О себе…
«Мне суждено было родиться на рубеже двух столетий, весной 1895 года, в небольшом городке Царское Село, который ныне носит имя Пушкина.
Рос я в педагогической семье, которой близки были литературные интересы, в парках окружал меня воздух, которым дышали поэты пушкинской плеяды и последующих поколений, а директором моей гимназии был Иннокентий Анненский. Казалось, сама судьба предопределила мне быть убежденным филологом.
Петербургский университет поддержал эту рано наметившуюся склонность. Наряду с увлечением филологией пробудилось и сознательное отношение к поэзии. В 1915-1916 годах возник студенческий литературно-творческий кружок. Среди моих сверстников и товарищей по этому кружку была Лариса Рейснер, издававшая журнал "Рудин", где я и получил первое литературное крещение. Моими старшими товарищами по журналу были Лев Никулин и Осип Мандельштам, а по Пушкинскому семинару проф. С. А. Венгерова - Юрий Тынянов и другие молодые литературоведы той поры.
Осенью 1916 года по "общестуденческому призыву" я попал в саперную часть царской армии, но пробыл там сравнительно недолго - после свержения самодержавия вернулся в университет. Это произошло, впрочем, после пребывания в войсках Совета рабочих и солдатских депутатов, ночных патрулирований по городу и стычек с юнкерами Керенского. Возобновившаяся академическая жизнь оказалась не очень длительной - все, что происходило вне ее, было и нужнее и интересней. Я ушел добровольцем в недавно образовавшуюся Красную Армию, где пробыл около пяти лет на скромной должности младшего командира. Участвовал в обороне Петрограда от генерала Юденича, бороздил на тральщике - портовом буксире - серые волны Финского залива, вылавливая мины, разбросанные английскими интервентами.
Это было трудное, но вместе с тем и прекрасное время ни на минуту не угасавших надежд на то, что жизнь, завоеванная в борьбе, должна принести счастье и отдых Советской Родине.
Воинская часть, в которой я служил, входила в состав Петроградского гарнизона, и это давало мне возможность не порывать связи с литературной средой. Вхождение в нее началось много раньше, и тут я обязан поистине счастливому стечению обстоятельств. Еще к первому курсу университета относится мое знакомство и сближение с семьей А. М. Горького, где мне довелось стать студентом-репетитором. Почти два года, проведенные под гостеприимной горьковской кровлей, оказались по сути моим вторым университетом.
Всегда сочувственно относившийся к молодежи, к ее творческим начинаниям, Алексей Максимович привлек меня в 1918 году к сотрудничеству в основанном им издательстве "Всемирная литература". И с этого, началась моя работа поэта-переводчика. Здесь же произошло и знакомство с А. А. Блоком, общение с которым считаю одним из самых значительных событий жизни. А годы первых пятилеток стали временем накопления жизненного и творческого опыта. Решающую роль сыграли и странствия по родной стране, когда мне пришлось быть непосредственным свидетелем вдохновенного созидательного труда наконец-то вздохнувшей свободно страны.
Я видел опаленные душным июлем приднепровские степи, где в каменных отрогах вырастала казавшаяся тогда гигантской плотина Днепрогэса; в Лорийском ущелье Армении слышал жаркое дыхание цехов медеплавильного завода. Два лета провел с геологами Средней Азии в горах Заилийского Алатау. Видел первый товарный состав, прошедший вдоль казахстанских предгорий по рельсам только что построенного Турксиба. Но главным во всех этих незабываемых впечатлениях были люди, с их новым отношением к труду, к братскому многонациональному в нем содружеству.
Один, за другим выходили в эти годы мои сборники - лирическая летопись, вдохновленная самой жизнью. В них были и отклики на события общественной значимости, и природа нашего Юга, Средней Азии, и облик родного города на Неве, и имена деятелей русской национальной культуры, и просто лирика сердца.
С первых же дней Великой Отечественной войны я пошел в народное ополчение, и за четыре года, проведенных на Ленинградском, Волховском и Карельском фронтах, пережил едва ли не самый значительный период своего жизненного пути. Много примечательного прошло перед моими глазами. Довелось быть участником прорыва ленинградской блокады, освобождения Новгорода, форсирования реки Свирь. Видел я и победные салюты у стен московского Кремля.
