Не секрет, что во второй половине ХХ века теме Первой мировой войны в отечественном музееведении уделялось самое минимальное внимание. Как правило, в фонды попадали предметы и документы этого периода, связанные, как правило, с личностью ветеранов – участников последующих революционных событий и Гражданской войны. И, конечно, в основном это были фотографии, снятые в 1914 – 1917 гг. В предметном плане такие коллекции были весьма и весьма незначительными (а во многих провинциальных музеях отсутствовали вовсе).
Вероятно, с постепенным вынужденным навязыванием исследовательских временных лакун профессиональные музейные работники смирились не сразу. Так, в учебном пособии «Музееведение» (М., 1988) читаем следующее: «Потребовались огромные усилия, чтобы социалистические исторические музеи осмыслили с позиций марксистско-ленинской методологии свой профиль, место в обществе и нашли адекватные современным задачам музееведческие решения. Они прошли на этом пути несколько стадий развития. Прежде всего сформировались коллекции, обеспечивающие научное отражение исторического процесса в важнейших взаимосвязях явлений и событий. Затем преодолевалась ограниченность исторической тематики буржуазных музеев, сводивших всё к истории быта господствующих классов и политической истории, отрицавших роль народных масс в историческом процессе. Наконец, заново создавались отделы новой и новейшей истории, в которой с особой силой выявляется историческое творчество народных масс в революционном преобразовании мира»1.
Забвение Первой мировой связано с разрушительными процессами, направленными на уничтожение идеологических и духовных устоев русского и российского общества первой половины прошлого века. Так, «в 20 – 30 годах советские музееведы после дискуссий и экспериментов переосмыслили теории, толкавшие музеи на историко-бытовой или вульгарно-социологический подход к проблемам музейного отражения исторического процесса; началась разработка основ марксистско-ленинского музееведения»2. Последующие же за этим великие события и потрясения, происходившие в СССР и на мировой арене (такие, как Вторая мировая война) многажды перекрыли и до того непопулярный в обществе сюжет. 1980 – 1990 гг. вообще характеризовались тем, что «в идейно-воспитательной работе музеев особенно большое внимание уделялось созданию стационарных экспозиций и выставок, посвящённых периоду развитого социализма» 3.
Отсутствие фактического материала в музеях тем более несправедливо к памяти ушедшего поколения, чьей преемственностью мы, живущие ныне, обладаем: потери России в Первой мировой составили 2025000 человек убитыми и умершими от ран4. Чем дальше мы уходим от того или иного события, тем яснее понимаем ценность каждого нового поступающего к нам экспоната. Вместе с тем, музейные работники ощущают огромную нехватку информации в правильной атрибуции собираемого.
В научно-вспомогательном и основном фондах МКУК «Андреапольский районный краеведческий музей имени Э. Э. Шимкевича» хранятся около двух десятков раритетов, относящихся к 1914 – 1917 гг. Конечно, в основном это упоминаемые мною выше, традиционные для тех времён фотографии военнослужащих, как правило, наклеенные на картонное основание с фирменными знаками на обороте. Но есть и другой материал.
В первую очередь, следует назвать медаль «За храбрость». Медалями с такой надписью в России награждали ещё во второй половине XVIII века, а в течение XIX-го они прошли последовательный путь развития и утверждения. Так, 03.08.1878 года была учреждена подразделявшаяся на 4 степени медаль «За храбрость» для награждения чинов пограничной стражи, нижних чинов армии и флота за боевые отличия при исполнении обязанностей5. С 1910 г. этой медалью стали награждаться нижние чины полиции. Массовой же медаль становится лишь в 1913 году. Дабы не повторять автора в собственном изложении, приведу цитату: «По новому статуту номерная медаль стала называться Георгиевской и предназначалась для всех родов войск, ею награждали солдат и унтер-офицеров за мужество и храбрость в бою. Могли получить такую медаль и невоенные люди, проявившие мужество и храбрость в военное время. Так, во время Первой мировой войны ею часто награждались медицинские сёстры»6.
