Кризисные явления в экономике. К середине 1980-х гг. кризис советской системы приобретал открытый характер. На рубеже 1970—1980-х гг. в мире начался новый этап научно-технической революции, получивший название «микроэлектронная революция». С этого времени уровень развития той или иной страны определялся уже не количеством выплавленной стали, добытого угля, а использованием информационных технологий. По этому показателю СССР значительно отставал не только от ведущих западных государств, но и от новых индустриальных стран (Южной Кореи, Тайваня).
В 1985 г. в США основная масса валового национального продукта (67%) создавалась в сфере услуг, торговле, на транспорте и лишь 31% составлял вклад промышленности и строительства, тогда как в СССР соотношение было иным — соответственно 38% и 45%. На долю сельского хозяйства в СССР приходилось 17% ВНП, в США — всего 2%
Весь период с 1961 по 1985 г. характеризуется в СССР непрерывным падением темпов экономического развития. По оценкам специалистов, в те годы происходит падение роста национального дохода, валового национального продукта, падает фондоотдача и эффективность капиталовложений. И это не случайно. Советская экономика, лишённая внутренних стимулов роста, продолжала развиваться экстенсивно, в её основе по-прежнему находились устаревшие отрасли тяжёлой индустрии, по производству продукции которой Советский Союз уже к 1970 г. был «впереди планеты всей». Устаревшие отрасли требовали колоссальных сырьевых ресурсов, советский сырьевой сектор работал с постоянными перегрузками. Гипертрофия сырьевых отраслей и отраслей, производящих промежуточное сырьё, превращала страну в сырьевой придаток Запада. Чтобы покупать новейшие технологии и продовольствие, СССР вынужден был всё больше сырья поставлять на экспорт. В 1985 г. в обмен на оборудование и хлеб ушло 20% добытой в стране нефти, 11% газа, 31% калийных удобрений, 24% хлопка и т. д. Видимость благополучия народного хозяйства, сохранявшаяся все 1970-е гг., обеспечивалась за счёт «нефтяного допинга». Именно экспорт нефти, цены на которую на мировом рынке выросли в те годы почти в 20 раз, позволял стране относительно безбедно существовать, решая продовольственную, космическую и другие комплексные программы. Главным образом за счёт масштабного экспорта невосполнимых природных ресурсов в 1960—1970-х гг. шло интенсивное освоение восточных районов страны, формировались и развивались крупные народно-хозяйственные комплексы: Западносибирский, Саянский, Канско-Ачинский. За эти годы появились соответствующие мировому уровню автомобили ВАЗ и КамАЗ, новые нефтехимические комплексы и предприятия оборонной промышленности.
В 1970-е гг. экономика страны была предельно милитаризирована. Наиболее современные производства высокой технологии работали главным образом на военные заказы.
За 1970—1980-е гг. страна израсходовала на вооружение сверх необходимого примерно 700 млрд рублей. Это при том, что национальный доход, по официальным данным, составлял в 1970 г. 290 млрд рублей, а в 1980 г. 579 млрд рублей. По данным зарубежных источников, в начале 1980-х гг. заводы СССР выпускали танков в 4,5 раза больше, чем США, БТР в 5 раз, артиллерийских орудий в 9 раз, атомных подводных лодок в 3 раза. В советской оборонной промышленности трудилось в 2—3 раза больше работников, чем в США (соответственно 5—8 млн и 2,2 млн человек). Усиление военно-промышленного комплекса вело к колоссальным диспропорциям в народном хозяйстве.
В начале 1980-х гг. из-за начавшегося падения цен на нефть на мировом рынке иссякает поток «нефтяных денег» (нефтедолларов) в страну. Отражением общего экономического неблагополучия становится лавинообразное наращивание внешнего долга СССР. Обслуживание взятых за рубежом кредитов идёт за счёт получения новых. Признаки того, что старая модель экономического роста себя исчерпала, наиболее отчётливо выражаются в утрате конкурентоспособности советской продукции на внешних рынках, в растущем отставании страны в ключевых отраслях, определяющих динамику научно-технического прогресса.
