Задание: просмотрите текст, выберите прием, который вы хотели бы освоить. Прочтите внимательно его описание, продумайте, в каких случаях и для чего его можно было бы применить.
Сапогова Е.Е. Консультативная психология. Стр. 151-164.
Приемы воздействия на клиента на коррекционном этапе консультирования
Распределение рассмотренных приемов по фазам работы с клиентом достаточно условно, и консультант может использовать любые из них свободно и творчески. Все они в той или иной степени являются способами воздействия на клиента, но по большей мере это воздействие связывают с коррекционным этапом консультирования, когда рассмотренные техники могут дополняться приемами информирования, убеждения, самораскрытия консультанта, техникой конфронтации и другими приемами, адресованными частным аспектам работы с клиентом.
Так, ряд запросов требуют информирования, т. е. предоставления клиенту необходимой информации в форме объяснений, описаний, изложения фактов и т.д. Это могут быть сведения об особенностях психического развития на определенных возрастных этапах, формах и длительности эмоциональных переживаний, способах адаптации к новым для клиента ситуациям и т.д. Исходная идея состоит в том, что клиенты считают, что многие жизненные проблемы возникают у них в результате недостатка знания или как следствие неверной информации. Информирование может осуществляться как по собственной инициативе консультанта (например, при знакомстве с клиентом он сообщает информацию, касающуюся процесса консультирования), так и в ответ на вопросы клиента (эти вопросы часто предваряют или маскируют реальную проблему клиента). Консультант предоставляет клиенту информацию в определенных пределах, не переступая границ своей компетентности и профессиональной тайны. При необходимости он может адресовать клиента к популярной литературе или другому специалисту.
Иногда клиенты напрямую просят у консультанта совета, рекомендации, поскольку в житейском восприятии консультирование отождествляется именно с ними. Общее правило здесь состоит в том, чтобы по возможности избегать прямых советов, и редкий консультант позволит себе сказать клиенту что-то вроде «Вам нужно вести себя так...», «На вашем месте я бы сделал(а) так...», поскольку, даже стремясь идентифицироваться с позицией клиента, он никогда не имеет полного доступа к жизненному опыту, чувствам, восприятию, личностным возможностям другого человека. Тем не менее советы и психологическое консультирование не так уж несовместимы: в ряде случаев они звучат в замаскированной форме (например, при конфронтации или при использовании парадоксальных интенций «А почему бы не...?»), а в ситуациях, когда человеку требуется быстрая помощь, когда он в стрессе, кризисе, отчаянных или незнакомых обстоятельствах, совет формулируется практически напрямую (это иногда случается в
телефонном консультировании, в ситуациях оказания экстренной психологической помощи). Если без совета или рекомендации не обойтись, стоит облечь их в косвенную форму — как одну из возможных стратегий, к которой клиент уже логически приблизился сам: «Вы сказали, что на наших встречах стали лучше понимать и анализировать свои чувства. Теперь вы можете делать это и дальше, но уже самостоятельно», «Похоже, вы решительно настроены бороться со своим пристрастием к алкоголю. Может быть, стоит начать посещать встречи анонимных алкоголиков?»
Совет, по сути, есть высказывание клиенту собственного мнения, основанного на профессиональном видении ситуации, а рекомендация — «заключение, вытекающее из определения проблемы и анализа ее основных компонентов, продиктованное как ожиданиями и потребностями клиента, так и существующими возможностями и ограничениями»[1]. Прибегая к советам и рекомендациям, консультант должен стремиться делать это максимально ответственно, корректно и ненавязчиво, чтобы у клиента не создалось ощущения принуждения его к определенным действиям, навязывания ему решения или оценки. Даже самый правильный совет может иметь негативные последствия, в которых клиент прямо или косвенно будет обвинять консультанта в случае неудачи.
