(ПРИЁМ УКАЗАНИЯ НА СЛЕДСТИЕ)
(комментарий)
Текст из варианта 9 из сборника И.П.Цыбулько-2021
Война… Страшное событие в жизни людей. Должны ли они, эти события, быть отражены в художественных произведениях и каким должно быть это отображение? Можно ли искажать военные события, придавая им красочности? Именно над этими вопросами размышляет В.В.Быков, поднимая проблему важности правдивого отображения войны в литературе.
Ключевой вопрос авторского рассуждения звучит так: почему писатели должны говорить правду о войне? В поиске ответа на данный вопрос Василь Владимирович обращается к высказыванию Е. Евтушенко: «прошлая война для нас… слишком сокровенная тема, касаться к которой надобно с ясным сознанием огромной ответственности », именно она, ответственность, и является причиной того, что «единственное достоинство …литературы – правда ». Так, анализируя ключевой вопрос, мастер слова приходит к выводу: причина правдивого отображения войны – в ответственности.
Что же из этого следует? Думается, следует одно: чувствовать ответственность должны все творческие люди (и те, кто воевал, и те, кто не был участником войны). К сожалению, как отмечает В.Быков, «за тысячелетия земной истории о войне… написано много неправды, красивых сказок и прямой лжи ». И если мы говорим об ответственности как о причине правдивого изображения войны, то, как следствие, «говорить неправду о ней не только безнравственно, но и преступно », потому что людям необходимо и через много лет знать, «от какой опасности они избавились и какой ценой досталось им это избавление ». Данное рассуждение белорусского писателя подводит читателя к мысли: искажение военных событий, уход от ответственности перед поколениями, не знавшими войну, за её правдивое изображение может сказаться на восприятии войны как самого страшного события в жизни людей.
Проанализировав два примера - иллюстрации, мы увидели причину того, что отображение войны должно быть правдивым, вследствие чего стало понятным, что отказ от правды безнравствен и опасен. (Суязова И.А., учитель)
| Как-то Анатолий Бочаров высказал предположение о наступившем периоде усталости нашей военной прозы. Не стану по примеру некоторых специалистов этого рода литературы опровергать видного критика и теоретика советской литературы, немало сделавшего и для осмысления военной прозы: вполне возможно, он прав. Как и всякое живое дело, военная проза в своём развитии не может избежать определённых спадов. Но вряд ли когда-либо померкнут в её сокровищнице замечательные по мастерству и правдивости произведения, принадлежащие перу Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Константина Симонова, Владимира Богомолова, Константина Воробьёва, Юрия Гончарова, Евгения Носова, Сергея Крутилина и других. Написанные, казалось бы, об одном и том же, о человеке на войне, эти произведения несут в себе неиссякаемое разнообразие — жанровое, тематическое, стилевое, различие личностно-авторского отношения к войне и её непростым проблемам. Но, разумеется, самое ценное в них — правда пережитого, достоверность подробностей и психологии, неизменность гуманистического отношения к человеку самой трудной судьбы — солдату на самой большой и самой кровавой войне. О войне написано много во всех жанрах литературы, на 77 языках народов нашей страны, разумеется, с различной степенью мастерства, умельства, талантливости. Что до меня как читателя (да, я думаю, и до большинства читателей, воевавших и невоевавших), то, может быть, для нас дороже всего в этих книгах не мастерство изложения, не красочность слога, но — правда. 3а тысячелетия земной истории о войне на всех языках мира написано много неправды, красивых сказок и прямой лжи. Говорить неправду о ней не только безнравственно, но и преступно как по отношению к миллионам её жертв, так и по отношению к будущему. Люди Земли должны знать, от какой опасности они избавились и какой ценой досталось им это избавление. Что касается читателя, то ему интересно знать всё: от переживаний солдата в передовом окопе до работы крупных штабов и ставки по руководству войсками. Литература многое сделала для раскрытия психологии рядового бойца и младшего офицера переднего края, но по причине отсутствия прежде всего личного опыта у её авторов она оказалась некомпетентной до всего, что касается крупных штабов, объединений, ставки. Этот пробел в значительной мере восполняют военные мемуары, принадлежащие перу генералов, крупных военачальников, у которых немало честных и хороших книг. Но немало также и таких, где фактическая сторона изложения воспринимается с большим сомнением, где, как писал недавно Виктор Астафьев, «проступает явное враньё». В самом деле, часто трудно добраться до сути через аккуратный штакетник1 округлых стереотипных фраз или задним числом сочинённых подробностей, заимствованных из фронтовой печати тривиальных