Проснувшись в первом часу дня, Петька тут же прошлепал босиком к телефону и набрал номер Серебряковых. Ждать пришлось довольно долго. Наконец после десятого гудка в трубке послышался голое Димы.
– Чего вы там возитесь? – спросил Петька.
– Мы не возимся, а спим, – недовольно пробормотал в ответ старый друг детства. – Каникулы все‑таки. И легли‑то когда…
– Я бы на вашем месте поторопился, – с упреком проговорил Петька.
– Да мы скоро будем, – бодро включилась по параллельному аппарату в разговор Маша. – Бабушка уже завтрак на кухне готовит. Сейчас мы с ней немного поговорим за едой и…
Девочка выдержала паузу. Петька понял: близнецы перед сном не успели расспросить Анну Константиновну о шкатулке.
– Ладно. Вы там особенно не задерживайтесь, – поторопил еще раз Петька. – У меня тоже новости есть.
– Ну да? – наконец слетел сон с Димы.
– Естественно, – хмыкнул Петька. – Мы со Шмельковым легли позже вашего. До встречи, – положил он трубку.
Так. Теперь надо позавтракать. Петька поставил чайник на газовую плиту и пошел умываться. К возвращению мальчика из ванной чайник уже весело свистел.
– Посмотрим, что у нас тут есть, – открыл Петька дверцу холодильника.
Там нашлись яйца. Дальнейших исследований Петька проводить не стал. Чего зря время терять. Глазуньи на завтрак ему вполне хватит.
Он уже снимал с плиты шипящую сковородку, когда в дверь несколько раз настойчиво позвонили.
– Ну, молодцы! – никак не ждал Петька такой расторопности от Димы и Маши.
Он широко распахнул дверь. В прихожую вместо близнецов, пылая от новогодней радости, ввалился старый поселковый кровельщик дядя Сережа Петров.
– Вы? – оторопел Петька.
– А то, – шмыгнул носом дядя Сережа. – Ты уж меня извини, я человек народный. Вот пришел… С новогодним праздником… Так сказать, счастья и радости…
С каждым словом старого кровельщика прихожая поступательно наполнялась терпким запахом перегара. Такое сочетание было для дяди Сережи вполне обычным. В Красных Горах об этом знал каждый. Люди лишь удивлялись, каким образом дядя Сережа ни разу за много лет безупречной работы не упал с крыши. В подобный феномен действительно было трудно поверить, ибо порой бывалый кровельщик даже и по земле‑то передвигался с трудом. Однако во время работы у него словно открывалось второе дыхание. Дядя Сережа и сам говорил, что ему на высоте «легче дышится».
Наконец год назад в организме дяди Сережи случился какой‑то сбой. Это имели честь наблюдать как раз во время прошлых зимних каникул Петька и его родители.
Тогда перед Новым годом началась оттепель, и крыша мироновской дачи неожиданно дала течь. Был срочно призван кровельщик. Приняв по доброй традиции из рук хозяйки стакан водки, дядя Сережа полез на конек крыши и ловко заделал дыру. Затем он принялся прямо сверху подавать советы Петькиной маме по поводу снега. По мнению дяди Сережи, его скопилось на крыше у Мироновых чересчур много, и он брался решить эту трудность.
Соглашение было заключено. Дядя Сережа принялся счищать снег. Петька как раз возился на дворе с лыжами, поэтому дальнейшие события развернулись при его непосредственном участии. Кровельщик неожиданно выкрикнул одно из заветных народных слов и, прихватив по дороге параболическую телевизионную антенну «Кросна», за которую хотел удержаться, заскользил по скату крыши.
Петька замер. Тарелка антенны каким‑то неведомым образом оказалась под дядей Сережей, и тот ехал по крыше словно на саночках. Когда же скат крыши был в рекордный срок пройден, кровельщик использовал антенну в качестве парашюта. С ней в обнимку он и вошел штопором в большой ноздреватый сугроб.
Позже врачи «Скорой помощи», увозившие дядю Сережу в больницу, удивлялись:
– Упасть с такой высоты в таком возрасте, и всего легкий подвывих левой стопы!
Словом, месяц спустя дядя Сережа вновь уже лазал по крышам поселка. А вот параболическую антенну пришлось поменять.
Стоя сейчас рядом с кровельщиком в прихожей, Петька понял, что символическим визитом дело не ограничится.
– Кушать готовишь? – шумно принюхался дядя Сережа к запаху яичницы.
– Пойдемте со мной вместе завтракать, – пригласил Петька.
Кровельщик не отказался. Скинув видавший виды ватник прямо на пол прихожей, он прошествовал вместе с Петькой на кухню.
– Только я, знаешь… – перешел к главной цели визита дядя Сережа. – У меня правило… Закуску зря не переводить. Тем более в праздник… Я человек народный.