Мы уже знаем, что многое из того, что говорит консультант, в принципе обладает суггестивным эффектом для клиента, но иногда он прибегает и к прямому убеждению. В этих случаях он адресуется не просто к вере клиента в позитивные возможности консультирования, но к осознанному жизненному опыту, ценностям клиента, на которые стремится воздействовать с помощью личного влияния, оспаривания, демонстрации своей веры в возможности клиента, использования прецедентных случаев в качестве примеров и т.д. Так, консультант использует убеждение, когда помогает клиенту высказаться и вербализовать эмоции («У вас есть право так чувствовать...», «испытывать именно это...»); когда работает с сопротивлением («Я чувствую, что вам не очень приятно говорить о... Вы все время стараетесь сменить тему, когда мы приближаемся к обсуждению... Но может быть, стоит попытаться преодолеть себя? Вы же это уже смогли сделать, когда пришли сюда...»); когда поощряет клиента к реализации уже сделанного им выбора («Смотрите, вы же можете управлять собой в таких ситуациях!») и т.д.
Полезным оказывается и прием обратной связи, когда консультант описывает клиенту его повторяющееся поведение так, чтобы он смог представить и прочувствовать, как его воспринимают другие, как у людей появляется определенная реакция на его поступки и высказывания. Обратная связь стимулирует способности клиента к рефлексии и самокоррекции. Информацию здесь стоит подавать описательно и безоценочно («Вы так говорите о нем, словно это не ваш сын, а совершенно посторонний вам человек», «Ваше лицо светлеет, когда вы вспоминаете об этом»), в виде воображаемой ситуации («Если бы это происходило со мной, я бы разозлился...»), нейтрального вопроса («А у вас не вызвало бы раздражения такое пренебрежение?»), гипотетической постановки себя на место другого («Представьте, что он контролирует каждый ваш шаг. Как бы вы реагировали на это?»). Этим достигается снижение потребности клиента в психологической защите, и он может свободно выбирать способ реагирования на обсуждаемую ситуацию. Прием применяется только в отношении тех аспектов поведения и личности клиента, на которые консультант может воздействовать, но не относится к тем обстоятельствам, которые он контролировать не в силах.
Конфронтация — прием, которым демонстрируется «противостояние защитным маневрам или иррациональным представлениям клиента, которые он не осознает или не подвергает изменению»[2]. Этим приемом внимание клиента привлекается к какому-то конкретному факту или явлению с тем, чтобы прояснить его содержание, продемонстрировать, чего и как клиент избегает, не хочет осознавать и признавать. Осуществляя конфронтацию, консультант выявляет и демонстрирует клиенту противоречия в его поведении, высказываниях, чувствах («Вы сказали, что хотели бы обсудить ваши сексуальные отношения с мужем, но всякий раз, когда мы затрагиваем эту тему, вы от нее уходите...», «Вы говорите, что ваш муж специально нашел работу, где много командировок, потому что разлюбил вас, но не кажется ли вам, что он просто стремится больше зарабатывать, поскольку вы столько твердили ему, что устали от безденежья?»). При этом используются формулировки, демонстрирующие клиенту некие сомнения консультанта по поводу обсуждаемых вопросов («Мне кажется, что вы...», «Пожалуйста, попробуйте объяснить...», «Я не ошибаюсь, что...», «Да, но...», «С одной стороны, вы говорите, что..., с другой —...»), или же рассказ клиента корректно прерывается, чтобы не дать клиенту увести консультанта в сторону от сути обсуждаемого вопроса.
Фактически конфронтация есть всякая реакция консультанта, противоречащая поведению клиента и направленная на его двойственные моменты — ложь, увертки, «игры», хитрости, манипуляции, провокации, «пускание пыли в глаза», невротическое поведение. Она призвана стимулировать более глубокую рефлексию клиентом факторов, мешающих ему самому усмотреть и разрешить свои проблемы, в том числе неадекватные способы психологической защиты, которые использует клиент в стремлении приспособиться к жизненной ситуации, но которые угнетают и ограничивают развитие его личности[3]. Несмотря на то что конфронтация может заметно обострять взаимоотношения между клиентом и консультантом, приводя к конфликтам и спорам, она бывает полезна в ситуациях, когда клиент заявляет, что заинтересован в личностном росте, в исправлении определенных личностных качеств, а в ходе консультирования отмалчивается, уклоняется от обсуждения имеющихся проблем, демонстрирует сопротивление.