примеров и бесконечных страниц разговоров. Да, люди по праву хотят знать о войне полнее, больше, особенно о том, что лежит за пределами их жизненного или военного опыта. Но когда я читаю длинные главы, описывающие в подробностях жесты, выражения, всё те же разговоры генералов, маршалов, исторических лиц, сокровенные раздумья о собственных военных просчётах бывшего наркома обороны, я с недоумением обращаюсь к имени автора на обложке и спрашиваю себя: откуда всё это? Из каких документов, по чьим свидетельствам? Ах, это авторский домысел, стало быть, сочинённость, выдумка, но тогда, извините, тогда мне это неинтересно. Кому нужна эта художественность, ради которой попирается главное и, может, единственное достоинство этого рода литературы — правда. Тем более что у нас есть и примеры другого рода, замечательные примеры высокого документализма и самой высокой гражданственности. 3десь уместно вспомнить творчество, да и всю жизнь незабвенного Сергея Сергеевича Смирнова. Его книги способны стать образцом, примером для подражания последующих поколений писателей-документалистов. Или же «Блокадная книга» Адамовича и Гранина, где всё — факт, жизнь, судьба, уже принадлежащие истории. Трагической странице нашей с вами истории. Тот же Виктор Астафьев писал недавно: «Думаю, всё лучшее в литературе о войне создано теми, кто воевал на передовой». В общем, это справедливо, хотя я бы не стал утверждать столь категорично, соглашаясь, однако, с той частью его утверждения, что личный опыт войны здесь незаменим. Вся беда литературы второго сорта как раз и заключается в отсутствии определённого личного опыта у одних авторов и в попрании этого опыта теми, у кого он есть, в уходе за его пределы, я бы сказал, за пределы какого бы то ни было опыта в область сочинительства, приблизительности и — неправды. И потому такая литература, с каким бы изяществом она ни была создана, неприемлема по своей сути: она не прибавляет ничего к познанию и осмыслению духа войны, а уводит читателя в область мифов, ортодоксии и домыслов. Во всяком другом случае, может быть, об этом и не следовало бы говорить, но прошлая война для нас, как недавно писал Евтушенко, слишком сокровенная тема, прикасаться к которой надобно с ясным сознанием огромной ответственности: под ней море народной крови. Виктор Астафьев прав: память человеческая избирательна и любит приятное. К старости всё трудное видится в ином свете, нежели в том, что освещал муки, кровь и страдания в годы военной молодости. 3адним числом кому не хочется видеть себя героем? Это понятно и извинительно для всякого стареющего человека, но не для литературы. Литература не имеет права на старость и должна всё помнить в подробностях, в первозданности, не упускать ничего. (По В. В. Быкову*) Василь Владимирович Быков (1924-2003) — белорусский советский писатель, общественный деятель, участник Великой Отечественной войны. |
2.
(сочинение)
В чем лежит настоящий путь к успеху, признанию? Надо ли выполнять свою работу хорошо? Когда человек стремиться раскрыться в своей профессии? Сергей Иванович Сиваконь отвечает на эти вопросы, поднимая проблему самоотверженной преданности своему делу.
Размышляя над данной проблемой, автор в качестве примера приводит жизнь Самуила Яковлевича Маршака, рассказывая о его влиянии на таких выдающихся мастеров, как Маяковский, Ахматова, Горький и др. Не случайно же “ Ахматова … позднее признавалась Самуилу Яковлевичу, что без его книг не было её стихов ”. Литературный критик старается найти причину самоотверженности Маршака и находит её в невероятной любви ко всему, что окружало поэта, - “ любви к людям, к литературе и прежде всего к детям ”. Именно в этой безграничной любви и кроется причина огромной самоотверженной преданности своему делу.
Далее писатель объясняет нам, что с этой самоотверженностью в работе связана вся жизнь Маршака. Не случайно, как следствие, вспоминается история, рассказанная Б.Полевым. Когда Маршак был еле жив, говорит главный редактор журнала «Юность», он всё равно продолжал работать. “ Возьмите карандашик, я вам продиктую поправку, – обращается с просьбой к редактору слепой и умирающий Маршак. – Журнал терпеть не может. У нас миллион читателей ”. По мнению литературоведа, поведение поэта не просто поразило Бориса Полевого – оно его восхитило и осталось в памяти навсегда. Этот пример наглядно демонстрирует, что вследствие огромной любви к читателям, настоящей самоотверженной преданности профессии, человек, даже умирая, не оставляет своё дело, продолжая работать.
Причинно-следственная связь, лежащая в основе двух примеров-иллюстраций, показывает наиболее подробно и глубоко то, что называют самоотверженной преданностью, и то, откуда берется настоящее призвание: влияние на больших мастеров литературы и их уважение есть следствие огромной любви к своему делу и преданности ему.
