Откуда ты знаешь про алиби? – стала уже на улице расспрашивать Настя. – Откуда, откуда, – пыхтел от быстрой ходьбы Командор. – Возвращаюсь вчера от Димки и Машки. Только от них вышел, как калитка у Кузнецовых тоже открылась. Гляжу – там Люська в темноте сияет своим шедевром из полиэстера. Рядом с ней родители. И еще какой‑то тип среднего роста в кашемировом пальто. «Ну, – думаю, – это наверняка тот самый француз Даниил Георгиевич».
– Главное, имя‑отчество у него исконно французское, – засмеялась Маша.
– У Кузнецовых всегда так, – философски заметил Дима. – Если француз, то русский…
– А если шуба, то синтетический шедевр, – подхватила Настя.
– Вы лучше послушайте, – снова заговорил Петька. – Я, конечно, к ним подошел. Вроде бы с Новым годом поздравить. И как бы невзначай говорю: «Хорошо Новый год на даче встречать, правда?» Смотрю я при этом, конечно же, на Даниила.
– А он? – спросил Димка.
– А он мне ответил, что последний раз встречал Новый год на даче очень давно. «Вот, – говорит, – даже сейчас тут живу, а на вчерашнюю ночь старые друзья в Москву вытащили. Только сегодня в полдень обратно вернулся».
– Так вроде бы алиби есть, – сказала Маша.
– Я тебе таких алиби целый вагон могу припасти, – чуть замедлил шаг Петька. – Даже если он и действительно был в Москве, как ты узнаешь, когда он оттуда уехал? А скорей всего он мог вообще никуда не уезжать. Запер дом. Погасил свет. Сделал вид, будто его нет дома. Дождался трех часов ночи. И к Ковровой‑Водкиной. А для всех окружающих он встречал Новый год в городе с друзьями и вернулся только в полдень первого числа.
– Но это же, наверное, можно проверить, – возразила Настя.
– А как? – с большим сомнением произнес Дима. – Подойдешь к нему и спросишь: «Дайте, пожалуйста, телефон вашего друга. Мне надо узнать, правда ли вы у него Новый год встречали?»
– Если в дальнейшем понадобится, мы, конечно, проверим, – сказал Петька. – Но пока об алиби Даниила говорить серьезно нельзя. Я лично склоняюсь к мысли, что его вообще нет.
Они открыли калитку Серебряковых и быстро подошли к дому.
– Бабушке ничего не скажем, – скороговоркой предупредил Дима. – Она только зря разволнуется.
– Какой смысл говорить, – согласился Петька. – Нам самим еще непонятно. Вот разберемся, тогда и скажем. А то ведь…
– И вообще, меня сейчас больше волнует другое, – перебила Маша. – Нам надо от бабушки незаметно на чердак проскользнуть.
– Да уж, – пробурчал Дима. – Она наверняка сейчас с нами заведет какую‑нибудь беседу. У нее в первой половине дня всегда говорливое настроение. Пожалуй, звонить не будем, – извлек он из кармана ключи и отомкнул замок.
– Быстро наверх, – пропустил он друзей в дом. – Если мы тихо поднимемся, она, может быть, вообще не услышит.
У Петьки вдруг мелькнула догадка: именно так на дачу Серебряковых вполне мог проникнуть преступник. Замок‑то в двери самый элементарный, отечественный. Такой при умении не только отмычкой, но и гвоздем откроешь. Но делиться с друзьями он своими соображениями не стал. Сейчас главным было скорее попасть на чердак.
Едва войдя в переднюю, юные детективы поняли: предосторожности были напрасны. Крючок, где обычно висела бабушкина шуба, пустовал.
– Гулять ушла! – обрадовался Дима. – Она это часто делает, перед тем как засесть за свои мемуары.
– Раздеваться все равно не будем, – решил Командор. – Во‑первых, времени нет. А во‑вторых, в одежде удобнее смыться, если ваша бабушка раньше с прогулки придет.
Они взбежали по лестнице на второй этаж. Там на площадке была приставлена к стене стремянка, которая вела к чердачному люку. – Ого! – первым оказался на чердаке Петька. – Ну и разгром!
Остальные, быстро поднявшись следом за Командором, в изумлении замерли. С первого взгляда можно было бы предположить, будто полки древнего шкафа и впрямь не выдержали натиска бумаг покойного профессора Серебрякова. Замок под их тяжестью раскрылся, и содержимое шкафа полетело на пол. Собственно, Дима сперва так и подумал. Но ведь тетради Тайного братства нигде не было.
Петька наугад перевернул несколько пыльных бумаг. В основном это была машинопись каких‑то научных статей.
– Бабушка говорит, это все давно уже опубликовано, – понял Дима, о чем сейчас думает Командор.
– Мы их после просмотрим как следует, – отложил Петька бумаги в сторону. – Ну‑ка, – внимательно посмотрел он на створку шкафа. – Точно. Шпингалет верхний выломан.
