Обычно на новом месте я сплю очень плохо. Но не в этот раз. Я заснул, как убитый, и начал просыпаться только тогда, когда почувствовал на своём плече чью–то руку, которая так активно меня трясла, будто моего будильщика било током. Мне даже приснилось:сижу это я на своём диване, и вдруг начинается землетрясение. Сначала я думал, что это воет трескающаяся земля, и только потом различил слова, прорывающиеся к моим ушам.
–Алексей, вставай! Линейку проспишь! – громко причитал женский голос, в котором я спросонья не смог никого узнать. После сна я всегда такой. Мне требуется несколько минут, чтобы как следует прийти в себя и начать воспринимать реальность адекватно. Сперва обрывки ещё сна путались в моей голове с реальностью:что, землетрясение научилось говорить? И хочет измерить землю линейкой, чтобы построить что–то или, напротив, разрушить? Но какой же длины должна быть линейка тогда? Линейка, которая тянется на целые километры, как римский акведук. На этой мысли я проснулся окончательно, руками отмахнувшись от потусторонних видений.
Но когда я понял, что происходит, то решил немного поиздеваться.
– Н…не нуди, дай поспать!Отстань, старушка, я во сне… – устало промямлил я и накрыл голову подушкой, как делал, ещё будучи школьником, когда мать входила в спальню ранним утром. Будильниками я в детстве не пользовался. Зачем, когда работа родителей и моя школа начинались в одно и то же время – в восемь часов? Мать просыпалась от будильника и поднимала меня и Юлю. В первую очередь сестру, потому что она хуже себя вела. Разбудить Юлиану всегда было целой эпопеей. Сперва она сонно просила минуту, потом пять, затем пятнадцать – так дело доходила и до часа. Пиналась руками и ногами, залезала с головой под одеяло. В итоге мама просто стала сдёргивать с неё одеяло–быстро и практично. За это время я уже успевал полностью проснуться, но прятать голову под подушку было весело. Как страус: не видишь, что уже утро –значит, и вставать не надо.
– Какая я тебе старушка?! – тем временем возмущалась Ольга. Женщины всегда одинаковы. Стоит только намекнуть на возраст – сразу бесятся, вне зависимости от статуса. –Ты что, бредишь?! Что за капризы, Арсеньев?! Быстро вставай, одевайся и бегом к умывальникам! Ты, кстати, вчера там не был, а свинью я тут держать не намерена! Здесь лагерь для приличных детей, а не скотный двор!
– Сама ты скотина. Кофе мне принеси, и тогда я проснусь, –пообещал я, крепко сжимая в руках подушку над головой. Хотят играть в детский сад, я это тоже умею. Обучен на примерах с Юлькой.
– Фиг тебе, а не кофе, бездельник! Цикорий выпьешь – сегодня в столовой на завтрак.
Ольга с силой дёрнула на себя подушку, и как раз в этот момент я выпустил её из рук. «Вожатая» пошатнулась и чуть не упала на спину. Один–ноль в мою пользу. Ольга положила подушку на тумбочку и принялась сверлить меня суровым взглядом, очень комично сведя брови, чем–то похоже на манеру Славяны.
Ой, напугали ежа голым задом! Некстати вспомнилось, как она вчера вечером раздевалась, повернувшись ко мне оным самым задом. Если бы не хотела, чтобы я видел, могла сперва выключить свет, а раздеваться уже потом. Интересно, почему она этого не сделала? Всю сонливость сняло, словно рукой, и я, прикрывшись одеялом, присел на кровати. Прочие вчерашние события, будто острым ножом, пронзили сердце. Лагерь… я до сих пор здесь? Это не было сном? Нет, не было. Я задержался, и задержался преизрядно. Вяловато для меня, скажу вам. Привык решать всё резче.
И да. Одно дело – вставать, когда тебе пора на работу или на занятия, и совсем другое, когда надо просыпаться в несусветную рань для какой–то придуманной ерунды. Я уже давно работал фрилансером, и подъёмы в восемь утра остались в далёком прошлом. Учитывая, что я часто засиживался над проектами допоздна, вставал я обычно засветло. Иногда даже после полудня. Да и какая кому разница, в какое время я сплю, а в какое – работаю. Главное – результат, а он был. А я сдавал заказы всегда вовремя, а часто – даже заранее, чтобы потом бездельничать с лёгкими мыслями.
Во мне пробудился праведный гнев.
–Ты сумасшедшая! Дай поспать! Оль, зачем ты меня разбудила? Какая ещё линейка?
– Такая! Ты разве не знал, что в «Совёнке» каждый день проводится линейка ровно в 9:00 (девять ноль–ноль! – отчеканила она). Уже 8:50! Я и так позволила тебе дрыхнуть больше положенного! Совсем распоясался! – она пыхтела, как кипящий чайничек.