Годы войны, прошедшие для меня сперва в близких окрестностях Ленинграда, затем в волховских и карельских лесах, в межозерье Ладоги и Онего, вернули мне ощущение родного Севера, которое в юные годы было заслонено яркими впечатлениями южного моря, кавказских гор и казахстанских степей. В стихи вошла наша скромная северная природа - неистощимый источник любви к родной стороне. Эта тема, как и связанные с нею образы нашего исторического прошлого и народного творчества, стала мне особенно близкой в послевоенные годы. Возможно, этому способствовало то, что у меня всегда было пристрастие к миру красок, форм и звучаний, к тому вечно цветущему саду жизни, где человеку нашей эпохи суждено быть неустанным и взыскательным садовником.
Вот то немногое, что я мог бы рассказать о внешнем движении моей жизни. Но у меня, как у каждого поэта, есть и своя, внутренняя биография - мои стихи. Они расскажут лучше, чем мог бы это сделать сам автор, как росла его душа, непосредственно отзываясь на то, что ее волновало и вдохновляло, что хотелось передать людям - друзьям и современникам.
Путь был длинным, и написано было немало. Но сейчас, оглядываясь на прошлое, думается мне, что небольшие стихотворные сборники, малыми тиражами выходившие до войны, только намечали основные вехи дальнейшего творческого роста. Зрелость пришла позднее.
За время войны написаны три книги стихов, лично для меня ценных потому, что жизнь окончательно подвела к основной моей теме Родины и Народа. Это - "Голос Родины" (1943), "Ладога" (1945), "Родные дороги" (1947). За ними последовали "Стихотворения. 1920-1955" - однотомник (1956), "Иволга" (1958), "Русские зори" (1962), "Стихи о Ленинграде" (1963). Детгиз издал книгу "Читая Пушкина" (1959), издательство "Советский писатель"- мемуарную повесть "Страницы жизни" (1962), в которой рассказано о встречах и общении с замечательными людьми, многое определившими в моей литературной судьбе, об А. М. Горьком, А. А. Блоке, С. А. Есенине, А. Н. Толстом.
В эти и предшествующие годы я много занимался стихотворными переводами западноевропейской прогрессивной классики и поэзии наших братских литератур. Написано также несколько либретто к операм, шедшим на сценах музыкальных театров - в том числе "Декабристы" (муз. Ю. А. Шапорина).
Есть мудрая народная пословица: "Путь дороги не знает". Народ различает понятия "путь" и "дорога". "Путь" для него значительнее, важнее. Он всегда продиктован сердцем и всегда один, меж тем как "дороги" многообразны.
С благодарностью вспоминаю я людей вдохновенного творческого труда, встречавшихся мне за долгие годы, и великие дела моей Советской Родины. Судить о том, как складывался этот путь, мне самому было бы затруднительно. Пусть об этом говорят стихи - лирическое отражение пережитого и передуманного».
(Источник публикации: Всеволод Рождественский. Избранное. М., Л.: Художественная литература, 1965.)
(Источник - https://russia.rin.ru/guides/5738.html)
О Крыме и черноморском побережье написаны, пожалуй, самые проникновенные морские стихи Рождественского. Они романтичны и пейзажны, образны и невероятно проникновенны. Через все свое творчество, войны и лишения, пронес поэт неизбывную любовь и восхищение морской стихией!
СОН
На палубе разбойничьего брига
Лежал я, истомленный лихорадкой,
И пить просил. А белокурый юнга,
Швырнув недопитой бутылкой в чайку,
Легко переступил через меня.
Тяжелый полдень прожигал мне веки,
Я жмурился от блеска желтых досок,
Где быстро высыхала лужа крови,
Которую мы не успели вымыть
И отскоблить обломками ножа.
Неповоротливый и сладко-липкий,
Язык заткнул меня, как пробка флягу,
И тщетно я ловил хоть каплю влаги,
Хоть слабое дыхание бананов,
Летящее с "Проклятых островов".
Вчера как выволокли из каюты,
Так и оставили лежать на баке.
Гнилой сухарь сегодня бросил боцман
И влил силком разбавленную виски
В потрескавшуюся мою гортань.
Измученный, я начинаю бредить...
И снится мне, что снег идет над Твидом,
А Джон, постукивая деревяшкой,
Спускается тропинкою в селенье,
Где слепнет в старой хижине окно.