Принято выделять три основные формы конфронтации в консультировании: 1) с целью обратить внимание клиента на противоречия в его поведении, мыслях, чувствах, оценках или между мыслями и чувствами, намерениями и поведением и т.д. (в этом случае сначала констатируется определенный аспект поведения клиента, затем после использования «но...», «однако...» и т.п. прямо формулируется противоречие, его предполагаемая причина); 2) с целью помочь увидеть ситуацию такой, какова она есть в действительности, вопреки представлениям о ней клиента в контексте его потребностей; 3) с целью обратить внимание клиента на его уклонение от обсуждения некоторых проблем. К конфронтации не стоит прибегать слишком часто, а используя, помнить о ее ограничениях: 1) ее нельзя использовать как наказание клиента за неприемлемое поведение; 2) она не предназначена для разрушения механизмов психологической защиты клиента; ее назначение — помочь клиентам распознать способы, которыми они защищаются от осознания реальности; 3) она не должна служить удовлетворению потребностей или самовыражению консультанта; 4) она не должна быть агрессивной и категоричной[4].
Хотя обычно психолог не стремится быть для клиента «открытой книгой», процессу консультирования в ряде случаев помогает его самораскрытие в форме разделения с клиентом собственного опыта, предоставления некоторой информации о себе («Я тоже не всегда уверен(а), что поступаю правильно...») и событиях из собственной жизни («Я тоже не так давно потерял(а) отца и дума-л(а), что справлюсь с горем сам(а), но убедился (убедилась), что я очень нуждаюсь в поддержке близких...»), подходящих для обсуждения с клиентом его затруднений, а также в форме непосредственного выражения испытываемых чувств («Мне как-то некомфортно оттого, что вы все время отмалчиваетесь, смотрите в пол...», «Я не совсем понимаю, что в его поведении вызывает у вас протест») или идей («Я тоже, наверное, объяснял(а) бы себе это так же... Но не могли бы вы рассказать поточнее, что именно вы думали, когда...»). Прием в силу его глубоко персонального характера используется консультантами нечасто, апеллирует к личности и чувствам клиента и применяется с целью пробудить ответное самораскрытие, косвенно смоделировать для клиента приемлемый способ рассказа о себе и побудить его в со-раскрытии преодолеть внутренние барьеры, мешающие откровенному и искреннему разговору.
Самораскрытие должно применяться осторожно и дозированно, поскольку существует риск смены незаметной позиции и превращения клиента в слушателя, удовлетворяющего собственные потребности психолога. В то же время самораскрытие не означает удовлетворения любопытства клиента в отношении любых аспектов жизни и личности консультанта. Если клиент задает личные вопросы, стоит предельно кратко отвечать на них и тут же обращать разговор в его сторону: «А почему вы об этом спрашиваете?», «А как вы думаете?», «А почему вас это интересует?», «Это как-то связано с тем, о чем вы хотите поговорить?» Если клиент излишне активен в своих вопросах, можно прибегнуть к репликам, слегка приоткрывающим чувства, которые рождаются у консультанта в ответ на излишнее любопытство клиента («Похоже, вы уводите разговор в сторону... Это ваш способ избежать откровенности?»).
Для «вовлечения клиента в процесс исследования или модификации собственных чувств, когниций или поведения» может использоваться директива как «предложение предпринять определенные действия в ходе сессий или выполнить определенные задания». Директива часто рождается из собственного вывода клиента, из найденного им «призыва к самому себе»: «Я больше не позволю такого — говорить со мной в подобной манере!» — «"Я больше не позволю этого"... Скажите это еще раз!» — «Я не позволю этого! Я не потерплю унижения!»[5]. Сделанное консультантом эмоциональное усиление и повторы способствуют трансформации заключения клиента в самодирективу. Другие, более специальные варианты использования директив — формулировка вместе с клиентом понятной ему инструкции, действие в воображаемой ситуации, метод систематической десенсибилизации, метод пустого стула, метод амплификации симптома и др.