Сидя в кровати, я растерянно посмотрел на свою поясницу, замотанную в одеяло.
– А вот тут ошибочка вышла: я никак не мог распоясаться, потому что вообще не ношу ни поясов, ни даже ремней. Кстати… – я хотел спросить у девушки ещё что–нибудь, ибоеё реакция на мои вопросы меня откровенно забавляла, но она меня перебила быстрее, и сделала это тоном заправской «училки».
– А ну, быстро к умывальнику и на линейку! Я не намерена делать исключение! Все подумают, что ты – мой любимчик! И я подорву свой АВТОРИТЕТ!
Произнося слово «авторитет», она, будто подчёркивая его значимость, даже приподняла вверх указательный палец и слегка им погрозила невидимому призрачному врагу.
– У тебя он разве есть? – спокойно спросил я и сонно зевнул. Хотя дрыхнуть мне уже и не хотелось:Олька спешила, а значит, я буду тянуть время. Потом, скинув на кровать скомканное одеяло, медленно потягиваясь, я встал. Так приятно после сна слегка размять мышцы. Халат мне предоставить не удосужились, так что я,продолжая лёгкую разминку, прошёлся гоголем по домику в одних трусах, заодно осматривая стену над Ольгиной кроватью: плакат из какого–то иностранного мелодраматического фильма, рядом – какая–то фотография природы, а совсем возле окна – неплохой рисунок бабочки–махаона. И всё завешано полочками с бесконечными бумажками и тюбиками на них. Видимо, властная дева следит за своей красотой.
– Конечно! Ведь я же руковожу целым лагерем! А если его не будет, авторитета – тогда мне крышка, я не смогу больше быть вожатой, –всё еще заведённым тоном продолжила Ольга. Она явно хотела сказать что–нибудь ещё, но оборвала свою речь, словно выболтала нечто лишнее. Нечто, чего мне не положено было знать… Рабочие секреты, так сказать.
– Ну, мы посмотрим, что будет с твоим авторитетом дней эдак через пять, – угрожающе сказал я. – А насчёт линейки, – я ещё раз потянулся… – это мы подумаем. Надо рассмотреть все «за» и «против».
– Ты бы сначала оделся! Мне не очень хочется созерцать тебя в таком непотребном виде!
«Твои проблемы», – мысленно хмыкнул я.
–Послууушай… – вяло протянул я уже вслух, – не пойду я ни на какую линейку, потому что… хотя…– во мне возникла какая–то неуверенность. –Ладно, сделаю уж подарок, схожу. Но завтра ты этого не дождёшься! – япередумал, так как решил, что посмотреть какое–нибудь местное мероприятие будет довольно интересно, тем более, заснуть я бы всё равно не смог после такого треска над ухом. А если уж идти, то стоит посмотреть шоу с самого начала. Завтра– то меня всё равно здесь не будет…Мои мысли включились в работу со скоростью бешеной бензопилы, и я потянулся к спинке кровати, чтобы взять оттуда майку с джинсами, но их там не оказалось. Сделав морду кирпичом(пусть не надеется, что сумела меня подловить), я хозяйским вальяжным движением распахнул шкаф. Наверняка, эта якобы аккуратистка переложила мои вещи, пока я спал, в дальний угол. Ещё, небось, лекцию попробует прочестьи выдрессировать меня убирать перед сном одежду. Ну–ну. Хочет, чтобы вещи лежали в шкафу – пусть сама их туда и кладёт. А мне они и на спинке кровати не мешали.
К моему удивлению, на второй полке сверху, которая вчера вечером осталась пустой, аккуратно лежала пионерская форма, как у Сергея. А вот моих джинсов и майки нигде не было. Самая верхняя, куда я вчера затолкал куртку со свитером, тоже оказалась пустой.
–Таак! Олька… Дмитриевна! Ты куда спрятала мою одежду?! Что за фигня?! Тут же только распашонки с погремушкой не хватает! – я с негодованием на лице нещадно бросил на пол белую майку; такую же белую,отглаженную и, кажется, даже накрахмаленную рубашку с короткими рукавами; наконец, на бренный пол полетели синие брюки. Девушка подошла к шкафу, а я умоляющим взглядом её туда проводил. Одеваться как «пионер» меня совершенно не тянуло. Да, обычно я неприхотлив в одежде и не особо обращаю внимание на свой внешний вид. Но это не значит, что я готов одеваться, как полный придурок, как в подростковом спектакле. И уж тем более, что я согласен принять их правила игры. Натянуть на себя этот маскарадный костюм – значит, сдаться. Согласиться действовать по их указке, потерять себя! Может, я придаю этому слишком большое значение, но именно мои джинсы, майка и некоторые другие вещи оставались последней нитью, связывающей с реальным миром. Доказывающей бредовость происходящего. Весь издевательский настрой как рукой сняло – больше всего на свете мне захотелосьпростополучить назад своё имущество.
