Конец девятнадцатого века, Навадвип, Бенгалия. Четырнадцатилетний мальчик сидит в компании учёных мужей – математиков, поэтов, среди прочих музыкант и астролог. Математики дают ему задание перемножить два шестизначных числа. Один поэт зачитывает две последние строчки из санскритского стиха и предлагает юноше завершить его, написав первые две в том же размере. Тем временем другой поэт задаёт ему тему для немедленного написания четверостишия на санскрите. Астролог рисует сложный пример расположения планет и спрашивает, каковы будут последствия. Музыкант напевает несколько нот из весьма малоизвестной раги* и просит юношу опознать её. Кто-то наобум называет дату, типа 18 февраля 1756 года, и спрашивает, какой это был день. И словно всего этого не достаточно, кто-то ещё стоит сзади и бросает маленькие камешки ему в спину, в то время как другие бросают ему вызовы. Мальчик должен одновременно угадывать, сколько камешков было брошено. Он отвечает на все вопросы мгновенно, правильно, блестяще, под возбуждённые аплодисменты изумлённых зрителей.
*рага – мелодическая композиция, написанная в рамках индийской классической музыки
Этот чудо-мальчик, Кавьяканта Ганапати Муни (муни означает человека, всецело отдавшего себя манана – созерцанию), вскоре завоевал бурное признание по всей Индии. Позже он стал одним из самых выдающихся преданных Бхагавана Шри Раманы Махарши. До его появления на свет его родители не имели детей. Его отец поехал в Бенарес помолиться там в храме Ганеши. У него было видение, как статуя Господа Ганеши оживает и сливается с ним. В это же самое время его жена, находясь в своей деревне, видит, как статуя богини в местном храме превращается в свет и входит в неё. В скором времени у супругов родился сын. Они назвали его Ганапати* в благодарность Господу Ганеше.
*одно из имён Ганеши
Однако, к их вящему разочарованию, ребёнок совсем не мог говорить. До пяти лет он оставался немым и невыразительным. Ко всему прочему он страдал от многих болезней, включая эпилепсию. В отчаянной попытке излечить его они прибегли к старинному методу прижигания его тела раскалённым железным прутом. Это лечение имело далеко идущие последствия. Шок высвободил скрытые таланты мальчика, и он стал на редкость выдающимся. Сила его памяти, концентрации, его способность впитывать всё прочитанное и цитировать дословно возросли многократно. К девяти годам он овладел санскритской литературой, а к одиннадцати уже знал все четыре Веды и Упанишады. Когда ему было четырнадцать, Ганапати сочинил драму на санскрите, которая даже сегодня признаётся одной из лучших на этом языке.
В старинных писаниях говорится о том, что древние риши совершали епитимью, и им являлся Бог и одаривал благами. Находясь под сильным влиянием этих текстов, Кавьяканта стремился достичь того же. В возрасте восемнадцати лет он женился, но его страсть получить даршан Бога становилась всё сильнее. Он пустился в долгое странствие, посещал храмы, а также священные реки, такие как Ганг, и совершал епитимью. Его епитимья была суровой: в течение долгих периодов он сохранял молчание, неподвижность и голодал. И хотя он скрупулёзно соблюдал все необходимые правила традиционной аскезы, Бог ему не являлся.
Когда один метод аскезы не приводил к результату, он пробовал другой с одинаковой самоотдачей. Испробовав все методы, в конце Кавьяканта прибег к последней своей надежде: совершить епитимью в пяти священных местах, посвящённых Господу Шиве, олицетворяющих пять элементов – землю, воду, огонь, воздух и эфир. Нужно было посетить каждое место в определённом порядке, и в конце прибыть в место, посвящённое огню, Аруначалу, где епитимья (тапас) преданного, сказано, будет вознаграждена. Кавьяканта выполнил необходимые ритуалы в каждом месте и, наконец, в 1904 году прибыл к Аруначале. Во время совершения епитимьи в храме Аруначалешвара Кавьяканта однажды поднялся на гору и увидел Бхагавана, сидящего с закрытыми глазами, погружённого в самадхи. Разочарованный его продолжительным молчанием, он ушёл.