– Нижнего давно нет. Я помню, – поспешил внести ясность Димка. – А вот на тот, что отломан, я всегда дверь закрывал, прежде чем запереть на замок.
– Значит, взломали, – уже с полной уверенностью произнес Петька. – Ну‑ка, давайте следы посмотрим. Показывай, Димка, где они, – вглядывался в полумрак чердака Командор. – А то как бы не затоптать.
– Сам, что ли, не видишь? – ткнул пальцем в пол Дима.
Неподалеку от шкафа часть пола была застелена линолеумом. Там четко виднелось несколько следов.
Петька порылся в карманах куртки.
– Удачно, что я забыл его вынуть, – вытащил он наконец шнурок.
Выбрав отпечаток почетче, Командор, шумно сопя от напряжения, приложил к нему шнурок.
– С точностью до миллиметра, – почти тут же издал он тихое восклицание. Остальные подошли ближе.
– Если не верите, сами измерьте, – протянул им Петька шнурок.
Каждый по очереди измерил след. Все совпадало.
– Интересно, какой же это размер ноги? – полюбопытствовала Настя.
– Не меньше сорок шестого, – отозвался солидно Петька. – А может быть, даже сорок седьмой.
Он медленно двинулся вдоль чердака.
– Вроде бы больше нигде отпечатков нет, – вернулся он наконец к друзьям. – Ладно. Пошли отсюда, пока ваша бабушка не вернулась.
Друзья быстро спустились вниз и вышли на улицу. До обеда еще оставалось время. Поэтому Петька решил, что они сейчас у него на даче еще раз обмозгуют странную кражу.
– Кстати, к вам перед Новым годом никто не заходил? – спросил Петька, когда они уже вновь шагали по улице.
Димка и Маша попытались вспомнить.
– Один раз Коврова‑Водкина заходила, – сказала Маша.
– Ну, чердаки явно не по ее части, – тут же со смехом отверг всякие подозрения Командор.
– Еще была Надежда Денисовна, – медленно произнес Дима. – Двадцать девятого декабря. – Она с бабушкой в очередной раз по поводу здоровья Степаныча советовалась. Говорит, Ваня в последнее время стал очень плохо спать.
Друзья засмеялись.
– Это все мимо тазика, – махнул рукой Петька. – Больше никого не было?
– При нас нет, – с уверенным видом отозвались близнецы. – Надо потом у бабушки спросить. Может, кто‑нибудь к ней и приходил еще?
– Обязательно спросите, – кивнул головой Командор.
– Слушай, а ты не заметил вчера? У этого Даниила ноги большие? – поинтересовалась Настя.
– Я тебе что, компьютер? – посмотрел на нее обиженно Петька. – Темно ведь было. И я весь на вопросе алиби сосредоточился. Но, думаю, мы это скоро выясним. Нам надо в самое ближайшее время ему нанести визит. Посмотрим, как он живет там, на даче Волкова.
– А кто пойдет? – спросил Дима. – Я лично пасс, – поспешил отбояриться он. – Мы с ним незнакомы. Ты, Петька, знаешь его. Вот и иди.
– Думаю, мы это потом решим, – не стал продолжать спор Петька. – Нам прежде еще многое нужно сделать.
Они вернулись к Петьке на дачу.
– Так, – тихо проговорил Командор, когда все расселись в гостиной. – Надо начать вести записи.
– Но тетрадь исчезла, – напомнил Дима.
– Найду другую, – поднялся на ноги Командор. – Вы посидите, а я наверх поднимусь, к себе в комнату. У меня там в столе есть чистые тетради.
Петька ушел. Друзья слышали, как он поднялся по лестнице. Затем скрипнула дверь.
– Петька ее еще в прошлом году собирался смазать, – хмыкнул Дима.
Вдруг сверху послышался громкий вскрик. Петька чуть ли не кубарем слетел вниз по лестнице. Не успели друзья опомниться, как он ворвался в гостиную очень смущенный.
– Ты чего? – разом вскочили на ноги друзья.
Петька вытянул правую руку. В ней был зажат знакомый всем четверым ежедневник в потертом кожаном переплете.
– Откуда? – завопил Дима.
– Да я… – смущенно пролепетал в ответ Петька. – Он в столе у меня лежал с конца лета.
– Ну, ты хорош! – возмутился Димка. – Еще меня упрекал!
– Что ж теперь делать, – развел Петька руками. – С этим классом повышенной трудности у меня скоро вообще все из головы вылетит.
В Петькиной школе с начала восьмого класса проводился эксперимент. Учеников разделили на три группы. Петька попал в группу наиболее перспективных учащихся. И загрузили их так, что свободного времени для нормальной жизни почти не оставалось.
– Несчастный, – брал реванш за утреннее поражение Димка.
– Но ты сам ведь тоже забыл, – вступилась Маша за Командора.
– Чего вы там оба забыли? – удивленно спросила Настя.