– ВЕРНИ МОИ ВЕЩИ! БЫЫЫСТРО!!! – заорал я так, что меня было слышно, наверное, по всему лагерю. Не вчера утром, оказавшись непонятно где; не днём, когда я блуждал по «Совёнку» и знакомился с его обитателями; именно сейчас я был действительно на грани истерики.
– Я сейчас лучше тебя в медпункт отправлю, – уверенно сказала Ольга, пока преспокойно доставала из шкафа какую–то красную тряпку, в которой я за несколько секунд с ужасом узнал нехитрый пионерский галстук. Угроза «отправить в медпункт» прозвучала зловеще. Я будто впал в ступор на несколько секунд. Юля утверждала в своём сообщении, что видела меня во сне именно в пионерском галстуке. Сегодня я уже не очень верил, что всё происходящее – её постановка. Уж больно масштабно. Да и «актёры» ни разу не сбились, и, казалось, вели себя вполне естественно для своих ролей. А вечером в столовой была целая куча народу в пионерской форме. Ради меня одного сюда согнали столько «массовки»? Пригласили таких профессионалов? Это ведь миллионы, даже если студентов брать! Да и на съёмках актеры играют не круглые сутки. К тому же, где режиссер, оператор, камеры?!
– И прекрати меня обвинять! – тем временем продолжила Ольга. – Это твоя одежда. Ты сам вчера её положил в шкаф! Уже неделю живёшь, а никак привыкнуть не можешь!
– ЧЕГООО?! – моя челюсть отвисла, как тогда, при встрече с Двачевской. – СКОООЛЬКО?! – глаза стали шире, чем в японском аниме. ДА КАК Я УМУДРИЛСЯ ПРОДРЫХНУТЬ ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ! НА НОВОМ– ТО МЕСТЕ, ГДЕ МНЕ И ТАК СЛОЖНО ЗАСЫПАЕТСЯ!
– Неделю, – Ольга спокойно пожала плечами. – И хватит корчить из себя драматического актёра. Получается у тебя плоховато. И это твои вещи. Давай, одевайся и марш к умывальникам. Надеюсь, провожать за ручку тебя не нужно?
– Я?! Мои?! Вовсе нет. Я приехал в джинсах и майке. Аа! Мои сапоги! – я пошарил рукой под кроватью и облегчённо вздохнул – они лежали на месте. Самый главный элемент экипировки спасён, и на том спасибо!
– Ага, конечно. А ещё в свитере и зимней куртке. Скажи ещё, что вчера по зимнему городу гулял. Неплохая шутка, Алексей, но у нас и так мало времени.
Я хотел вытащить сапоги из–под кровати и продемонстрировать их Ольге в качестве аргумента за зиму, но одёрнул себя. «Не надо, тогда она и их спрячет». И продолжит капать мне на мозги, что я живу тут уже неделю, хожу в красном галстуке и встаю каждое утро по струнке на линейку. И на дворе 1980–ый год, кругом СССРда колхозы. «И Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди!» – некстати вспомнились слова из услышанной мною когда–то советской песни. Эдак и правда можно сойти с ума. Нет, пусть сапоги останутся там, где лежат. Потом, когда Оля уйдёт, перепрячу их. Я не сошёл с ума, и они, моя обувь – доказательство этому.Всё–таки я угодил в какой–то эксперимент над психикой? Но причём здесь тогда Юлиана? В ясновидческие способности сестры я точно не верил, а значит, она знала всё заранее…
–Одевайся и марш к умывальникам! – прервала поток моих размышлений Ольга. – И зубной порошок захвати!
Вожатая дала мне коробочку с, по всей видимости, зубным порошком. Я автоматически сжал столь важный предмет гигиены в ладони, ведь чистить зубы надо для собственного здоровья, а не отказываться от этого назло кому– то.
«Потом обязательно разыщу, куда они дели мои вещи. Далеко унести всё равно бы не смогли. И, если здесь есть мусорка, то, скорее всего, выкинули туда. Не брезгливый, покопаюсь. А если они испачкали мои вещи или сломали смартфон, ещё и счёт им выпишу административный! Так просто свести меня с ума у них точно не выйдет – не на того нарвались!»
– Ладно–ладно, – я хотел успеть на линейку, чтобы посмотреть это новое для меня мероприятие целиком, от начала до конца, поэтому быстренько нацепил на себя носки и брюки. Другой одежды всё равно не предвиделось, а шокировать окружающих появлением в неглиже не очень хотелось. После брюк я привычно потянулся к рубашке.
– Сперва майку, на неё рубашку, – сухо поправила меня Ольга. – Так правильно. Так делают хорошие пионеры, а не как Алиса.
«Чёрт с ней, не буду сейчас спорить, а то действительно опоздаю», – решил я и молча натянул майку под низ. На линейке я собирался появиться ровно один раз, а если она начнётся через пять минут – на споры времени уже не останется.