Позиция автора – понимание важности и даже необходимости любви к тому, что человек делает и в чём желает преуспеть. Так, своей любовью к людям, к детям и к литературе Маршак добился успеха.
Я согласен с мнением Сергея Ивановича. Я также считаю, что преданность делу, а затем уже и прочие вещи (признание, слава и т.д.) рождаются, как видно из текста, из огромной способности любить. Как писал Р. Рождественский, “всё начинается с любви…”. И, действительно, вряд ли можно творить, не любя, равно как и любить, не творя.
В заключение хочу сказать, что подобные тексты о таких замечательных людях делают других людей и вообще мир лучше. На их примере мы учимся правильному отношению к труду, профессии. (Ляпин Даниил, 11 класс)
| Исходный текст (1)С выходом в серии «Жизнь замечательных людей» книги Марка Гейзера о Маршаке представление о знаменитом поэте у массового читателя должно измениться. (2)Да и не только у массового. (3)Даже такой маститый критик, как Бенедикт Сарнов, считал, что «самобытным художником, тем Маршаком, каким мы его знаем, он стал только в советское время». (4)Но вот теперь Марк Гейзер подробно рассказывает о приходе поэта в литературу, и мы узнаём, что начинал Маршак со стихов, которые вызвали восторженные отзывы Стасова, сразу же взявшего юного поэта под опеку, а также Горького, Шаляпина и других выдающихся мастеров. (5)Ахматова, например, позднее признавалась Самуилу Яковлевичу, что без его «Книги Руфи», вышедшей ещё в 1909 году, не было бы её «Лотовой жены» и некоторых других стихов... (6)В жизни Маршака случалось такое, что ему угрожала реальная опасность. (7)Вот хотя бы история с разгромом маршаковской редакции Детиздата, когда были арестованы многие её сотрудники и авторы. (8)Годы спустя в деле одного из репрессированных тогда детиздатовцев нашли ордер на арест самого Самуила Яковлевича. (9)Спасло его то, что он вовремя уехал из Ленинграда... (10)Откуда же взялся детский классик Маршак, восхищавший таких больших и очень разных писателей, как М.Горький, В.Маяковский, М.Цветаева, К.Чуковский? (11)Всемирно известный переводчик, выигрывавший творческие «дуэли» у самых выдающихся мастеров? (12)3амечательный педагог, воспитатель юных, да и не юных поэтов? (13)Главное, наверное, было в его любви — к людям, к литературе и прежде всего к детям. (14)А знаменитые маршаковские беседы с чем-то заинтересовавшими его людьми (чаще всего с литераторами) — восторженными откликами на них полны воспоминания о Самуиле Яковлевиче?.. (15)Одну из самых сильных страниц в творческой биографии Маршака приоткрыл Борис Полевой, в ту пору — главный редактор журнала «Юность». (16)Он уже слышал, что Маршак еле жив, что врачи борются даже не за дни, а за часы его жизни... (17)И вдруг звонок у него в редакции: «С вами хочет говорить Самуил Яковлевич». (18)Полевой не поверил. (19)Решил, что его разыгрывают. «(20)И тут я слышу то, — вспоминает он, — что сразу убеждает меня, что я говорю с настоящим Маршаком, с поэтом, находящимся при смерти: — (21)Голубчик мой, вы, наверное, слышали, я ослеп. (22)Ничего не вижу. (23)Но гранки мне прочли. (24)Поверьте, там есть серьёзные огрехи. (25)Нет-нет, не ваши, а мои огрехи... (26)Гранки перед вами? (27)Найдите страничку такую-то. (28)Нашли? (29)Возьмите карандашик, я вам продиктую поправку. (30)Мне становится страшно. — (31)Самуил Яковлевич, я к вам заеду. (32)Журнал потерпит. — (33)Нет, нет, нет, это мы с вами можем потерпеть, а журнал терпеть не может. (34)У нас миллион читателей, им надо вовремя доставлять журнал. (35)3аписывайте. — (36) Это звучит уже как приказ». (37)Полевой решил, что худшее для Маршака уже позади. (38)Не может же человек на смертном одре держать корректуру! (39)Но Маршак — мог. (40)И уже через день после этого разговора Полевой услышал, что Самуила Яковлевича нет в живых... (По С. Сивоконю*) *Сергей Иванович Сивоконь (род. в 1933 г.) — русский литературный критик и литературовед. |
ПРИЁМ АНАЛОГИИ
(сочинение)
Влияет ли зависть на душу человека? Ответ на этот вопрос ищет Ю.В.Трифонов, поднимая социально-нравственную проблему зависти и её разрушительного влияния на человека.