«Куда идём?..». Нарастание кризисных явлений в экономике разрушает основы внутренней социальной стабильности советского общества. К концу 1980-х гг. прекращается рост жизненного уровня. На этом фоне становится очевидным реальный разрыв в уровнях благосостояния между подавляющей массой населения и партийно-хозяйственной номенклатурой. Одновременно слабеет трудовая дисциплина, пьянство и алкоголизм охватывают всё более широкие слои населения. Всё отчётливее обнаруживает себя коррупция и разложение в партийно-государственном аппарате. Люди всё чаще задавали себе вопрос, почему в стране с «самым передовым» общественным строем доходы большинства трудящихся так малы, а права и свободы граждан не соответствуют общепризнанным нормам международного права. В общественном сознании именно разрыв в уровне потребления с Западом становится главным критерием сравнения эффективности двух общественных систем и определяет главное направление критики советских порядков.
В конце 1970-х гг. дискомфорт в той или иной мере ощущали все слои советского общества, особенно интеллигенция, давно жаждавшая подлинной демократии и свободы. Значительная часть партийно-хозяйственной номенклатуры инстинктивно поддерживала радикально-оппозиционные настроения в народе, требования обновления и реформ.
Начиная с 1960-х гг. различные варианты реформирования общества и государства обсуждались и в научных, и в диссидентских кругах. Большинство отечественных учёных и политиков искали выход в рамках сложившейся советской системы: в переводе народного хозяйства на путь интенсификации, создании условий для внедрения достижений НТР. Известные советские экономисты (С. С. Шаталин, Т. И. Заславская, А. Г. Аганбегян, Г. X. Попов) разрабатывали теоретические основы принципиально другого хозяйственного механизма, иной системы управления, рассматривали возможность переориентации экономики на решение социальных задач.
В конечном счёте целостная программа реформ к середине 1980-х гг. так и не была создана. Главная особенность этих разработок — микроэкономический характер реформ, т. е. их реализация на уровне предприятий и работников. Авторы концепций реформ справедливо исходили из невозможности решения всех проблем из единого центра и главный упор делали на расширение самостоятельности предприятий, оставляя при этом макроэкономическое регулирование государству. Естественно, при таком подходе сохранялись принципиальные основы советской экономической системы — Госплан, Госснаб и другие директивные органы. В концепциях также не был решён принципиальнейший вопрос о реформировании собственности.
К моменту прихода к власти М. С. Горбачёва до полного развала советского режима было далеко. В силу закрытости советской системы большая часть населения страны находилась в плену старых представлений и привычек. Диссидентское движение переживало тяжелейший идейный и организационный кризис. Вера интеллигенции и здравомыслящей части партноменклатуры в способность высшей власти улучшить положение в стране была сильно подорвана явной неэффективностью всех предшествующих преобразований. В этих условиях реальные преобразования в обществе могли начаться только по инициативе верха и под его руководством.
К началу 1980-х гг. часть высшего советского руководства осознавала необходимость срочного принятия мер для улучшения экономической и социальной ситуации. Во имя укрепления СССР, сохранения его статуса сверхдержавы, прорыва на новую постиндустриальную стадию развития наиболее прогрессивная часть советской правящей элиты была готова пойти на определённые преобразования в экономике. Не случайно главной лоббирующей силой в Политбюро и правительстве с начала 1980-х гг. становятся военно-промышленный комплекс, КГБ и ГРУ.
Смерть в ноябре 1982 г. Л. И. Брежнева и приход к власти более здравомыслящего политика Ю. В. Андропова пробудили в обществе надежды на возможное изменение жизни к лучшему. За 15 месяцев его нахождения у власти привычные победные реляции стали уступать место критическим оценкам состояния советского общества. Он принял ряд мер по наведению элементарного порядка и укреплению производственной дисциплины, стимулировал расследования уголовных дел, связанных с коррупцией. Однако попытки Андропова придать эффективность бюрократической системе без структурных изменений, только с помощью организационно-административных мер не могли вывести страну из кризисного состояния. Растущая социальная апатия, отсутствие значительных социальных групп, прямо заинтересованных в реформах, изначально обрекли на неуспех консервативный, нерыночный вариант модернизации страны, который пытался воплотить в жизнь «генсек с Лубянки».
