В 1917 г. в России произошли огромные изменения, на которые обратила внимание в т.ч. и Римская курия. 1 мая 1917 г. папа Бенедикт XV[12] преобразовал отдел по делам Восточной церкви при Конгрегации распространении веры в самостоятельную Священную Конгрегацию по делам Восточной церкви (КВЦ) во главе с секретарем кардиналом Николо Марини[13]. Формальным префектом был сам Папа. Ближайшим консультантом Марини по делам в России стал прелат Жюль Тибиргиен[14]. Он собирал информацию от русских римлян: священника Александра Евреинова, протоиерея Сергия Веригина, княжны Марии Волконской и мирянина Владимира Забугина. Русским делами в Государственном секретариате занимался прелат Джузеппе Пиццардо[15].
Декретом Бенедикта XV был учрежден Папский Восточный институт для специализации выпускников папских университетов в христианской ориенталистике. В институте преподавали французские востоковеды из конгрегации ассумпционистов. В работе института участвовали бенедиктинцы, преподававшие в Греческой коллегии cв. Афанасия. Василианский экзархиальный монастырь Гроттаферрата предоставил большое собрание литургических книг христианского Востока.
Чиновники Римской курии придумали неологизм «византийско-славянский обряд» (rutus byzantino-slavicus). Этим они отделили обряд в Великой России от ритуала греко-католических епархий в бывшей Австро-Венгрии. Несмотря на то, что богослужение галицких украинцев и закарпатских русинов совершалось на славянском языке, их обряд славянским не считался, а назывался «ritus ruthenus»[16]. Богослужения по византийско-славянскому обряду совершались по литургическим книгам, которые одинаковы для русских, сербов и болгар. Эта богослужебная редакция получила название «общераспространенная рецензия». Вариант для русинов и украинцев назывался «русинской рецензией». Позже, когда выяснилось, что обряд Русской церкви сильно отличается от обряда в Сербии и Болгарии, был введен в употребление усовершенствованный неологизм «ritus byzantino-slavicus sinodalis», т.е. обряд, который был выработан Священным Синодом в XVIII-XIX вв. и несколько отличавшийся от обряда до реформ патриарха Никона. Ранее русские, вступившие в общение с Римом, именовали себя «православными кафоликами». Этот термин не нравился советникам Римской курии из-за своей двусмысленности для западного восприятия. В слове «православие» католикам слышалось «восточная схизма». Термин «католик византийско-славянского синодального обряда» выглядел чересчур громоздко, если не абсурдно, для понимания. Само слова «Византия» пришло в русский язык из французской литературы эпохи Просвещения.
Целью подобных определений было оградить русское католическое дело от влияния Галицкого греко-католического митрополита Шептицкого, который полагал, что у его церковной провинции гораздо больше точек соприкосновения с русской традицией, чем у Русской церкви с Болгарской. Русский греко-кафолический экзархат, учрежденный митрополитом Шептицким, предназначался в равной мере и для почитателей старых «дониконовских» обрядов, которые оказались за рамками русского зарубежного католического апостольства, ибо не имели отношения к «синодальному» обряду.
В июне 1920 г. в Конгрегации по делам Восточной церкви (КВЦ) состоялось совещание высших прелатов Римской курии на тему выработки общих подходов к русскому вопросу. В совещании приняли участие кардиналы: Микеле Лега[17], Филиппо Камасеи[18], Виллем ван Россум CSsR[19], Фрэнсис Гаскет OSB[20], Рафаэль Мерри-дель-Валь[21], Франц Фрювирт ОР[22], которые никогда не были в России и имели чисто умозрительное представление о проблеме. Участники почти ничего не знали об учреждении в 1917 г митрополитом Шептицким экзархата византийского обряда в России и принимали во внимание только активность традиционных латинских структур. Был заслушан «Доклад о практических средствах облегчения возвращения русских схизматиков к католическому единству», написанный экспертной группой под водительством префекта по делам монашествующих кардинала Рафаэля Скапинелли де Легиньо[23]. Доклад предполагал разработку и проведение миссионерских акций в отношении русских православных общин с целью приведения их в иерархическое подчинение Римскому престолу. Намечалось, что методом миссионерского давления на Русское православие удастся склонить многих его членов к переходу (конверсии) в католичество и создать в России католические общины византийского обряда, руководимые священнослужителями, прошедшими формацию (подготовку) в католических семинариях. Русским кандидатам в католическое священство византийского обряда рекомендовался обязательный целибат, либо вступление в латинские ордена. Доклад был дополнен множеством практических пожеланий и был представлен на усмотрение Апостольского престола кардиналом Николо Марини. После утверждения документа папой Бенедиктом XV, он был разослан к исполнению в различные ведомства Римской курии. Это заложило основу формированию миссионерского подхода к достижению единства Рима с Русской церковью[24].
Сам папа Бенедикт XV сомневался в моральности действий против «отделенных братьев» в критический для них момент и до самой смерти так и не утвердил новую редакцию чина перехода православных в юрисдикцию Рима. Большинство римских экспертов предпочитали говорить о возвращении «русских схизматиков» к единству (т.е. к подчинению Риму), а не об установлении полноты общения. В римских умах господствовал исторический миф польского происхождения о том, что киевский князь Владимир принял в 988 г. христианство в латинской версии, но, под влиянием греческих расколоучителей, Киевская, а затем Московская церковь вышли из прямого подчинения Рима. До сих пор многие латиняне искренне верят, что было время, когда московских святителей назначали прямо из Ватикана, и что в случае желаемого восстановления единства, Папа Римский будет утверждать избрание Патриарха Московского по представлению местного нунция.