Поступив на работу в качестве школьного учителя в близлежащем городке под названием Веллор, он продолжал свою садхану. В 1907 году он стал чувствовать угнетённость от ощущения бесполезности своей жизни. Несмотря на то, что он владел всеми писаниями, испытал поднятие кундалини, он так и не нашёл метод, который дал бы ему надёжную опору в источнике шакти, который он называл Богом. И он решил: "Пойду снова к Аруначале – последнему пункту назначения человека в поиске Бога согласно писаниям. Если я не достигну Бога и на этот раз, я объявлю Веды, Упанишады и все индуистские писания просто воспалённым воображением поэтов". С таким намерением он вновь отправился к Аруначале.
Гробницы Шивы расположены на каждом из восьми противоположных направлений кругового маршрута вокруг Аруначалы. Решив положить все свои силы на совершение этой епитимьи, Кавьяканта направился на юго-запад к гробнице Нирудилингам. В то время она была окружена лесом. Он укрылся в дупле большого высохшего дерева и возобновил суровую аскезу молчания и голодания. На пятый или шестой день божественная Мать заговорила с ним: "Пока у тебя нет гуру, ты не достигнешь своей цели. Твой гуру там на горе. Сдайся его святым стопам и получишь его милость. Ступай!"
Кавьяканта в пещере Вирупакша (сидит справа от Бхагавана)
Кавьяканта выпрыгнул из дупла. Был час пополудни, солнце жгло нещадно. В разгаре был праздник Картикай, и сотни людей толпились вокруг горы. Неудержимо он помчался вверх к пещере Вирупакша и нашёл Бхагавана сидящим в одиночестве снаружи. Тот направил свой милостивый взор на Кавьяканту. Как и многие преданные до него, он был парализован и не мог оторвать глаз от Бхагавана. Кавьяканта, эрудированный учёный и вдохновенный поэт, никогда прежде не преклонялся перед человеческим существом. Неожиданно он обнаружил себя распростёртым на земле перед молодым аскетом. Он крепко схватился за ноги Бхагавана и прокричал: "Я прочитал всё, что можно прочитать. Я полностью изучил Веды, я совершал джапу сколько душе угодно, но я так и не постиг, что такое тапас! Поэтому я жаждал найти прибежище у ваших ног. Прошу вас, просветите меня насчёт природы тапаса ". Слово " тапас " на санскрите буквально означает "стремление к реализации истины через пламенную епитимью и аскетизм". Однако Бхагаван передал Кавьяканте его более глубокое значение. Помогая ему встать на ноги, он заглянул ему прямо в глаза и после паузы медленно произнёс: "Если наблюдать, откуда появляется понятие "я", ум поглощается в то. Это и есть тапас ". И поскольку Кавьяканта упомянул о том, что практикует мантра джапу – повторение мантр тысячи раз каждый день, мастер добавил: "Во время повторения мантры, если наблюдать источник, откуда появляется звук, ум растворяется в нём. Это и есть тапас ".
Эти откровения потрясли Кавьяканту. Наконец, он постиг, как практически пребывать в контакте с истиной. Волны экстаза одна за другой несколько часов затопляли его в присутствии аскета. Наконец, открыв глаза, он спросил служителя, Палани Свами, имя этого аскета. Хотя в то время его называли Брахмана Свами, Кавьяканта узнал, что его настоящим именем было Венкатараман. Взяв "Рамана" из этого имени, и видя Бога в этом аскете, он назвал его Бхагаван, что на санскрите означает Бог. А так как он получил откровение насчёт тапаса, который ни одно писание так ясно не объясняло, для Кавьяканты Бхагаван был также ведическим риши. (Риши означает мудрец, и происходит от драшта, что означает видящий – тот, кто видит внутренним глазом. Риши – тот, кто навсегда соединён с подлинным, неиссякающим источником мудрости.) Но для Кавьяканты Бхагаван был не просто риши, но махарши – великий риши. Таким образом, он назвал аскета Бхагаван Шри Рамана Махарши. Это имя, Бхагаван Шри Рамана Махарши, воспевание которого направляло бесчисленное количество людей к тихой, молчаливой истине, было дано этим человеком редкого гения, Кавьякантой Ганапати Муни.