– Да ну. Полный идиотизм, – медленно приходил в себя Петька. – Ты прошлым летом раньше всех нас уехала с дачи. На другой день Димка с Машей тоже в Москву собрались. А я еще оставался. И в последний момент забрал нашу тетрадь к себе. А потом – совершенно из головы вон. Если бы я сейчас не полез к себе в ящик, то…
– А если бы Димка за тетрадью сегодня на чердак не полез, – перебила Настя, – то мы бы до следующего лета не узнали, что там кто‑то рылся в бумагах.
– Да, – раскраснелся от гордости Дима. – Это я новое преступление обнаружил. И следы.
– Молодец! – хлопнул его по плечу Петька. – Выходит, все к лучшему. Давайте скорей занесем в тетрадь данные.
Он перелистнул страницы. И на чистом листе аккуратно вывел: «Тайна украденной рукописи». Следом за этим Командор с помощью остальных описал в подробностях обстоятельства дела, улики, зарисовал по памяти след и, смерив шнурок рулеткой, стал быстро писать: «Длина следа тридцать пять сантиметров».
В качестве основного подозреваемого друзья занесли Даниила Георгиевича. Только он мог пойти на столь странное ограбление.
– Я все же склоняюсь к мнению, что у него были сообщники, – наконец захлопнул тетрадь Командор. – Но записывать что‑то по этому поводу пока рано.
– Кстати, – посмотрела Настя на Машу. – Многие знают, что бумаги вашего дедушки лежат на чердаке?
– До черта! – не дожидаясь ответа сестры, выпалил Дима. – Перетаскивать бумаги и шкаф бабушке помогали Мария Аркадьевна и Екатерина Сергеевна. Они тоже вдовы ученых. И с бабушкой дружат очень давно.
– Это с которыми она все время гуляет? – вспомнила Настя двух интеллигентных старушек.
– Точно, – подтвердила Маша. – У одной волосы черные, крашеные, а другая все время в шапке.
– Кстати, а почему она в шапке? – давно уже хотел спросить Петька. Сколько он себя помнил, Екатерина Сергеевна даже жаркими летними днями расхаживала по поселку в теплом головном уборе.
– Да она же ведь лысая! – отозвался немедленно Дима. – По бокам и спереди головы еще что‑то есть, а на макушке совсем беда. Я слышал, она как‑то бабушке жаловалась: у нее без шапки темечко мерзнет.
– Понятно, – хмыкнул Петька.
– Нехорошо смеяться над старостью, – передразнила Анну Константиновну Маша.
– А еще два их сына архив перетаскивать помогали, – сказал Дима. – Павлик и Вова. Они с нашими родителями дружат.
– Погоди. Кто с кем дружит? – потерял за мыслями о лысине Екатерины Сергеевны нить сюжета Петька.
– Во тупой! – покрутил пальцем у виска Дима. – Наши с Машкой родители дружат с Павликом и Вовой. А они дети Марии Аркадьевны и Екатерины Сергеевны.
– И оба лысые? – с надеждой спросила Настя.
– Нет, только Вова, – не уловил прикола Дима.
Остальные захохотали.
– Что‑то мы очень часто сегодня отвлекаемся, – наградил сестру и друзей мрачным взглядом Дима.
– Какой он у нас серьезный, – продолжала подначивать его Маша.
– Заткнись! – разозлился Дима.
– Давайте действительно делом займемся, – вмешался Командор. – Значит, – продолжал он, – кроме вашего семейства, в поселке еще, по крайней мере, четыре человека знали о бумагах вашего деда. Тогда в принципе могли узнать и другие.
– Да бабушка вроде никакого секрета из этого и не делала, – сказала Маша. – В переноске шкафа еще и Степаныч участвовал.
– Тем более, – кивнул головой Командор. – А если еще учесть, что Даниил Французский тут вырос…
– Как ты сказал? – в полном восторге воскликнула Настя. – Даниил Французский? Отлично! Прямо что‑то королевское. Давайте теперь так и будем его называть!
Остальным тоже прозвище показалось удачным.
– Мы и впрямь отвлекаемся, – на этот раз проворчал Петька, хотя ему польстило внимание Насти. – Я вот о чем говорю: если Даниил Французский тут вырос, у него наверняка много старых знакомых, и он от них мог в принципе даже случайно узнать о бумагах на чердаке.
– Только зачем они ему понадобились? – спросила Маша. – Бабушка же туда действительно всякую ерунду отправила. Она сперва вместе с родителями и дедовыми коллегами самым тщательным образом архив рассортировала.
– Но Даниил Французский об этом мог и не знать, – возразил Петька. – А кроме того… – вдруг блеснули у него глаза от новой догадки. – Откуда мы знаем, – заерзал он в кресле. – Могло же быть так. Даниил выпрашивает бумаги у Ковровой‑Водкиной. Она ни в какую. Вроде бы из ее слов Даниилу известно, что бумаги Вадима Леонардовича хранятся в шкатулке. Даниил Французский шкатулку уводит. А там – ничего интересного.