Размышляя над данной проблемой, мастер слова описывает жизнь центрального персонажа Глебова. По словам Юрия Валентиновича, мальчик «жил … рядом с серым, громадным … домом в тысячу окон ». Ему казалось, что там, в «поднебесных этажах », бурлила захватывающая жизнь. По этой причине у юноши родилось чувство зависти, ведь он жил в обычном «двухэтажном подворье ». Это чувство автор даже сравнил со «жжением в душе ». Данным примером писатель доносит мысль: зависть – гнилая черта характера, прожигающая душу.
В процессе раскрытия проблемы Ю.В. Трифонов показывает еще одну аналогичную ситуацию. Мастер «городской» прозы повествует о том, что «мать Глебова работала билетершей в кинотеатре », и сын имел возможность без билета попасть на «любой фильм » и пригласить друга. Это являлось «предметом немалой гордости » мальчика. Однако, как рассказывает автор, после некоторых событий авторитет Глебова пошатнулся, и все одноклассники начали пытаться завести дружбу с новеньким Лёвкой. Это тоже породило «тяжесть на дне души » героя. Писатель с помощью проведения аналогии между завистью к жильцам многоэтажного дома и завистью к новенькому обращает наше внимание на то, что люди, «пораженные завистью », самые «несчастные ». Так, Юрий Валентинович показывает, что завистливому человеку нелегко получать удовольствие от жизни.
Используя прием аналогии в этих двух примерах-иллюстрациях, автор привлекает общественное внимание к актуальной проблеме: читатель понимает, что чувство зависти отрицательно влияет и на окружающих, и на самого человека, что зависть разрушает человека изнутри, мешая жить и ему самому, и людям, находящимся рядом.
Позиция автора ясна и понятна: зависть искажает восприятие мира человеком, губит в нем все добрые начала.
Нельзя не согласиться с точкой зрения Юрия Валентиновича, настолько она убедительна. Я так же, как и он, считаю, что зависть портит жизнь людей. Ярким примером данного суждения служит роман А.С. Пушкина «Капитанская дочка». Швабрин, сватавшийся к Маше и получивший отказ, несомненно, завидует Петру Гриневу. Это чувство сопровождает героя на протяжении всего повествования, а в конце оно губит Алексея Ивановича. Действительно, ни к чему хорошему зависть не приводит.
И в заключение мне хочется сказать: завистливый человек никогда не будет счастлив, ведь все внимание он концентрирует на благополучии и успехе других, а для совершенствования своего внутреннего мира у него не остаётся сил.
(Турченко Дарья, 10 класс)
| Исходный текст (1)Началась эта му́ка в далёкие годы, в классе пятом или шестом. (2)Глебов жил в своём двухэтажном подворье рядом с серым, громадным, наподобие целого города или даже целой страны, домом в тысячу окон. (3)Серая громада висла над переулочком, по утрам за́стила солнце, а вечерами сверху летели звуки музыки. (4)Там, в поднебесных этажах, шла, казалось, совсем иная жизнь, чем внизу. (5)И у Глебова с малолетства появилось жженье в душе: то ли зависть, то ли ещё что. (6)Мать Глебова работала билетёршей в кинотеатре. (7)И вот служба её в кинотеатре – захудаленьком, в одном из замоскворецких переулков – составляла предмет немалой гордости Глебова и отличала его величайшей льготой: на любой фильм мог пройти без билета. (8)А иногда в дневные часы, когда мало зрителей, мог даже товарища провести, а то и двух. (9)Эта привилегия была основой могущества Глебова в классе. (10)Он пользовался ею расчётливо и умно́: приглашал мальчиков, в дружбе которых был заинтересован, от которых чего-либо ждал взамен, иных долго кормил обещаниями, прежде чем оказывал благодеяние, а некоторых мерзавцев навсегда лишал своей милости. (11)Продолжалась глебовская власть – ну не власть, а, скажем, авторитет – и оставалась непоколебленной, пока не возник Лёвка Шулепа. (12)Первые дни он держался надменно, поглядывал своими голубенькими глазами на всех сонно и презрительно, ни с кем не заводил разговор и сел за одну парту с девчонкой. (13)Его решили проучить, вернее, унизить. (14)А ещё точнее – опозорить. (15) Глебов горячо подговаривал расправиться с Шулепой, который ему не нравился, но в последний миг решил не участвовать в расправе. (16)Мальчишки – их было человек пять – зазвали Лёвку после уроков на задний двор, окружили, о чём-то заспорили, и вдруг Медведь, главный силач класса, охватил Лёвку за шею, опрокинул его рывком навзничь, остальные с криками «ого-го!» набросились, Лёвка сопротивлялся, бил ногами, но его, конечно, смяли, скрутили, кто-то сел ему на грудь. (17) И вдруг раздался громкий треск, будто взорвалась хлопушка или лопнула автомобильная шина. (18)Тут все пятеро кинулись в стороны, Лёвка поднялся на ноги, а в руке он держал пугач, который стрелял особыми пистонами. (19)Шулепа вышел из этой истории победителем, а нападавшие были посрамлены и впоследствии всячески старались помириться и подружиться с ним. (20)Так Лёвка из человека, которого собирались на весь свет опозорить, превратился в героя. (21)И с этого, наверное, времени зародилась у Глебова та тяжесть на дне души… (22) И нет несчастнее людей, поражённых завистью. (23)И не было сокрушительней несчастья, чем то, что случилось с Глебовым в миг его, казалось бы, высшего торжества. (По Ю.В. Трифонову*) * Трифонов Юрий Валентинович (1925–1981) – русский советский писатель, мастер «городской» прозы. |
(комментарий)
Текст из варианта 2 из сборника И.П.Цыбулько-2021
Как вели себя люди на войне, оказавшись в ситуации, когда надо делать выбор? На этот вопрос даёт ответ В.В.Быков, поднимая проблему поведения человека на войне.