1920-1930
***
* * *
На пустом берегу, где прибой неустанно грохочет,
Я послание сердца доверил бутылке простой,
Чтоб она уплывала в далекие синие ночи,
Поднимаясь на гребень и, вновь опадая с волной.
Будет плыть она долго в созвездиях стран небывалых,
Будут чайки садиться на скользкую темень стекла,
Будет плавиться полдень, сверкая на волнах усталых,
И Плеяды глядеться в ночные ее зеркала.
Но настанет пора - наклоняясь со шлюпки тяжелой,
Чьи-то руки поймают посланницу дальних широт,
И пахнут на припеке ладонью растертые смолы,
А чуть дрогнувший голос заветные буквы прочтет.
Свежий ветер разгладит листок мой, закатом согретый,
Дымный уголь потонет над морем в лиловой золе,
И расскажет потомкам воскресшее слово поэта
О любви и о солнце на старой планете - Земле!
1938
***
СОСНЫРАЙНИСА
Колючие травы, сыпучие дюны
И сосны в закатной туманной пыли,
Высокие сосны, тугие, как струны
На гуслях рапсодов латышской земли.
За ними взбегает Янтарное море
На сглаженный ветром ребристый песок,
И горькая пена в усталом узоре,
Слабея и тая, ложится у ног.
Склоняясь в крылатке над тростью тяжелой,
С помятою черною шляпой в руке
Стоит он, вдыхая вечерние смолы,
На темном, остывшем от зноя песке.
Оставили след свой суровые годы
В морщинах, в короткой его седине,
Но те же глаза сквозь туман непогоды
Глядят, разгораясь в холодном огне.
Быть может, и радость приходит все реже,
И медлит в полете раздумчивый стих,
Но он не сдается - ведь сосны все те же
И та же могучая поступь у них!
Пусть яростно ветры над ними несутся,
Пусть давит им плечи дождливая муть,
Их можно сломать, но они не согнутся,
Со скрипом, со стоном, но выпрямят грудь.
И, в дюны впиваясь пятой узловатой,
Как мачты тугие, гудя в высоте,
Несут они берег - свой парус косматый -
К бессонному солнцу и вечной мечте.
1960
***
(Автор резюме и подборка стихов выполнены поэтессой Натальей Лайдинен)
(Источник - https://helium1.narod.ru/poems/laydinenr/rozhdestv/index.html)
***
Биография и творчество
Русский и советский поэт Всеволод Рождественский родился под Петербургом, в Царском Селе (теперь - город Пушкин), 10 апреля 1895 года. Поэтом стать ему было буквально суждено: его отец преподавал Закон Божий в той самой гимназии, где директором был лучший из наставников - Иннокентий Анненский. Там же Всеволод Рождественский познакомился и с Николаем Гумилёвым, который в этой же гимназии учился, и до конца жизни считал двух этих людей своими главными учителями.
Путь к литературе поэт получил великолепное, после окончания поступил в университет на факультет истории и филологии. Когда Всеволод Рождеств енский увлечённо учился на первом курсе, началась Первая мировая. Перед самой войной вышел первый сборник стихов поэта: "Гимназические годы". А первой публикацией юный Всеволод Рождественский имел возможность хвастаться (но вряд ли ею воспользовался) четырьмя годами ранее - в 1910 году, когда его стихи появились в журнале "Ученик".
Домашнее, а также и гимназическое образование Замечательное было время! Неподалёку находилась женская гимназия, где училась будущая Ахматова, а пока талантливая девочка Аня Горенко - друг Всеволода на многие и многие годы. Царское Село располагало к поэтическим изысканиям: эти его всемирно известные дворцы и парки - великолепие версальское, повсюду разлита гармония, поэтическая прелесть и отрада для глаз. Душа поэта была восприимчивой - эстетическое воздействие окружающего подарило вечную тягу к изяществу, красоте, прозрачности. И стихи Всеволод Рождественский писал именно такие, пронизанные родственной родному городу гармонией и инеторопливой грацией. Пушкинская Муза мало кому из "царскосёлов" не бередт душу.