Петьке намек был совершенно ясен. И нельзя сказать, чтобы это вызвало у него радость. Выпив, старый кровельщик обычно впадал в лирическое настроение и по крайней мере в течение часа предавался воспоминаниям о ценах на водку и закуску в прежние времена. Мальчику слушать его сейчас не хотелось. Вот‑вот должны прийти Димка с Машкой. И так уже все утро потеряно. Надо срочно заняться расследованием.
– Ты что ж, один в доме‑то? – уселся за стол дядя Сережа.
– Один, – честно признался Петька, о чем впоследствии очень жалел. – Родители в командировке. До самого конца каникул.
– Тогда наливай, – сделал свой вывод из ситуации бывалый дядя Сережа. – Праздник все же… Поздравиться надо…
– Сейчас посмотрю, есть ли что у отца, – сдался Петька.
Он оставил дядю Сережу на кухне и направился в столовую. Там его взгляд остановился на экзотической бутылке. Она стояла у папы в баре уже два года. «Как раз то, что нужно», – осенило Петьку. В бутылке была эфиопская водка. Подарил ее Петькиному отцу какой‑то приятель. Папа ее за обедом однажды попробовал и был вынужден выплюнуть. Если верить Валерию Петровичу, напитка омерзительней даже и не вообразить. Вспомнив об этом, Петька решил предложить именно этой водки дяде Сереже. Тогда он долго не засидится.
Взяв бутылку, Петька на всякий случай отвернул пробку и понюхал. В нос ему шибануло запахом клопомора. Петька с довольным видом направился в кухню.
Тут в дверь опять раздался звонок. Петька прямо с бутылкой экзотической водки бросился открывать.
– Я вижу, ты времени зря не теряешь, – ехидно покосилась на бутылку Маша.
– Внештатная ситуация, – мотнул головой в сторону кухни Петька. – Там дядя Сережа.
– Повадился, – проворчал Дима. – Он уже бабушку сегодня утром с постели поднял. Пришлось ему какой‑то ликер поднести.
– Думаю, этого он много не выпьет, – отвернув пробку, дал Петька понюхать Диме напиток.
– Это что, ацетон? – попятился в ужасе тот. – Ты же его отравишь.
Тут его ноги запутались в ватнике дяди Сережи.
– Вот черт! – едва удержался он на ногах.
– Ладно. Пошли спровадим его скорее, – посмотрел на часы Петька. – И так все утро насмарку.
– О‑о! Молодежь! – очень обрадовался их приходу на кухню кровельщик.
Вопреки своим правилам в плане закуски он прямо со сковородки доедал столовой ложкой Петькину яичницу.
– Хорошо умеешь готовить, – похвалил он мальчика. – Выпить принес?
– Да. Только не знаю, понравится ли? – честно предупредил Петька.
– Давай стакан. Водка плохой не бывает, – убежденно ответил дядя Сережа.
В следующее мгновение он уже залпом опрокинул в себя стакан эфиопской.
– Замечательное вино! – с блаженством потер он руки. – И духовитость такая. Сразу видно: не нашенская. Умеют же делать! – явно начал впадать в поэтическое настроение дядя Сережа. – Помню, после войны… Ну, я еще с твоего позволения, – потянулся к бутылке он.
– Нет, дядя Сережа, – быстро проговорил Петька. – Давайте я вам лучше ее подарю.
– Всю? – не поверил своему счастью тот. – А папка не заругается?
– Нет, берите.
Результат превзошел самые смелые ожидания членов Тайного братства. Запихнув каким‑то образом огромную эфиопскую бутылку в брючный карман, кровельщик бросился к выходу.
– Ватник забыли! – напомнил Петька. Дядя Сережа, не останавливаясь, подхватил ватник под мышку и скрылся за дверью.
– Ну, с этим мы вроде справились, – вздохнул Петька. – Только вот есть очень хочется.
– У тебя еще в холодильнике яйца остались? – деловито спросила Маша.
– Полно, – подтвердил тот.
– Тогда давай я тебе яичницу сделаю, – начала отмывать сковородку под краном девочка. – Кстати, главная новость. Сейчас Настя приедет. Она полчаса назад мне звонила.
– Отлично! – просиял Петька. – Тайное братство кленового листа в сборе!
Настя ему очень нравилась. С тех самых пор, как в прошлом году поселилась с родителями на бывшей даче художника Мишина по соседству с Серебряковыми.
– Они справили в городе Новый год, – возилась у плиты Маша. – А теперь сюда на все каникулы.
– Уже выехали? – решил уточнить Петька.
– Не знаю, – пожала плечами девочка. – Настя сказала, что скоро приедут.
– Может быть, мы тогда ее подождем? – посмотрел на друзей Петька. – Чего два раза одно и то же пересказывать.
– Ты Командор, тебе и решать, – вспомнила Маша Петькину детективную кличку.
– Да я вообще не настаиваю, – покраснел тот.
– Вот и правильно. Ешь яичницу, – поставила перед ним горячую сковородку Маша. – Чего вы там вчера обнаружили со Шмельковым?