Рассуждая над поднятой проблемой, автор изображает две аналогичные ситуации: поведение Лемешенко и поведение Бабича, Тарасова и других. Сначала рассмотрим поведение Лемешенко. Он, как говорит писатель, берёт командование на себя, потому что понимает, что другие " ждали команды ", поглядывая на него. Он знает, что на войне " единственно возможной командой... был собственный пример - надёжный командирский приказ: делай, как я ". В этих словах скрыт важный смысл: во время боя нельзя теряться, в трудную минуту надо брать ответственность на себя.
В процессе раскрытия проблемы Василь Владимирович рисует еще одну ситуацию, аналогичную той, о которой мы только что сказали. Бабич и Тарасов, так же как и Лемешенко, ринулись в бой: Лемешенко " увидел увальня Бабича и бежавшего впереди всех новичка Тарасова ". Посмотрите, как удивительно точно подмечает писатель атмосферу боя: " к победе пошли другие ", то есть на смену Лемешенко пришли его товарищи, которые продолжили бой. Так, изображая подобную ситуацию, автор акцентирует внимание читателя на том, что на войне, во время боя, всегда найдутся люди, которые проявят героизм, пожертвуют собой, но защитят Родину. У них нет другого выбора.
Приём аналогии, лежащий в основе примеров-иллюстраций, позволяет найти черты сходства в поведении героев и понять, что их поведение похоже: они думают не о себе, а о том, как выполнить приказ, как победить, как защитить Родину.
Позиция В.Быкова понятна: по его мнению, люди, которые оказались в ситуации выбора, не теряют самообладания, ими движет чувство любви к родной земле и огромное желание победить.
| Исходный текст (1) Он упал на заборонованную мякоть огородной земли, не добежав всего каких-нибудь десяти шагов до иссечённого осколками белого домика с разрушенной черепичной крышей — вчерашнего «ориентира три». (2) Перед тем он, разорвав гимнастёрку, пробрался сквозь чащу живой изгороди, в которой с самого начала этого погожего апрельского утра гудели, летали пчёлы, и, окинув быстрым взглядом редкую цепочку людей, бежавших к окраинным домикам, замахал руками и сквозь выстрелы крикнул: — Принять влево, на кирху! (3) Потом пригнулся, боднул воздух головой и, выронив пистолет, уткнулся лицом в тёплую мякоть земли. (4) Сержант Лемешенко в это время, размахивая автоматом, устало трусил вдоль колючей, аккуратно постриженной зелёной стены ограды и едва не наскочил на своего распростёртого взводного. (5)Сперва он удивился, что тот так некстати споткнулся, потом ему всё стало ясно. (6)Лейтенант навсегда застыл, прильнув русоволосой головой к рыхлой земле, поджав под себя левую ногу, вытянув правую, и несколько потревоженных пчёл суетились над его неподвижной пропотевшей спиной... (7)Лемешенко вбежал в довольно широкий заасфальтированный двор, на котором разместилось какое-то низкое строение, видно гараж. (8)Вслед за сержантом вбежали сюда его подчинённые: Ахметов, Натужный, Тарасов, последним трусил Бабич. — (9)Лейтенанта убило! — крикнул им сержант, высматривая проход. (10)В это время откуда-то сверху и близко прогрохотала очередь, и пули оставили на асфальте россыпь свежих следов. (11)Пулемёты били по стене, по шиферной крыше гаража, бойцы распластались под деревьями на травке и отвечали короткими очередями. (12)Натужный выпустил с полдиска и утих: стрелять было некуда, немцы спрятались возле церкви, и их огонь с каждой минутой усиливался. (13)Ахметов, лёжа рядом, только сопел, зло раздувая тонкие ноздри и поглядывая на сержанта. (14)«Ну а что дальше?» — спрашивал этот взгляд, и Лемешенко знал, что и другие тоже поглядывали на него, ждали команды, но скомандовать что-либо было не так-то просто. — (15)А Бабич где? (16)Сержант хотел было приказать кому-нибудь посмотреть, что случилось с этим увальнем, но в это время слева замелькали фигуры автоматчиков их взвода: они высыпали откуда-то довольно густо и дружно ударили из автоматов по площади. (17)Лемешенко не подумал даже, а скорее почувствовал, что время двигаться дальше, в сторону церкви, и, махнув рукой, чтобы обратить внимание на тех, кто был слева, рванулся вперёд. (18)Через несколько шагов он упал под вязом, дал две короткие очереди, кто-то глухо