– Или вместо записок второго незабвенного мужа лежат записки первого, – зашелся от смеха Дима.
Гостиную моментально сотряс взрыв хохота. Первый муж Ковровой‑Водкиной писал под псевдонимом Аполлон Парнасский мистические труды, посвященные общению с духами и тонкими мирами. Потом его книги были запрещены. Уже глубоким старцем он женился на совсем юной Наталье Владимировне и вскоре после этого умер. Коврова‑Водкина очень высоко его ставила и называла не иначе как «мой несчастный Аполлинарий».
– Воображаю, как Даниил обрадовался, если нашел в шкатулке вместо медицинского открытия какое‑нибудь оккультное произведение «несчастного Аполлинария»! – уже икал от смеха Петька.
Некоторое время друзья не могли уняться. Затем Командор, тяжело отдуваясь, сказал:
– Если в шкатулке ничего не оказалось, Даниил Французский может запросто пошуровать по друзьям покойного. Ну, например, ему пришло в голову, что Вадим Леонардович какие‑то из своих записей передал вашему деду. Они ведь все время общались. Хотя… – задумался мальчик. – В таком случае Даниил Французский должен был вчера у вас совершить ограбление. А следы на чердаке явно не первой свежести. Думаю, он скорее действовал в поисках бумаг параллельно. Хотя это и не исключает, что в шкатулке Ковровой‑Водкиной ничего нужного Даниилу не оказалось.
– Тогда он может и на другие дачи полезть, – тихо проговорила Маша. – У Вадима Леонардовича тут было много друзей.
– Или вновь заберется к Ковровой‑Водкиной, – подхватил Командор. – Понимаете, если он вообще на кражу пошел, значит, надеется найти для себя что‑то очень важное. А это уже серьезно. Раз он так упорствует, то и перед убийством в случае чего не остановится.
– Может, тогда вообще ну его на фиг? – побледнел Дима.
Остальным тоже сделалось не по себе.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – поспешил успокоить их Командор. – Но надо быть начеку. Тем более, если это открытие Водкина пахнет большими деньгами.
– Что делать‑то дальше будем? – посмотрели на него ребята.
Петька взглянул на часы.
– Обед в три? – осведомился он у Димы и Маши.
– Естественно, как всегда, – подтвердила девочка. – Наша бабушка изменяет старым привычкам только в случае стихийного бедствия.
– Значит, в нашем распоряжении еще есть два часа, – подвел итог Петька. – Сходим‑ка мы, пожалуй, с Настей к Ковровой‑Водкиной.
– А мы? – возмутились близнецы.
– Думаю, нам всей гурьбой туда сейчас являться не стоит, – принялся им объяснять Командор. – У старухи, когда она в большом обществе, вечно внимание рассеивается и она дурить начинает. А мне необходимо, чтобы Коврова‑Водкина вспомнила, кто к ней заходил перед Новым годом.
Петька умолк и покосился ехидно на Диму и Машу.
– Вы не расстраивайтесь. Я вам тоже скучать не дам.
– Я всякой ерундой заниматься не буду, – обиженно пробубнил Дима.
– А я ерунду и не предлагаю, – хлопнул его по плечу Петька. – Вам надо где‑нибудь затаиться возле волковской дачи. Последите‑ка, кто к этому Даниилу Французскому ходит?
– Давно мы ни за кем не следили! – загорелись глаза у Маши.
– Опять по кустам шляться, – поморщился Дима.
– Ничего, – ободрил его Петька. – Зимой комаров ведь нет.
Летом, когда им пришлось, сидя в сточной канаве, выслеживать одного подозреваемого, к Диме слетелись практически все окрестные комары. У него с природой вообще часто складывались напряженные отношения.
– Комаров нет, зато снега полно, – шумно высморкался Дима в огромный носовой платок ярко‑красного цвета. – У меня и так уже после этого новогоднего леса начался насморк. Себе‑то небось в тепле придумал задание, а нам на морозе торчать.
Дима с особой чуткостью относился к своему здоровью.
– Ты лучше скажи, где взял такое монументальное полотнище? – восхитился размерами носового платка Командор.
– Наш Димка других не признает, – объяснила Маша. – У него уж если насморк начнется, то вообще лучше всего ходить с полотенцем.
– На себя посмотри, – с трудом запихивал брат в карман джинсов уникальный платок.
– Значит, сейчас расходимся, – отдавал Командор последние указания. – Если ничего интересного не обнаружите, встречаемся у вас за обедом. А если что‑нибудь срочное, бегите к Наталье Владимировне.
Одевшись, друзья дошли вместе до участка Ковровой‑Водкиной. Мороз с утра еще усилился. Снег громко скрипел под ногами.
– Только не попадайтесь Даниилу Французскому на глаза, – предупредил близнецов напоследок Командор. – А если уж попадетесь, делайте вид, будто он вас совершенно не интересует.