Ольга, словно находясь в режиме постоянной боевой готовности, подала мне галстук, как только я застегнул последнюю пуговицу рубашки. Почему–то в эти мгновения я ещё не до конца вспомнил обо всех финансовых ценностях, лежавших в карманах верхней одежды.
И очень зря, потому что иначе бы никогда не согласился… и…
Если бы я тогда выбросил эту тряпку в окно или разорвал в клочья, то, скорее всего, уже вечером попивал бы пивко в каком–нибудь сочинском баре, забыв «Совёнок», как страшный сон. Однако сейчас идея в коем–то веке поносить настоящий пионерский галстук, которого я в своей жизни вживую ни разу не видел, показалась мне довольно прикольной. Мои родители пионерами были, но, к сожалению, такие вещественные атрибуты не сохранили. А иногда хотелось почувствовать себя человеком прошлого – хотя бы и столь недалёкого.
Совершенно не представляя, каким образом нацепить на себя эту фигню, я накинул галстук на шею и принялся завязывать, словно шнурки на ботинках. Или же как петлю для повешения… Из глубин памяти всплыла шутка, прочитанная на каком–то сайте с анекдотами: «Как получишь галстук – затяни его. Станешь с нашим знаменем цвета одного». В попытках добиться правильного узла я ходил кругами по комнате и, проходя мимо шкафа, на левой двери которого изнутри крепилось небольшое зеркало, чуть не потерял дар речи: с Той стороны на меня смотрел подросток. Точнее, это был я, но не в том возрасте, в котором покинул Крестьянскую улицу! Если верить отражению, на вид мне было где–то 17–18 лет: времена окончания школы – начала института. Мысли в моей голове никак не хотели складываться в общую картину, но при всей фантастичности ситуации я нашёл в себе силы сделать вид, будто ничего необычного не происходит.
…И лишь погладил кончиками пальцев по чищенному металлическому ободу зеркального овала. Зеркальный овал покачнулся из стороны в сторону. Зеркало не было прибито – оно вертелось на маленькой верёвочке, и если бы я как следует дёрнул, то наверняка бы свалил и разбил.
– Прибить надо, – отрешённо–механически сказал я. – Тебя.
«Распять на зеркале».
– Эй! Ты чего творишь?! Не в себе сегодня? Точно к врачу не хочешь? И хватит мучить галстук. Дай помогу, – Ольга протянула руки к моей шее и умело за несколько секунд завязала галстук так, как надо. «Удавка затянулась».
– Спасибо. Сразу видно, что это твоя профессия! Лет пять на это училась, наверное. Ну, я пойду! – прихватив отложенный во время одевания зубной порошок, я опрометью покинул домик вожатой,даже и не пытаясь трезво осмыслить чудесное превращение.На улице я подбежал к первому попавшемусянезнакомому пионеру и, разузнав, где находятся умывальники, поспешил по указанному пути. Дорога проходила между домиками, а потом вильнула на опушку леса, и передо мной предстала «умывательная площадка».
На месте я обнаружил ряд небольших каменных ванночек в форме столбиков, с одного края каждой из которых крепились простые механические краны. Я подошёл к ближайшему и включил воду, повернув расхлябанный старый вентиль. К величайшему сожалению, вода была только холодной, несмотря на красный цвет крана. Причём не просто прохладной, а почти ледяной, как будто специально для моржей.Вот обманщики! Хотя с другой стороны, откуда бы им взять бойлер?
Рядом примостилось несколько душевых кабинок, напоминающих раздевалки на пляже. Стенки и дверца доходили только до уровня коленей и крепились к четырём вколоченным в бетонный поддон балкам. Над каждой из кабинок со стороны напротив дверцы гордо возвышались железные душевые насадки. Ржавыми они не были, но тоже выглядели старыми и расшатанными. Одна заметно косилась в правую сторону.Мыться целиком в таких условиях было бы натуральным безумием. Сейчас, ранним утром, было ещё довольно прохладно, хотя лезть в ледяную воду я не стал бы и под палящим Солнцем. Тем более,у меня не было полотенца, и купаться слишком часто я не любил, а последний раз делал это позавчера перед тем, как засесть за финальную стадию проекта. Да и народу здесь ходило очень много, а светить своими нагими телесами было бы как минимум неприлично, особенно учитывая, что девушек здесь намного больше, чем пацанов. Скажут ещё, извращенец какой. Эксгибиционист, во! Так что ограничусь умыванием и чисткой зубов, как в обычные дни.