В то время у него было более двухсот собственных последователей, включая превосходных учёных, как Дайварата и Капали Шастри. Он написал им письмо, в котором говорил: "Я нашёл своего гуру. Отныне не я, но Бхагаван Шри Рамана Махарши, наш гуру". На следующий день он подошёл к Бхагавану и сказал: "Бхагаван, прошу вас, примите меня". Бхагаван милостиво уступил его просьбе и сказал: "Оставайтесь в пещере по соседству с пещерой Вирупакша". Соседнюю пещеру называли Пещерой Мангового Дерева, и её близость к пещере Вирупакша позволяла гуру и ученику навещать друг друга каждый день. Бхагаван продолжал изливать свою милость и помогал Кавьяканте духовно созревать.
Бхагаван высоко ценил Кавьяканту и обращался к нему с большим уважением. Однажды Кавьяканта упал Бхагавану в ноги, причитая: "Умоляю вас, Бхагаван, не относитесь ко мне уважительно! Я ваш ученик и дитя. Не обращайтесь ко мне в такой почтительной манере!" Но Бхагаван продолжал так делать. Потом он узнал от других своих преданных и поклонников Кавьяканты, что они называли его Найана, что на телугу значит "отец". Бхагаван сказал: "С этих пор я буду звать вас Найана". Найана не стал возражать, поскольку на телугу это слово означает также "ученик" или "ребёнок".
Интересно отметить, что Кавьяканта был верным преданным Шивы, бесформенного отцовского аспекта Бога. Он никогда не поклонялся Богу в материнском аспекте. Однако, с того момента, как Мать показала ему его гуру, он стал и её преданным тоже. (Та сторона горы, напротив которой расположен храм Аруначалешвара, называется передней частью горы. Отрезок от Нирудилингама до Эшаньялингама, с юго-запада до северо-востока – задняя часть. Малоизвестный секрет Аруначалы заключается в том, что передняя часть это отцовский аспект, а задняя часть – материнский. В жизни преданных Бхагавана все чудеса и видения случались с ними между Нирудилингамом и Эшаньялингамом. В случае с Кавьякантой это также произошло в Нирудилингаме, когда материнский аспект привёл его к гуру).
Он захотел выразить свою благодарность Матери, сочинив тысячу стихов в её честь на санскрите. Сдавшись милости Бхагавана, он начал работу после получения его разрешения. Он выбрал священный день завершения написания тысячи стихов, но, к несчастью, заболел и смог написать всего около семисот. Вечером накануне назначенного им самим крайнего срока он пришёл к Бхагавану со своей проблемой. Бхагаван обнадёживающе заверил его: "Не волнуйся, я приду и посижу с вами".
Это было чудесное зрелище: излучая тишину, сидит молодой мастер; его преданный, который старше него, диктует импровизированные стихи обильным потоком, а ученики записывают их до самой поздней ночи при свете фонаря. Будучи гением, Кавьяканта начал диктовать первую строку из первого стиха первому ученику, первую строку второго стиха второму ученику, первую строку третьего стиха третьему ученику и так далее. Затем он продолжал без остановки диктовать вторую строку первого стиха первому ученику, вторую строку второго стиха второму ученику, вторую строку третьего стиха третьему ученику... пока в час тридцать ночи все тысяча стихов не были закончены. Бхагаван, который всё это время сидел с закрытыми глазами, безмолвный как скала, открыл глаза и спросил: "Вы всё записали, что я продиктовал?" Кавьяканта упал в ноги своему гуру и воскликнул: "Да, Бхагаван! Это ваши стихи!" Эта антология стихов называется Ума Сахасрам. " Ума " это божественная Мать, а " сахасрам " на санскрите означает "тысяча". Поэтому название можно перевести как "тысяча стихов во славу божественной Матери". Кавьяканта много раз перерабатывал первые семьсот с лишним стихов, но оставил лишь те стихи, которые он надиктовал той чудесной ночью – стихов, которые, он чувствовал, шли напрямую от Бхагавана.
