ИСТОРИЯ ОДНОГО ОСТРОВА
На затерянном в необъятных просторах Тихого океана острове Разбалбония жили-были люди, носившие гордое имя балбонцев, и страна их не менее гордо называлась Балбония. Они гордились тем, что были центром большого балбонского архипелага, состоявшего из доброго десятка островов, в названии каждого кусочка суши так или иначе фигурировало слово «балбония». Разбалбонские балбонцы жили гордо, но очень бедно: туристы у них не показывались и не спускали блестящие, разноцветные пластиковые деньги в местных ресторанах и казино, по причине их полного отсутствия, не покупали уличные сувениры с изображением местных достопримечательностей ввиду того, что таковых не имелось, и эта любознательная категория людей вообще не прилетала в гости к гордым балбонцам, так как данный кусочек земли совершенно не имел воздушной гавани и добраться туда можно было только на стареньком пароходе «Трындес», возившем пассажиров раз в неделю с острова Трибалбония, что отстоял от Разбалбонии на расстояние в целых четыреста морских миль. Ну а таких вещей как интернет и телевидение на острове в помине не было.
Редкими гостями на этом маленьком кусочке суши были и грузовые суда, они привозили туда всё необходимое для жизни, поскольку на Разбалбонии промышленность отсутствовала, основным транспортным средством были вьючные ослики, а для внутреннего потребления выращивали лишь сорго и разводили коз, эти две отрасли сельского хозяйства вместе с примитивным рыболовством производили основу рациона балбонцев. Жили тяжело, работали много, но были довольны своим нехитрым укладом жизни и гордились им: женщины вели хозяйство и растили детей, а мужчины добывали хлеб насущный: пахали скудные балбонские поля, ловили рыбу с утлых лодчонок, били её острогой с прибрежных камней, дети постарше пасли коз и помогали взрослым собирать урожай. Весь световой день балбонцы трудились, не покладая рук, но по вечерам, после захода жаркого тропического солнца, собирались небольшими группами и вели пространные разговоры возле своих хижин из переплетённых прутьев и нескольких слоёв листьев. Мужчины дымили трубками с местным табачком и временами пропускали по напёрсточку (много нельзя - утром ждут труды праведные) самодельной водки, а женщины брали с собой рукоделье и слушали мужские рассказы, изредка позволяя себе вставить в неспешную беседу фразу-другую. Где-то рядом прыгали босоногие дети, мекали козы, кружили в воздухе клювастые морские чайки. И так – день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом.
Но не надо думать, что они жили полностью в отрыве от мировой цивилизации, вовсе нет. Некоторым особо продвинутым балбонцам удалось вырваться из замкнутого круга примитивного хозяйства. Благодаря им Разбалбония давала миру в лице американских штатов Орегон и Вашингтон десятки тысячи тонн бананов, за выручку от которых доморощенные балбонские дельцы закупали у ушлых американцев по два легковых автомобиля мексиканской сборки и по одному горбатому грузовичку в год, десяток-другой компьютеров, немного больше пылесосов и кучу другого барахла. Такие вещи как стиральные машинки, например, смысла возить не было ввиду отсутствия водопровода, но наиболее состоятельные граждане Балбонии приобретали их наряду с телевизорами как атрибут большого достатка. Телевизор при этом иногда включали, внимательно и радостно (работает!) рассматривая настроечную таблицу. На эту церемонию иногда приглашали менее зажиточных родственников, те при входе в жильё уважительно склоняли голову в направлении электронного прибора (кланяться богатым дядьям и братьям им не позволяла гордость) и в знак одобрения выдвигали вперёд характерные для балбонцев крупные, мясистые губы. В общем, все были довольны и, самое главное, горды. Американцы гордились тем, что они так лихо обувают балбонцев, а островитяне - что янки берут у них в огромных количествах никому не нужные в таком объёме бананы да ещё снабжают их разными сверхдефицитными товарами. Иногда правда возникали трения между партнёрами. Это когда на Разбалбонии высаживались группка отчаянных китайских предпринимателей и начинала уговаривать балбонских бизнесменов продать товар раза в два дороже. Те сначала не понимали и начинали искать подводные камни. Однако упрямые китайские парни стояли на своём, ведь, действительно, закупив по такой цене бананы, они могли обеспечить ими всё российское Приморье с Хабаровским краем и Сахалином в придачу да так, что самая последняя пенсионерка оказалась бы в состоянии целый день без остановки наслаждаться этими экзотическими плодами.
