Интервью заместителя министра иностранных дел России И.И. Сергеева программе «Доброе утро» телеканала ОРТ 18 мая 2001 г.
Руководители Москвы, Санкт-Петербурга и Калининградской области неоднократно просили о том, чтобы облегчить визовый режим, уменьшить стоимость визы, дать возможность привлечь туристов на кратковременной основе, в частности, по так называемой трехсуточной визе. МИД России принял решение о введение таких виз на летний период. Необходимый режим контроля, безопасности пребывания будет обеспечен, тем более, что руководители субъектов Российской Федерации, которые просили об организации такого упрощенного визового порядка, взяли на себя и обязанности по обеспечению соответствующего контроля за перемещением туристов.
Кроме того, данная система предусматривает, что все три вышеперечисленных субъекта определят те туристические фирмы, которые получат право направлять приглашения, на основании чего будут выдаваться визы. Эти же туристические фирмы будут нести всю степень ответственности как финансовой, так и юридической, за своевременный въезд и выезд находящихся в этих субъектах по «трехсуточной» визе туристов.
Вопросы
1. Накладывает ли данное заявление какие-либо международные обязательства на иностранные государства?
2. Имеет ли Россия право отменить «трехсуточную» визу?
3. В 1951 г. Международный Суд разбирал англонорвежский спор о рыболовстве. Англия утверждала, что правило, согласно которому ширина входа в бухту не должна превышать 10 морских миль, является общепризнанной нормой международного права. Норвегия настаивала, что данное правило недействительно в отношении Норвегии, так как она всегда возражала против его применения у своих берегов.
Может ли явно выраженное и последовательное несогласие определенного государства воспрепятствовать возникновению обычной нормы международного права? Будет ли применяться данная норма в отношении этого государства?
4. При обсуждении вопросов национально-освободительного движения в ООН, получившего наиболее широкий размах в 60-е гг. XX в., государства, выступавшие в поддержку требований о предоставлении независимости колониальным странам, часто ссылались на право народов и наций на самоопределение, упоминая при этом резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 15149 (XV) от 14 декабря 1960 г. «Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам».
Имеют ли юридическое значение нормы Декларации, если она принята в форме резолюции Генеральной Ассамблеи? Какое значение для юридической обязательности Декларации имело повторение в последующих актах Генеральной Ассамблеи ООН прав, провозглашенных в данной Декларации, а также ссылки на нее в официальных актах государств? Какое значение для юридической обязательности Декларации имеет вывод в консультативных заключениях Международного Суда ООН о том, что ее положения являются важной частью обычного международного права?
5. В 1957 г. в связи с возрастанием напряженности в районе двух анклавов — территориальных владений Португалии внутри территории Индии правительство Индии распорядилось прекратить к ним доступ Португалии. Португалия обратилась в Международный Суд ООН, пытаясь добиться признания права на проход к владениям. Она обосновывала свои притязания тем, что право прохода через территорию Индии следует из локального обычая, с которым молчаливо соглашалась Великобритания, а затем и Индия в порядке правопреемства после достижения ею независимости. Индия возражала, указывая, что для возникновения локального обычая необходима практика более чем двух государств.
Может ли местная практика, признанная сторонами в период после британского господства, означать молчаливое признание права прохода? Может ли локальная норма международного права сложиться между двумя государствами, или для этого требуется большее количество государств?
Могут ли другие государства получать права по указанной локальной норме международного права? Может ли государство отказаться от выполнения локальной международно-правовой нормы?
4. Постоянная Палата Международного правосудия. Дело о пароходе «Лотус»
В результате столкновения в открытом море французского и турецкого пароходов «Лотус» и «Воз курт» в 1926 г. турецкое судно было потоплено. При этом погибли восемь турецких граждан. Когда французское судно прибыло в Стамбул, турецкие власти возбудили уголовное преследование против французского офицера, стоявшего на вахте в момент столкновения. Франция заявила, что эти действия Турции являются нарушением международного права. По взаимному соглашению спор был передан Постоянной палате международного правосудия. Аргументы обеих сторон в основном касались ст. 15 Лозаннской конвенции, которая говорила о том, что все вопросы юрисдикции между Турцией и ее партнерами должны решаться в соответствий с международным правом. Поэтому Палата сосредоточилась на вопросе о том, были ли нарушены какие-либо нормы международного права в ходе уголовного преследования французского офицера турецкими властями.
Установив, что нормы, прямо запрещающей такие действия, в международном праве нет, Палата считала необходимым определить, существует ли соответствующий обычай. Для этого, заявлено в решении Палаты, следует проследить прецеденты, аналогичные разбираемому делу, ибо только из прецедентов такого рода можно извлечь общий принцип, применимый к конкретным случаям.
Предметом рассмотрения Палаты стали:
— решения судов государств и международных судов,
— наличие протестов правительств против аналогичных действий,
— специальные соглашения государств,
— труды авторитетных ученых.
Палата установила также, что среди ученых, писавших о подобных случаях, нет единогласия, и общее мнение вывести невозможно. Что касается прецедентов, то и в них нет единообразия. Законодательство и судебные решения государств не дают оснований вывести единообразие практики государств. Палата проанализировала также содержание ряда двусторонних соглашений, и нашла, что они не применимы для выведения аналогий. Решений международных судов по вопросам, подобным рассматриваемому, Палата не обнаружила.
