. Павлов-Сильванский считает, что первоначальная главную цель Общества, освобождение крестьян, с принятием устава и, возможно, под влиянием Пестеля, расширили, добавив введение конституционного правления[23]. Считает, что Пестель добивался руководящего положения в Союзе благоденствия, которое он получил в Тульчинской управе[24]. Он подчеркивает активную деятельность П.И.Пестеля, по прибытии Пестель начал привлекать новых членов в Общество. Н.П. Павлов-Сильванский отмечает, ссылаясь на Н.Муравьева, что Пестель не признавал Зеленой Книги и стал действовать самостоятельно[25].
М.В. Донвар-Запольский поддерживает Н.П. Павлов-Сильванского и пишет, что члены тайного общества не соглашались с характером будущего устава. Пишет, что за масонские обряды высказывались Пестель и А.Муравьев, считая их полезными, остальные были против них[26]. Автор считает, что Пестель занимал главенствующую роль в «Союзе спасения». М.В. Донвар-Запольский пишет, что в Тульчине Пестель пользовался наибольшим влиянием и считает, что там он готовил из членов Общества более активную группу, не обращая внимания на первую часть устава[27]. Он пишет, что на собрании в квартире у Глинки о разных образах правлений, на котором все кроме Глинки поддержали Пестеля, высказавшись за республику. На этом же заседании Пестелем была выдвинута идея о цареубийстве, горячо поддержанная Н.Муравьевым. Так же была названа идея о диктатуре временного правительства[28]. Автор убежден, что к 1820 году у Пестеля уже оформились мысли о республике и о цареубийстве[29]. И добавляет, что в Тульчинской управе он подготавливал людей в этом направлении (активно развивал в управе революционные идеи, склоняя к самообразованию в нужном направлении), но встретил противодействие от И. Бурцова в результате, которого Общество разделилось на две партии[30].
«Тульчинское общество превратилось, так сказать, в Общество самообразования.»[31]
Как отмечает автор, когда общество было подготовлено, примерно к лету 1820 года[32], Пестель предложил ввести временную диктатуру. Это вызвало жаркие споры в Обществе. М.В. Донвар-Запосльский связывает это решение Пестеля, ввести диктатуру, с целью создать новый устав или план действий соответствующий петербургскому решению (1820г.); стремлением сохранить колеблющихся членов общества[33].
В целом, этот вопрос, как я уже писал, рассмотрел М.В. Донвар-Запольский, продолжая и развивая идеи Н.П. Павлов-Сельванского. Но хочу отметить идею А.Н. Пыпин о серьезности «масонского устава». На мой взгляд, это весьма перспективная идея.
О Пестеле, как создателе Русской Правды, да и о самой Русской Правде, в этот период писали довольно много. Этого вопроса касались: А.Н. Пыпин, Н.П. Павлов-Сильванский, М.В. Донвар-Запольский и В.И. Семевский.
А.Н. Пыпин считает конституционный проект П.И.Пестеля любопытным трудом, но не более того Он называет её смешной и невежественной, ссылаясь на «Донесение Следственной Комиссии»[34]. Автор пишет о фантастичности идей Пестеля, отмечая, что нельзя думать, чтобы Пестель считал свои предложения немедленно применимыми[35].
«Что он действительно не придавал иного значения своему проекту и, как Муравьев, видел в нем только опыт в политических науках, можно видеть из того, что он читал не только членам общества…»[36]
По поводу планируемого освобождения Польши и отделении Литвы и Подолии, А.Н. Пыпин пишет, ссылаясь на близко знакомых с планом людей, что у Пестеля не было мыслей о подобном раздроблении[37].
Н.П. Павлов-Сильванский считает, что на взгляды П.И.Пестеля повлияли Новиков; Детю де Траси; собственные размышления о республиках Греции, Рима, Великого Новгорода; современные ему события. Автор считает, что идеалом для Пестеля было едино, тесно сплоченное государство.
«Для большей сплоченности государства он считал необходимым национальное объединение входящих в его состав племен и народностей.»