– Учи ученых, – уже быстро шагая по направлению к трехэтажной даче, проворчал Дима.
Глава IX
СООБЩНИКИ ПОХИТИТЕЛЯ
Коврова‑Водкина недавно проснулась. Она вообще вставала довольно поздно, а тут еще новогодние (треволнения и успокоительные лекарства… Словом, в час дня хозяйка дачи номер три, облаченная в темно‑синий халат с золотым шитьем, пила в столовой утренний кофе. Рядом с ней за столом гордо восседала домработница‑снайпер. Татьяна Филимоновна как раз только что приняла вахту после выходного, и Наталья Владимировна настояла, что завтракают они сегодня вместе. Ей требовался собеседник.
– Степаныч что‑то у нас совсем, – выслушав историю о трагическом аресте Арнольдика, заметила Филимоновна. – Пора его…
Домработница‑снайпер не договорила. Вид у нее, однако, сделался очень гордый. Сейчас она явно мыслила категориями военного времени.
Таким вообще на земле не место, – наконец веско проговорила она.
Тесто? – переспросила Коврова‑Водкина. – Ах, – капризно махнула она рукой. – Ну почему вы все жизненные проблемы к готовке сводите? Давайте о тесте потом.
– Да я говорю: таким, как Степаныч, на нашей земле не место! – крикнула Филимоновна в самое ухо хозяйке.
– Помилуйте, вы же вроде дружили? – удивилась та.
– Теперь не дружим, – громко и веско отмела малейшие предположения о связи с врагом Филимоновна. – Он меня в Новый год на морозе едва из ружья не угрохал.
– Это, конечно, с его стороны очень дурно, – согласилась Коврова‑Водкина. – Однако его демарш в отношении нашего Арнольдика вообще ни в какие ворота не лезет. Ах, Арнольдик, – всплеснула она руками. – Какой милый и деликатный молодой человек. Помню, у меня был в молодости похожий друг, – отхлебнула она солидный глоток кофе с молоком. – Так вот, мы с ним как‑то в одном блестящем обществе… Там, знаете, Татьяна Филимоновна, собрался почти весь московский бомонд тех лет. Даже Иванов с обезьянами…
– С какими обезьянами? – заинтересовалась домработница.
– Что‑что вы, милочка? – переспросила Коврова‑Водкина.
– Говорю, что за такой Иванов с обезьянами? – крикнула на всю столовую Филимоновна.
– Иванов? – с удивлением посмотрела на нее хозяйка. – Никакого Иванова не помню.
– Ах ты, Господи, – тихо посетовала Филимоновна. – Главное, такая умная женщина…
Она собиралась вновь задать вопрос по поводу загадочного Иванова с обезьянами, но тут из передней послышался звонок.
– Пойду открывать, – нехотя поднялась со стула домработница‑снайпер.
– Кровать уберете потом, – с барственной щедростью произнесла Наталья Владимировна. – Сперва надо кофе допить.
Филимоновна только охнула и без дальнейших объяснений устремилась к входной двери.
– Вы? – увидав Петьку и Настю, скорчила кислую мину домработница‑снайпер.
Тут она неожиданно вспомнила, что виновата перед Петькой. Губы ее растянулись в улыбке, и она совсем другим тоном добавила:
– Петечка? Хорошо, что зашел! Водкиной как раз сейчас кто‑нибудь нужен для общества. Проходите, ребятки!
Петька и Настя в сопровождении Филимоновны прошли в столовую.
– Приветствую юное поколение, – помахала хозяйка им левой рукой, в которой у нее был надкушенный рогалик с маслом и джемом. – О‑о! – пригляделась она внимательно к Насте. – Мы с тобой вроде бы уже где‑то встречались.
– Ну, конечно же! – улыбнулась рыжая девочка. – Мы с Петькой, Димой и Машей У вас прошлым летом часто бывали.
– Ах, как я могла забыть? – воскликнула радостно Наталья Владимировна. – Вы же у меня еще череп брали взаймы. И проводили мистический эксперимент согласно итоговому труду моего несчастного Аполлинария, – вдруг прорезалась память у Ковровой‑Водкиной. – Садитесь, друзья мои! Будем вместе пить кофе, – указала она ребятам на стулья по правую и левую свою Руку.
Настя резко опустила голову вниз. По некоторым конвульсивным движениям Петька понял, что девочку душит хохот.
– С ума, что ли, сошла? – тихо шикнул он на нее.
– Ч‑череп, – выдавила из себя Настя и бегом бросилась в гостиную.
– Извините, Наталья Владимировна, я сейчас, – быстро проговорил Петька.
– Какой газ? – не расслышала Коврова‑Водкина. – Татьяна Филимоновна, – строго посмотрела она на домработницу. – Проверьте плиту. Мои юные друзья уверяют, что пахнет газом.