На стадии коррекции используется и прием гармонизации травмирующих переживаний [6]. Переживая проблему, человек зацикливается на травмирующих событиях, постоянно муссирует в сознании травмирующие обстоятельства, создавая при этом границы внутреннего обсуждения с самим собой возникшей ситуации. Двигаясь в рамках собственной логики и не видя выхода из сложившихся обстоятельств, он считает, что его проблема неразрешима, а советы других кажутся бессмысленными и даже усугубляющими его переживания. Возникает стойкий очаг возбуждения, изматывающий клиента. Согласно К. Юнгу, уничтожить его, пытаясь разрушить устоявшиеся связи сентенциями типа «любил — разлюби», «верил — разуверься», «ушел — забудь», практически невозможно. Но в цепь условных связей, лежащих в основе переживаний горя, любви, обиды, можно вплести новое звено, создать новый, дополнительный очаг возбуждения, психологическое содержание которого пригасит внутренний конфликт, сменит характер переживаний, расставит элементы ситуации в новом, приемлемом для человека порядке («Он ушел... а, может, оно и к лучшему? Вы не думали об этом?»). В неопределенную формулу человек самостоятельно может вложить подходящее содержание, что и станет включением нового дополнительного звена в привычный ход переживаний и рассуждений («Он ушел... и наконец-то разрядилась тягостная обстановка последних лет, исчез источник напряжения... Теперь можно, наконец, не приспосабливаться, не унижаться... не ждать каждую минуту, что это случится...»).
Неконструктивные, но ставшие привычными для клиента «программы» («Он умер, моя жизнь рухнула...», «Он уйдет, я останусь одна, никому не буду нужна...» и пр.) психолог старается трансформировать, открывая в них новые, эмоционально заряженные значения и смыслы, часто противоположные тем, которыми оперирует сам клиент. Так, в случае консультирования клиента при потере близкого таким звеном может стать предложение не действовать так, как не хотелось бы умершему (плакать, страдать, замыкаться в себе), в случае ухода из семьи супруга — предложение осознать новые возможности, открывающиеся в ситуации (достичь тех целей, от которых отказался в свое время ради него, или обрести эмоциональное равновесие после напряжения семейных скандалов), в случае военных синдромов — снятие чувства вины, что погиб не ты, осознание счастья жить и т.д. Результатом использования этого приема становится то, что «очень тяжелое» переживание становится переносимым, в «непоправимом» обнаруживается конструктивный модус, в «невозможности жить с этим» находится новая цель и смысл. По сути, ситуация остается той же, но меняется субъективное отношение к ней.
Облегчение гнета психологических проблем [7] связано в первую очередь с предоставлением клиенту возможности высказаться, «снять камень с души», ослабить эмоциональное напряжение. Положительный результат также дают некоторые формы негипнотического внушения, направленные на пробуждение веры в свои силы, мотивации к самоизменению, обнаружение стимула к активным действиям. В зависимости от конкретной ситуации консультант может внушать клиенту такие паттерны: «В том, что произошло, почти нет вашей вины...», «Вы напрасно паникуете, потому что еще вполне можно поправить эту ситуацию...», «Выход есть всегда...», «У вас определенно хватит сил это пережить и обратить ситуацию на пользу себе и близким...» Это не значит, что психолог делает нереалистичные авансы, поскольку он напрямую ничего не «гарантирует» клиенту, но, вникая в его беспокойство, открывает новые горизонты видения проблемы, новые поля действия, незаметно перестраивая отношение клиента к ситуации.
Обретение клиентом нового ракурса видения проблемы [8] — еще один важный момент коррекции. Поскольку в критических и стрессовых ситуациях люди склонны действовать импульсивно, «хватаясь» за первое попавшееся решение и считая его единственно возможным, происходит сужение канала поиска ресурсов для разрешения ситуации, образуются «порочные круги» в осмыслении происходящего. Сначала в совместном обсуждении клиент и консультант устанавливают, что: 1) ситуация совсем не так уж безнадежна, как кажется клиенту; 2) для него она не является такой уж неожиданностью; 3) было бы намного хуже, если... Вторым шагом является побуждение клиента: 1) искать силы и внутренние резервы, чтобы пережить невзгоды ради...; 2) расширить горизонты видения ситуации, поскольку...; 3) найти смысл в том, чего уже изменить нельзя...; 4) вернуться к обычной жизни — заставить себя жить «здесь-и-теперь», в пусть и непривычных для клиента, но уже сложившихся обстоятельствах.