Не успел я как следует изучить «помывочный прибор» советского образца, как мимо пробежала Славя в облегающем чёрном спортивном костюме и кроссовках. Казалось, идёт он ей гораздо больше, чем обычная школьно–пионерская одежда. Да и двигаться в таком облачении, очевидно, удобнее. Но как с советской действительностью 80–ого сочетаются кроссовки? Вот и первый прокол, господа режиссёры. Стоит приглядеться к окружающей действительности повнимательнее, и найдутся косяки ещё.Я – буду не я, если не сумею разобраться в этом сумасшедшем доме под названием «Совёнок». Исполнившись уверенности, что у меня всё получится, я лучезарно улыбнулся.
Должно быть, Славя восприняла мою улыбку на свой счёт.
– Эй, Алексей! – блондинка остановилась, сделала несколько глубоких вдохов и, напустив на лицо показную строгость, предупредила.– Линейка через пять минут! Поторопись, а то Ольга Дмитриевна ругаться будет!
Я пропустил столь «ценную» информацию мимо ушей и лишь озадаченно посмотрел на Славю, а запыхавшаяся девушка побежала в сторону домиков. По всей видимости, переодеваться по–деловому. Я довёл глазами её до жилища и хорошенько запомнил домик снаружи. Люблю запоминать мелочи. Потом может помочь.
– А где тут туалеты, кстати? – я только сейчас со всей тяжестью почувствовал, что не опорожнял мочевой пузырь спозавчерашнего дня. Чудесное попадание сюда настолько меня огорошило, что желание как следует не проявилось до этого часа.
Вообще, когда я попадаю в новые места, то естественные потребности уходят на второй план, уступая первенство ощущениям непривычного пространства. Но прошло двое суток, а природу уж точно не переиграешь!
«Ладно. Кажись, сортиров нема. В таком случае воспользуюсь старым дедовским методом. Кусты рядом…» Я реализовал свой позыв и вернулся к умывальням.
Наскоро умывшись, я захотел почистить зубы, но оказалось, что забыл у Ольги не только полотенце (все приносили этот важный девайс с собой и потом уносили обратно в домики), но и зубную щётку, поэтому просто набрал зубного порошка в рот и яростно его разжевал, ощущая стойкий вкус мела. Я прополоскал и охладил рот (зубы при этом неприятно свело) и, сунув коробку с порошком в карман, побежал на площадь, где ровными рядами стояли пионеры и, по всей видимости, ждали вожатую. Площадь я узнавал издалека по «Генде». Самое примечательное место, видное отовсюду – никакой возни с его поисками точно не возникнет даже у дурака.
К моему удивлению, Славяна уже оделась по форме и стояла вместе со всеми.
–Славяна, ты почему это такая шустрая? Флэш в родне затесался? Надо же и добежать, и переодеться, и назад прийти – как тебевсё так быстро удаётся? – спросил я у девушки, вольно подходя и похлопывая её по плечу.
–Эээ…
Почему–то, несмотря на то, что пионеров в лагере ходило достаточно много (по моим скромным наблюдениям, во всяком случае больше сотни), на линейку собрался какой–то жалкий десяток. Или это только один отряд (кажется, это так называлось в пионерлагерях)…
– Других торопит, а сама опаздывает! – громко сказал я и решил сделать то, что должен порядочный пионер в столь вопиющей ситуации: привести вожатую сам. Это же прямое нарушение дисциплины, а нарушение дисциплины надо пресекать немедленно!
Я посмеялся в душе над собственными измышлениями и побежал в домик, куда и вломился на полном ходу. Возле кровати стояла Ольга, совершенно голая. На ней не было даже нижнего белья. Девушка переодевалась и в данный момент застёгивала на своей пышной груди лифчик, заблаговременно завесив окно. Волей–неволей я осмотрел её с ног до головы и ещё раз отметил, что природа не обделила «начальницу» формами.
–Алексей, тебя не учили стучаться?! – гневно воскликнула вожатая и повернулась ко мне передом, чем полностью раскрыла свой внешний вид со всеми своими женскими прелестями ниже пояса, невольно заставив меня отвернуться к стенке.
Но я не спасовал и достойно ответил!
– А я, между прочим, к себе в комнату вхожу, так что стучаться – это лишнее. Пусть уходит ТА, кому это надо. Я зубной порошок назад принёс, не ходить же с ним целый день! – я демонстративно водрузил коробочку на тумбочку, всё жене поворачиваясь лицом к Ольге.
–А вообще, я по делу. Тебя на линейке ждут. Опаздывать нехорошо! – поспешил дать симметричный ответ я и под бурный возглас «ВЫЙДИ ВОН!» медленно вышел за дверь и принялся ждать с обратной стороны, переступая со ступеньки на ступеньку и обратно. В конце концов, чего я там не видел! Внутри продолжились какие–то возмущённые стенания и копошения, но я не вслушивался. Через пару минут Ольга покинула свою «келью». Одета она была в белую рубашку и синеватую юбку с коричневым ремнём с блестящей жёлтой бляшкой. На распущенных каштановых волосах девушки примостилась панамка, а на ногах – классические туфли. Довершал «ансамбль» галстук и комсомольский значок на груди. «Надо будет стыбзить его на память», – решил я. – «Буду к заказчикам так ходить – пусть узрят мои странности».