шмякнулся рядом, сержант не увидел кто, но почувствовал, что это Натужный. (19)Слева не утихали очереди — это продвигались в глубь парка его автоматчики. (20)«Быстрее, быстрее», — в такт сердцу стучала в голове мысль. (21)Не дать опомниться, нажать, иначе, если немцы успеют осмотреться и увидят, что автоматчиков мало, тогда будет плохо, тогда они здесь завязнут... (22)Пробежав ещё несколько шагов, он упал на старательно подметённую, пропахшую сыростью землю; вязы уже остались сзади, рядом скромно желтели первые весенние цветы. (23)Парк окончился, дальше, за зелёной проволочной сеткой, раскинулась блестящая от солнца площадь, вымощенная мелкими квадратами сизой брусчатки. (24)В конце площади, возле церкви, суетились несколько немцев в касках. (25) «Где же Бабич?» — почему-то назойливо сверлила мысль, хотя теперь его охватило ещё большее беспокойство: надо было как-то атаковать церковь, пробежав через площадь, а это дело казалось ему нелёгким. (26) Автоматчики, не очень слаженно стреляя, выбегали из-за деревьев и залегали под оградой. (27)Дальше бежать было невозможно, и сержанта очень беспокоило, как выбраться из этого опутанного проволокой парка. (28)Наконец его будто осенило, он выхватил из кармана гранату и повернулся, чтобы крикнуть остальным. (29)Но что кричать в этом грохоте! (30)Единственно возможной командой тут был собственный пример — надёжный командирский приказ: делай как я. (31)Лемешенко вырвал из запала чеку и бросил гранату под сетку ограды. (32)Дыра получилась небольшая и неровная. (33)Разорвав на плече гимнастёрку, сержант протиснулся сквозь сетку, оглянулся — следом, пригнувшись, бежал Ахметов, вскакивал с пулемётом Натужный, рядом прогремели ещё разрывы гранат. (34)Тогда он, уже не останавливаясь, изо всех сил рванулся вперёд, отчаянно стуча резиновыми подошвами по скользкой брусчатке площади. (35)И вдруг случилось что-то непонятное. (36)Площадь покачнулась, одним краем вздыбилась куда-то вверх и больно ударила его в бок и лицо. (37)Он почувствовал, как коротко и звонко брякнули о твёрдые камни его медали, близко, возле самого лица брызнули и застыли в пыли капли чьей-то крови. (38)Потом он повернулся на бок, всем телом чувствуя неподатливую жёсткость камней, откуда-то из синего неба взглянули в его лицо испуганные глаза Ахметова, но сразу же исчезли. (39)Ещё какое-то время сквозь гул стрельбы он чувствовал рядом сдавленное дыхание, гулкий топот ног, а потом всё это поплыло дальше, к церкви, где, не утихая, гремели выстрелы. (40)«Где Бабич?» — снова вспыхнула забытая мысль, и беспокойство за судьбу взвода заставило его напрячься, пошевелиться. (41)Он понимал, что с ним самим случилось что-то плохое, но боли не чувствовал, только усталость сковала тело да туман застлал глаза, не давая видеть, удалась ли атака, вырвался ли из парка взвод. (42) После короткого провала в сознании он снова пришёл в себя и увидел небо, которое почему-то лежало внизу, словно отражалось в огромном озере, а сверху на его спину навалилась площадь с редкими телами прилипших к ней бойцов. (43) Он повернулся, пытаясь увидеть кого-нибудь живого, — площадь и небо качались, а когда остановились, он узнал церковь, недавно атакованную без него. (44)Теперь там уже не было слышно выстрелов, но из ворот почему-то выбегали автоматчики и бежали за угол. (45)3акинув голову, сержант всматривался, стараясь увидеть Натужного или Ахметова, но их не было. (46)3ато он увидел увальня Бабича и бежавшего впереди всех новичка Тарасова. (47)Пригнувшись, этот молодой боец ловко перебегал улицу, затем остановился, решительно замахал кому-то и исчез, маленький и тщедушный рядом с высоченным зданием кирки. (48)3а ним побежали бойцы, и площадь опустела. (49)Сержант облегчённо вздохнул и как-то сразу успокоился и затих. (50)К победе пошли другие... (По В. В. Быкову*) * Василь Владимирович Быков(1924-2003) — белорусский советский писатель, общественный деятель, участник Великой Отечественной войны. |
ПРИЁМ ВЫДЕЛЕНИЯ
(сочинение)
В чём заключается смелость и доблесть людей в военное время? Именно проблему проявления мужества и стойкости во время блокады Ленинграда поднимает А.А.Крестинский в своём тексте.