– Черт их там разберет, чего они уверяют, – сварливо откликнулась домработница‑снайпер, но все же послушно отправилась на кухню.
Петька, не дожидаясь лучших времен, выбежал в гостиную. Там зашлась в хохоте Настя.
– Знаешь, мне надоели твои дурацкие штучки, – сердито потряс ее за плечи Петька.
– Ч‑череп втор‑рого мужа, – пробормотала Настя сквозь смех. – Я вспомнила, как мы его к‑клеили.
Едва она это произнесла, Петька тоже сломался. И упал в соседнее кресло. С черепом прошлым летом действительно вышла история. Петька его уронил. От черепа откололся солидный кусок, который друзья прилепили на место с помощью японского суперклея. Получилось совсем почти незаметно.
– Куда вы исчезли, друзья мои? – крикнула из столовой Коврова‑Водкина.
– Пойдем? – несколько успокоился Петька.
– Давай, – поправила сбившиеся волосы Настя. – А, кстати, где он?
– Кто он? – спросил Петька.
– Да череп, – готова была зайтись Настя от нового приступа смеха.
– А ведь правда, – с удивлением поглядел Командор на книжную полку, где этот череп неизменно стоял с той самой поры, как появился у доктора Водкина. – Может, его грабитель спер? Хотя нет, – вспомнилось мальчику. – Череп позавчера был на месте.
– Значит, гулять отправился, – сквозь смех сказала Настя. – К друзьям на кладбище. Новый год все‑таки. И погода хорошая. – Петька опять рухнул в кресло.
– Друзья мои? Где вы?
На этот раз дело вопросом не ограничилось. Из столовой решительной поступью двигалась Коврова‑Водкина.
– Кончай, Настя! – взял себя в руки Петька. – Иначе нас сейчас отсюда выгонят.
– Ну, где же вы? – предстала им в полном царственном блеске Коврова‑Водкина. Седые волосы ярко подсинены. В тон им – синий халат, шитый золотом. И золотые тапочки. Петька подумал, что именно так должны выглядеть старые вдовствующие императрицы.
Командор уже хотел было объяснить долгое их пребывание в гостиной какой‑то чушью, типа того, что Настя поперхнулась, а он, Петька, колотил ее по спине. Но он даже рта не успел раскрыть. Дверь бывшего кабинета профессора Водкина широко распахнулась. В гостиной возник Арнольдик.
На нем болталась неимоверной ширины пижама в бело‑зеленую полоску, туго перехваченная на талии бельевой веревкой. Видимо, только поэтому с третьего жениха Светланы не падали брюки. В руках Арнольдик держал череп, который с большим интересом разглядывал.
– Странное дело, – не отрывая взгляда от черепа, произнес третий жених. – Тут явно какое‑то ранение, – ткнул он пальцем именно в то место на костяном затылке, где прошлым летом Петька прошелся суперклеем. – И что меня удивляет, – продолжал Арнольдик. – Кость треснула, но не развалилась.
– Вещь старинная, – как раз вернулась из кухни домработница‑снайпер. – Могла дать трещину уже после смерти владельца.
– А вы что по этому поводу думаете, а, молодые люди? – воззрился Арнольдик на Петьку и Настю.
Ребята поняли: научный комментарий Филимоновны третьего жениха не устроил. Однако ничем, со своей стороны, порадовать Арнольдика не могли. Петька оказался в силах лишь неопределенно повести рукой и весьма невежливо отвернуться. Настя уткнулась лицом в подушку кресла и как‑то странно вздрагивала.
– По‑моему, этой девочке плохо, – нацепив на нос очки, по‑своему расценила ситуацию Коврова‑Водкина.
– Да, она что‑то с утра на горло жалуется, – поспешно подтвердил Петька.
– С этим надо бороться, – решительно проговорила Коврова‑Водкина. – Татьяна Филимоновна! Принесите из моей спальни «Эфералган». Очень эффективное средство против любых простуд.
– Нет, нет, мне уже лучше, – настроилась наконец под угрозой терапевтического воздействия на серьезный лад девочка.
– Смотри, – покачала головой хозяйка Дачи. – А то замечательные таблетки. Мне наш Арнольдик вчера привез.
Третий жених, по‑прежнему созерцавший с блаженной улыбкой череп, удостоился ласкового взгляда будущей тещи.
– Как идет ему пижама моего незабвенного второго супруга! – была, по всей видимости, вполне удовлетворена Коврова‑Водкина внешним видом Арнольдика. – Просто один размер.
Ребята переглянулись. По их мнению, в эту пижаму можно было поместить еще двух Арнольдиков. Третий жених вдруг поставил череп на книжную полку и спешно скрылся в бывшем кабинете Вадима Леонардовича.
