Три основные международные проблемы стояли перед Россией в XVII веке. Оставался нерешенным вопрос о воссоединении украинских и белорусских земель, которые находились под властью Речи Посполитой (Польши). Не менее насущным был вопрос о продвижении в Прибалтику. К концу столетия четко обрисовалась и третья задача — необходимость борьбы с Турцией и ее вассалом Крымом. Все три проблемы переплетались между собой, чем осложнялось разрешение каждой из них в отдельности.
Дипломатическая деятельность московского правительства не менее широко развернулась и в восточном направлении. Враждебные отношения к Турции способствовали установлению дружбы с ее историческим врагом — Персией; к этому побуждали Москву и торговые интересы, поскольку через Московское государство шел персидский шелк в Западную Европу. С 1654 г. делались попытки завязать дипломатические и торговые сношения с Китаем. Долгое время эти попытки оставались безуспешными. Появление русских казаков и промышленников на Амуре и постройка в Приамурье русских острогов заставили, однако, правительство китайского императора Кан Си пойти на переговоры для разрешения пограничных споров. Впервые в истории Китая из Пекина выехали «великие послы» для встречи с иностранными послами. В тех условиях, в каких велись переговоры, пред лицом китайской армии, готовой в любой момент поддержать оружием требования пекинского правительства, Нерчинский договор 1689 г. был в сущности очень большим успехом московской дипломатии. Он обеспечил утверждение России в верхнем бассейне Амура и открыл широкие возможности для русской торговли с Китаем. На базе Нерчинского договора строились русско-китайские отношения до середины XIX века.
Таким образом, к концу XVII века и на Западе, и на Востоке международное положение Москвы укрепилось. Наметились те основные направления, по которым пошла внешняя политика Русского царства в XVIII веке.
3),4)Формирование первых бюрократических структур в Русском государстве в начале XVI в. и место в них Посольского приказа. Эволюция структуры Посольского приказа в XVI-XVII веках
Сложные задачи, стоявшие перед Московским государством со времени Ивана III в области внешней политики, требовали создания особого учреждения для руководства дипломатическими сношениями.
При Иване III такого учреждения еще не существовало. Вопросы внешней политики обсуждались и решались самим великим князем совместно с Боярской думой. Техническая сторона приема послов возлагалась на великокняжеских казначеев, которые играли в то время роль министров финансов. В качестве послов первое время выступали находившиеся на службе у великого князя греки и итальянцы. Однако очень скоро рядом с иностранными специалистами на дипломатической службе появляются и русские (великокняжеский дьяк Дмитрий Герасимов) Организация особого учреждения, которое ведало международными сношениями, падает на XVI век. Постепенно из числа влиятельных великокняжеских дьяков выделяются те, которые специализируются на переговорах с иностранными послами. В 1549 г. «посольское дело» было «приказано» дьяку Ивану Михайловичу Висковатому (в то время он «был еще в подьячих»). Этим назначением и положено было начало Посольскому приказу как особому учреждению. В 1561 г. Висковатый получил звание «печатника», т. е. канцлера. Очень скоро, однако, скромный начальник посольской канцелярии стянул в свои руки всю текущую дипломатическую работу и сделался очень важным звеном во всей внешнеполитической деятельности правительства.
Висковатого в Посольском приказе сменили братья Щелкаловы, Андрей и Василий. Думный дьяк Андрей Щелкалов, «человек необыкновенно пронырливый, умный и злой», в течение четверти века управлял Посольским приказом и приобрел громадное влияние на все стороны правительственной жизни. Сменивший его брат, думный дьяк и печатник Василий Щелкалов, «далеко уступал Андрею своими дарованиями».