– А ты быстро. Для девушки, – попытался сделать я комплимент, на что вожатая никак не ответила, а я добил её «контрольным выстрелом». – А линейка уже давно началась. Пионеры ждут своего вождя, а ты заставляешь их ждать. Это неэтично. Особенно для такой взрослой тян, как ты.
– Для кого–для кого? Я твоего языка не понимаю! Пошли…
– Конечно, не понимаешь. Ты же не полиглот, в отличие от меня, – похвастался я. – Ни одного кандзи не прочитаешь поди!
Разумеется, на самом деле я был против линеек, пионерских галстуков и пионерии в целом, потому что это насилие над личностью. Я воспринимал происходящее исключительно как историческую реконструкцию или игру, но сейчас представился удобный случай для поддразнивания, и я его не упустил.
– Десять минут – это совсем не опоздание, – деликатно пояснила поуспокоившаяся девушка. На всякий случай я запомнил её слова, чтобы в случае чего использовать их против автора, и ехидно добавил:
– Не опаздывают только короли. Хорошо ж Вы с империализмом боритесь, Ваше Величество. И запомните: кто рано встает, тому партия даёт.
– Что партия даёт?
– Чего–нибудь да даёт!
На протяжении всего пути вожатая пыталась о чём–то недовольно верещать, словно надоедливая автомобильная сигнализация под окном моей квартиры. Информации в её речи было настолько мало, что я не запомнил ни слова, погрузившись в созерцание красот вокруг.
– Да ты ничего не слышишь! – возмутилась моя спутница, а я лёгким кивком головы подтвердил её страшное предположение. На этом увлекательная беседа завершилась по обоюдному согласию.
Гравийная тропка сменилась на асфальтированную дорогу, и мы гордо вышли на площадь. Я не стал становиться в общий строй, вместо чего гордо вытянулся на площади перед пионерами, заняв таким образом место подле Ольги. Почему нет– если уж живу с ней в одной комнате, то и постоять рядом имею право.
– Арсеньев, быстро в строй! – скомандовала Ольга, но, к сожалению для девушки, приказ до адресата не дошёл, и я продолжал стоять на месте, как вкопанный, стараясь смотреть в глаза Генды, освещённые ранним солнечным лучом. Ах, бедный Олькин авторитет! Мы ещёвосплачем на его безвременной могилке через пару дней. Я же ей обещал, а настоящий пионЭр должен своё слово держать, разве нет?
Но до чего же здесь красиво и торжественно…
Пионеры тем временем выстроились в ровную линию под статуей. Но за время моего отсутствия их количество особо не увеличилось. Линейка проводится только для избранных? Или у каждого отряда проводится своя линейка? Ольга же решила не продолжать свои попытки сравнять меня с серой массой, а, будто так и было задумано, спокойно обратилась к присутствующим:
– Дорогие товарищи! Каждый из вас – пионер, и должен нести это гордое звание. Пионер – всем ребятам пример! Совёнок – необыкновенное место, где отдых сочетается с общественно полезным трудом, а прежде всего, мы не имеем права порочить честь нашего основателя, товарища Генды, видного революционера,защитника трудового народа и героя для всего прогрессивного человечества! Он…
При этих словах я весь обратился в слух. Но вожатая меня разочаровала.
– Да что и говорить – Великая Личность! – восторженно добавила она, никак не пролив свет на конкретную биографию Генды.
Да, «Совёнок» действительно никак нельзя было назвать обыкновенным местом. Хотя бы потому, что взрослых людей вырядили в пионеров, а они покорно соглашаются слушаться какую–то, кхм, Олю. То ли гипноз, то ли угрозы, то ли какое нейролингвистическое программирование. Мистика прямо. «А, может, они тут тоже недобровольно?» – впервые задумался я. –«Может, их тоже похитили и упорно промывали мозги, пока они не поверили, будто всё так и было? Да ещё эти непонятки с возрастом… Не у всех же такая железная и непробиваемая психика, как у меня. Будто в фильм ужасов попал, и вот–вот начнётся кошмар! Хотя по сути он начался ещё вчера… Только резни и смертоубийств не хватает – впрочем, времени у нас ещё достаточно, чтобы упущенное– то наверстать!» Предположения меня не радовали, и хотелось думать о чём–то более приятном. Ещё этот Генда. Кто он вообще такой? Я решил не стоять на месте, как дурак, и вставить в общую пафосно–воспитательную речь свои «пять копеек».
– Скажите, товарищи, кто такой Генда?! – мой голос на удивление раздался довольно громко и уверенно и легко перебил Ольгу. Наступила глубокая тишина. С низкорослого дерева сорвался листочек, сделал в воздухе траекторию в виде «восьмёрки» и плавно опустился к моим ногам. Я его поднял и, покрутив в руках, спрятал в карман. Какой же он наливисто–зелёный! Всё, что угодно, лишь бы больше не видеть эту линейку и эту гордую девку!!