– Ну, – обжигаясь яичницей, начал Петька. – Там еще кое‑что пропало.
– Пропало? – вскочил на ноги Дима.
– Что пропало? – уставилась на Командора Маша.
– Очень странный набор, – наконец заглотил яичницу Петька. – Подождите‑ка, я попью, – схватился он за стакан с апельсиновым соком, который дядя Сережа почему‑то пощадил. – Ну вот, – продолжил наконец Командор. – Выяснилось, что, кроме шкатулки, из гостиной исчезли серебряная пепельница и кинжал в кожаном чехле. Про пепельницу ничего сказать не могу. Но кинжал старинный и ценный. Вадим Леонардович, когда был жив, моему отцу однажды им хвастался. Оказывается, это кинжал из семейных реликвий графов Строгановых. Там даже на лезвии и на рукоятке их герб выгравирован.
– Ничего себе! – присвистнул Димка. – Выходит, настоящее ограбление!
– Именно, – кивнул головой Петька. – Только какое‑то необычное.
– Чем необычное? – не поняла Маша. – Залезли и сперли ценные вещи.
– Если бы, – возразил Командор. – Во‑первых, и залезли‑то как‑то странно. Шмельков осмотрел окно и…
Из передней послышался заливистый звонок.
– Настя! – воскликнули хором трое друзей.
– Я открою! – первым кинулся к двери Петька.
– Привет! – едва Командор открыл дверь, Настя тут же влетела в дом.
С лета она еще чуть‑чуть вытянулась. Большие зеленые глаза сверкали от радости.
– Машка и Димка уже у тебя? – сорвала она с головы черную шапочку. Ярко‑рыжие волосы рассыпались по плечам.
– Тут!
– Тут мы! – выбежали близнецы из кухни.
– Знали бы вы, какую я провела работу ад предками, чтобы к вам попасть! – вешая куртку, весело тараторила Настя. – Они, видите ли, хотели меня на каникулы в какой‑то пансионат везти. С лечебно‑оздоровительными процедурами. Но я, как видите, тут! – звонко расхохоталась она. – Жаль только, что преступления никакого нет.
– Наоборот, – усмехнулся Дима. – Это тебя до сегодняшнего дня не было. А преступление у нас уже есть.
– Прямо в новогоднюю ночь и случилось! – с такой гордостью выпалила Маша, словно бы речь шла о чем‑то приятном.
– Идите врать! – оторопела рыжая девочка.
– А мы и не врем, – с очень серьезным видом подтвердил Петька.
– Слушай, а ты почему без очков? – заметила Настя.
– Я теперь в линзах, – объяснил Петька. – Понимаешь, стал заниматься боевым тай‑дзи‑тюанем. Я там же все время в движении. Очки очень мешают. Вот предки мне линзы и сделали.
– Тебе так даже лучше, – похвалила Настя.
– Во всяком случае, удобнее, – старался Петька изо всех сил скрыть довольную улыбку.
– Что там за преступление‑то у вас? – вновь вернулась к самому главному Настя.
– Слушайте, – взял, как и прошлым летом, бразды правления в свои руки Петька. – Давайте сперва где‑нибудь поудобней устроимся. Предлагаю в гостиной. А то у меня в комнате, – посмотрел он на второй этаж, – полный бардак. Даже постель не успел убрать.
Миновав коридор, ребята вошли в просторную гостиную. Мебель там была старая, массивная. Ее покупали еще покойные Петькины дед и бабка, которые, как и большинство представителей первого поколения дачников Красных Гор, проводили тут круглый год.
Когда все расселись вокруг овального стола, Петька быстро пересказал Насте суть дела. Затем вернулся к тому, на чем остановился, когда она позвонила в дверь.
– Шмельков осмотрел окно. Вроде бы кто‑то заранее шпингалеты поднял.
– Ты хочешь сказать… – посмотрела на Петьку внимательно Настя.
– Я пока ничего не утверждаю, – тихо ответил тот. – Но, похоже, тут был какой‑то сговор.
– С кем сговор‑то? – взвился Дима. – Филимоновна, что ли, окно грабителю подготовила?
Настя при одной мысли о Филимоновне расхохоталась.
Ей было известно не хуже остальных, что домработница‑снайпер готова растерзать каждого, кто хоть в мыслях покусится на имущество любимой хозяйки.
– Филимоновна, конечно, нет, – улыбнулся Петька. – А вот ее племянники Юрка с Борькой…
Остальные подались вперед. Любимые племянники Филимоновны, тридцатилетние бугаи Юрка и Борька, которых она вырастила вместо покойной сестры, особенно праведной жизнью не отличались. К тому же они порой бывали нечисты на руку. Иногда, производя мелкий ремонт в Красных Горах, они прихватывали какую‑нибудь ерунду из имущества хозяев. Правда, если те это вовремя замечали и вещь хозяевам Действительно оказывалась нужной, Юрка с Борькой безропотно возвращали ее. Однако факт оставался фактом. Хотя, правду сказать, особо серьезных проступков за племянниками домработницы‑снайпера не числилось.