Когда я вернулся в Раманашрам, некоторые люди, к которым я питал большое уважение, часто плохо отзывались о Кавьяканте. Они заявляли, что его достижения были всего лишь плодом воображения. Я был подвержен влиянию их взглядов. Я пришёл к Мунгала Венкатарамайе, большому учёному и одному из тех, кто записывал беседы с Бхагаваном. Мунгала не встречался с Кавьякантой, а посему был нейтрален по отношению к нему. "Почему люди так принижают Кавьяканту?" поинтересовался я, перечисляя все проступки, которые по слухам он совершил. "Ганешан, стоп!" воскликнул он. "Откуда ты всё это знаешь?" Я назвал имена тех, кто рассказал мне об этом. Он ответил: "Они высказали своё мнение, а ты его выслушал. Ты уверен, что это правда?" Я был в замешательстве. "Откуда мы можем знать, какое мнение верно?" спросил я. Тогда Мунгала сказал: "Ганешан, разве ты не знаешь секрет? То, что говорит Бхагаван, верно. То, что говорят другие – мнение".
И всё же я не был удовлетворён. Я читал о том доводе, что Кавьяканта не был реализованной душой, потому что имел очень много санкальп. Его противники часто цитировали это, и я был убеждён такой логикой. Я выложил свой аргумент Мунгале. Он сказал мне: "Я спрашивал Бхагавана о том же – как так вышло, что в такой-то книге написано, что Кавьяканта не был реализованным? Бхагаван сказал мне: 'Это не то, что я сказал, это то, что записывающий ожидал услышать'." Затем Мунагала посоветовал мне: "Следуй тому, что сказал Бхагаван, и ты будешь близок к истине. Не следуй мнениям, особенно если они разделяют людей – о святых ли они или о ком-то ещё. Не обращай на них внимание. Ищущий не должен увлекаться каким-либо негативным высказыванием, произнесённым каким-либо святым. Для прогресса это наипервейшее правило, которое следует запомнить. То, что говорят противники – всего лишь мнения, и если мы будем им верить, то падём жертвами ума".
Это правда, что у Кавьяканты были очень высокие идеалы. Однако, это были не санкальпы, но сатья санкальпы. Санкальпа это концентрированное желание для достижения чего-либо. Сатья санкальпа это когда санкальпа приходит к тебе, а не ты страстно хочешь её. В 1908 году Кавьяканта спросил Бхагавана: "Является ли поиск источника я-мысли достаточным для достижения всех моих целей, или необходима масса заклинаний, мантра джапа?" Бхагаван ответил: "Поиска источника я-мысли будет достаточно". Несмотря на то, что этот совет изначально был дан ему Бхагаваном, Кавьяканта настаивал: "А что с моими идеалами и целями?" Бхагаван ответил: "Будет лучше, если вы сбросите всё бремя на Господа. Он понесёт его, а вы будете свободны. Он выполнит свою часть работы". Мунгала сказал мне: "Люди цитируют только эти предложения. Но Бхагаван рассказал мне, что было потом. Сначала Кавьяканта не смог ухватить суть совета Бхагавана. Но спустя несколько лет он пришёл к нему и сказал: 'Бхагаван, я сдаю все свои санкальпы к вашим святым стопам'. Для него не было более великого Бога, чем Бхагаван".
Кавьяканта и его ученики засыпа̒ли Бхагавана вопросами. Хотя ответы не записывались немедленно, Найана имел столь ясную память, что позже переложил ответы Бхагавана в стихи и читал их вслух, приговаривая: "Это из третьей главы Рамана Гиты ", или "Это восьмой стих из второй главы Рамана Гиты ". Он тогда ещё не написал Рамана Гиту, и люди удивлялись этим его заявлениям. Наконец, однажды он сел и написал Рамана Гиту целиком из трёхсот стихов. Он записал вопросы и к ним ответы и показал Бхагавану, который заверил каждый из них, замечая: "Совершенно верно".