Предприимчивые балбонские дельцы пускали слюну, чесали блестящие лысины и угольно-чёрные кудри, предложение хитроглазых китайцев выглядело очень заманчиво. «Но как же наша национальная гордость? - задавались они вопросом. - Ведь тогда мы не сможем обманывать простоватых американских парней, а эти хитрющие граждане Поднебесной наверняка погреют на нас свои жадные, загребущие руки!» Но природная человеческая жадность брала верх, и балбонцы соглашались перевести банановые потоки на азиатские рельсы. Однако лишь только сведения о готовящейся сделке просачивались за пределы узкого круга посвящённых лиц, то есть попадали в местное компрадорское правительство, как следовал грозный окрик с дальнего берега Тихого океана, и Соединенные штаты даже не отправляли канонерскую лодку с десятком устаревших пушчонок как во времена О’Генри, они просто разворачивали очередной сухогруз с мылом, чистящими химикатами, презервативами, антимоскитными средствами, и балбонцы сдавались. Дело в том, что в виду полного отсутствия складских мощностей на острове, весь товар с судов разбирался торговцами прямо на пирсе и даже дней шести-семи задержки хватало, чтобы кухни любящих свою нехитрую пищу островитян начали превращаться в засиженные мухами острова жировой грязи, а москиты делали повседневную жизнь балбонцев сплошным адом. Раньше, в былые времена, предки жителей острова спасались от летающих кровососов при помощи экстракта местного растения нафиганс, но за годы экстенсивного развития аграрного сектора экономики все плантации этой ценной культуры были отданы под более прибыльные бананы. Ведь из одного акра под нафигансом получалось всего лишь сорок фунтов полезной жидкости, которой нужно было опрыскиваться с ног до головы и постоянно держать при себе не менее пары унций, а вот бананов вырастало великое множество. Поэтому однажды американцы предложили балбонцам более эффективное современное средство и благодаря ему держали считающих себя гордыми балбонцев на коротком поводке. Какая тут гордость, когда тебя на улице и в доме постоянно облепляет жадная кровососущая мошкара! А посему всякий раз очередной китайских десант уезжал на Трибалбонию ни с чем. Китайцы кляли наглых янки и обещали потом вернуться с тремя контейнерами средств борьбы с проклятыми насекомыми, но всякий раз улыбающийся трёхбалбонский таможенник вежливо объяснял им, что транзит на Разбалбонию этих товаров категорически запрещён в виду их полного несоответствия местным нормам и отсутствием положенных сертификатов. Только средства, произведённые и поставленные двумя мощнейшими американскими компаниями (конкуренция всё-таки!), отвечают всем необходимым требованиям транзитных санитарных норм Трибалбонии.
Так продолжалось из года в год, балбонцы абсолютно не желали менять устоявшийся порядок и уже стали просто не пускать на свой счастливый остров алчных гостей из Срединной империи, то бишь коммунистической народной республики. Самые прозорливые, однако, складывали в бабушкины чулки (ещё один символ благополучия, обычные балбонки могли позволить себе разве что следки!) зелёную резаную бумагу с лицом какого-то старого американца в смешном парике и цифиркой 1. Сотенка таких бумажек становилась предметом гордости их обладателя, а соседи да знакомые почтительно называли его стобумажным драконом (всё-таки китайские ценности исподволь, но проникали на Разбалбонию).