В феврале 1984 г. Андропов скончался. Консервативные силы в руководстве страны выдвинули на должность Генерального секретаря ЦК КПСС престарелого К. У. Черненко. Год его правления был возвратом в брежневскую эпоху, в застой.
Феномен М. С. Горбачёва. Череда похорон генеральных секретарей и других членов Политбюро в начале 1980-х гг., абсолютно бесцветное правление старого и больного К. У. Черненко усилили необходимость перемен, и в первую очередь смены образа правящей элиты. Поэтому приход к власти 10 марта 1985 г. самого молодого члена Политбюро пятидесятичетырёхлетнего М. С. Горбачёва во многом был предопределён и не вызвал острого противостояния в Политбюро.
Уже в апреле 1985 г. новый генсек предложил стране политику, получившую вскоре название «перестройка». За годы реформ её первоначальный смысл неоднократно менялся, соответственно менялись и её определения. Сегодня с достаточным основанием можно сказать, что перестройка — это последняя попытка здравомыслящей части правящей элиты спасти прогнившую советскую систему, соединив социализм и демократию.
Перед М. С. Горбачёвым встала в высшей степени трудная задача. У нового партийного лидера было твёрдое намерение начать реформы и вновь вывести страну на передовые рубежи. Но он (вопреки последующим заявлениям) не располагал чёткой стратегией действий. Поиск новых подходов и идей вёлся командой реформаторов, в которую были привлечены известные учёные А. Г. Аганбегян, Л. И. Абалкин, О. Т. Богомолов, Т. И. Заславская, Е. М. Примаков.
Весной 1985 г. перестройка её «архитектору» и её «прорабам» виделась как возвращение к ленинской концепции социализма, соединение социализма с демократией. Административно-организационные меры, на которые также вначале рассчитывал Горбачёв, должны были укрепить порядок и дисциплину и, самое главное, активизировать человеческий фактор.
Попытки найти ответы на принципиально новые вопросы в прошлом лишь привели к потере времени и замедлили разрыв с коммунистическим наследием. Однако весной 1985 г. ни Горбачёв, ни кто-либо в СССР и за его пределами не представляли себе истинных масштабов системного экономического и социального кризиса, поразившего страну.
В силу объективных и субъективных причин в самом начале перестройки Горбачёвым были неверно выбраны направления и объект реформирования. Преобразования начинались с реализации концепции ускорения социально-экономического развития страны, осознание необходимости политической реформы появилось лишь спустя два года.
До избрания генсеком Горбачёв некоторое время был сторонником реализации в СССР китайского варианта реформ, но впоследствии изменил свою точку зрения. Задачи, с которыми столкнулся СССР, были намного сложнее. Период социалистического развития, а следовательно, его влияния на психологию людей в Советском Союзе был более длительным. Даже в силу демографических причин в СССР (дефицит трудоспособного населения) сельское хозяйство, как в Китае, не могло стать двигателем экономических реформ в стране. А главное, сама структура советской экономики к тому времени уже принципиально отличалась от китайской. Очевидно, это обстоятельство оказалось решающим, и М. С. Горбачёв остановил свой выбор на «социализме с человеческим лицом». К тому же все теоретические разработки доперестроечного времени, над которыми трудились советские экономисты, опирались на «чехословацко-венгерский вариант реформ».
Весной 1985 г. главная проблема выбора стратегии реформ носила не столько теоретический, сколько политический характер: управляемая модернизация по любому сценарию была возможна лишь при жёстком политическом контроле над ситуацией. Однако партийно-бюрократический аппарат в своей массе категорически не принимал самих идей модернизации. Поэтому для эффективного обновления советской системы требовалась опережающая реформа политической системы. Но именно это обстоятельство было слишком поздно осознано реформаторами.