Как пишет автор, для этого объединения он собирался вести обрусительную политику в государстве, он замечает, что П.И.Пестель повторяет все обычные антисемитические обвинения. В неоднозначном положении в его конституции Польши и Финляндии, автор видит стремление Пестеля не допустить в стране даже тени федерации, против которой он горячо выступал. По вопросу освобождения крестьян, Павлов-Сильванский пишет, что было задумано освобождать крестьян с землей, но особо подчеркивает, это не должно лишить дохода дворян, получаемого с поместий. Так же автор отмечает, о строгости проекта Пестеля против «нарушителей общего спокойствия». Автор считает, что теория национализации земельной собственности произвела на него сильное впечатление, но он не решился вполне отвергнуть частную собственность, поэтому он сделал попытку согласовать существование частное земельной собственности с социалистическим ее обобществлением.
М.В. Довнар-Запольский оценивает конституцию, как интересный научный трактат, в котором П.И. Пестель продумывал все до мельчайших подробностей. Считает, что на воззрения Пестеля оказал огромное влияние труд Детю де Траси. Пишет об утопичности взглядов П.И. Пестеля, считая, что он стремился написать не только конституцию, а научный трактат, который убедит освобожденных граждан в необходимости и целесообразности самой формы республиканского правления и проводимых радикальных реформ[38]. Пишет, что «Русская Правда» не была дописана, делает предположение, что не сохранилось всего написанного Пестелем[39]. Автор утверждает, ссылаясь на показания Якушкина, что П.И.Пестель работал над своей конституцией уже в 1820 году, подтверждая свое мнение, М.В. Давнар-Запольский пишет, что некоторые части конституции написаны до того момента, когда Пестель окончательно остановился на республиканском образе правления[40]. Подробность и незаконченность проекта автор связывает со стремлением П.И. Пестеля предотвратить послереволюционные волнения. Как пишет автор:
«По убеждению Пестеля, отсутствие подобного рода грамоты ввергло многие народы в большие бедствия и междоусобия, потому что правительства, возникшие после переворота, могли действовать по произволу, по личным страстям и частным видам...»[41]
Автор считает П.И. Пестеля противником, какого либо разделения граждан на сословия, классы, выделяющие одну группу людей от другой[42], поэтому он стремился уничтожит различия, дать политические и гражданские права[43]. Как пишет автор, взгляды Пестеля носят сильную социалистическую окрасу, до конца он их в своем проекте не провел[44].
В.И. Семевский высоко оценивает П.И. Пестеля, как мыслителя. Как и предыдущие исследователи считает, на его взгляды повлияло сочинение Детю де Траси «Комментарии к Духу Законов Монтескье» [45]. Автор делает предположения об авторах, которые так же могли на него повлиять. Автор пишет, что в труде Монтескье «О духе законов» Пестель мог найти некоторые социалистические идеи[46]. Отмечает, что Пестель был знаком с трудами Руссо и это видно в его конституции[47]. Так же он пишет, что в трудах Гельвеция, Гольбаха, Бентама он, Пестель, мог найти мысли о невозможности равенства имуществ[48]. В.И. Семевский считает, что «Русская Правда» являлась наказом Временному Верховному Правлению для его действий[49]. Автор отмечает обширность проекта и мыслей П.И. Пестеля, подчеркивая, что из предполагаемых десяти глав было написано пять, при том, что последние две являлись черновыми[50]. Он выделяет, что в своей конституции П.И. Пестель пытался объединить общественную и частную собственность на землю[51]. По поводу Польши, автор не соглашается с А.Н. Пыпиным и пишет:
«Пестель и не думал об отделении всей Малороссии от России, а предлагал возвратить Польше часть областей, присоединенных от нее к России, если жители их выскажутся в пользу этого предложения.»[52]
В итоге, дореволюционные историки достаточно глубоко изучили этот вопрос и представили ряд интересных соображений о Пестеле и его конституции. В целом они оцениваю его труд, как интересной проект отражающей в себе передовые для своего времени тенденции.
В дореволюционной историографии слабо изучалась деятельность Пестеля в Южном обществе. Ей занимались в основном Н.П. Павлов-Сильванский, издавший очерк о Пестеле и работу «Пестель перед Верховным Уголовным Судом», в которой опубликовал материалы дела о Пестеле; М.В. Донвар-Запольский, затронувший эту тему в своей работе «Тайное общество декабристов».