Но однажды мир перевернулся! Банановые фермы повсюду поразил ужасный грибок Fusarium, и они стали погибать, одна за другой. Выращенные плоды покрывались чёрными пятнами на кожуре и внутри, становясь и совершенно непривлекательными на вид, и, самое страшное, абсолютно несъедобными. Сначала болезнь накрыла плантации в Центральной и Южной Америке, потом добралась до Африки, шагнула в Азию. Дольше всех сопротивлялся остров Мадейра, который авиасообщение и морские паромы соединяли лишь с континентальной Португалией, где бананы не росли по определению ввиду относительно холодной зимы. Забытый Богом, но не людьми, то есть не туристами, остров, в отдельных его частях начал превращаться в настоящий экономический рай на Земле. Огромные инвестиции потекли туда рекой, любителей погреться среди зимы под нежарким мадейранским солнцем вытеснили предприимчивые бизнесмены. Вся свободная территория острова до высоты пятисот метров над уровнем моря покрылась стройными рядами банановых недодеревьев, бананы продавались по цене в пять-десять раз превышающей себестоимость их производства, цены на землю поднялись выше облаков, поэтому под бульдозер шли даже некогда шикарные четырёхзвёздочные отели со всевозможными СПА, массажными кабинетами, фитнесс-центрами, дорогими парикмахерскими и брадобрейными, бассейнами и открытыми террасами (пятизвёздочные гостиницы там отсутствовали как класс). Центр островной автономии город Фуншал потерял более половины своего населения, так как ленивые мадейранцы предпочли продать свои участки с беленькими домами под оранжевыми черепичными крышами заезжим плантаторам и, пользуясь случаем, уехать на континент с депрессивного островка, где раньше, не будь евротуристов, вообще можно было откинуть копыта. В континентальной Португалии они выстраивали себе роскошные виллы и, лениво сбрасывая пепел со своих дымящихся сигар на головы беспечно проходящих перед их широченными балконами иммигрантов из Африки, любовались открывающимися видами Атлантического океана, за которыми, где-то южнее прятался их родной остров, с которого они всю жизнь мечтали сбежать.
Но это мадейранское процветание длилось недолго, всего лет пять. Один то ли злоумышленник, то ли просто раздолбай завёз в своём чемодане невесть каким образом оказавшийся там Fusarium, и просперити на одном, отдельно взятом острове, закончилось за пару-тройку месяцев. Плантации травянистых растений, как уверяют учёные вопреки тому, что видит глаз, с жёлтыми, эротического вида ягодами зачахли и вскоре совсем сошли на нет, превратившись в заброшенные площадки террасного земледелия, заросшие не очень буйной, но всё-таки поглотившей деревца субтропической порослью, а нажившие на них огромные капиталы бизнесмены без всякого сожаления покинули впавшую в абсолютно беспросветное состояние атлантическую Мадейру и начали искать приложение своим сверхбарышам в других местах.
Вот тут-то и вспомнили про Разбалбонию. Она с начала бананового кризиса продолжала успешно производить ставший дефицитным продукт, но никаких сверхприбылей из него извлечь не смогла. Точнее, кое-кто смог, некоторые влиятельные люди в местном правительстве получили изрядные, невиданные доселе на острове, взятки в десятки, а кое-кто и в сотни тысяч купюр с изображением первого североамериканского президента. Доходы взяткодателей из штатов Орегон и Вашингтон выражались в совершенно других цифрах, абсолютно несопоставимых с их расходами, теперь американцы уже не закупали ценный продукт у островных торговцев, а получили в собственность огромные банановые поля и холмы. На какое-то время они буквально поделили с мадейранскими инвесторами земной шар на сферы интересов. Планету с севера на юг пересекли две извилистые линии, разделяющие бананозоны на мадейранскую и разбалбонскую. Хозяева и тех, и других были довольны. Ещё бы, банан превратился из дешёвого продукта, которым завтракали даже парижские клошары, в желанный предмет вечернего застолья европейского бюргера и мирового среднего класса в целом. Теперь и чилийский аптекарь, и корейский программист, и американский полицейский в чине не ниже лейтенанта взяли за правило несколько раз в неделю украшать семейное застолье парочкой-другой бананов. Менее зажиточные слои общества могли позволить себе полакомиться этим деликатесом разве что по большим праздникам, на Рождество или Рамадан, в зависимости от вероисповедования.
Но теперь и эта система летела в тар-тарары! С концом эпохи мадейранского банановодства, Разбалбония осталось единственным мировым центром производства бананов и при всём желании она уже не могла обеспечить столь дефицитным продуктом столы всех, привыкших к ним за последнее пятилетие. Бананы стали элитной едой, и импортёры из двух американских штатов оказались не в состоянии удержать свою монополию на них. Куда там! Тут все сразу вспомнили про честную конкуренцию, ВТО, борьбу с монополизмом и даже про демократию, которая каким-то боком присобачилась к этой мировой проблеме. В результате разбалбонским банановым бизнесом завладели несколько (конкуренция опять-таки!) крупнейших нефтегазовых и IT-компаний в основном американского происхождения. Разбалбонские бананы получились более инвестиционно привлекательными, нежели производство бензина или переработка старых и хороших компьютерных в новые, но такие же хорошие. Они хорошо развернулись на новом поприще. Самыми узнаваемыми брендами в мире стали кибербанан с виртуальной клавиатурой - симбиоз новейших технологий и традиционного способа производства и нефтебанан – банановая ягода с большим нефтяным пятном посередине. Китайцы в этот раз даже не пытались урвать свой кусок пирога, их страна итак вынуждена была отступить под напором американских заградительных пошлин, полностью открыть свой рынок для американских товаров и довольствоваться теми частями света, которые совершенно не привлекали дядю Сэма и его многочисленных племянников.