Вывод Палаты состоял в том, что нет нормы международного права, запрещающей Турции вести уголовное преследование французского гражданина, виновного в столкновении судов.
1. Чем объяснить выбор предметов рассмотрения Палаты?
2. Из чего, по мнению Палаты, составляется практика государств?
5. Международный Суд. Решение по делу о континентальном шельфе Северного моря от 20 февраля 1969г.
Федеративная Республика Германия, Нидерланды и Дания в течение нескольких лет Не могли договориться о разграничений континентального шельфа Северного Моря и 20 февраля 1967 г. ими было заключено специальное соглашение о передаче спора в Международный Суд. Стороны просили вымести решение но следующему вопросу: «Какие принципы и нормы Международного права должны быть применены к разграничению пространств континентального шельфа в Северном море?» В центре спора стояла ст. 6 Женевской конвенции 1958 г. о континентальном шельфе. ФРГ утверждала, что эта статья не может применяться к разграничению и к разрешению данного спора, поскольку ФРГ ее не ратифицировала, и не считала ее обязательной для себя. Дании и Нидерланды настаивали на применении принципа равного отстояния, закрепленного в ст. 6, поскольку, считали они, данная статья является нормой обычного международного права.
Сначала Суд исследовал историю и свойства спорной статьи. Он отметил, что Комиссия международного права ООН, готовившая проект Конвенций о континентальном шельфе, колебалась, включая в текст ст. 6 положение о равном отстоянии, и отмечала, что делает это до некоторой степени в качестве эксперимента. Поэтому, говорит Суд, — данная статья не является отражением сформулированной и сложившейся нормы. Далее, любое государство при подписании или ратификации Конвенции может сделать к ст. 6 оговорки, т.е. заявить о том, что в отношений данного государства ст. 6 будет действовать не в полном объеме. Такой подход, заявил Суд, недопустим к нормам общего международного права или обычного международного права, которые, по самой своей природе, должны иметь одинаковую юридическую силу для всех членов международного сообщества. Это положение в полной мере осознавалось Комиссией международного права, поскольку в Конвенцию включено положение о недопустимости оговорок к ст. 1—3, которые тогда рассматривались как отражающие нормы обычного международного права.
Суд рассмотрел также возможность того, что ст. 6 могла стать частью обычного права за время, прошедшее после принятия Конвенции о континентальном шельфе и теперь признается opinion juris, так что является юридически обязательной для тех государств, которые не участвуют в Конвенции. Такой процесс, по мнению Суда, идет постоянно и представляет собой признанный метод формирования норм обычного международного права. Однако такой процесс возможен только в отношении тех положений, которые носят явно нормотворческий характер, что сомнительно в отношении ст. 6. Во-первых, в ст. 6 приоритет отдается соглашению, а метод равного отстояния занимает второе место.
Во-вторых, не вполне ясны содержание и объем положения о равном отстоянии, и потому сомнительно, что это положение может быть нормообразующим. Наконец, допуская оговорки к ст. 6, Конвенция ставит ее в неравное положение с другими статьями, например со ст. 1—3, к которым оговорки недопустимы.
Важным критерием признания нормы в качестве обычно-правовой Суд считал широкое или по крайней мере представительное участие в Конвенции государств, особенно тех, чьи интересы могут быть затронуты. Суд отмечает, что число ратификаций Конвенции явно недостаточно для этого.
К моменту рассмотрения Судом спора со времени принятия Конвенции прошло всего десять лет и только пять с тех пор, как Конвенция вступила в силу. Суд в этой связи отметил, что хотя этот срок и невелик, но в течение его практика государств должна была бы быть обширной и практически единообразной, и более того, должна отражать общее признание юридической обязательности рассматриваемой нормы.
К моменту рассмотрения спора 15 государств, ратифицировавших Конвенцию, произвели разграничение своего шельфа в соответствии со ст. 6. Это очень небольшая часть разграничений, которые должны быть произведены. Однако само по себе количество не имеет значения. Важнее то, что все эти случаи не могут расцениваться как прецеденты. Для констатации opinion juris необходимо наличие двух условий: акты государств, в которых зафиксированы положения ст. 6, должны складываться в совершенно определенную, однозначную практику; и их содержание должно свидетельствовать о том, что государства принимают эти акты, потому что считают себя юридически обязанными поступать именно так. Это мнение государств составляет неотъемлемую часть концепции opinion juris.
Общий вывод Суда состоял в том, что ст. 6 Конвенции о континентальном шельфе не является частью обычного международного права.
Судья М. Ляхе (Польша) отметил, что для признания нормы обычно-правовой необходимо еще одно условие, а именно признание ее таковой не просто многими государствами, а государствами, представляющими различные социально-экономические системы.
Вопросы
1. Проследите, какие условия выдвигает Суд к ст. 6 на стадии ее подготовки и уже после принятия Конвенции.
2. Чему Суд уделил больше всего внимания?
3. Что Суд рассматривал в качестве практики государств?
4. Что такое, по мнению Суда opinion juris?