Реконструкция утраченного смысла [9] — один из наиболее сложных приемов. Традиции его применения в консультировании заложены логотерапией В.Франкла. Клиент, обратившийся за помощью, обычно нуждается не в смысле жизни вообще, а в специфическом смысле определенного момента в жизни. Поскольку «смысл — это вовсе не принцип и не первопричина, а продукт»[10], психолог может помочь ему реконструировать имеющийся смысл или на его основе сконструировать новый, хотя бы временно устраивающий клиента и объясняющий ему нечто значимое в самом себе и в случившемся. В.Франкл показал, что смысл обнаруживается в: 1) осуществлении какого-нибудь дела, в труде, в творчестве; 2) переживании ценностей (этических, эстетических и др.); 3) страдании.
Даже самые трудные, горестные моменты жизни человека, отчаяние, стрессы, фрустрации непостижимым образом утрачивают свой разрушительный модус, если в них обнаруживается конгруэнтный человеку смысл. В. Франкл многократно цитирует Ф. Ницше: «Человек, которому есть "ради чего" жить, может вынести почти любое "как"». Так, страдание перестает быть таковым, если обретает смысл жертвенности; тяжелому труду, лишениям, утратам можно придать оттенок личного героизма, в пережитом унижении отыскивается защита собственного достоинства и т.д. Чем бы ни были вызваны трудные ситуации, напряжение снижается, а психические ресурсы человека переориентируются с непродуктивных переживаний на конструктивную внутреннюю работу по осуществлению обнаружившегося смысла. Смысловая реконструкция — очень сложная психологическая работа, опирающаяся на жизненный и профессиональный опыт консультанта, на его интуицию и глубокое проникновение во внутренний мир клиента. Ее результат может лечь в основу приема расширения горизонтов видения мира клиентом[11], смены «масштабности» восприятия им текущих проблем, помещения их в более широкую жизненную перспективу. В зависимости от системы отсчета происшедшее может рассматриваться в масштабе: 1) всей жизни личности в целом; 2) жизни людей, которым небезразлична судьба клиента; 3) в жизни общности, членом которой он является, и т.д. Такой терапевтический «телескоп» подталкивает клиента к формированию иного, менее Эго-центрированного восприятия себя в мире и тем самым снижает силу негативных переживаний. Возможен и обратный прием — сопоставление текущих проблем клиента с более простыми, повседневными, повторяющимися обстоятельствами его жизни. В этом случае подчеркивается значимость и ценность простых вещей, которые пробуждают и поддерживают каждодневную радость бытия, делают восприятие жизни стабильным, а мир вокруг клиента — узнаваемым и привычным. Эта работа требует особой деликатности от психолога, чтобы клиент не воспринял его действия как попытки снизить значимость его проблемы, ущемить его чувства.
В консультативной практике этому приему часто сопутствует необходимость частичной переоценки ценностей. Суть его в том, чтобы придать ценность таким моментам жизни клиента, которые «здесь-и-теперь» кажутся ему ничего не стоящими и даже обременительными (к примеру, любовь и забота родителей для подростка). В этом процессе клиент перестает преувеличивать не-
гативную значимость обсуждаемых проблем для его будущего развития и меньше центрируется на том, чтобы превратить их в универсальную, но суррогатную причину всех своих трудностей («Мать меня чересчур опекает, поэтому у меня нет друга... я не бываю в компаниях... я стеснительный... мной никто не интересуется... у меня не складывается личная жизнь... я не могу делать то, что мне хочется» и т.д.»).
Переоценка и переориентация особенно помогают клиентам, сжившимся с ролью «жертвы непреодолимых обстоятельств», покорного «страдальца», терпеливого «мученика», за которой часто скрывается желание ничего не менять в сложившихся, пусть даже не очень комфортных, обстоятельствах, извлекая из них скрытую выгоду. С такими клиентами можно поговорить о том, что любой опыт, даже опыт неудачи, болезни, страдания, является ценным; что привычная ему «простая» жизнь так же достойна уважения и так же служит личностному развитию, как и жизнь, состоящая из «подвигов и славы». Совладание клиента с собственным негативным восприятием жизни имеет важный терапевтический эффект и в дальнейшем может использоваться им в качестве самотерапии.
