Сант а на, как Витязь, искавший добычу,
Охотился часто за всякою дичью,
Всегда избирал потаённые тропы,
Где бегали буйволы и антилопы.
У Г а нги-реки, на пути одиноком,
Встречался отважный стрелок ненароком
С Певцами Небесными,[4] с Полубогами;[5]
Звенела земля у него под ногами.
Красавицу встретить случилось Сант а ну,
И он удивился прелестному стану.
Иль то Божество Красоты приближалось,
На лотосе чистом пред ним возвышалось?
Свежа, белозуба, мила и безпечна,
В тончайших одеждах, во всём безупречна,
Она воссияла светло и невинно,
Как лотоса редкостного сердцевина!
Смотрел властелин, трепеща, восхищаясь.
Глазами он пил Её, не насыщаясь.
Она приближалась, желанна до боли,—
И пил он, и жаждал всё боле и боле!
Он тоже, в блистании царственной власти,
Возжёг в ней сияние Радости, Счастья:
Смотрела на Витязя с жарким томленьем,
Смотрела, не в силах насытиться зреньем!
Спросил повелитель, исполненный жара:
«Певица Небесная ты иль Апц а ра?
Змея или Д а нави – жизни врагиня?
Дитя человеческое, иль Богиня?
Небесной сияешь красой иль земною,—
Но, кто бы ты н и была, будь мне женою»!
Услышав звучащее ласково слово,
Условие В а сов исполнить готова,
И, голосом звонким царя услаждая,
Рекл а Ра Рек а, красотою блистая:
«Зарок ты мне дай, чтоб женой твоей стала,
О том, что б н и делала я, о, Сант а на,
Хорошей тебе покажусь иль дурною,—
Дай слово – не будешь ты спорить со мною.
А если меня оскорбишь и осудишь,—
Уйду я, и ты мне супругом не будешь».
«Согласен!» — сказал он, её одаряя
Отрадой, не знавшей ни меры, ни края.
Её получив, как желанную долю,
Могучий, с женой наслаждался он вволю,
Решил он: «Пойдёт она прямо иль косо —
Смолчу, никогда не задам ей вопроса».
И царь был доволен её красотою,
Её добродетелью и чистотою,
Её обхожденьем, спокойным и ровным,
Её угожденьем на ложе любовном.
То Г а нга была – Ра Река и Царица,
Что в трёх Мирозданьях блаженно струится
Приняв человеческий облик отныне,
Она красоту сохранила Богини.
С тех пор стал супругом Реки Богор а вный
Сант а на, царей повелитель державный.
Она услаждала властителя пляской,
Истомною негой, искусною лаской,
И нежностью ласка её награждалась,—
Его услаждая, сама наслаждалась.
Сант а на, Любовью своей поглощённый,
Усладами лучшей из жён обольщённый,
Не видел, как месяцы мчатся и годы,
А мчались они, словно быстрые воды.
Шло время. Сменялись и лето и осень.
Жена сыновей родила ему восемь.
Так было: едва лишь ребёнок родится,
Тотчас в Ра Реке его топит царица.[6]
Сант а на страдал[7] от сокрытого горя,
Однако молчал он, с женою не споря.
Когда родила она сына восьмого,
Чудесного, сердцу отца дорогого,
Он крикнул, восьмой не желая утраты:
«Не смей убивать его! Кто ты и чья ты?
Возмездье за это злодейство свершится,
Страшись, о, презренная – сыноубийца!»
Сказала супругу: «Ты сердце не мучай,
Желающий сына отец наилучший!
Мой царь, не лишишься последнего сына,
Но только тебя навсегда я покину.
Я – Мощным Джахн у возрождённая влага,
Река Ра – Светлейших Подвижников благо.
Жила я с тобой, ибо так захотели
Безсмертные – ради Божественной Цели.
Я встретила восемь Божеств, восемь В а сов,
Подвластных Светого Вас и штхи Нак а зу:
Он им дал Наказ, чтобы гордые Боги
В людей превратились, безсильны, убоги.
И впредь не кичились своим бы величьем,
Отбыв наказание в смертном обличье.
А стать их отцом, о, властитель и воин,
Лишь ты на Земле оказался достоин,
И я, чтоб вернуть им Безсмертья Начало,
Для них человеческой матерью стала.
Ты восемь Божеств произвёл, ясноликий,
Тем самым, ты стал и Небесным владыкой.
С тобою узнала я радость зачатья,
И В а сов избавила я от заклятья.
Дала я поверженным верное слово:
Когда в человеческом облике снова
Родятся, то их в Ра Реке утоплю я,
Безсмертие каждому снова даруя.
Теперь я тебя покидаю навеки.
Меня дожидаются Боги и реки.
Смотри, Богоравного сына храни ты.
То будет мудрец и храбрец знаменитый.
В Обетах своих будет крепче булата,—
Дарованный Г а нгою сын – Гангад а та!»