Дело в том, что Коврова‑Водкина вчера уговорила его остаться ночевать. Светлана тоже на этом настаивала. Арнольдик сдался и весь вечер до поздней ночи был принужден вести непрерывную беседу с Натальей Владимировной. Стремясь хоть немного скрасить существование, он начал смешивать коктейли. Это его довело вчера до такого состояния, что он установил какие‑то особо доверительные отношения с черепом. В результате Арнольдик даже унес его в кабинет, положил рядом с собой на подушку, и они вместе так проспали всю ночь. Наутро череп был в полном порядке, а вот у третьего жениха голова просто раскалывалась.
– Чудесный юноша, – продолжала Коврова‑Водкина расхваливать третьего жениха ребятам. – Умный, тонкий, красивый и очень ласковый. Вот остался вчера охранять меня от грабителей.
– Кстати о грабителях, – смог наконец уловить момент Петька. – Я вот подумал, Наталья Владимировна, к вам случайно…
Договорить ему не удалось. В прихожей несколько раз подряд позвонили.
– Пойду‑ка сама открою, – бодрым шагом направилась к двери Коврова‑Водкина.
Вскоре она вернулась. За ней в гостиную вошел капитан Шмельков. Петька и Настя с изумлением на него посмотрели. Таким Алексея Борисовича они еще никогда не видели. Щупленький капитан сиял. Глаза его вдохновенно блестели. Ребята заволновались. Неужели Шмельков раскрыл преступление и нашел шкатулку?
– О! Петька! Настя! – широко улыбнулся Алексей Борисович. – Аида тачку смотреть!
Не дожидаясь, пока за ним кто‑нибудь последует, капитан побежал на улицу.
– Что там еще такое? – повернулась Коврова‑Водкина к домработнице.
Та, и сама не слишком‑то разобравшись, в чем дело, ответила:
– Какая‑то тачка. Капитан поглядеть зовет.
– Как вертолет? – с прыткостью молодой газели устремилась на улицу Коврова‑Водкина.
– Куды голая на мороз? Оденься сперва! – крикнула Филимоновна, но призыву ее никто не внял.
Мгновенье спустя все высыпали на крыльцо. Исключение составил лишь третий жених. Он в это время с понурым видом глотал вторую таблетку от головной боли. Перед крыльцом стояли голубые «Жигули».
– Красавица, а? – с гордостью простер руку к машине капитан Шмельков.
– А вертолет где? – разочарованно осведомилась Коврова‑Водкина.
– Вертолет у нас в будущем, – серьезно ответил Алексей Борисович.
– Не поняла, – сказала Наталья Владимировна.
– Да нет у его вертолета! Нету! Машину показывает! – гаркнула по‑военному домработница‑снайпер.
– Что‑то холодно, – поежилась с недовольным видом Коврова‑Водкина. – Я пойду.
– Во, во! В дому тебе лучше! – горячо поддержала ее Татьяна Филимоновна. Хозяйка ушла.
– Бизнесмен к Новому году милиции подарил, – стал объяснять присутствующим капитан Шмельков. – Мы его фирму от банды одной избавили. Там у него был наезд за наездом. Ну вот он в благодарность и…
Автомобиль был не новый. Кое‑где кузов тронула ржавчина.
– Конечно, не первой свежести, – сказал по этому поводу капитан, – но еще зверь. Главное, я теперь при транспортном средстве. И дела совсем по‑другому пойдут. Эй, – посмотрел он на Петьку. – Хочешь мотор послушать?
Петька вообще‑то не очень увлекался автомобилями. Но разочаровывать капитана не стал.
– Конечно, хочу.
Капитан завел машину. Дал газ. Мотор взревел.
– Чуешь? Зверь! – перекрывая шум двигателя, воскликнул Алексей Борисович.
– Мы очень рады за вас, – улыбнулись Петька и Настя.
– Правда? – блеснули глаза у капитана Шмелькова. – Ну, ладно, – заглушил он мотор. – Я вообще‑то по делу, – продолжал он уже совсем другим тоном. – У меня ряд вопросов к хозяйке по поводу ограбления.
Он быстро поднялся на крыльцо. Юные детективы поспешили следом за ним.
– Вы раздевайтесь, – любезно показали на вешалку Петька и Настя. У них как‑то совершенно вылетело из головы, что они не у себя дома.
– Раскомандовались! – немедленно отреагировала Филимоновна. Она неизменно стояла на страже своих интересов.
Шмельков было опешил и принялся вновь застегивать форменную шинель.
– Да ты раздевайся, Леша, – подбодрила его Филимоновна. – К тебе это не относится.
Наконец все вновь оказались в гостиной. Арнольдик тоже уже был там. Пижаму профессора Водкина он сменил на собственные джинсы и свитер. Однако голова у него трещала по‑прежнему.
– Здравствуйте, – с жалобным видом пожал он руку капитану Шмелькову.
– Видите, до чего моего будущего зятя Иван Степанович довел? – возмущенно поведала Коврова‑Водкина. – Он принял Арнольдика за шпиона и заподозрил в краже бесценной шкатулки.