В Рамана Гите наиболее показателен один из ответов Бхагавана насчёт женщин. Найана задаёт вопрос Бхагавану: "Разве женщины не равны мужчинам?" Бхагаван отвечает: "Что есть мужчина или женщина? Это основано на теле. Для души нет никакой разницы". Затем Кавьяканта спрашивает: "Может ли женщина овладеть писаниями?" Бхагаван отвечает: "Без сомнения". Найана продолжает: "Могут ли женщины достичь самореализации? Становятся ли они джняни?" "Без сомнения", отвечает гуру. "Для души, которая должна достичь реализации, нет никакой разницы".
В 1922 году, когда мать Бхагавана достигла махасамадхи, не Бхагаван был тем, кто захотел похоронить её в гробнице, возвеличить её, построить для неё храм. Это был Кавьяканта, который сказал Бхагавану: "Согласно писаниям и вашим словам в Рамана Гите, она – реализованная душа. Она должна быть погребена со всей святостью". Он взял на себя организацию этой задачи и над её могилой был возведён храм Матрубхутешвара. Кавьяканта даже дал храму это имя – Матрубхутешвара, что значит "Господь, который принял форму Матери". Таким образом, идея храма, того ядра, вокруг которого вырос ашрам, принадлежала Кавьяканте.
Кавьяканта был великим человеком. Благодаря интенсивной епитимье, его кундалини поднималась. Согласно писаниям, когда кундалини достигает сахасрары, самой макушки, её энергия проходит через голову и достигает солнца. Кавьяканта не хотел, чтобы это произошло. Будучи учеником Бхагавана, он хотел, чтобы Бхагаван положил свою руку ему на голову. Позже Кавьяканта говорил: "В тот миг, когда Бхагаван положил свою руку мне на голову, словно холодные лучи луны пролились на меня. Боль совершенно утихла". Перед этим кто-то из преданных Бхагавана отметил, что из макушки Кавьяканты поднимается какая-то субстанция, похожая на лёгкий пар.
Кавьяканта в молодые годы
Мой учитель Т.К.Сундареша Айер, Кунжу Свами и Вишваната Свами были свидетелями ещё одного случая, когда милость Бхагавана снизошла на Кавьяканту. Как-то раз, делая епитимью в храме Ганеши в Тирувоттийуре, недалеко от Ченная, Кавьяканта понял, что не может духовно продвинуться. Он взмолился Бхагавану "Помогите мне! Помогите мне!" В ответ он почувствовал, как Бхагаван появляется перед ним, кладёт на него руку, освобождая его от духовного застоя, а затем исчезает. Кавьяканта немедленно рассказал своим ученикам, что произошло. Примерно в то же самое время в Скандашраме Бхагаван сотрудничал с ним: "Я лежу, и вдруг чувствую, как моё тело взмывает в воздух. Услышав слово "Тирувоттийур", я пошёл по главной улице. Увидев храм Ганеши, я вошёл в него. А затем вдруг неожиданно оказался снова в Скандашраме". Т.К.Сундареша Айер спрашивал его: "Почему это случилось, Бхагаван?" Бхагаван ответил: "Это санкальпа Найаны. Это не было моим желанием". Он продолжал: "Благодаря этому опыту я понял, как сиддхи – легендарные мудрецы и святые – путешествовали в астральном мире. Возможно, со мной было то же самое. И всё-таки, не я этого хотел, это произошло благодаря желанию Кавьяканты".
Как-то раз Бхагаван спускался с горы вместе с Найаной, Сундареша Айером и другими преданными. Вдруг он остановился и сказал: "Найана, посмотрите-ка на меня! Солнце, луна, звёзды и планеты вращаются вокруг моей талии". Никто не смог увидеть этого зрелища, но все видели, как тело Бхагавана светилось ярким блеском. Проникнутые благоговейным страхом, преданные простёрлись перед мастером и запели священную Пуруша Суктам – песню, которую распевали древние святые, восхваляя Господа Вселенной, где солнце и луна описываются как два глаза Господа.