Ольга недоумевающе окинула меня взглядом и, казалось, задумалась о чём–то сокровенном. Спустя где–то полминуты тревожного ожидания вожатая под гробовое молчание и переглядывание отряда выдала:
– КАК?! Ты не знаешь товарища Генду?! Прогуливал уроки истории, да? А по тебе видно, что ничего путного из себя не представляешь! Двоечник!
– Дело в том, что история – не совсем мой профиль. О таком малозначительном персонаже мог и позабыть. В каком веке он жил и работал?
От злости девушка побледнела.
– Я с таким невеждой и разговаривать не желаю! – вожатая заправила за ухо прядь тёмных волос и продолжила рассказывать подопечным о порядочности и образцовости, амне внимания больше не уделила.
– Да ты и сама не знаешь, кто это, так ведь?– пробормотал я. – Ежели я такой тупой и необразованный, то просвещай меня! Просветишь – и завтра одолжение сделаю – тоже на линейку вовремя приду.
«Так я же завтра собираюсь быть уже дома! А, пофиг – всё равно уже сказал!»
Ответной реакции не последовало, Оля продолжила заниматься своими подопечными.
Пионеры же в течение всей линейки бросали на меня незаметные изумлённые взгляды. Мне казалось, что они должны быть недовольными и презрительными, ведь я ломаю привычный для них порядок вещей, но, на удивление, глаза ребят светились чем–то вроде просветления.Даже Славя, которую я вчера посчитал отличницей, косилась на меня скорее недоумённо. А глаза Алисы и вовсе пылали восторгом. Может, и они все тоже понятия не имели, кто такой этот Генда… Но боялись спросить и притворялись? Что же, в конце концов, здесь происходит?
Когда линейка закончилась, возле лавочек ко мне подошла Алиса. Она подозрительно сверкнула глазами и толкнула меня в плечо – на этот раз полегче, чем при первой встрече.
– Поздравляю. Даже я бы так не смогла! – мой проницательный взгляд приметил, что девушка слегка покраснела.
– Ну я же разумный человек. У меня дела. Не буду же я на поводу у Ольки скакать. Мне домой надо, – я пожал плечами, потому что не видел ничего особо героического в своём поведении. Оно для меня было самым обыкновенным.
– А повёл ты себя, как безбашенный школьник, – Алиса заговорщическиподмигнула мне и быстрым шагом удалилась.
«Наверное, я нарушил их вековой порядок…» – показалось мне. Хмм, почему вековой? Я здесь всего лишь один день, а как сказала Ольга, смена в «Совёнке» длится неделю (или две, уж не помню). Несмотря ни на что, в моей голове крутились мысли о вечности и непреложности. Опять интуиция? Или мне просто приятно ощущение собственной важности в глазах той же Алисы, поэтому я переоцениваю их порядки?«Безбашенный школьник» она произнесла с таким видом и таким тоном, будто хотела сказать: «Герой».
К этой минуте у меня уже возник план действий: для начала спросить у нескольких пионеров о местонахождении «Совёнка», и, если они не смогут ответить ничего путного, попытаться выбраться отсюда пешком и дойти до ближайшейостановки обычного сельского автобуса. Она должна быть на той же дороге, куда меня привезли вчера. Этот очевидный вывод я сделал из одного очень простого факта: дорога к «Совенку» не была тупиком– она вела в два конца. Значит, по обе стороны от лагеря есть населённые пункты. А между ними обязана быть какая–никакая, нотранспортная связь. Да и Оля упоминала райцентр, в который она ездила утром. А раз она успела сгонять туда и обратно, да и в самом райцентре наверняка что–то делала, он расположен не особо далеко. Надо только дождаться хоть какого–нибудь автобуса и доехать до любого города. Мне казалось, что я смогу пройти даже сотню километров, как ходоки к Ленину, лишь бы больше не видеть это пристанище чокнутых! Перед этим неплохо было бы найти мои вещи. Путешествовать без денег и в этом идиотском наряде – не самая радужная перспектива. Но, на крайняк сойдёт и так. Уж как–нибудь сумею уломать водителя довести меня бесплатно. А там можно уже просто обратиться в ту же полицию: пусть пробьют меня по базе данных, выпишут временное удостоверение. С ним можно пойти в банк (должен же в райцентре быть банк) и восстановить карточку. А с картой и деньгами добраться до дома можно из любой точки России. А если не Россия, то найти посольство. Но, в целом, задача получается пусть и сложной, но решаемой. В общем, дело техники.