Как учреждение Посольский приказ еще в начале XVII века не был велик; в нем в 1594 — 1601 гг. числилось, кроме «посольского думного дьяка» и его товарища, тоже дьяка, всего 15 — 17 подьячих, не считая переводчиков и низшего персонала. В XVII веке Посольский приказ значительно разросся. Кроме руководства внешней политикой, он занимался делами иностранных купцов и всех приезжих иноземцев (кроме военных). Приказ управлял вновь присоединенными территориями в первое время после их завоевания (например, Сибирью, Смоленской областью, Украиной и т. д.) и ведал сбором денег на выкуп пленных («полоняничных денег»). Наконец, Посольскому приказу были подчинены некоторые второстепенные приказы (четверти Новгородская, Галицкая, Устюжская и Владимирская и Печатный приказ). Смешение функций крайне затрудняло правильное течение дел в Посольском приказе.
Разнообразие и обширность функций Посольского приказа в XVII веке потребовали значительного расширения его штатов. В 1689 г. в Посольском приказе было 53 подьячих, 22 переводчика и 17 толмачей.
Крупное значение, которое приобрели международные отношения в жизни Московского государства, нашло себе выражение и в том, что, начиная с 1667 г., во главе приказа стояли уже не дьяки, а бояре, иногда с титулом «царственные большие печати и государственных и великих дел сберегателя», т. е. канцлера. Одно время самому приказу присвоивалось наименование «Государственный приказ посольской печати». Все это свидетельствовало о возросшем значении внешнеполитической деятельности правительства. Таким образом, в течение XVII века Посольский приказ вполне оформился как учреждение. Но царь сохранил за собой бдительный контроль за деятельностью своих дипломатов. При царе Алексее был организован особый Приказ тайных дел, состоявший под непосредственным его ведением, куда «бояре и думные люди не входят и дел не делают, кроме самого царя». Из этого приказа, в частности, прикомандировывались к послам «в государства» и на посольские съезды подьячие «для того, что послы в своих посольствах много чинят не к чести своему государю, в проезде и в разговорных речах, и те подьячие над послами надсматривают и царю, приехав, сказывают». Контроль этот был, впрочем, малодействителен.
5)Русский дипломатический этикет в XVI-XVII веках.
Посольский обряд - дипломатический этикет и порядок внешнеполитических сношений в Русском государстве в 16-17 вв.
П. о. стал складываться при Иване III и окончательно оформился в 16 в. В основу П. о. было положено понятие "государевой чести", т. е. достоинства Русского государства. "Государева честь" выражалась в правильном наименовании и титуловании царя, в предоставлении его послам первого места и т. п. Сношения с иностранными государствами велись через "послов великих", "лёгких послов" - посланников и "гонцов" - в зависимости от важности и цели посольства, а иногда и от отдалённости места назначения. Послы действовали на основании получаемых из Посольского приказа (см.) детальных наказов; ничего решать самостоятельно без сношений с Москвой они не могли. По возвращении из посольства послы представляли в Посольский приказ подробные отчёты в виде дневников (т. н. статейные списки).
При приезде иностранных послов в Русское государство их встречал на границе пристав, назначавшийся воеводой пограничного города для сопровождения их и снабжения в пути продовольствием, которое, по старинному русскому обычаю, выдавалось им за счёт казны. За несколько вёрст до Москвы послы останавливались в ожидании разрешения на въезд в столицу; в назначенный день им присылались из царской конюшни кареты и верховые лошади. Въезд в город происходил с большой торжественностью и привлекал большое стечение народа; на всём пути стояли войска. Для размещения иностранных послов в Москве в 17 в. был устроен Посольский двор; кроме того, имелись (в некоторых случаях ещё в 16 в.) отдельные дворы для литовских, татарских, украинских послов. Послы содержались под строжайшим наблюдением во избежание шпионажа с их стороны; при них состояли всё время приставы. Выезд на аудиенцию происходил с ещё большей пышностью, чем въезд в Москву. Послы сходили на некотором расстоянии от Красного крыльца; на лестнице и в дворцовых покоях стояли дворяне, дьяки и купцы в "золотном платье". Послов встречали назначенные к тому бояре. Царь принимал, сидя на престоле, "в большом наряде", т. е. в кафтане из золотой парчи, в "шапке Мономаха", со скипетром в руке, иногда с "царским яблоком" ("державой") - в другой. Перед ним стояли рынды, т. е. молодые придворные в белых кафтанах с серебряными топориками в руках; вдоль стен сидели бояре; посла "являл", т. е. представлял, один из окольничих. После обмена взаимными приветствиями посол вручал "верющую" (верительную) грамоту, которую принимал посольский дьяк. Затем посол и его свита допускались к целованию царской руки, после чего царь тут же обмывал руку из серебряного рукомойника. Целование руки было привилегией христианских послов; мусульманским послам царь клал руку на голову. По окончании этой церемонии послам ставили скамейку против престола. Посидев немного, они в краткой речи излагали цель посольства и "являли" подарки, присланные царю. В день аудиенции полагалось приглашать послов на обед в присутствии царя, во дворце, или же присылать царское угощение к ним на Посольский двор. Через несколько дней намечалась более скромная, деловая аудиенция, после которой в "ответной палате" они встречались с лицами, назначенными быть "в ответе", т. е. вести переговоры.