Эффективным может оказаться и побуждение клиента к реализации тех желаний, которые он по разным причинам считал для себя запретными или держал в «режиме отсрочки» (вспомним феномен «отложенной жизни»). Суть такого «побуждения к "наоборот"»[12] в том, что консультант настраивает клиента на удовлетворение некоторых сдерживаемых мотиваций или помогает хотя бы раз не сделать то, чего делать не хочется, или, наоборот, сделать то, что сделать очень хочется: например, родителям воюющего за свободу подростка консультант рекомендует хотя бы раз «ослабить вожжи», лишив тем самым подростка «очага» неконструктивного поведения; безотказному и робкому служащему помогает попробовать хотя бы раз отказаться, когда на него «вешают» лишнюю работу, и т.д.
Терапевтическую ценность таких самопреодолений отметил еще В. Франкл, описывая техники парадоксальной интенции и дерефлексии. Первая состоит в том, чтобы побудить клиента даже вопреки самому себе начать желать того, чего он боится (например, страдающему от бессонницы человеку он рекомендовал изо всех сил стремиться не заснуть). Если это удается, обнаруживается и исчезновение травмирующих клиента симптомов. Вторая состоит в отвлечении внимания клиента от его главной проблемы и направлении его психических ресурсов на позитивные аспекты жизни, на заботы других людей, на реальные жизненные задачи или
вообще на вещи несущественные, не имеющие большого значения. Обусловливание или ритуализация определенных действий[13] в ряде случаев также приносит положительный результат. Так, ссорящейся по поводу и без повода супружеской паре консультант может поставить определенные условия, при которых ругаться «можно» (например, только в ванной комнате или только с 19 до 20 ч), — этим разрушается стереотип «хронического переругивания», а конфликт при соблюдении определенных правил будет выглядеть смешным и искусственным.
На коррекционном этапе трудно пройти мимо такого средства, как подкрепление. Поиск психологических подкреплений используется в практике работы с клиентами, имеющими запросы по поводу вредных привычек, мешающих динамических стереотипов и т.п.[14]. Он часто используется в коррекционной работе с детьми. Суть приема связана с формированием новых привычек, в процессе которого клиент переживает удовлетворение от действия, противоположного привычному, и от его постепенного закрепления.
В коррекционной работе хороший эффект иногда дает тактика «помощи другому», когда клиент ставится в ситуацию, когда он должен помогать более слабому выйти из состояния, сходного с его собственным (заниженная самооценка, повышенная тревожность, застенчивость и т.п.)[15]. В этом случае актуализируются механизмы собственной значимости, нужности, незаменимости, которые стимулируют внутренние ресурсы клиента и способствуют его самоизменениям.
Напряженные обстоятельства, наличие проблем часто заставляют человека полностью погружаться в них, отдаваться их воле, преувеличивая их влияние и заставляя все другие цели и задачи вращаться вокруг них. В этих ситуациях реальная жизнь превращается как бы в фон, декорации для неконструктивных переживаний клиента, не давая ему возможности привычно жить «здесь-и-теперь» и открывать для себя новые горизонты[16]. В этом плане работа консультанта направляется на повышение временной компетентности клиента, на то, чтобы убедить его: даже если есть серьезные проблемы и трудности, жизнь не останавливается; жизнь не стоит тратить на непродуктивные переживания; возможность жить «в завтра» напрямую зависит от того, как проживается сегодня; каждое мгновение жизни несет в себе конструктивный потенциал исцеления и т.п. Все это направлено на то, чтобы усилить желание клиента преодолеть «черную полосу», не дать обстоятельствам себя сломать.
Если иные коррекционные приемы не дают результата в работе с клиентами, находящимися в напряжении, стрессе, кризисе, то иногда могут помочь организация ситуаций высокого эмоционального накала и использование эффекта отсроченного последействия [17]. Ситуации высокого эмоционального накала довольно редко используются вне психотерапевтических групп, поскольку их последствия довольно трудно контролировать в условиях консультативной сессии, но в исключительных обстоятельствах их можно смоделировать с целью достижения необходимого клиенту «момента истины» при помощи отдельных упражнений и заданий (например, «горячий стул», «подарок» и др.).