– Нет, Юрка с Борькой сами бы никогда до такого не додумались, – снова засомневался Дима. – А потом, если они что стырят, то всегда вместе. А возле дачи нашли следы только одного человека.
– Кстати, удалось выяснить, что было в шкатулке? – посмотрел Петька на близнецов.
– Бабушка знает, что там какая‑то медицинская монография Вадима Леонардовича. Ей Коврова‑Водкина говорила.
– И все? – разочарованно протянул Петька.
– Пока нам ничего больше из бабушки вытянуть не удалось, – ответила Маша.
– Конечно, Ковровой‑Водкиной верить не во всем можно, – окинул Петька выразительным взглядом друзей. – Но тут она, вероятно, права. Вадим Леонардович был знаменитым врачом. Вдруг он действительно совершил какое‑то важное открытие в медицине?
– Тебя послушать, так из‑за этого в дом залезли, – засомневался Дима. – Чего же эта шкатулка с семейным наследием столько лет зря стояла? Могли бы раньше украсть.
– Этого я пока тоже не понимаю, – пожал плечами Петька. – Но обычное ограбление исключается.
– Почему? – упорствовал Дима.
– Потому что, если ты просто хочешь (украсть какие‑то ценности, да еще заранее к этому готовился, то возьмешь кинжал графа Строганова. Ну, в крайнем случае, пепельницу из серебра. Но не потянешь по глубокому снегу увесистую шкатулку с рукописью, – отвечал Петька.
– Ну, шкатулка, положим, тоже старинная, – уточнила Маша. – Я у бабушки спрашивала. Она говорит, как минимум, девятнадцатый век.
– Да там много других вещей есть, – хорошо помнила Настя по прошлому лету дачу Ковровой‑Водкиной. – Например, у нее в буфете старинные золотые стопочки. Гораздо ценней шкатулки. И нести легче.
– И картины у нее там отличные, – подхватил Петька. – Если заранее все рассчитать, то вырезал их из рам, свернул в рулон – ходу.
– Много тебе Юрка с Борькой в живописи понимают! – засмеялась Маша.
– Мы же уже договорились про Юрку с Борькой, – поморщился от досады Командор. – Они даже если бы и залезли, больше, чем бутылку из холодильника, ничего унести не решились бы.
– Ну а если это не они, тогда скажи нам, пожалуйста, кто окна открыл заранее? – спросил Дима. – Филимоновна не могла, Коврова‑Водкина тем более. Кто у нее еще в доме бывает? Если только наша бабушка. Но она вроде не по этому делу.
– Это уж точно! – расхохотались друзья.
– Тогда, выходит, и красть было некому? – развела руками Настя.
– Но ведь украли, – заговорил вновь Петька. – И окно кто‑то открыл.
Он умолк. Остальным тоже сказать было нечего.
– Слушайте! – вдруг вскочила на ноги Настя. – А если Юрку и Борьку кто‑нибудь нанял?
– Именно! – тут же усек ход ее мыслей Петька. – Кому‑то надо проникнуть ночью в дом Ковровой‑Водкиной. Ему известно, что братья туда иногда заходят. Он за определенную плату их подбивает открыть шпингалеты. Дальше грабителю остается выждать, пока в доме все спать улягутся. Затем он толкает окно и уносит шкатулку.
– Шкатулку? – переспросила Маша.
– Да, – уверенней прежнего повторил Петя. – Теперь я окончательно убежден: охотились именно за ней. Точнее, за ее содержимым. А все остальное схватили для отвода глаз. Капитан Шмельков, кстати, тоже пришел к такому же выводу.
– Меня удивляет только, зачем грабитель полез в новогоднюю ночь? – задумчиво проговорила Настя. – Спать все поздно ложатся. И риска гораздо больше, чем в обычное время.
Друзья вновь задумались.
– По‑моему, я поняла, – первой нарушала тишину Маша. – Такое можно сделать, только если боишься, что тебя кто‑ни‑5удь опередит.
Глава V
ВАЖНЫЕ ОТКРЫТИЯ
Значит, придется действовать сразу по нескольким направлениям, – подвел итог Командор. – самое главное – надо хоть приблизительно установить, что за медицинскую монографию написал Вадим Леонардович Водкин. тут нам, наверное, может помочь только наша бабушка, – посмотрел мальчик на близнецов.
– Да ничем она не поможет, – вяло откликнулся долговязый Димка.
– Вечно ты сразу руки опускаешь, – немедленно возразила сестра. – Сегодня же попытаюсь из бабушки вытянуть все, что можно.
– Тогда сама и расспрашивай, – проворчал недовольно Дима. – Знаю я нашу бабушку: как только ты ее спросишь про Водкина, тут же в воспоминания вдарится. И тогда уж надолго. Я лично не собираюсь с ней все каникулы проводить.