На забытом некогда острове началось подлинное процветание. Ведь транснациональные корпорации, захватившие столь прибыльный банановый бизнес в свои руки, должны были хоть создавать видимость справедливой делёжки денег и показать всему миру, что баснословная цена, которую он платит за разбалбонские бананы, объясняется необходимостью вкладывать сумасшедшие деньги в инфраструктуру острова, в его развитие, в заботу о благосостоянии несчастных доселе островитян.
И деньги потекли бурными потоками в Балбонию. Первым делом там построили на сваях современный аэропорт, в одном из двух морских заливов, дабы не занимать драгоценную разбалбонскую землю. опять же для удобства всех граждан этой страны. Конечно, большая часть балбонцев поначалу не могла даже думать о заморских путешествиях, и основную массу пассажиров, естественно, составляли сотрудники компаний, прибравших к рукам банановое богатство страны. Им стало очень удобно ездить на остров, названия которого не знало пять-шесть лет назад 99 процентов населения планеты. Через всю страну начали прокладывать широкие и комфортабельные автострады, для удобства менеджеров заморских корпораций вырастали отели, строились рестораны и казино, кинотеатры, местные жители получали неплохо оплачиваемую работу и чаевые. Они даже позволяли себе не прятать гордый взгляд, встречаясь глазами с иноземцами (они ведь всегда были такими, только порой скрывали свои чувства), и протягивали им руку, как равный равному. Ведь по законам демократии все равны, хотя есть, конечно, те, кто равнее других. В общем, жизнь становилась легче, справедливее и, самое главное, веселее. Правда королями в ней всё же были пришлые американцы и европейцы, так и не допустившие скрежетавших зубами от злости китайцев до столь приятной кормушки, но это нисколько не смущало скромных островитян, ведь теперь им не надо было считать дни до прихода парохода с мылом, дешёвой туалетной бумагой и противомоскитными средствами: приезжие бизнесмены понастроили складов, овощебаз, хранилищ рефрижераторного типа, и они были забиты самыми разнообразными товарами, высылаемыми на начинающий вкушать плоды общества потребления остров десятками тысяч тонн и безо всякой предоплаты.
Очень быстро, за каких-нибудь три-четыре года жители Балбонии переселились из унылых лачуг в комфортабельные современные многоэтажные дома (две-три комнатушки и тесная кухонька) с интернетом и приобрели дешёвые китайские автомобили. Ну как же без них! Тут даже амеро-европейцы, скрепя сердце, согласились пустить автопром Поднебесной на островной рынок (предварительно добившись от последователей Мао очередных преференций для своих авто), оно так дешевле, платить туземцам меньше, а они ведь довольны, ещё какой-нибудь десяток лет назад большинство балбонцев даже о мотороллере не мечтали! В балбонских семьях теперь перестали грызть лепёшки из сорго, жевать кислый козий сыр и мечтать о куске жёсткой козлятины на балбонский новый год. Макдональдс, Pizza Hut и KFC появились на местном рынке как римские триумфаторы, и первые очереди жадных до новых вкусовых ощущений балбонцев выстроились для вкушения этих диковинных яств. Питание отсталых некогда жителей острова вскоре уже почти ничем не отличалось от стандартной кормёжки жителей депрессивных негритянских городских окраин Южной Каролины или Алабамы. Балбонские дети вместо лазанья по лестницам за бананами получили возможность продолжать учёбу после начальной школы. У взрослых появилось время на блуждание по всемирной паутине. Вонючую местную водку заменил дешёвые виски и ром. Наконец жизнь в Балбонии стала похожей на то, что давно стало неотъемлемым элементом современности повсюду на планете.