В Андреапольском краеведческом музее имеется медаль IV степени № 95006, принадлежавшая Ефиму Карповичу Чугунову, жителю хутора Сутоки Торопацкой волости Холмского уезда Псковской губернии (ныне одноименное урочище Торопацкого с/ п Андреапольского района). Её в 1999 году нам передала внучка награждённого, А. И. Латышева (прожив. д. Заозерье того же с/ п). Медаль представляет собой серебряный диск размером 28 мм, с ушком и рельефными надписями и изображением императора Николая II. В нашем случае медаль крепится к жестяной колодке, возможно, оригинальной (хотя для III степени подразумевалась серебряная медаль с бантом, а для IV-й – без банта7). К сожалению, как и в большинстве подобных случаев, индивидуальная легенда предмета отсутствует.
Мне, как музейному работнику, неизвестна процедура представления к военной награде за отличия того времени. Однако в некоторой степени пробел в сопутствующем материале заполняет комплекс документов, связанных с судьбой ещё одного земляка, Семёнова Егора Семёновича, уроженца д. Хвостово Сопотской волости Бельского уезда Смоленской губернии (ныне одноименное урочище Андреапольского с/ п Андреапольского района). Это удостоверение № 250, подтверждающее награждение как раз-таки Георгиевской медалью № 1062959, аттестат № 6788 кавалера Георгиевского креста IV степени № 172492, и листок из блокнота с рукописными пометками владельца о своих регалиях. Из удостоверения ясно, что ефрейтор Семёнов был военнослужащим 148 Каспийского стрелкового полка, а т. к. для Русской Императорской армии не было характерным явление частого перевода солдат в иные войсковые части (что обычно, например, для Красной Армии периода Великой Отечественной войны), то следует предполагать нахождение его в данном полку с момента мобилизации. Из скупой информации аттестата и листка блокнота мы можем узнать, что Георгиевский крест получен 02.04.1915 за отличие в бою 20.03.1915 года.
Все представленные документы достаточно хорошо сохранились. Наблюдается естественное пожелтение бумаги, имеются некоторое загрязнение поверхности и следы механического воздействия на неё (например, в аттестате – следы сгибов и надрывы по краям). Надписи, типографский и машинописный тексты, оттиски круглых печатей сохранились неплохо, и остаются легко читаемыми и понятными для восприятия. В целом, учитывая наличие в музейном фонде несколько выцветшей фотографии самого кавалера и владельца наград, этот комплекс документов как для источниковедения известного периода, так и для местной истории является уникальным. Кстати сказать,
Напоследок хотелось бы озвучить ещё один предмет, хранящийся в Андреапольском музее. В его атрибутировании мы воспользовались лишь одним достоверным источником – книгой известного профессионала в области холодного оружия А. Н. Кулинского. Речь идёт о разновидности кривого солдатского кинжала (кинжала-бебута) образца 1907 года. Это кинжал солдатский с прямым двулезвийным клинком ромбического сечения, состоявший во время Первой мировой войны на вооружении нижних чинов пулемётных команд8. Данный образец передан в 1994 году жителем г. Андреаполь П. Г. Клявзуром (легенда отсутствует). Общая длина нашего кинжала составляет 565 мм (у А. Кулинского указана 600 мм), длина клинка 410 мм (у А. Кулинского – около 440 мм), ширина клинка 33 мм (соответствует), вес около 435 г. (у А. Кулинского – около 700 г). Большая разница в весе обосновывается отсутствием фигурной деревянной рукояти с выпуклой металлической пуговкой в верхней части. Клинок стальной, с двумя узкими долами, двулезвийный. Лезвия в значительной степени притуплены, заточка не возобновлялась. Коррозия и окисление поверхности незначительное, имеется незначительный прогиб полотна лезвия, вероятно, из-за использования кинжала в бытовых нуждах в качестве рычага. Со слов дарителя, в советское время использовался для домашнего забоя свиней.