– Говорил я ему: шпионы твои – ерунда, – проворчал Алексей Борисович. – Обыкновенный висяк.
– Какой мертвяк? – с ужасом посмотрела на него Коврова‑Водкина. – Неужели кого‑то убили?
– Пока еще нет, – бодро отреагировал капитан. – Я просто к вам с вопросами. Нужно правильное направление этому делу придать. Раз я уж теперь при транспортном средстве, хочу стопроцентной раскрываемости на своем участке добиться.
– Стопроцентной раскрываемости, молодой человек, не бывает даже в благополучных цивилизованных странах, – внезапно проявила редкое здравомыслие Наталья Владимировна. – А уж в нашей России с ее бардаком и подавно…
– Ну, конечно, я малость хватил, – засмущался Алексей Борисович. – Однако с вашим грабежом поставлю работу на деловую основу.
– Да, Алексей Борисович, уж постарайтесь, – сказала Коврова‑Водкина. – В противном случае мир лишится великих открытий.
– Вот с этой целью, чтоб не лишился, я к вам в настоящее время и прибыл, – очень серьезно проговорил капитан. – Главное мне на сегодня – уяснить вопрос посетителей.
Настя и Петька переглянулись. Похоже, им оставалось лишь тихо сидеть и слушать.
– Вопрос похитителей? – гневно сверкнули глаза у Ковровой‑Водкиной. – Вы что же, воображаете, будто я с ними беседовала? И на вопросы их отвечала? Да если бы только они посмели при мне унести шкатулку с фамильным наследием, я бы жизнь положила на ее защиту!
– Да ты, Водкина, не пыли, – пришла Филимоновна на помощь Шмелькову. – Он про другое к тебе обращается. Надо узнать, кто сюда заходил перед кражей?
– Ну, это дело другое, – сбавила тон хозяйка. – Так что вас интересует?
– Кто был? – уже начал терять терпение Алексей Борисович.
– Где? – с невинным видом осведомилась хозяйка.
– Да у вас. Перед Новым годом, – простонал капитан Шмельков.
– Никого, – отвечала Коврова‑Водкина. – Только свои.
– Да кто свои‑то? – воскликнул Шмельков. – Вы, Наталья Владимировна, поймите: эти сведения очень важны для хода вашего дела!
– Ну, если важно, пожалуйста, – смилостивилась хозяйка дома. – Татьяна Филимоновна. Светлана вот заезжала тридцатого, Анечка Серебрякова, – спокойно продолжала хозяйка. – Два раза мальчики Татьяны Филимоновны приходили.
– Какие мальчики? – не понял Шмельков.
Петька и Настя переглянулись. Они в отличие от капитана поняли, в чем дело. «Мальчиками Татьяны Филимоновны» Коврова‑Водкина называла по старой памяти огромных бугаев Юрку и Борьку.
– Замечательные ребятишки! – воскликнула Коврова‑Водкина. – Всю проводку на первом этаже поменяли.
Татьяна Филимоновна просияла: племянники были ее слабостью, и она обожала, когда их хвалят. Тем более что случалось это довольно редко.
– Вот только что‑то с ними случилось, – покачала головой Наталья Владимировна. – Раньше они у вас, Татьяна Филимоновна, так конфеты любили. Особенно Боренька. А теперь предлагаю им – не хотят. Выросли, что ли?
Петька и Настя снова переглянулись и разом опустили головы. Очень уж не вязалась с Юркой и Борькой любовь к конфетам. Но Коврова‑Водкина явно по‑прежнему видела их десятилетними мальчиками.
– И когда же они заходили в последний раз? – заинтересовался капитан Шмельков.
– Тридцать первого декабря! – торжественно провозгласила Коврова‑Водкина.
Протянув руку к журнальному столику, она продемонстрировала присутствующим открытку с розовощеким Дедом Морозом, который стоял в обнимку с огромной красной крысой. На обратной стороне открытки было старательно выведено неровными буквами: «Дорогая тетя Наташа! Поздравляем с Новым годом красной крысы! Желаем счастья и здоровья! Юра и Боря».
– Значит, тридцать первого, – ознакомившись с содержанием открытки, повторил капитан и что‑то пометил в своем блокноте.
– Ты это там чего еще пишешь? – вдруг грозно двинулась на Шмелькова всей мощью своего тела домработница‑снайпер. – Предупреждаю, – грозно сжала она кулаки. – Племяшей моих не замешивать! Они у меня ребята трудолюбивые, честные. Золото‑серебро перед ними рассыпь – не возьмут!
Шмельков насчет золота‑серебра усомнился, но блокнот поспешно закрыл.
– Да я ничего, Филимоновна, – принялся бормотать он. – Просто встретимся с Юрой и Борей. Может, они чего видели.
– Чего еще видели? – сжимала по‑прежнему кулаки Филимоновна. Она всегда готова была отстаивать честь племянников до последней капли крови.
Алексей Борисович мигом вскочил со стула и попятил