Но разбалбонский прогресс на этом не остановился! На Разбалбонии он шагал поистине семимильными шагами. И вот, получая из сверхскоростного интернета сведения о постоянно растущей цене на бананы, балбонцы стали требовать регулярного повышения своих зарплат. Они даже научились бастовать, и всякий раз транснационалы, в страхе потерять свои гигантские прибыли, отступали под натиском балбонского рабочего движения. Нет, акулы капитала, конечно, могли ещё купить местную полицию и правительство небольшенькой страны и жестоко подавить выступления трудовой Балбонии, но существовали опасения насчёт того, что конкуренты, которые спят и видят, как бы заполучить себе разбалбонский банановый бизнес, поднимут шумиху в мировой прессе и под прикрытием прогрессивного человечества и демократических ценностей отберут собственность. А ведь бананы из Разбалбонии вошли к тому времени в пятёрку самых узнаваемых в мире брендов. Кибербанан или та же диковинная ягода с грязно-чёрным нефтяным пятном не сходили с экранов телевизоров и компьютеров во всех странах. Поэтому балбонцы не успокаивались. Теперь их уже не удовлетворяли квартиры в бетонных домах, они требовали кирпичные виллы, автомобили «Великая стена» или «CHERY» стали предметом насмешек на острове, подавай всем «BMW» и «MERCEDES», фастфуд тоже никого уже не устраивал. На острове даже зародилось движение «Кормите нас лучше и разнообразнее!» И, как по команде, за пару лет лучшие европейские и американские шефы понаоткрывали в Балбонии свои рестораны. Резко изменился и внешний облик балбонца, ещё лет семь-восемь назад это был сгорбленный, щупленький и худенький человечек с длинными руками, хорошо приспособленными для сбора бананов. Теперь обитатели острова расправили плечи, отрастили вторые подбородки да упругие пивные животы и стали требовать развлечений в виде не нуждавшихся в большом расходе калорий гольфа и крикета, концертных залов с популярными рок-группами и цирком дю солей. При этом на работу времени совершенно не оставалось, да и располневшие фигуры островитян стали не очень-то подходящими для тяжёлого физического труда. Тем более, что врождённая балбонская гордость не позволяла больше работать на чужого дядю. Тогда те самые предприимчивые балбонцы, ещё не очень давно продававшие за сущие копейки свой товар американцам, начали завозить рабочую силу с соседних островов, балбонских и других тоже, транснациональные корпорации ничего поделать уже не смогли. Каждый балбонец выставлял вместо себя дешёвого гастарбайтера, нисколько не чинясь, получал свою зарплату (за свою исключительность коренного балбонца) и зарплату заезжего работника, которую отдавал тому не всегда в полном объёме.
И все были довольны – и транснациональные корпорации, и островитяне, и счастливые пожиратели сверхдорогих, странного вида, ягод, и даже приезжие работяги. Что же касается основной части населения планеты Земля, то оно со временем покорилось судьбе, то бишь дороговизне этого некогда демократического продукта питания и привыкло к его недоступности, так же как в своё время жители советского Дальнего Востока смирились с исчезновением из широкой продажи и невероятным подорожанием чёрной икры, которую ещё в пятидесятые годы прошлого века там продавали на развес, прямо из бочек. Ко всему привыкаешь.
Только китайцы, обойденные акулами транснационального бизнеса, затаили обиду и лишь ждали момента, чтобы отомстить. И этот момент наступил. Одна крупная европейская держава, доведённая до отчаяния эгоистической торговой политикой американской администрации, которая душила пошлинами товары из Старого Света, санкционными методами диктовала кому и с кем можно вести взаимовыгодную с точки зрения Америки торговлю, решила взбрыкнуть и вошла в настоящую экономическую конфронтацию со Штатами. Борьба была неравной, Евросоюз, ослабленный выходом из его состава нескольких стран и необходимостью достижения полного консенсуса его членов, не смог поддержать одного из своих главных субъектов и оказался в стороне от схватки. Лишь немногие государства Старой Европы набрались смелости и попытались в индивидуальном порядке вяло поддержать союзника, но, получив несколько сильных ударов в поддых, быстро пошли на попятную. Силы страны-бунтаря таяли, казалось, ещё немного, и она сдастся, а заокеанский триумфатор ещё туже затянет удавку на исхудавшей шее европейской экономики.
Но так только казалось. Совершенно неожиданно для многих в борьбу вдруг вступили китайцы. До этого момента они, как дисциплинированные солдаты, верно следовали мудрому завету Мао Дзедуна, любившего повторять притчу о короле обезьян, который в борьбе за звание царя леса, не стал вступать в заведомо проигрышный бой с тигром или слоном, а залез на дерево и терпеливо ждал момента, когда оба главных претендента потеряют силы в драке. Поэтому не знавшие китайских мудростей недоцивилизованные европейцы и американцы думали, что Поднебесную волнует лишь непосредственная, сиюминутная выгода, которую она извлекает из продажи своих товаров всем воюющим сторонам.