Бхагаван подтверждал, что после поднятия кундалини и случая в Тирувоттийуре, через тело Кавьяканты стал протекать электрический ток. В результате он не мог ходить по земле босиком, не получив электрический удар. Он стал носить деревянные туфли, но почтительно снимал их в присутствии мастера. Бхагаван сострадательно говорил: "Найана идёт. Он не может ходить босиком. Положите что-нибудь непроводящее ток – деревянный настил – чтобы он мог сесть. Дайте ему также шерстяное одеяло, на которое он сможет наступать".
Мы должны почитать отношения Бхагавана и Кавьяканты. То, как мастер относился к ученикам, важнее, чем то, как собратья ученики относились друг к другу. Если такой мудрец, как Бхагаван, восхищался Найаной – над этим ищущие и преданные должны поразмыслить. Преданные Бхагавана в долгу перед Кавьякантой Ганапати Муни: Во-первых, он был тем, кто дал их мастеру прославленное, священное имя. Во-вторых, именно он был первым человеком, который убедил мастера начать говорить. До него Шивапракашам Пиллай, Гамбирам Сешайа и другие думали, что Бхагаван соблюдает обряд молчания, и получали его ответы только письменно. Благодаря Кавьяканте Бхагаван начал давать ответы устно. Он также был тем, кто уговорил Бхагавана написать поэму на санскрите в размере арья. Бхагаван возражал, что немного знает о санскрите и его размерах. Кавьяканта объяснил ему правила размера арья и повторил свою просьбу. Днём позже Бхагаван представил два безупречных стиха. Затем на следующий день он представил ещё три. Муни воскликнул своим ученикам: "Сможет кто-либо из нас написать так?" Эти пять стихов образуют гимн – Аруначала Панчаратнам – который ежедневно поют перед самадхи Бхагавана.
"Океан нектара полный милости, объемлющий вселенную в своём великолепии, о Аруначала, верховное Я, будь солнцем и открой лотос моего сердца в блаженстве.
О Аруначала, в тебе картина вселенной образуется, пребывает и растворяется. Это есть высочайшая истина. Ты внутреннее Я, танцующее в Сердце. Сердце – имя твоё, мой Господь!
Тот, кто обращается внутрь непотревоженным умом, чтобы найти, где возникает сознание "я", осознаёт истинное Я, и остаётся в тебе, Аруначала, как река, впадающая в океан.
Оставляя внешний мир, чтобы медитировать на тебя внутри с помощью контроля ума и дыхания, йогин видит свет, о Аруначала, и находит в тебе наслажденье.
Тот, кто посвятил свой ум тебе, и, видя тебя всегда, созерцает вселенную как твой облик, тот, кто во все времена прославляет и любит тебя как никого другого, как Себя*, тот есть мастер, не имеющий себе равных, пребывает единым с тобой, Аруначала, навечно в твоей благости".
*the Self
Садху Натанананда
Тогда как Кавьяканта Ганапати Муни был колоссом, Садху Натанананду можно сравнить с черепахой из сказки о зайце и черепахе. Невероятный духовный гигант, он вырос из обычного учителя начальной школы в человека глубокой мудрости и понимания. Садху Натанананда – составитель "Духовного Наставления", одной из самых важных книг для духовных ищущих.
Этот скромный учитель изучал Рамакришну Парамахамсу, Свами Вивекананду и писания. Он понял, что только посредством руководства настоящего наставника он сможет в совершенстве познать, что есть истина. Поэтому он стремился найти гуру. Его друзья рассказали ему о молодом аскете на горе Аруначала, который может его направить. Натеша Мудальяр, как его тогда звали, приехал к Бхагавану в Скандашрам и сел рядом с ним. Так как он был хорошо знаком с писаниями, он полагал, что должен говорить только после того, как с ним заговорит гуру. Однако, Бхагаван очень редко говорил, если никто не задавал ему вопросов. Проведя несколько часов с Бхагаваном в молчании, Мудальяр пришёл домой разочарованный. "Может быть, он вовсе не святой", подумал он. "Пойду к другим святым". Он посетил множество других святых и мудрецов, но вернулся ни с чем. Друзья укоряли его: "Почему ты бросил? Иди снова к Бхагавану!" Он начал писать письма Бхагавану, моля, чтобы тот пролил на него свою милость. Он даже послал заказное письмо, где писал: "Если вы не даруете мне свою милость, я умру нереализованным. В своём следующем рождении я буду снова просить вашей милости, и вам придётся родиться ещё раз, только чтобы дать мне реализацию. Но вы могли бы дать её мне прямо сейчас!"