Размышляя над данным вопросом, автор в первую очередь акцентирует внимание читателя на том, что считает наиболее важным,- на игре четверых музыкантов во время войны. «Они играл каждый день, несмотря на бомбежки, голод и стужу »,- эти слова, вложенные в уста поэта, показывают невероятную твёрдость духа в военное время. Музыканты не прятались в убежищах, а выходили из дома и исполняли музыку громче, чтобы подавить шум обстрелов. Описанная ситуация заслуживает особого уважения, потому что она показывает упорство и мужество людей в тяжелые дни блокады.
Далее А.А. Крестинский выделяет ещё одну существенную мысль: несмотря на потерю друзей, музыкант остался верен своему призванию, проявляя мужество во время войны. Несмотря на потерю друзей-музыкантов, он вновь вышел на улицу, чтобы «вечером люди услышали весь оркестр - и трубу, и кларнет, и скрипку, и флейту ». Музыкант, отмечает автор, играл по очереди на всех инструментах, мысленно прощаясь со своими товарищами. Затем флейтист ушёл на фронт. Вот он, пример настоящего мужества. Так, приводя примеры, Александр Алексеевич убеждает нас в том, что главным в поднятой проблеме является вопрос о храбрости людей во время блокады, об их стойкости и мужестве.
Использованные два примера-иллюстрации, основанные на приёме выделения, дают читателю возможность понять, насколько велики мужество и стойкость людей в трудные времена блокады Ленинграда. Их храбрость заключалась в том, что даже перед лицом смерти они продолжали дарить людям радость искусства, которое духовно помогало преодолеть трудности.
Позиция поэта предельно ясна: мужество музыкантов во время блокады Ленинграда проявлялось в их исключительном бесстрашии перед страхом смерти.
Я полностью согласна с мнением переводчика. Действительно, о мужестве человека можно судить по смелости его поступков. Только сильные духом люди способны преодолеть и страх смерти, и физические страдания… В качестве аргументации обращусь к книге Арифа Сапарова «Дорога жизни», в которой рассказывается о подлинных героях – шофёрах, привозящих в голодающий город продукты. Они рисковали своими жизнями, чтобы связать Ленинград с родной землёй. Благодаря их мужеству, самоотверженности город выстоял.
Таким образом, мы приходим к выводу: во время блокады Ленинграда русский народ всегда показывал свое безграничное мужество. Именно это и стало залогом успеха всей страны. (Болдырева Анастасия, 11 класс)
| ЛЕГЕНДА О МУЗЫКАНТАХ (1)Они жили здесь, в нашем городе, в старинном многоэтажном доме. (2)Я не стану называть улицу, где стоял дом, потому что, когда я рассказываю эту легенду старым ленинградцам, блокадникам, каждый из них говорит: «Я помню, они жили на нашей улице...» — и приводит такие доказательства, которым нельзя не верить. (3)Поэтому я не стану называть улицу, да это и не важно. (4)Они жили в нашем городе, эти музыканты, — вот что главное. (5)Никто толком не знал, как они здесь появились и откуда пришли. (6)То ли остатки военного оркестра, то ли артисты филармонии, не успевшие эвакуироваться. (7)Рассказывали, что один из них, высокий флейтист в старой, опалённой шинели, собрал к себе умиравших от голода и холода товарищей-музыкантов. (8)Они играли каждый день, несмотря на бомбёжки, голод и стужу. (9)Никто не помнит точно, сколько их было. (10)Кто говорит — пять, кто — шесть. (11)Большинство, однако, сходится на том, что музыкантов было четверо: трубач, флейтист, кларнетист и скрипач. (12)По утрам музыканты выходили из дому, обмотанные поверх шинелей чем-то тёплым, и шли по узкой тропке, протоптанной в снегу, затылок в затылок, осторожно... (13)Так же, гуськом, возвращались они обратно. (14)Последним всегда шёл флейтист — он следил, чтоб никто не отставал и не упал в снег. (15)Люди из окрестных домов, чем бы ни занимались — работали, топили свои печурки, просто лежали без сил, — каждый день ждали, когда из высокого старого дома зазвучит музыка. (16)Сначала музыканты будут пробовать свои инструменты — тихо, медленно, робко. (17)Потом