– Ну и дурак, – ответила Маша. – Бабушка ведь биолог. И Вадим Леонардович е ней и с дедушкой много общался.
– Именно! – загорелись глаза у Петьки.
– Чего именно? – недовольно покосился на него Дима. – Вот бабушка нам и расскажет, как знаменитый хирург Водкин влюбился в Коврову, которая, видите ли, тогда была писаной красавицей.
– Ради такого дела можно и про роман с Ковровой послушать, – уверенно произнес Петька. – Неужели не понимаешь: биология и медицина – науки смежные. Если Водкин и ваши дедушка с бабушкой дружили, наверняка он им должен был рассказать о своем открытии. Ну хоть в общих чертах.
– На это я и надеюсь, – кивнула головой Маша.
– Ладно, поговорим, – нехотя признал правоту сестры Дима.
– Я на себя возьму Коврову‑Водкину, – продолжал Петька. – Во‑первых, надо выяснить, кто, кроме Филимоновны, заходил в последние дни к ней на дачу. А потом, хочу посмотреть, не пропало ли что‑нибудь еще в гостиной: я ночью запросто мог что‑то упустить из виду. А нам сейчас любая деталь важна.
– Ой, я тоже к Ковровой‑Водкиной хочу, – вызвалась Настя.
– Пойдем, – постарался как можно более равнодушно отреагировать Петька. – У тебя память хорошая. И у Ковровой‑Водкиной ты много раз летом бывала. Вдруг я что‑нибудь проворонил, а ты заметишь.
– И вообще, пошли скорее на улицу! – вскочила на ноги Настя. – В машине сидела‑сидела, пока сюда ехала, сейчас вот уже сколько времени тут сидим…
Остальные тоже уже изнывали от неподвижности.
– Действительно, надо пройтись, – согласился Командор. – Погуляем, оглядимся. Вдруг что‑нибудь интересное на глаза попадется.
– Чего там увидишь? – пожал плечами Дима. – Забыл, что ли? Ночью все следы снегом запорошило.
– Да я не про следы, – уклончиво отвечал ему Петька, который и сам толком не знал, что им может попасться в поселке.
Одевшись, четверо членов Тайного братства вышли на улицу. День выдался пасмурный. В небе по‑прежнему кружились снежинки.
– Догоняйте! – вдруг крикнула Настя и кинулась со всех ног к воротам.
Ребята с удовольствием побежали за ней. Нагнать ее удалось лишь возле калитки.
– Уф‑ф! – тяжело отдувался Дима.
– Хилый ты, – расправил плечи Петька.
– Не всем же тай‑дзи‑юанем заниматься, – ответил Дима.
Петька, компенсируя небольшой рост, чуть ли не с первого класса занимался каким‑нибудь спортом. И очень гордился широкими плечами и накачанными мышцами. Диму родители отдали три года назад в теннисную секцию. Но он на первом же занятии умудрился вывихнуть руку и с тех пор неизменно повторял, что спорт для здоровья вреден.
Толкая друг друга в сугроб, друзья основательно вывалялись в снегу. Затем, отряхнувшись, стали кружить по поселку. В глубине участков виднелись дома. Уже начинало смеркаться. В некоторых окнах горел свет. Иные дачи стояли темные. Тут жильцы явно до весны не появятся.
– Приветик! – вдруг послышался сзади голос. Друзья обернулись. Как раз возле дачи Ковровой‑Водкиной стояла Люська Кузнецова.
– Вечно она попадается, когда не нужно, – с досадой шепнула Маша.
Люська Кузнецова была ее ровесницей, но они никогда не дружили. Хотя Люськина дача тоже стояла по соседству с Серебряковыми. Всему виною был Люськин характер. Вернее, Люськины комплексы, из‑за которых она постоянно обижалась, ябедничала или устраивала скандалы. Ясное дело, что доверять такому человеку не стоит. Впрочем, родители и бабушка Люськи были точно такими же. Это и побудило Анну Константиновну однажды сказать, что Кузнецовы – «тяжелый случай».
Люська по отношению к четверым друзьям испытывала неоднозначные чувства. С одной стороны, эти ребята ей не очень‑то нравились. Но с другой, ей было скучно.
Поэтому она неизменно пыталась внедриться в их компанию.
– Чего это вы какие‑то не праздничные? – сморщила остренький носик Люська. Сама она была в ослепительно белой шубке из искусственного меха.
– Ну, мы же на даче. Гуляем, – логично заметил Петька.
– Гулять в Новый год тоже принято в праздничном, – не согласилась Люська. – Видели на мне шуба какая, – приняла она кокетливую позу. – Мать в дорогом магазине купила. Там нам сказали, что это последний крик моды. Настоящий синтетический шедевр из полиэстера.
Ребята украдкой усмехнулись.