Самое серьёзное влияние на поэтические вкусы поэта оказала его мать, которая была в переписке со своим великим земляком - Львом Толстым. Она происходила из огромной деревенской семьи, но получила образование и от рождения была одарена творчески, обладала богатым воображением и с большой свободой пользовалась словом: речь её была образной, текучей, гладкой и всегда доброжелательной. Отец поэта родился в тех местах, которые сыну пришлось защищать во время Великой Отечественной Войны - неподалёку от Тихвина. Сюда на лето семья выезжала на отдых, и будущий поэт впитывал прелести деревенского бытия села Ильинское не менее охотно, чем рафинированную красоту родного города. Сочетание странное и причудливое, но тоже очень интересно воплотившееся в поэтических строках. Всеволод Рождественский стихи писал полнокровные, с устойчивым ощущением счастья и гармонии со всем миром. Причудливость сочетаний
В душе поэта всегда одновременно уживались в добре и радости разнообразные и не похожие друг на друга стихии: в жизнь деревенскую вплетается дворцовая городская, в талант. Всеволод Рождественский стихи писал радостные и счастливые несмотря на то, что эпоха ему выдалась та же самая: трудная, суровая, временами - беспощадная. И, когда рушилось, казалось, всё, словно солнечным лучом освещались самые тяжёлые годы в названиях его книг: "Лето" - издание 1921 года, "Окно в сад" - 1939-го... Времена, которые переживал Всеволод Рождественский, биография которого строилась более восьмидесяти лет, вбирая в себя всё, что происходило с простодушный крестьянский говор - высокая интеллигентность. Именно так и сформировался родной землёй, отражались в его творчестве без надрыва и пафоса.
Верность мелодии
И последующие его сочинения никогда не теряли оптимизма: "Иволга", "Русские зори", "Золотая осень"... Даже последняя книга, изданная перед самой смертью, в 1976-м, называлась "Лицом к заре". Солнечный поэт, радостный и удивительно разумный. Никакие шум, грохот и грозы новой эпохи не смогли поколебать его чисто пушкинское жизнелюбие, органичность, чувствование большого времени, рядом с которым все войны и революции - маленькие частности, подобные пыли на арфе Орфея. Многие искусствоведы уверены, что эту арфу, которую выронил Николай Гумилёв, поднял именно Всеволод Рождественский. Биография его не отличается такими резкими поворотами, трагедиями и героикой, как гумилёвская. Но три четверти века писать щедрые на радость стихи - это более чем подвиг, не правда ли? Юному поэту очень и очень везло на наставников. Журнал "Ученик", выпускавшийся на базе Первой гимназии Петербурга, редактировал преподаватель латыни, впоследствии ставший повсеместно известным как исторический романист Василий Григорьевич Ян, чьи саги о Чингисхане и Батые всегда будут исключительно популярны, они переведены более чем на пятьдесят языков. Настоящая фамилия преподавателя латыни - Янчевецкий, именно он и редактировал первые, ещё детские, стихотворения. Всеволод Рождественский ни первую книгу о гимназических годах, ни публикации из журнала "Ученик" никогда не переиздавал, считая их подражательными и ученическими. Однако беспомощными они вовсе не были, даже самые первые. Апухтин, Надсон... И взрослыми очень многие люди, считающие себя поэтами, грешат почти прямыми заимствованиями, чего у маленького Рождественского вовсе не было. Цикл, который посвящён Пушкину, прекрасно продуман, точно взвешен, снабжён интересом к народному творчеству, медитации из Баратынского удивляют умом и прочувствованностью, что вовсе не присуще юным дарованиям. Студенчество
С 1914 года Рождественский Всеволод Александрович числится в списках студентов Петербургского университета. Политические брожения, споры его практически не коснулись, он не принимал в них участия. Модернизм, соблазнивший большую часть его окружения, тоже близким ему не стал, никого поэт так не чтил, как Блока. Но без знаменательных знакомств судьба и теперь его не оставила. На этом же факультете училась Лариса Рейснер, фигура яркая, не потерявшая это качество до сих пор. Они вместе посещали факультетский "Кружок поэтов" и были почти одинаково активны. Отец Ларисы помогал издавать журнал, явившийся органом этого кружка, под названием "Рудин". Вышло всего восемь номеров, в которых остались три стихотворения, которые написал уже взрослый поэт - Всеволод Рождественский. Это был не просто кружок, это была школа стиха, в которой отметились Есенин, Мандельштам и многие другие петербургские поэты той поры.
