Ответственность за последствия инженерно-технической деятельности становится нормативным требованием к современной инженерной культуре. Проблема ответственности в ХХ веке обостряется всякий раз, когда человеческое сообщество оказывается перед лицом угрозы физического уничтожения. В середине нашего столетия эта тревога захлестнула мир после атомных бомбардировок Японии. В США с конца 1940-х годов заговорили о необходимости гуманизации технического образования. Первым учебным заведением, которое серьезно поставило эту проблему, стал Массачусетсский технологический институт: были основательно изменены учебные планы, стали обязательными для изучения гуманитарные курсы. Проблеме ответственности в характеристике профессионала-инженера посвящено немало работ. Но может быть впервые, еще в 1911 году, эта проблема прозвучала у П. К. Энгельмейера: «...Нетрудно доказать, что ничто как именно техническая деятельность воспитывает чувство ответственности за свои поступки... Ошибаться вольно и невольно может всякий, будь он техник, врач, адвокат, воспитатель, администратор. Но посмотрите, какая разница. Если адвокат не защитил доверителя, то чем вы докажете, что это простое стечение обстоятельств? Если у врача умирает больной, — как вы докажете ошибку врача? Если воспитатель ведет ученика неправильно, если администратор вводит деморализующие установления, — когда обнаружатся пагубные последствия их ошибок? Только через несколько лет. А посмотрите на техника. Если аэроплан не поднимается от земли, если автомобиль не дает обещанной скорости, лампа не дает условленного количества свечей, если дом треснул, мост прогнулся, то ведь это видит всякий в ту же минуту.... Нельзя не признать, что техническая деятельность, более чем какая другая, воспитывает чувство ответственности за свои поступки. А это чувство и есть основа нравственности. Этой особенности технического труда не следует забывать: ни публике, пользующейся услугами техников, ни нам, так или иначе работающим на техническом поприще, ни вам, молодым товарищам по профессии...» [50, 53 ].
К сожалению, примеры, приведенные П. К. Энгельмейером, до сих пор актуальны. Еще относительно недавно в общественном мнении доминировала идея о социальной нейтральности техники как таковой. Это означало, что социальную ответственность несут лишь те, кто вводит технику в эксплуатацию и примененяет технологии. В этом случае пользователь, а не разработчик отвечает за последствия введения новых технических средств в практику производства и обыденной жизни.
Однако подобные представления, как отмечает М. Хайдеггер, делают нас «совершенно слепыми» к существу техники, в результате чего мы оказываемся у нее в «злом плену [51, 221 ]. С этим следует согласиться хотя бы потому, что со второй половины ХХ века стало очевидным, что если разработка закончена и инженерная идея воплощена в опытный образец, невозможно остановить ее распространение. И это означает, что ответственность должна наступать уже на этапе определения Целей проектирования. Оно может быть санкционировано только тогда, когда исследованы будущие изменения социокультурной среды, в которую вписывается новая техническая система, включая экологические, идеологические, политические и другие последствия. Ответственность связана с проблемой выбора и способностью делать социально приемлемый выбор. Она предполагает более широкий набор факторов, чем понятия человеческого долга или пользы. В результате ответственного принятия решений возможно снижение темпов прогресса в технике, так как существует необходимость принимать меры предосторожности против возможного риска там, где речь идет о потенциально катастрофическом воздействии. Это относится практически ко всем новым технологиям. Не следует вместе с тем и переоценивать опасность торможения прогресса, так как история свидетельствует о том, что ограничения стимулируют творческий поиск и рождают изобретения.
В рамках профессиональной инженерной культуры теория должна коррелировать с практической деятельностью, а эффективность практической деятельности оцениваться в первую очередь по ее социокультурным последствиям. В этом случае «силы ответственного свершения не будут уходить в «автономную область культуры», и профессиональные действия в дополнение к «элементарной биологической и экономической мотивировке» приобретут более широкие культурные, в частности, этические смыслы и значения. И тогда об инженерной культуре перестанут говорить, что здесь «все богатство культуры отдается на услужение биологического акта» [52, 123 ].
Нормативно-ценностные аспекты, проблемы гуманитарной оценки технических разработок, этическая ответственность и учитывающие общественную ситуацию основания оценок все более обозначаются в качестве неотложных открытых проблем. Техника в ее разработке и использовании не может далее ограничиваться ориентированностью на ценности полезности. Становится все более очевидным, что решение не только технических, но и этических проблем определяет уже сегодня наше будущее. Прежде этика была антропоцентристски направлена только на отношения между людьми и последствия индивидуального поведения. Теперь, когда с помощью техники появилась генная инженерия и другие технологии биотехнического вмешательства в законы наследственности или возможность тотального технократического контроля над обществом с помощью электронной вычислительной техники, проблема ответственности инженера приобретает иное звучание [53, 382—383 ].
Между тем освоение подобного рода нормативных и ценностных ориентаций в рамках профессии наталкивается на те культурные коды и традиции технического прогресса, которые наделяют его значением абсолютного блага и сохраняют свою силу и сегодня.
Техногенная цивилизация сформировала систему ценностей, утверждающих господство человека над природой. В рамках техносферы создаются и воспроизводятся образцы и поведенческие нормы, основанные на стремлении людей к целенаправленному преобразованию элементов окружения в соответствии со своими интересами и запросами. Эти ценности и нормы закреплялись и христианством со свойственным ему антропоцентризмом, и наукой, где природа рассматривается как материал для исследования и преобразования. И хотя во все времена существовала критика ограниченности подобного рода поведенческих программ, а экологические проблемы давно признаны в качестве глобальных, профессиональная инженерная культура все еще далека от их нормативного социально приемлемого решения.
Такие акценты в рамках классической парадигмы профессиональной инженерной культуры были обусловлены тесной корреляцией между технологическими новшествами и экономической эффективностью производства, а также тем, что негативные последствия антропогенных изменений природной среды не всегда заметны невооруженным глазом и потому не вызывают тревоги. С этими причинами бороться достаточно трудно: ни жесткое законодательство, ни убедительная информация не помогут, если нормативы социокультурной оценки не будут заложены в саму структуру инженерной деятельности. Эта задача находится пока в стадии становления и от своего решения еще далека. Сложность заключается в том, что любой профессионал, имеющий дело с техникой и технологией, находится в достаточно острой противоречивой ситуации. Необходимость учета и предотвращения возможного риска бесконтрольного развития техники наталкивается на желание свободы профессионального поиска: очевидно, что наука и техника не могут развиваться в условиях какого бы то ни было принуждения и ограничения. И эту проблему в рамках только профессиональной компетентности инженера не решить. Поэтому основания для принятия профессиональным инженерным сообществом и отдельным инженером на себя ответственности за эти последствия следует формировать и наделять ценностным статусом в рамках профессиональной инженерной культуры.