Однако это было не так. Китайцы всё просчитали, и когда уже беллигрантское правительство крупной европейской страны висело на волоске и готовилось сложить полномочия в пользу капитулянтов, считавших, что Европа должна быть пожизненно обязанной Америке за спасение от коммунизма, Китай сказал своё веское слово. В один прекрасный в кавычках день, растянувшийся на самом деле на несколько недель, он частично предъявил к оплате, частично выставил на продажу все долларовые облигации государственного займа США. Экономисты из Поднебесной прекрасно понимали к чему приведёт такой недружественный жест. Штаты окажутся неплатёжеспособными, у них, погрязших в долгах, не имелось тех полутора триллионов долларов, от которых избавлялся Китай, неспособность американцев платить по счетам обрушит весь рынок американских займов, а вслед за ним и доллар, и американскую экономику. Пострадает сильно и Европа. Китай тоже много потеряет, в первую очередь, почти целиком те полтора триллиона, но годовой ВВП в десять раз превышал эту цифру, а расходы бюджета, в отличие от американских, заметно превышали расходы. Ещё в Пекине знали, что исчезнет ёмкий американский рынок, а с ним вместе 20 процентов китайского экспорта. Зато главный конкурент, по возрасту младше последней китайской династии Цинь, так долго унижавший страну с самой древней историей, исчезнет навсегда, и можно будет заняться переустройством мира в свою пользу. Рухнут цены на энергоносители, рухнет ещё несколько крупных и не очень экономик, но останется чистый лист, на котором они, китайцы, будут писать правила, а юань станет основной, если не единственной резервной валютой!
Никогда не виданный кризис разразился и события пошли почти точно по китайскому сценарию. Доллар к золоту обесценился в двенадцать раз, евро – в три с половиной, промышленность США оказалась в состоянии коллапса, нефть упала в цене в четыре раза, китайская экономика просела, но выстояла и запустила свои хищные лапы в закрытые ещё недавно для неё зоны, создавая платформу для будущего роста. Только одно не получилось у хитрых китайцев, после крушения долларовой системы другие страны категорически отказывались класть яйца в одну корзину, поэтому никак не удавалось заменить изображение Джорджа Вашингтона на картинку с Великим Кормчим. Старая Европа ещё имела сильный вес в мировой политике.
Однако без мирового эквивалента никак нельзя, хотя любой даже самый слабый компьютер и выдаст за одну секунду все кросс-курсы, люди, однако, привыкли ориентироваться в своих подсчётах на какую-то одну, ну ладно две валюты. Тогда китайцы, русские, южноафриканцы и ещё несколько стран предложили вернуться к золоту, протагонисты этой идеи контролировали половину мировых запасов жёлтого металла, но предложение было отвергнуто – слишком большие выгоды получала при таком раскладе небольшая группа государств, среди которых был всё тот же Китай, нетолерантная и недемократическая Россия, Южная Африка да ещё ряд стран с подмоченной репутацией. «Вот если бы вы отдали хотя бы 60% контроля над своими ресурсами в руки группы цивилизованных стран, имеющих давние демократические традиции, таких как Великобритания, Германия, Франция, Нидерланды ну и Япония от Азии, то тогда бы «highly likely» (тут их представители хитро подмигивали друг другу) мы, конечно, смогли бы согласиться на ваше предложение!» Расстроенные неудачей со своим коварным планом китайцы и русские, конечно, отказывались, а ЮАРовцы даже не удостоили современных цивилизаторов ответом.
Вот тогда-то чья-то очень умная голова и вспомнила о разбалбонских бананах. Какая связь, спросите вы? Да самая прямая! Бананы имелись только у одной Балбонии, а не у нескольких десятков государств, как золото. Поставить страну под международный контроль, создать мировой регулятор банановых денег и все дела. Полный банан! «Но ведь они же гниют!» – кричали скептики. «Читайте почаще по утрам правильные газеты, уже всё давно изобрели!» - отвечали им оптимисты. И, действительно, бананы разрезали на кружочки, сушили, пропитывали какой-то редкостной дрянью, и они становились твёрдыми, но не хрупкими, и не менее вечными, чем металлические деньги с той разницей, что wabmoney (world application of banan – money), как стали называть эти деньги, была не страшна коррозия. Ещё одним веским аргументом была малочисленность коренного населения Балбонии – всего пятьдесят тысяч человек, их можно было озолотить, договорившись, ведь они так страдали в прошлом, эти несчастные, либо поставить на место при помощи пары ракетных катеров и батальона французского иностранного легиона.