Отсроченное последействие рассчитано на то, что высказанное консультантом предостережение, прогноз «срабатывает» в точно рассчитанной ситуации. Разумеется, речь идет не о грубых сентенциях типа «Не перестанешь пить, допьешься до белой горячки...» или «Еще раз попадешься, окажешься в колонии для несовершеннолетних...», а о вербализации достаточно отчетливых перспектив, открывающихся перед клиентом в свете его наличной ситуации. Формулировки предостережений: «Я не могу вас поучать, но, думаю, вы и сами считаете, что...», «Конечно, вы взрослый человек и живете своим умом, но, скорее всего, и вы уже задумывались о...». Все они должны быть осторожными, конструктивными и не использоваться для манипуляций сознанием клиента. Их вербализации должен предшествовать качественный анализ личности клиента (в том числе его скрытых интенций, типичных моделей поведения, нюансов мотивации и самооценки, особенностей его социальной ситуации и межличностных отношений и т.д.).
Консультант может предложить позитивно-содержательное предостережение, приоткрывающее перед клиентом желаемые перспективы («Вы сможете добиться этого, если...»), нейтральное, обеспечивающее сохранение стабильности имеющейся ситуации («Ситуация не изменится к худшему, если...»), или — реже — негативно-содержательное, рисующее возможные неблагоприятные картины будущего, «исчисляемого» консультантом на основе анализа наличных обстоятельств жизни клиента («Сомнительно, что вы сможете удержать ее, если...»).
На всем протяжении консультирования, и особенно на этапе коррекции, заботой консультанта является поддержка положительной «Я-концепции» клиента. Поведение человека во многом формируется социальными ожиданиями со стороны значимых лиц, и психолог, если создан продуктивный консультативный альянс, выступает для клиента в качестве такого значимого лица. Демонстрируя веру в силу воли, личностный потенциал и позитивные возможности клиента, он оказывает непрямое воздействие на клиента. Обнаруживая то значимое и позитивное, на чем держится самопринятие клиента, консультант по возможности усиливает его восприятие себя как ценности, стимулирует внимание и интерес к самому себе, апеллирует к жизненной мудрости клиента, что в целом способствует повышению самоуважения, усилению активности в отношении собственной жизни.
В ряде случае эффективным оказывается прием «рефлексивного зеркала» [18], позволяющий клиенту взглянуть на себя и свои действия со стороны и тем самым повысить вероятность изменения привычных стереотипов отношения и поведения. Для этого психолог использует прецедентные истории, которые рассказывает клиенту как «случай из практики», притчу, историю (например, Н. Пейзешкиан ввел в работу консультантов восточные истории и притчи, обладающие большим терапевтическим потенциалом[19]). Иногда сходную функцию может выполнить и самораскрытие консультанта, представляющее сходный опыт или переживания. История, рассказанная психологом, напоминает клиенту его собственную ситуацию, но, в отличие от нее, раскрывается во всей полноте уже осуществившихся последствий: то, что для клиента еще длится и не имеет конца, в этой истории завершено и, как правило, побуждает к размышлениям, к поиску «других» решений, вариативных «концовок». Прием рассчитан и на катарсическую реакцию, и на инсайты клиента. Для читающих клиентов он может быть дополнен библиотерапией, где подсказанная психологом книга выступит в функции такого «рефлексивного зеркала».
Помощь в дифференциации «своих» и «чужих» проблем — еще один полезный коррекционный прием[20]. В бытовой отечественной культуре достаточно распространены традиции восприятия чужой проблемы как своей, связанные со стереотипами терпимости, жертвенности, жалости, всепрощения, особенно в близкородственных отношениях. Именно поэтому пьянство и хулиганство мужа воспринимаются супругой как «своя» проблема; родители подросших детей считают себя в ответе за их школьную неуспеваемость, наркоманию, проблемы с законом; свекровь убеждена, что она вправе поучать невестку и т.д. Столь же распространено и обратное — стремление делегировать исключительно свою проблему другим, особенно близким: дети советуются с родителями при выборе профессии, спутника жизни; учитель стремится открыть родителям глаза на поведение подростка и т.д.