Подобрать соответствующую иллюстрацию из прессы 1914 – 1917 гг., где наглядно были бы видны особенности ношения кинжала не представилось возможным: в войсках на момент ведения боевых действий имелись различные виды кинжалов похожей формы, такие, как кинжал нижних чинов кавказских казачьих войск образца 1904 г., или кинжал нижних чинов черноморского казачьего войска образца 1840 года. Более того, холодное оружие в ножнах на поясах солдат, видимое на фронтовых снимках (которые можно разыскать в интернет-ресурсах), атрибутированное как прямые кинжалы-бебуты – при ближайшем рассмотрении, таковым не является.
В заключение скажу следующее. На нас, современных специалистах, не смотря на многие имеющиеся трудности, лежит огромная ответственность за работу по заполнению образовавшихся в ХХ веке музейных лакун. Ещё можно что-то собрать у населения. Ещё ждут своих исследователей документы архивов. Музейный год 100-летия с начала Первой мировой войны завершается. Но впереди – ещё несколько лет её столетнего трагического юбилея. Сможем ли мы достойно увековечить Память Ушедшего Поколения – зависит только от нас.
Линкевич В. В., директор МКУК «Андреапольский районный краеведческий музей имени Э. Э. Шимкевича».
Список использованной литературы:
1 Музееведение. Музеи исторического профиля: Учеб. пособие для вузов по спец. «История». – М.: Высш. шк., 1988. – Стр. 43-44;
2 Там же. Стр. 44;
3 Музееведение и охрана памятников. Выпуск 3: Идейно-воспитательная работа музеев в период развитого социализма (по материалам Всесоюзной научно-практической конференции, состоявшейся в Минске 10-14 декабря 1979 г.). – М., 1980. – Стр. 2-3;
4 Айрапетян М. Э., Кабанов П. Ф. Первая мировая война. – М.: Просвещение, 1964. – Стр. 4 (со ссылкой на «Военно-исторический журнал», 1964, № 7, стр. 78);
5 Русские ордена и медали в собрании Государственного музея БССР (до 1917 года): Каталог. – Мн: Полымя, 1989. – Стр. 18;
6 Кузнецов А. А. Ордена и медали России. – М.: МГУ, 1985. – Стр. 159;
7 Там же. Стр. 158;
8 Кулинский А. Н. Русское холодное оружие военных, морских и гражданских чинов 1800 – 1917 годов: Определитель. – СПб, 1994. – Стр. 118-119.
Список иллюстраций:
1. Медаль «За храбрость» IV степени, № 95006, принадлежавшая Е. К. Чугунову. С колодкой. Серебро, жесть. МКУК АРКМ им. Э. Э. Шимкевича; инв. № КМА/ 1506.
2. Фотография «Группа военнослужащих. Справа – Семёнов Е. С., уроженец д. Хвостово Сопотской волости Бельского уезда». Фотография, наклеенная на картон. Белосток, студия братьев Пумпян. Без даты. МКУК АРКМ им. Э. Э. Шимкевича; инв. № КМА/ НВ/225-1.
3. Удостоверение № 250, подтверждающее награждение ефрейтора 148 Каспийского стрелкового полка Егора Семёнова Георгиевской медалью IV степени № 106259. Бумага (типографский бланк), рукопись (чернила). 1 лист. Петроград, 20.02.1917. МКУК АРКМ им. Э. Э. Шимкевича; инв. № КМА/ НВ/225-3.
4. Аттестат № 6788, выданный 148 пехотным Каспийским полком Осташковскому уездному начальнику на ефрейтора Егора Семёнова (с подтверждением начальника Вологодской местной бригады о назначении пенсии, на обороте документа). Бумага, машинопись, рукопись (чернила). 1 лист. 20.05.1917 – 23.08.1917. МКУК АРКМ им. Э. Э. Шимкевича; инв. № КМА/ НВ/225-4.
5. Листок блокнота, принадлежавшего Е. С. Семёнову, с собственноручной записью о личных наградах. Бумага, рукопись (чернила). 1 лист. Без даты (до 1920-х гг.). МКУК АРКМ им. Э. Э. Шимкевича; инв. № КМА/ НВ/225-2.
6. Кинжал солдатский (кинжал-бебут, разновидность) образца 1907 года с прямым двулезвийным клинком ромбического сечения. Железо. МКУК АРКМ им. Э. Э. Шимкевича; инв. № КМА/ 931.