флейтист поведёт мелодию, словно подымаясь в гору и увлекая за собой товарищей. (18)И вот уже зазвучит труба, а там и кларнет, и, наконец, нежная скрипка вступит, и люди в окрестных домах воспрянут и, может быть, поверят, что всё ещё впереди, что сто́ит только собраться с силами, перетерпеть... (19)Первой умолкла скрипка. (20)Несколько дней люди ждали её, но она молчала. (21)Потом видели, как музыканты увезли на саночках маленькое тело скрипача. (22)Потом замолчал кларнет. (23)И снова люди провожали глазами саночки, которые тащил по снегу, едва передвигая ноги, старый трубач. (24)Флейтист шёл следом и, преодолевая мороз и ветер, играл на флейте Шопена. (25)Теперь их осталось двое. (26)Они играли утром, днём и вечером, почти не выходя из дому. (27)Чаще всего они играли простой и суровый военный марш. (28)Как видно, на сложные вещи уже не хватало сил. (29)Музыка продиралась сквозь ледяную коросту зимы. (30)Дом музыкантов стоял унизанный гигантскими сосульками, точно сказочный дворец. (31)Диалог трубы и флейты был знако́м каждому горожанину, и каждый понимал его по-своему, а все вместе понимали: город отдавать нельзя. (32)Лучше умереть, чем отдать. (33)Начинался обстрел, но между разрывами снарядов, ложившихся всё ближе и ближе, слышно было музыку: они не уходили в убежище. (34)Наступил день, когда флейта осталась одна. (35)Ещё раз проскрипели саночки по синему снегу, увезли трубача. (36)Но вечером люди услышали весь оркестр — и трубу, и кларнет, и скрипку, и флейту, только звучали они по очереди, а исполняли одну и ту же мелодию. (37)Так флейтист прощался со своими товарищами. (38)Дом музыкантов замолчал. (39)Говорили, флейтист ушёл на фронт. (40)В глазах тех, кто рассказывал мне эту легенду, я читал и иной конец, но ведь никто никогда не видел флейтиста мёртвым, а если флейта замолчала... (41)Не мог же он, похоронив товарищей, остаться один в пустой, промороженной квартире! (42)Ясно, он ушёл оттуда. (43)А куда было идти ему, как не на фронт? (44)С тех пор прошли долгие годы. (45)Иногда в тихую мирную зиму упадут вдруг жестокие дни с лиловым морозом и ножевым ветром, когда дыхание захватывает и кажется, сейчас оно пресечётся в груди, и нет тогда спасения от этого ветра нигде — ни в городе, ни в лесу, ни под крышей в жарко натопленном доме... (46)В такие вот дни и особенно в такие ночи люди слышат иногда знакомую флейту. (47)Дикие порывы ветра приносят и уносят её короткий плач, но услышать его дано лишь тем, кто вынес и пережил много лет назад ту роковую зиму. (48) Все остальные слышат только ветер, один лишь ветер, завывающий в трубах. (По А. Крестинскому*) *Александр Алексеевич Крестинский (1928—2005) —русский писатель, поэт, переводчик. Родился и вырос в Ленинграде. Подростком пережил блокаду, во время которой погиб его отец. Первые публикации (стихи для детей) появились в 1958 году. После выхода книги «Туся» (1969) стал известен как автор детских повестей и рассказов для среднего и старшего возраста (выпустил более 10 книг). Также переводил поэзию, составлял сборники и альманахи для детей. |
ПРИЁМ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ
(комментарий)
Текст из варианта 1 из сборника И.П.Цыбулько-2021
Согласны ли вы, что «вера в человека сама по себе … выше всяких житейских соображений »? Ответ на этот вопрос даёт А.П.Чехов, поднимая проблему безграничной веры в человека.
Раскрывая данную проблему, автор утверждает, что вера в человека «имела благотворное влияние » на жителей описываемого населённого пункта. По словам писателя, доверяя людям, мы «воспитываем в нас великодушные чувства » и учимся «любить и уважать каждого человека ». Данным примером Антон Павлович доносит мысль: вне зависимости от обстоятельств и в любой ситуации доброта и вера должны брать верх в человеке.
Далее в подтверждение своей мысли мастер слова приводит доказательство, знакомя нас с «замечательным доктором », в груди которого «билось чудное, ангельское сердце ». Как пишет дра<