Согласились все, даже, скрепя сердце, Пекин, ведь надо же было найти наконец этот проклятый эквивалент. Оставалось маленькое препятствие в лице всемогущих транснациональных компаний, эксплуатирующих этот ценнейший, как выяснилось, ресурс. Несмотря на всю секретность переговоров на высшем уровне, информация до них, естественно, дошла, и они уже готовились поставить мир на банановую иглу или, в крайнем случае, продать своё островное хозяйство по цене раз в пять, превышающей итак многократно завышенную рыночную. Но не тут-то было. Подключили ООН, разбалбонские земли объявили достоянием всей планеты, и Совет безопасности принял резолюцию, обязывающую уступить банановые владения на Разбалбонии по курсу прошлого года. «Где неприкосновенность частной собственности? Где честная конкуренция, где демократия? Это же форменное воровство!» - закричали на всех углах, то есть во всех подконтрольных им средствах массовой информации, ещё вчера всесильные члены советов директоров, наблюдательных советов, президенты и вице-президенты экономических гигантов нефтебанановой и кибербанановой индустрии. «А вспомните, как вы сожрали предыдущих владельцев главной островной индустрии! В мире чистогана всегда одна акула сжирает другую!» - напоминали им левые газеты и телеканалы. А правые и официозы их даже слушать не стали, просто вытерли ноги о ковровые дорожки, которые расстилали обычно перед прилетающими на личных джетах воротилами бизнеса, а особо отличившиеся в поддержке гнилых монополистов СМИ были закрыты соответствующими правительствами и судами за призывы к свержению законной власти. От бывших властителей банановых судеб осталось лишь слово нефтебанан, но означало оно теперь совсем другое, сместив на второе место понятие нефтедоллар. Все плантации попали под контроль мирового регулятора wabmoney. Употребление в пищу бананов запретили, дабы избежать параллельной цепочки сбыта товара, могущего привести к массовому производству фальшивых денег.
Гордые балбонцы, узнав о перепрофилировании островной экономики только потирали руки и возгордились ещё больше. «Теперь, - думали они, - на нас не только полинезийский заместарь-гастарбайтер пахать будет, но ещё и прислугу заимеем. Девок филиппинских навезём, да помоложе. Старых дев не надо, молодых давайте!» - сладострастно текли слюнки у обрюзгших островитян мужского пола. Радовались и женщины, их располневшие за последние годы тучные телеса с трудом мирились с необходимостью делать уборку, да и гордость не позволяла возиться им, коренным балбонкам с грязью и пылью. Самые смелые в мечтах не уступали мужчинам и уже мысленно нанимали себе в дом молодых, мускулистых охранников.
Поначалу так и получилось. Устроить красивую жизнь для полсотни тысяч исстрадавшихся в прошлом граждан Балбонии было не такой уж большой платой за обеспечение монетами нового типа семимиллиардного населения земного шара. И повседневное бытие балбонцев стало напоминать сказку. Самый последний балбонец покупал себе «Порше», на виллах возводили вторые и третьи этажи, перестраивали отдельные дома в небольшие дворцы, нанимали целый штат прислуги, наиболее зажиточные граждане Балбонии обзаводились недвижимостью в Лондоне, Сингапуре и Майами. В общем, гордиться уже, действительно, было чем. Всё шло как нельзя лучше, но роскошь засасывает. «Раз сосед купил апартаменты на лондонской Парк лейн, так и у меня должны быть не хуже!» - считал каждый второй балбонец. Началась настоящая гонка за всеми внешними атрибутами богатства. Но работать и извлекать прибыль из легального бизнеса разленившиеся гордые балбонцы уже не умели и не хотели.