На дороге показалась вожатая. Она пыталась что–то кричать мне вслед, но её внимание,к моей неописуемой радости, отвлекли несколько ребят, которым, должно быть, срочно требовались «бесценные» указания руководства.Я не стал терять время попусту и спустя пару минут находился уже возле «своего» домика. Оказалось, сбоку к нему подвешен шезлонг, а к задней стене прислонено несколько лопат и граблей, а прямо возле них стоит… велосипед, прислонённый к стене слева от окна. Он был совсем простенький, советский, но даже такое транспортное средство гораздо лучше, чем пеший ход. Главное, чтобы крепким был. Заодно, покатаюсь.
«А вчера–то я его и не заметил!»
Когда руководительница окончательно разделалась с вопросами, она почти бегом поспешила ко мне. Одновременно с её подходом я вспомнил о балансе своей карточки – почти полмиллиона! Прежде всего, я практичный человек и забочусь о своих материальных ценностях, поэтому такого рода потеря меня изрядно расстроила. Велосипед от меня никуда не убежит, а вот денежки могут. Маловероятно, конечно. Но если они тут – такие гипнотизёры, вдруг выманили у меня пин–код, пока я спал? А потом заставили об этом забыть. Или планируют это сделать, когда я поверю в реальность происходящего. Полмиллиона – достойный куш. Ради такой аферы можно и похищение организовать. Хотя… кто мог знать, что у меня сломался ноут, и я взял карту с собой? О своих планах купить компьютер я точно никому не сообщал, а в центр мог поехать и по любой другой причине. Ладно, нет смысла разводить теории – надо действовать. Вчера вечером карточка была на месте, а сейчас только раннее утро. Вряд ли в этой дыре есть круглосуточные банкоматы. Снять не успеют. Надеюсь… Быстрее в город!
Глядя на приближающуюся ко мне Ольгу, я почти физически чувствовал, как меня накрывает волна гнева.
– Эй! – позвал я вожатую. Девушка даже не успела открыть рот, чтобы первой высказать мне претензию за некорректное обращение, –в моей куртке лежали ключи и деньги! Это уже не смешно! Когда я выберусь отсюда, то обращусь в полицию по факту кражи! Будешь жить в тюремной камере. Хотя… разницу между тюрьмой и своим домиком почувствуешь вряд ли. Не хочешь?Тогда ты должна всё вернуть прямо сейчас! И, так и быть, я закрою на это глаза. Что это за лагерь, где процветает воровство?
Ольга совершенно равнодушно отреагировала на мои страшные обвинения и, в свою очередь, сдержанно сделала мне замечание:
– Ты как вёл себя на линейке? Хочешь, чтобы я рассказала родителям о твоём непорядочном поведении?! Я могу и милицию вызвать!
– Полицию!
– Нет, милицию! – Ольга надвинулась на меня ближе и зловеще сверкнула глазами.
– Полицию, Олень…ка! И я обязательно это сделаю! Мало того, что похищаете людей, занимаетесь грабежом, так ещё и дурака из меня делаете! Ты должна отвечать за де… за подростков своих!
– Конечно. И я отвечаю за них, – не усомнилась в своих обязанностях Ольга. – То есть за вас.
– Тогда почему воруешь? Или позволяешь воровать, то есть сообщничаешь! – я хотел было заорать, но решил, что ледяной, спокойный тон голоса будет звучать более угрожающим. – За это тоже срока предусмотрены.
– Никто ничего у тебя не крал, –тоже холодно и даже как–то слишком равнодушно ответила вожатая и ленивым шагом зашла в домик. Она не испугалась. Даже на секунду в её глазах не промелькнул страх или муки совести. Видимо, девушка ничего не знает о карточке, и давить на неё бесполезно. Я решил не обострять ситуацию ещё больше (тем более, это всё равно было невозможно – как следует скандалить Олька не умела). Что ж, карту придётся восстановить, как я сразу и планировал. Морока, возня с бланками в банке, ну да ладно. В силу гипноза я всё же не особо верил. Так что пин они скорее всего ещё не знают. А раскопать, кто в итоге стоит за моим похищением, и зачем им это понадобилось, с наскока явно не выйдет. Лучше убраться отсюда подобру–поздорову, пока ситуация складывается в мою пользу, и велосипед тоже не спрятали. Потом, в райцентре, уже разберусь, что у них тут за «лагерь». Наверняка, местные о нём знают. А может, и разыскивают с собаками!
Я взял велосипед за руль и быстро потащил его за собой с твёрдым намерением выйти на дорогу и ехать… ехать отсюда подальше, чтобы уж точно не возвращаться! До ближайшей остановки, станции или даже международного аэропорта с посольством!
Сейчас я понимаю, что вёл себя тогда далеко не как самый умный человек в мире. Да даже и в стране… В пути, возможно, придётся провести несколько дней, и, во–первых, его не стоило даже начинать до завтрака с пустым желудком, а во–вторых, надо было собрать сумочку с едой и захватить парочку буты