Перед отъездом имела место прощальная аудиенция.
Договоры скреплялись присягой, целованием креста и приложением печати; подписывание договора царём было не принято. П. о. в таком виде просуществовал до Петра I.
*Новые явления в дипломатии Московского государства XVII века.
Вопросы, разрешавшиеся в XVI—XVII веках дипломатическим путем, были гораздо сложнее и разнообразнее, чем раньше. В их числе было много таких, которые до тех пор не входили в круг дипломатических сношений, как выдача политических преступников (например, самозванца Анкудинова), покупка боевых припасов, наем военных сил, заключение займов, разрешение закупки в России хлеба и т. д. В XVII веке московская дипломатия начинает активно интересоваться и внутренними делами иностранных держав, причем уже тогда усваивает себе роль блюстителя монархических начал в Европе. Так, правительство Алексея Михайловича порвало торговые сношения с Англией, в виде репрессии за казнь Карла I.
К XVII веку относится и начало борьбы с заграничной прессой в целях прекращения печатной пропаганды против царской России.
Осложнение и расширение дипломатических и торговых отношений Московского государства с государствами Западной Европы вызвало появление в Москве иностранных резидентов и агентов, представлявших интересы различных государств. Официально резиденты назначались «для удобнейшего по делам изустно, нежели через почту донесения». В действительности помимо консульских обязанностей по защите торговых интересов своих соотечественников они выполняли функции шпионов и осведомителей. Неудивительно поэтому, что московское правительство стремилось всячески избавиться от иностранных резидентов, неоднократно заявляя, что в мирное время им «быть не для чего». Само оно в течение XVII века только приступило к организации постоянных миссий за границей. Дело шло в первую очередь о тех двух государствах, с которыми Москва была наиболее связана, — о Швеции и Польше.
Отсутствие постоянных миссий за границей неблагоприятно отражалось на деятельности русской дипломатии, которая весьма слабо была осведомлена в иностранной политике. Для пополнения этого пробела выписывались газеты, или «куранты», которые переводились в Посольском приказе. Газетная информация, конечно, не заменяла информации дипломатической; отсюда ряд вопиющих ошибок, допускавшихся московскими дипломатами. Разнообразная дипломатическая деятельность должна была выработать у московских государственных деятелей известные навыки в сношениях с иностранцами. Сами иностранцы с раздражением отмечали выдающиеся природные дипломатические способности русских. Но вековая отсталость России сказалась и здесь, как и в других сторонах русской жизни XVII века. Отсутствие образования и точных знаний давало себя чувствовать во всех выступлениях московских дипломатов. Их приемы были часто весьма наивны. Недостаток знаний московские дипломаты заменяли апломбом. Наконец, послы прибегали к обычному оружию слабых — к упрямству, сопровождавшемуся грубостью; это, конечно, производило неблагоприятное впечатление на иностранных дипломатов, которые по существу пользовались теми же приемами, но в более утонченной форме