Бхагаван явился ему во сне и сказал: "Ты требуешь от меня милости. Сперва ты должен почтить Господа, сидящего на быке". В его маленькой комнатке на стене висела картина. На ней был изображён Господь Шива, сидящий верхом на Нанди, его быке. Натанананда поклонялся изображению в течении нескольких дней, но это не принесло ему удовлетворения. Он поехал в Тируваннамалай и пошёл в храм Аруначалешвара. "Возможно, Бхагаван во сне направил меня сюда", думал он. На этот раз некоторые люди пытались его отговорить: "Не ходи к этому молчаливому аскету. Он не будет говорить с тобой!" Однако, он был серьёзным, настойчивым человеком. Настолько, что даже Муруганар замечал, что суровость была оружием Натанананды.
Не оставляя надежды, этот школьный учитель снова пошёл к Бхагавану и молил: "Бхагаван, я хочу переживать вашу милостивую мудрость. Будьте добры, исполните мою просьбу!" Бхагаван глядел на него целых пятнадцать минут. Когда Бхагавану задавали вопрос, он обычно не отвечал немедленно. Вместо этого он подготавливал вопрошающего молчанием и только потом давал ответ, так что вопрошающий получал его как прямой опыт. Бхагаван был больше заинтересован в человеке, чем в вопросе. Пристально глядя на Натанананду, он сказал: "Это тело напротив меня желает получить милость, или это сознание внутри него? Если это сознание, разве не считает оно себя телом и создаёт этот запрос? Если это так, позвольте сознанию прежде всего распознать собственную природу. Тогда оно автоматически распознает Бога и милость. Эта истина может быть реализована прямо здесь и сейчас". Волна за волной чистого экстаза пульсировала сквозь Натанананду и он много часов оставался в присутствии Бхагавана. Он был благословлён его взглядом милости.
Натанананда однажды сказал мне, что даже взгляд Бхагавана не смог полностью реализовать его, и что были ещё остаточные тенденции, несмотря на то, что он вёл сугубо аскетический образ жизни. Однажды он сидел в присутствии Бхагавана, когда Кавьяканта Ганапати Муни и другие учёные преданные говорили с Бхагаваном на санскрите об индуистских писаниях. Чрезвычайно удручённый, что не может понять ни слова об обсуждаемых высоких предметах, он сидел молча, и слёзы катились по его щекам. Когда он открыл глаза, все уже ушли, остался только Бхагаван. Бхагаван сострадательно посмотрел на него и спросил: "Почему вы так удручены? Если бы вы действительно были не годны к реализации истины в этой жизни, вы бы вообще не попали в этот место". (Это применимо ко всем нам). Бхагаван продолжал: "Та сила, которая привела вас сюда, заставит вас осознать Я. Не сегодня, так завтра она непременно выполнит своё обязательство. У вас нет причин для расстройства". Это растворило все несовершенства в Садху Натанананде и полностью избавило его от невежества. После этого он также стал реализовавшим истину мудрецом.
В тот день, когда он понял, что реализован, он стал инкогнито. Внешним символом того, что он реализовал Я, стала его безвестность. Он жил в одиночестве – счастливый от постоянного пребывания в Атмане. После махасамадхи Бхагавана в 1950 году и вплоть до 1967 года многие даже не знали, жив ли ещё Натанананда. Хотя он жил в доме в Тируваннамалае, никто не знал, где он. Как и все старые преданные, я тоже думал, что он скончался.