Н.П. Павлов-Сильванский считает, что с самого начала Пестель поставил целью Южного общества установление республики[53]. Отмечает, что в новом обществе был принят устав, основывавшийся на уставе, составленном Пестелем в 1817 году для Союза спасения[54]. Но он не соблюдался[55]. Никакой дисциплины и четкости не вышло. Особо выделяет деятельность Пестеля по объединения Северного и Южного обществ, которая не завершилась успехом. Причиной неудачи автор считает недоверие членов Северного общества Пестелю, страх перед его влиянием; разногласия с руководителями Северного общества; опасение диктаторских замашек Пестеля.
«В Петербурге Пестелю не доверяли, опасаясь его влияния и боялись его упреков в бездеятельности.»[56]
«Его явное превосходство и властолюбивый характер действовали на многих отталкивающе.»[57]
Автор считает, что только зародившаяся организация начала распадаться.
«…единодушия и энергии хватило на два заседания; влияние Пестеля было велико, но власть его была ограничена.»[58]
Считает неудачным опыт Пестеля по привлечению новых членов в организации.
«Старания самого Пестеля по привлечению новых членов оказался очень неудачным, он принял общество одного только Майбороду.»[59]
Утверждает, что в 1825 году П.И. Пестель стал трезво смотреть на деятельность общества, осознание ее реальной слабости и неудача в объединении Севера и Юга, парализовали его деятельность.
«Он охладел даже к своему излюбленному труду «Русской Правде»…»[60]
Н.К. Шильдер соглашается с Н.П. Павлов-Сильванский, считая, что именно из-за П.И.Пестеля, в Южном обществе преобладали республиканские идеи[61]. Он считает, что для укрепления общества Южное общество вело переговоры, велись лично Пестелем, с польскими тайными обществами[62].
М.В. Довнар-Запольский считает, что Пестель предвидел распад Союза благоденствия, отмечая, сто еще до приезда Бурцева из Москвы он проводил совещание по вопросу возобновления общества[63]. Отмечая радикальность взглядов и действий П.И. Пестеля, автор пишет, что на первом заседании Южного общества Пестель предложил цареубийство, как средство осуществления революции.
«Пестель тут же высказал свое мнение о необходимости лишить жизни государя, если он не согласится на конституцию.»[64]
Автор считает, что в Южном обществе Пестель достиг, того к чему стремился: сильная власть в управлении Обществом, планомерности его (Общества) работы, наличие у себя власти в управлении Обществом[65]. Он отмечает, что в Обществе было единодушие только с внешней стороны, на самом же деле существовали разногласия по поводу действий организации. Пестель вел теоретические беседы о республике и цареубийстве, Муравьев же составлял практические планы и рвался их исполнять[66]. По пере Южного общества автор склонен считать, что Пестель был не доволен их ходом в связи, с чем взял их в собственные руки[67]. Поездку Пестеля в 1824 году в Петербург М.В. Донвар-Запольский расценивает, как последний шанс на объединение[68], которая не оправдала надежд.
По данному вопросу, как мы видим, историки пришли к выводу, что надежды Пестеля на новое Общество не оправдались, оно было так же бездейственно, как и предыдущие. Они отмечают назревающий кризис внутри общества, начавшийся сразу после его создания; продолжившийся с противостоянием Пестеля и Муравьева; неудачами по объединению Северного и Юного обществ, приведших Пестеля в окончательное разочарование в Обществе, пониманию несбыточности своих идей.
По теме П.И. Пестель на следствии в досоветской историографии писали не очень мало. Вышла большая работа Н.П. Павлова-Сильванского «Пестель перед Верховным Уголовным Судом», в которой автор опубликовал материалы дел касающихся П.И. Пестеля. В работе нет комментариев автора по данному вопросу. О следствии он кратко написал в работе «Павел Иванович Пестель. Биографический очерк». Так же кратко об этом написали Н.К. Шильдер в работе «Император Николай I» и Д. Соловьев в книге «Декабристы».
Н.П. Павлов-Сильванский считает, что П.И.Пестель на следствии был героем, которого предали и сломали этим предательством. Автор пишет, что после ареста Пестель отказывается давать показания, но после 14 декабря, когда большая часть декабристов уже арестована и дает показания против него, обеляя себя, он перестал упорствовать и на одном из первых допросов в Петербурге назвал фамилии всех участников обществ с 1817 г., каких вспомнить[69]. Автор отмечает, что на показаниях Пестель защищая себя, старался ослабить самостоятельное значение Южного общества, настаивал на тесной связи между Обществами, которые были отделениями сохранившегося Союза благоденствия[70].