В консультативной практике нередки случаи, когда клиенты приносят «не свои» проблемы, и их анализ вскрывает неоправданные ожидания, «смертельные», но никем не замечаемые обиды, рвущие душу разлады, недовольство, иллюзорную безысходность, генерализованные тревоги. Это означает, что психологу предстоит разводить полюса ответственности, искать причины принятия на себя чужих проблем, анализировать «патогенные зоны мышления», разрушать некоторые жизненные стереотипы клиента. Сложность состоит в том, что клиенты не готовы к расставанию с «чужой» проблемой и анализу стоящих за ней собственных трудностей («пустоты» жизни, зависимости, роли «жертвы» и пр.).
Довольно часто консультативная работа приводит психолога к пониманию, что регулярно повторяющееся неконструктивное поведение клиента, приводящее к неблагоприятным последствиям, является следствием развертывания определенного жизненного сценария (например, виктимного поведения). В этих случаях могут потребоваться переосмысление прошлого опыта в традициях психоанализа, отыскание первичного пораженного звена в жизни клиента, ставшего основой цепочки его неудач, трудностей, поражений.
Одной из глубинных целей консультативной работы является формирование мудрого, философского отношения к жизни вообще, а не только к разрешенной на консультации ситуации. В его основе часто лежит формирование установки на освобождение от неконструктивных психологических ограничений и условностей. Речь, конечно, идет не о создании паттернов «отвязанного», «анархистского» поведения, а лишь о формировании более подвижного, свободного отношения к собственным внутренним запретам и ограничениям, понимания их условности и относительности. Чаще всего это требуется чрезмерно «правильным», ригидным клиентам с бескомпромиссным и наказующим отношением к себе, с «выпрямленным» поведением и жесткими оценочными критериями. Все это является следствием суровой и авторитарной ранней социализации таких клиентов, приведшей к ригидному усвоению абстрактных тезисов о вечной, абсолютной и неизменной правильности, хорошести, одобряемости и т.д. Отсутствие гибкого и конструктивного отношения к своей жизни, застревание на фиктивных абстракциях приводят к тому, например, что женщина в браке терпит издевательства от пьяницы-мужа, что родители выгоняют забеременевшую дочь из дома, что матери скрывают от милиции сыновей, совершивших правонарушения, и т.д. Такие самостоятельно построенные тупики требуют специального анализа на консультации и разъяснения клиентам того, что они, и только они, являются распорядителями своей единственной и неповторимой жизни, что в жизни много альтернатив, что жизнь не должна строиться в угоду абстрактным правилам или авторитарному окружению и лишать человека радостей бытия, суживать пространство для жизни, создавать невротический фон мировосприятия. Возможно, клиент поначалу будет воспринимать разъяснения консультанта как покушение на его личностные принципы, нравственность, «правильность», но в конечном итоге эта работа даст ему шансы реализовать в жизни больше степеней свободы.
Безусловно, реальная коррекционная работа значительно шире, чем просто использование перечисленных приемов. Ее успех связан с тем, насколько сам клиент готов меняться, разрешая собственные трудности, и насколько точно будет подобран комплекс воздействий, подходящих именно данному клиенту.
[1] Ягнюк КВ. Анатомия терапевтического воздействия: типология техник // Журнал практического психолога. — 2001. — № 5 —6. — С. 136.
[2] Ягнюк КВ. Анатомия терапевтического воздействия: типология техник // Журнал практического психолога. — 2001. — № 5 — 6. — С. 150.
[3] См.: Кочюнас Р. Основы психологического консультирвоания. — С. 120.
[4] Там же. - С. 121-123.
[5] ' Ягнюк К. В. Анатомия терапевтического воздействия: типология техник // Журнал практического психолога. — 2001. — № 5 — 6.
[6] 2 Горностай П.П., Васьковская СВ. Теория и практика психологического консультирования. — Киев, 1995. — С. 78 — 80.
[7] Горностай П.П., Васьковская СВ. Теория и практика психологического консультирования. — С. 80 — 81.
[8] Горностай П. Я., Васьковская С. В. Теория и практика психологического консультирования. — С. 81—82.
[9] Там же. - С. 82-83.
[10] Бадью А. Делёз. Шум бытия. - М., 2004. - С. 53.
[11] Горностай П. П., Васьковская С. В. Теория и практика психологического консультирования. — С. 83 — 84.
[12] Горностаи П. П., Васьковская С. В. Теория и практика психологического консультирован