– Очень красиво, – равнодушным голосом отозвалась Маша. Она сейчас думала только о том, как бы побыстрее отделаться от Люськи.
Люська надулась. Ее маленькие глазки недобро сверкнули. Однако делать ей было совершенно нечего, и она все же решила остаться.
– Я слыхала, тут вчера Водкину обворовали? – посмотрела она туда, где за деревьями виднелся старый двухэтажный дом Натальи Владимировны.
– Вроде бы, – уклончиво отвечал Петька.
– Шкатулку какую‑то сперли, Иван Степанович моей бабушке сегодня утром рассказывал, – продолжала Люська. – Говорит, в шкатулке были важные документы.
– Говорят, что да, – на этот раз отозвался Дима.
Друзья переглянулись. Всем четверым было ясно: если Люська узнает, что они занялись расследованием, то уже через час раззвонит об этом на весь поселок. Тогда на деле можно будет поставить крест.
– А у нас, между прочим, сегодня француз обедает, – похвасталась Люська. – Как раз бывший ученик этого Водкина.
– Что? – хором спросили друзья.
– Что слышали, – гордо вздернула голову Люська. – Ну, он вообще не совсем настоящий француз, – принялась объяснять она. – Но человек очень видный. Он уже во Франции несколько лет по контракту работает. А сейчас приехал на время в родные края. Живет у нас в Красных Горах. Ему Волковы на зиму дачу сдали.
– Так это же через два участка от меня! – вырвалось у Петьки.
– Ну да. В трехэтажной, – подтвердила Люська.
Старую трехэтажную дачу генерала Волкова знали все. Когда‑то, еще задолго до того, как в поселке стали строиться кирпичные особняки «новых русских», она была местной достопримечательностью. В ней даже лифт имелся. Потом генерал умер. Родственники его обеднели. Лифт давным‑давно испортился. Дом обветшал. Да хозяева тут почти и не появлялись. Они в основном сдавали дачу жильцам.
– Вот мать и думает, – продолжала Люська. – Живет тут Даниил Георгиевич, это ученика Водкина так зовут, совсем один. Поэтому позвала его на новогодний обед. Через час к нам прибудет.
– Сильно вам повезло, – не удержался от колкости Дима.
– А вы все такие же, – сощурилась Люська. – Правильно мать говорит: есть люди, для которых ничего святого не существует.
Беседуя с Люськой, друзья медленно шли вперед. Теперь они поравнялись с воротами Ковровой‑Водкиной.
– Там кто‑то ходит, – вдруг сказала Люська.
Ребята проследили за ее взглядом. Возле дома Ковровой‑Водкиной, озираясь по сторонам, ходил взад‑вперед какой‑то странный незнакомец. Лица видно не было. Его почти полностью скрывал лыжный вязаный шлем.
– Что будем делать? – посмотрел Дима на Петьку.
Незнакомец тем временем остановился возле того самого окна, в которое ночью залез грабитель. Взявшись обеими руками за карниз, он подтянулся и заглянул в гостиную.
– Бежим! – решительно отворил калитку Командор.
– Вы куда? – крикнула Люська.
– Тихо! – шикнул на нее Петька. – Сама, что ли, не видишь? Возле дома опять кто‑то шляется. Люська умолкла.
– Скажешь еще хоть слово, убьем, – потрясла кулаком перед ее носом Маша.
– Заходим с другой стороны дома, – скомандовал Петька.
Члены Тайного братства свернули к крыльцу. Вдруг Петька предупреждающе поднял руку. Ребята остановились. Незнакомец в лыжном шлеме теперь стоял на крыльце, приложив ухо к входной двери.
– Выслеживает, – забыв о Люське, проговорил Дима. – Точно охотится за…
Тут Петька с силою ткнул его в бок. Дима умолк.
– Чего выслеживает? – подалась вперед Люська.
– Что надо, то и выслеживает, – ответила Маша. – Сказано ведь: молчи!
Незнакомец еще некоторое время постоял у двери, затем сошел по ступенькам вниз и вновь стал огибать дом. Ребята, прячась за кустарником, который обильно произрастал на участке Ковровой‑Водкиной, старались не выпускать странного человека из виду.
Петька немного отстал от Маши и Люськи.
– Что скажете? – обратился он тихо к Диме и Насте.
– По‑моему, это как раз конкурент, – предположила Настя.
– Я тоже так думаю, – согласился Дима. – Этот тип явно охотится за шкатулкой. Только не знает, что ее уже нет.
– Кстати – это хуже всего, – внезапно побледнел Петька.
– Какая разница? – не понял Дима.
– Большая, – ответил Командор. – Если этот тип в дом залезет и не найдет шкатулку, он запросто может подвергнуть пыткам Наталью Владимировну.
– Ужас какой! – вздрогнула Настя. – Что же делать?
– Сейчас я, пожалуй, к нему подкрадусь и вырублю, – решился на крайнюю меру Петька. – Я один прием знаю отличный. Потом мы его свяжем и вызовем капитана Шмелькова.