Я провёл семь лет в ашраме, когда вдруг однажды мой друг Дораб Фрамджи спросил меня: "Ты знаешь, что Садху Натанананда ещё жив?" Я подпрыгнул от радости, поскольку очень любил его книгу "Духовное Наставление". Я нанёс ему визит. Он был очень аскетичным человеком, в его комнате не было ничего, кроме нескольких набедренных повязок. Он благословил меня и спросил: "Чем ты занимаешься? Ты практикуешь Самоисседование?" Я ответил: "Я не способен проводить Самоисследование. Я только пою Аруначала Шива, Аруначала Шива". Он покраснел от гнева. Я отпрянул, поскольку это была первая моя с ним встреча, и я привык, что люди относятся ко мне снисходительно. Но не Натанананда! Он был серьёзным и суровым человеком. Он рвал и метал: "Какой ты дурак! А для чего, как ты думаешь, ты пришёл к Бхагавану? Для какой функции он тебя выбрал? Лишь только сделать тебя подобным ему! Читай его Сорок Стихов о Реальности, практикуй Самоисследование, будь истиной. Вот для чего ты был выбран!" Я остолбенел, не веря своим ушам.
Он отказался выходить из своей безвестности и даже оставаться в ашраме. Дораб Фрамджи нашёл для него хижину рядом с домиком Осборна. Натанананда жил там до 1981 года. Мне очень повезло, что он позволил мне приходить и говорить с ним, когда мне захочется. Однажды я вытащил его из его скрытности, попросив дать мне какую-нибудь статью как подарок, чтобы я смог опубликовать её в ашраме. Он любезно дал мне статью. К несчастью, я её куда-то подевал. Полагая, что у него есть копия, я пришёл к нему и сказал: "Свами, я сожалею, но я потерял вашу статью. Пожалуйста, дайте мне копию. Я тщательно перепишу её, и затем верну". Он рассмеялся и сказал: "Оглянись вокруг, Ганешан. Моя обстановка даёт тебе представление обо мне. Посмотри на мою комнату, здесь ничего нет – ни книг, ни одежды, ни утвари, ничего". Озадаченный, я спросил: "Что вы имеете в виду, Свами?" Он ответил: "Ганешан, ты должен знать, что я написал много стихов о Бхагаване. Но разве ты видишь здесь хоть одну книгу, хотя они все были напечатаны? В тот миг, когда я написал поклонение Бхагавану, в стихах ли, в прозе ли, я положил это к святым стопам своего мастера. Что касается меня, моя работа на этом окончена. После того, как Бхагаван покинул тело, несколько людей просило меня написать для них, как и ты. Я согласился, написав и отдав это в их распоряжение. На этом моя ответственность закончилась". Однако, он сделал мне одолжение и написал эту статью снова, её можно найти опубликованную в "Рамана Пикториал Сувенир" в 1967 году.
Однажды я привёл семью, которая пропагандировала имя Бхагавана, на встречу с Натананандой. Ему рассказывали о той работе, которую они проделывали, распространяя имя Бхагавана. Натанананда пришёл в ярость: "Вы говорите такой вздор, думая, что распространяете славу нашего мастера! Единственный способ сделать это, это самим стать истиной. Практикуйте учения прямо здесь, прямо сейчас, вот лучший способ служить гуру. Наш мастер это учение. Лучший способ выразить свою преданность Бхагавану это практиковать его учения". Семья была напугана и никогда больше не посещала Натанананду.
В последние минуты Натанананды Садху Ом, Кунжу Свами, некоторые другие и я молились перед ним. В смерти каждого преданного, которую мне довелось наблюдать, одним общим показателем было то, что никто не беспокоился о своём теле. Прямо перед тем, как он оставил тело, я спросил его: "Свами, как вы себя чувствуете?" "Я счастлив", был ответ. Физически он глубоко страдал. Все доктора, которых я приводил к нему, диагностировали тяжёлую болезнь. Тем не менее, он сказал, что счастлив. "Что вы имеете в виду под словом счастье?" Натанананда ответил: "Посмотри на изображение Бхагавана, и ты поймёшь". Это были его последние слова. Он направил моё внимание на Бхагавана и затем, радостно закрыв глаза, скончался. Для меня было честью принимать участие в постройке самадхи для его тела джняни на территории поместья Дораба Фрамджи.
Ганешан отдаёт дань почтения Садху Натанананде (сидит слева от него)