Тогда с подачи гастарбайтеров-полинезийцев, в которых всегда дремала коммерческая жилка, только применения ей было никак не найти, балбонцы вступили на шаткий путь контрабандистов. Воспользовались, тем, что только бананы из крупных плантаций стояли на учёте, ведь балбонцам, как исключительной нации, представляющей коренное население бананоносного острова было разрешено выращивать эту культуру для личного потребления. К тому времени легенда об исключительности несчастных балбонцев заняла своё почётное место в умах толерантных европейцев. Из ожиревших в трудах неправедных островитян сделали икону, их тяжёлое в прошлом существование представлялось мировому сообществу как мученичество, за которое они заслужили достойную жизнь в в настоящее время. А бананы якобы составляли необходимую часть рациона разбалбонских балбонцев, чьи организмы просто не могли обойтись без них, совсем как чукчи и эскимосы без огромного количества жиров. И большинство граждан Балбонии стали выращивать чудесные ягоды для перепродажи китайским контрабандистам. То есть всё опять-таки делали полинезийцы, коренные островитяне лишь получали выручку. Подпольная торговля бананами расцвела пышным цветом. Возведенные в статус экстрадефицитного продукта они стали стоить почти на вес золота, и никому даже в голову не приходило делать из них wabmoney.
Но балбонцы-то стояли лишь в начале преступной цепочки и получали за свои бананы совсем не тот доход, за который потом продавались плоды труда заезжих работяг в злачных местах Шанхая и Нью-Йорка! А денег хотелось всё больше! Тогда те же полинезийцы надоумили гордых балбонцев самим делать волшебные высушенные кружочки и сбывать их опять-таки через китайцев. Сказано-сделано, потоки бесконтрольно произведённых денег потекли на все континенты. Тут уже не выдержал мировой регулятор, пока контрабандой отправляли экзотическую ягоду для столов миллионеров, он терпел и закрывал глаза. «Но ведь они так страдали в прошлом!» - говорили, закатывая глаза в небо, чиновники международных организаций и убирали файлы с длинными перечнями экономических преступлений балбонцев в корзину. Но когда фальшивомонетный бизнес приобрёл угрожающие для мировой финансовой системы размеры, терпение лопнуло. На остров высадился один, за ним другой батальон иностранного легиона. Они первым делом полностью разоружили коррумпированную местную полицию, затем приступили к массовой вырубке частных банановых плантаций. И напрасно плакали толстые балбонские женщины, держа в руках младенцев в одних памперсах со свисающими складками жира на ножках, легионеры - славяне из восточноевропейских стран и африканские негры были непреклонны – разросшиеся банановые кусты один за другим валились на землю, срубаемые чёрными топориками Fiskars.
Расправа была быстрая, но жестокая. Правильные СМИ на весь мир раструбили о тяжких преступлениях неблагодарных балбонцев, об их редкостной исключительности забыли и теперь их именовали просто островитянами. В Балбонии установили внешнее управление, всех, кто не успел уничтожить бананосушилки, отправили в ссылку на Шесбалбонию – опустевший островок, где раньше жили ныряльщики-ловцы жемчуга. Исчерпав возможности добычи без аквалангов, они переселились на другие острова, а ссыльных балбонцев вместе с семьями временно поселили в полуразвалившихся хибарах. Правда потом им построили длинные общежития, где на выделяемые скудные средства гордые балбонцы, бывшие воротилы фальшивомонетного бизнеса заливали своё горе дешёвым американским виски. Когда они пытались жаловаться в ООН, неизменно приходил очень вежливый ответ, смысл которого сводился к одному – благодарите Бога, что вас не посадили в тюрьму. Работать их никто не заставлял, поэтому времени на пьянство было предостаточно. Постепенно спились все – и мужчины, и женщины, начали спиваться дети, пока какая-то благотворительная организация не отобрала несовершеннолетних у спившихся родителей и не отправила на перевоспитание в европейские страны. А взрослые продолжали глушить вискарь вёдрами, причём гордость не позволяла им показываться в нетрезвом виде перед такими же нетрезвыми соседями, а посему пили балбонцы в одиночку, укрывшись за многочисленными нагромождениями прибрежных камней.
Полинезийских пособников, как имеющих меньшие заслуги перед мировым сообществом, отправили в филиппинские тюрьмы, где они быстро догнивали отведённые им дни и месяцы. На их место сборщиков бананов пригнали совсем не развращённых, очень смирных и послушных папуасов.
Судьба оставшихся на Разбалбонии была всё-таки немного лучше их спившихся соотечественников, их не выгнали из собственных домов, но финансирование существенно сократили и временно, без указания срока, заморозили все зарубежные активы, требуя доказать легальное происхождение средств. Средств теперь не хватало не только на прислугу, но и на поддержание в нормальном состоянии некогда роскошных вилл туземцев, и они медленно, но верно приходили в запусте<