Незнакомец тем временем заглянул еще в несколько окон. И направился по уже проторенному пути к окну гостиной.
– Приготовились, – тихо сказал друзьям Петька.
Маша на всякий случай караулила Люську. Дима и Настя, переглянувшись, вытащили шнурки из курток. Мальчик и девочка первый раз в жизни оценили это устройство. Раньше они шнурками никогда не пользовались.
– Как только он упадет, ты вяжешь руки, я – ноги, – шепотом распределил Дима обязанности между собой и Настей.
Петька, выглядывая из‑за куста сирени, готовился к решительным действиям. Незнакомец, как ребята и предполагали, вновь замер возле окна гостиной. Сейчас он попытается залезть внутрь. Неужели ему тоже известно, что окно не заперто?
Мужчина в вязаном шлеме еще раз огляделся по сторонам. Руки его легли на карниз. Петька вылез из‑за куста сирени и стал подкрадываться к незнакомцу. Он сделал еще несколько шагов вперед. Теперь взгляд мальчика был прикован лишь к незнакомцу. Тот, вместо того чтобы лезть в окно, начал вдруг прыгать на месте, словно бы согревался. «Для отвода глаз, – сообразил Командор. – Если кто‑нибудь с улицы заметит, то вроде бы ничего подозрительного. Просто гость Ковровой‑Водкиной прогуливается по саду».
– Стоять и не двигаться! – вдруг раздался голос из зарослей шиповника.
Петька вздрогнул и обернулся. Однако приказ относился не к нему. Из шиповника, направляя ружье на незнакомца, вылез Степаныч в милицейской фуражке.
– Руки вверх! – последовала новая команда сторожа. – В случае действий стреляю без предупреждения.
Иван Степанович прицелился.
Мужчина в вязаном шлеме охнул и стал оседать на землю.
– Не двигаться! Кому сказано! – тут же вновь гаркнул Степаныч. – Развелось, понимаешь ли, тут агентов международного шпионажа.
– Иван Степанович! Это я первая шпиона заметила! Еще от ворот! – поняв, что дело важное, решила прославиться Люська. Члены Тайного братства разом состроили ей рожи, одна другой страшнее, но было поздно. Степаныч на них уже обратил внимание.
– Вам, интересно, что тут понадобилось? – сурово оглядел он компанию вездесущих подростков. – Я понимаю, Люся, – решил ее выделить сторож. – Ты заметила подозрительное и зашла.
Люську Степаныч ценил. Вернее, не Люську, а ее бабушку Евдокию Борисовну. Она иногда приходила в сторожку попить чайку, и в это время Степаныч получал от нее четкую информацию о личной жизни дачников. Евдокия Борисовна всегда все знала.
– Так мы тоже заметили подозрительное, – ответил сторожу Петька.
– Вы ничего хорошего заметить не можете, – отрезал сторож. – И вообще попрошу не мешать. Освободите территорию!
Ребята были вынуждены покориться. Постоянно оглядываясь на Степаныча и незнакомца, которого сторож держал по‑прежнему на мушке, ребята побрели к воротам. Теперь оставалось лишь спрятаться и выжидать, какие действия предпримет Степаныч.
– Дура ты все‑таки! – неласково покосилась Маша на Люську. – Надо было тебе вылезать?
– Могу вообще уйти. Мне с вами неинтересно, – сварливо проговорила та. – У нас скоро француз.
Люська первой открыла калитку и, не оборачиваясь, пошла к своей даче.
– Одна несомненная польза есть, – констатировал Петька. – Мы от нее на какое‑то время избавились.
– Не понимаю, как тут Степаныч то оказался? – пробормотал с озадаченным видом Дима.
– Сам не знаешь? – усмехнулась Маша. – Степаныч всегда появляется случайно именно там, где не надо.
Вообще‑то, обычно так оно и бывало. Однако на этот раз Маша ошиблась. Сторож поселка Красные Горы появился около дачи Ковровой‑Водкиной совсем не случайно.
Дело в том, что как раз в то время, как Тайное братство кленового листа собралось у Петьки на заседание, к Ивану Степановичу пришел капитан Шмельков.
– Ничего нового? – зябко потер руки после лютого мороза Алексей Борисович.
– Пока дополнительных сведений никаких, – с важностью отозвался Степаныч, который как раз перед приходом капитана едва успел умыться и позавтракать.
– Плохо, – вздохнул Шмельков. – Явный висяк. Никто никого не видел. Никто ничего не знает. Следы, и те вчера окончательно замело.
– Не так уж все безнадежно, – ободрил Степаныч. – Могу поделиться версией. Как старший с младшим, – никогда не упускал он случая подчеркнуть свой богатый опыт работы на ниве правопорядка. – Да ты садись. В ногах правды нет.