Противоположную точку зрения имеет Н.К. Шильдер, который негативно пишет по данному вопросу, считая П.И.Пестеля предателем движения. Он пишет:
«Ближайшее расследование заговора в С.-Петербурге открыло след сношений и переговоров между членами русских тайных обществ и представителями подобных обществ, существовавших в Польше. Пестель и Бестужев-Рюмин не замедлили выдать своих польских собратьев головою, представить даже, может быть, установившиеся между ними сношения в преувеличенном виде.»[71]
Д. Соловьев оценивает Пестеля на следствии, как героя. Продолжая линию Н.П. Павлов-Сильванского, он считает, что Пестеля предали товарищи по тайному обществу. Автор отмечает твердость характера и стойкость П.И. Пестеля на следствии.
«Из всех показаний выделяются только ответы Пестеля, который вначале отказался от дачи каких бы то ни было сведений о тайном Обществе и не назвал ни одного имени. Но когда он увидел, что следователям уже все известно, Пестель дал ценные сведения по истории тайного Общества. Его показания изложены в спокойном, почти эпическом тоне, с глубоким достоинством и сознанием своей правоты. Лично он ни в чем не кается, стараясь оправдать всех остальных обвиняемых, уверяя, что мысль о цареубийстве никогда не ставилась серьезно в Обществе.»[72]
В итоге можно с уверенностью сказать, что историки монархисты явно принижали образ П.И. Пестеля на следствии, используя материал в свою пользу и не освещая его полностью. Другие же историки считали П.И. Пестеля на следствии героем-революционером, которого предали, оболгали собственные товарищи. Данные им показания они считают актом самообороны.
Подводя общий итог можно сказать, что в оценке личности и деятельности П.И. Пестеля в декабристском движении дореволюционная историография прошла путь от запрещенности и необъективной низкой оценки к умеренному освещению и подробному изучению этого вопроса.
В вопросе оценки личности П.И. Пестелю давали достаточно приличную характеристику для того времени, отмечая его качества, как лидера и мыслителя. Да же историки монархического (В.О. Ключевский и Н.К. Шильдер) направления не уменьшали его качеств. В дальнейшем оценка продолжала развиваться и становиться объективнее (Н.П. Павлов-Сильванский, М.В. Довнар-Запольский). Н.П. Павлов-Сильванский посвятил личности П.И. Пестеля отдельную книгу «Иванович Пестель. Биографический очерк». А М.В. Довнар-Запольский дает необычайно высокую для того времени оценку открыто споря с официальной позицией, не соглашаясь на страницах своей работы с позицией императора Николая I.
По деятельности в ранних декабристских организациях дело обстоит не так хорошо. Процесс изучения шел неравномерно. Наиболее подробно по этому вопросу писал М.В. Довнар-Запольский, который продолжал развивать идеи Н.П. Павлов-Сильванского и оценивал деятельность П.И. Пестеля, как полностью направленную на формирование четкой и дисциплинированной организации, способной провести поставленную им задачу.
Дореволюционные историки достаточно глубоко изучили вопрос о Пестеле, как создателе «Русской Правды» и самой. Оценивали его проект, как оригинальный и интересный научный трактат, но не выполнимый в реальности. Пестеля видели, как ученого и теоретика Южного общества.
О деятельности П.И.Пестеля в Южном обществе они склонились к мнению, что в нем он получит, то за что боролся в ранних организациях, Общество, созданное по его идеям. Но впоследствии добавляли, что много ему не удалось, объединение с Северным обществом, не работоспособность созданной им внутренней организации. Особо отмечая, что в конце пути он понял неспособность организации к действиям, ее слабости и несбыточности его замыслов. Пишут о связанным с этим внутреннем кризисе, вызвавшем бездействие и апатию Павла Ивановича.
В вопросе действии Пестеля на следствии, дореволюционные историки не концентрировали внимания на этом вопросе, он остался мало изученным по сравнению с остальными вопросами. Историки монархического направления использовали факты для создания низкого образа П.И. Пестеля. Другие же считали его преданным героем революционера, сломанного под давлением следствия.