Выбор
Постепенно демократические и революционные взгляды под влиянием Ларисы Рейснер стали в кружке доминировать. Она в октябре 1917-го заслужила вечную славу как комиссар Балтийского флота. А командиром Красной Армии стал Всеволод Рождественский. "Голос Родины" - знаменитое стихотворение 1941 года - прозвучал так звонко именно потому, что молодой поэт четверть века назад участвовал вместе со своим батальоном во всех бурных событиях, создавших ту самую Родину, за которую, не щадя своих жизней, сражался весь народ. Встречи
В конце жизни Всеволод Рождественский написал автобиографию "Страницы жизни", и эта книга стала почти сразу же библиографической редкостью, несмотря на не слишком маленький тираж. Всё потому, что люди в его жизнь приходили зачастую не просто неординарные, а легендарные. Например, он был репетитором в семье Максима Горького, и писатель был очень высокого мнения о таланте юноши, принял в его творческой судьбе самое активное участие, много и охотно беседовал, советовал, наставлял. Много общался Рождественский и с прекрасным хозяином "Дома поэта" в Коктебеле - Максимилианом Волошиным. Не напрасно поэзию Всеволод Рождественский впитывал как "науку счастья". Встреча с Александром Блоком очень многое определила в стихотворных пристрастиях. Тяготение к точности и строгости акмеизма прошло, начались волшебство и магия внутренней музыки словес. Когда Блок разорвал отношения с акмеистами, Рождественский остался с Блоком, чтобы не писать "без божества, без вдохновенья". Науку поэзии можно освоить легко, если вкус безупречен. И в этой уверенности своей тоже оказался прав поэт Всеволод Рождественский.
Стихи о войне
Великая Отечественная война сделала поэта ополченцем буквально в первый же день. "На защиту Ленинграда" - эта газета отправляла своего корреспондента на любые, даже самые сложные, задания. Далее он был прикомандирован к Седьмой армии и выполнял любую военную работу. Одновременно слагались и стихи. В 1943-м вышла книга "Голос Родины", а в 1945-м - "Ладога". Это были самые разные свидетельства о том, что поэт переживал, что поэт видел, слышал и чувствовал. Оды и сатиры, очерки и баллады, корреспонденции и песни. Но, как и раньше, любое поэтическое слово Всеволода Рождественского было прозрачно и чисто. Этот мастер - в лучшем смысле этого слова - традиционалист: классическое искусство обогащено огромным, сложнейшим жизненным опытом первой половины двадцатого века, оно прошло через многие искусы, возвращалось из многих тупиковых ответвлений стилевого лабиринта, но перед читателями явилось в строгих поэтических формах, наполненных чистотой живого дыхания.
Послевоенное время
Война была трудной. Почти сразу после её окончания, в 1947-м, вышла книга "Родные дороги", после чего поэт замолчал на одиннадцать лет. После военных стихов очень не сразу душа настроилась на прежний мир и лад. А писать вне этого состояния мог кто угодно, только не Всеволод Рождественский. Репрессии его коснулись только полицейские, ещё до революции, когда в Петербургском университете, словно метлой, выметалось инакомыслящее студенчество. Помимо поэтической работы, Всеволод Александрович мог заниматься ещё очень и очень многим. Конечно же, он воспользовался этими умениями во время ожидания душевного равновесия. Занимался переводами, писал оперные либретто (их написано и поставлено пятнадцать, среди них много опер, ставших классикой). Последний период творчества - уже поэтического - почти целиком занимает тема русского искусства. Написаны циклы стихотворений, посвящённые самым великим зодчим на Руси. Поэт философствует, созерцая родные пейзажи. И очень большое место в его творчестве занимают мемуары.
Кавказ
Любовь к этим благодатным и благодарным краям зародилась ещё в 20-х годах, и именно сюда возвращался время от времени Всеволод Рождественский всю свою жизнь. Эти путешествия нашли своё отражение в стихотворениях "Цей", "Охотник Вассо", "Кавказская встреча" и многих других. Здесь находил поэт неиссякаемый источник для своего творчества. Горные циклы - подлинные стихотворные шедевры. Мощная красота здешней природы была способна дополнить милые пейзажи тихвинской деревни и аристократическую стройность царскосельских видов. Цейское ущелье притягивало поэта, словно магнит, отсюда присущий поэту оптимизм приобретает некую первозданность, а вдохновение заряжается, как ружьё. - Читайте подробнее на FB.ru: https://fb.ru/article/251326/poet-vsevolod-rojdestvenskiy-biografiya-tvorchestvo
И служил, как мог, Науке Счастья, самой трудной из земных наук.