Капитан Шмельков опустился на стул. С той поры, как отсутствие транспортного средства вынудило его повсеместно передвигаться пешком, он особенно стал ценить мгновения отдыха.
– Сел? Теперь слушай, – провел пятерней по стриженным почти наголо седым волосам Степаныч. – Пока ты ночью шуровал со следами, я с хозяйкой провел беседу. Она от волнения, конечно, многое путает. Но факт налицо: шкатулка в себе содержала какую‑то ценность международного класса.
– Ну и что тебе это дает? – спросил тоскливо Шмельков.
– Сам, что ли, не понимаешь? – горделиво расправил плечи Степаныч.
Он сейчас чувствовал себя очень зорким и мудрым. От превосходства над молодым капитаном круглое лицо сторожа раскраснелось. На губах играла улыбка.
– Не понимаю, – покачал головой Алексей Борисович. – Что бы там ни было, а шкатулка исчезла. И похититель, кроме следов на снегу, никаких улик не оставил.
– Нет, – возразил Степаныч. – Им оставлена крупная улика. И она мной рассматривается в характере его преступных намерений.
Теперь Шмельков, не мигая, смотрел на бывшего заслуженного работника органов правопорядка. Ход его мыслей был капитану пока не понятен.
– Муж у Натальи Владимировны являлся видным хирургом, – продолжал Степаныч. – Ему могли быть доверены важные государственные секреты.
– Что же он их в шкатулке хранил на камине? – засомневался Шмельков.
– Где хранил, это не нашего ума дело, – поморщился Степаныч. – Главное, что о факте наличия тайны на даче Ковровой‑Водкиной кто‑то знал. Полагаю, это лицо свое, поселковое.
– Чего ж он так долго дожидался‑то? – спросил Алексей Борисович.
– Это явление мне как раз понятно, – отмахнулся Степаныч. – Раньше времена были построже. А теперь идеалы подорваны. Вся страна идет на продажу. Вот кто‑то из терпящих материальные затруднения дачников и вознамерился продать родину за медный грош.
Шмельков побледнел. «Если это действительно так, – пронеслась паническая мысль в голове, – сюда скоро нагрянет всякая контрразведка. И корреспонденты газет. А у меня даже транспорта нету. В хорошем же виде я им покажусь!»
Правда, смятение капитана длилось всего лишь миг. Он почти тут же сообразил, что версия сторожа не выдерживает никакой критики.
– Слушай, Степаныч. Если это такой уж расчетливый и холодный шпион, чего же он в новогоднюю ночь‑то полез? – решил взять реванш за доставленное волнение Алексей Борисович. – Мог бы и по‑простому в обычный день тайну похитить. Или вообще, когда Водкина отлучилась, шкатулочку вскрыть отмычкой. У подобных шкатулок замочки‑то – тьфу. Открыл крышечку, документик в карман, и вообще до двадцать первого века никто не хватится. А?
Степаныч досадливо крякнул. С этой стороны версия у него совсем не была проработана, и возразить Шмелькову он ничего не мог.
– Вот я и говорю, – победоносно продолжал Алексей Борисович. – Тут что‑то другое кроется.
– Не в то время, Шмельков, ты рос, – обиженно буркнул Степаныч. – Нету в тебе настоящей патриотической подозрительности.
– Пойду я, Степаныч, дела, – не желал обострять конфликт капитан.
– Как знаешь, – даже не стал провожать его сторож.
С уходом Шмелькова рвение Степаныча доказать свою правоту лишь возросло. Он, еще сам не зная зачем, быстро надел овчинный полушубок и, тщательно зарядив ружье, направился к даче Ковровой‑Водкиной.
Трудолюбие сторожа было немедленно вознаграждено. На участке маячил неизвестный в подозрительном лыжном шлеме. Степанычу сразу стало понятно: честный человек не будет так тщательно закрывать лицо, чтобы остались одни очки. Когда же странный мужчина принялся топтаться вокруг дачи, у Степаныча созрела уверенность: это наверняка сообщник шпиона. И, выждав удобный момент, сторож поселка Красные Горы выскочил из кустов шиповника…
…Ребята засели за деревьями возле ворот Ковровой‑Водкиной. Вскоре послышался скрип шагов. Петька выглянул из укрытия. Степаныч, уткнув ружье в спину незнакомцу, приближался к калитке.
– Стоять! – крикнул он, выходя за ворота.
– Отпустите! – жалобно отвечал незнакомец.
– Вот органа соответствующие сейчас вызову, с ними и разбирайся, – отозвался сурово Степаныч. – Вперед!
Путь их явно лежал к сторожке. Выдержав дистанцию, ребята пошли следом за ними.
Глава VI
НАКОНЕЦ‑ТО ВСПОМНИЛА…
Поторапливайся! – ткнул ружьем в спину задержанному Иван Степанович. – Врагов много, а я один. У меня еще дела сегодня есть.
Дела у Степаныча на сегодня и впрямь были: супруга Надежда Д