Всеволод Рождественский
Всеволод Рождественский принадлежит к старшему поколению советских поэтов. Он начал писать и печататься ещё до Октября, но подлинное начало его поэтического пути относится к годам Революции и гражданской войны. Другом его революционной и поэтической юности был Николай Тихонов. Судьба сближала его с М. Горьким и А. Блоком. На его литературной судьбе хорошо видны все годовые кольца советской поэзии: и сложные двадцатые годы, когда поэтическое движение было по-молодому бурным, стремительным и разнохарактерным, и тридцатые, с их вниманием к стройкам первых пятилеток, с их движущейся, красочной поэтической географией, поездками по стране, а затем военные годы – блокадный Ленинград, фронт, великая Победа и, наконец, мирные послевоенные три с лишним десятилетия.
Всеволод Александрович Рождественский родился 29 марта (10 апреля) 1895 г. в Царском Селе (ныне Пушкин, Ленинградская область). Отец: Александр Васильевич Рождественский (1850-1913), преподавал Закон Божий в Царскосельской гимназии с 1878 по 1907 гг. В этой гимназии Всеволод начал учиться. Впоследствии он посвятил много задушевных стихов Царскому Селу.
Поэтическая юность Всеволода Рождественского совпала с эпохой, исключительной не только по жестокости и трагизму событий, но и по глобальности революционного преобразования мира. Первый сборник стихов - «Гимназические годы» (1914) был издан маленьким тиражом на средства одноклассников-меценатов без ведома автора. В 1914 г. Всеволод Рождественский становится студентом историко-филологического факультета Петербургского университета, который не окончил из-за начавшейся войны. В 1916 г. Рождественский стал рядовым в команде молодых солдат Запасного электротехнического батальона. Вместе с солдатами своего батальона участвовал в бурных событиях 1917 г.
В 1920 г. вступил во второй «Цех поэтов», влиянием поэтики акмеизма отмечены его сборники «Лето» и «Золотое веретено» (1921). В этих книгах Рождественский предстал художником незаурядного таланта, в его стихах была жизнерадостность и романтичность, постоянная готовность к счастью.
В книге «Большая медведица» (1926) /Инв. № 011003/, ещё полной духа старого Петербурга, Рождественский делает первые попытки перейти к революционной тематике. В «Большой Медведице» он осваивал темы и мотивы, прежде не появлявшиеся в его творчестве - романтика труда, созидания, строительных будней. Основная интонация этой книги - энергичная и волевая.
В 1929 г. в ленинградском издательстве «Прибой» вышел сборник «Гранитный сад» /Инв. №025245/. Это стихи о русской природе, о родном поэту Ленинграде, о судьбах поколений и о назначении искусства вообще и поэзии в частности. В книгу вошли циклы «Взморье», «Ладонь земли», «Ночной пешеход», «Яблоня в снегу»
Неоценимую роль в становлении поэта сыграла работа в издательстве «Всемирная литература», куда его в качестве переводчика привлёк М Горький. В фонде Научной библиотеки есть замечательный сборник «Средоточие времени». /Инв. №1-347213/. В нём изданы в переводе Рождественского стихи О. Барбье, Э. Верхарна, Т. Готье, Э. Моро и др.
Во время Отечественной войны Рождественский в качестве военного корреспондента газеты «Ленинский путь» находится на Волховском и Карельском фронтах. За время войны написаны три книги стихов «Голос родины» (1943), «Ладога» (1945) /Инв. № 329890/, «Родные дороги» (1947) /Инв. № 374336/. Послевоенная лирика посвящена возрождению Ленинграда, его прошлому, его строителям-современникам, красоте северной природы. В 1962 г. публикует книгу мемуаров «Страницы жизни» и «Шкатулка памяти» (1972).
Всеволод Рождественский был членом редколлегии журналов «Звезда», автором оперных либретто: «Декабристы» (музыка Ю. Шапорина), «Бесприданница» (музыка Д. Френкеля), «Заря над Двиной» (музыка Ю. Мейтуса) и др., а также был автором текстов песен военного времени.
В последние годы работал над книгой об А. Пушкине. Умер поэт в 1977 г. в Ленинграде.
