Процесс гештальт-терапии

Определение контакта. Словом «контакт» в обиходном языке пользуются чаще всего, что­бы описать процесс «установления добрых отношений, позволяю­щих взаимно удовлетворить друг друга», или обозначают сами но себе доверительные, равновесные отношения. В гештальт-терапии термин «контакт» употребля­ется в ином значении. П.Гудман определяет контакт как процесс энергетического обмена между человеком и окружающей средой, в котором происходит получение потребного от среды и отвержение излишнего. Второе классическое определение контакта, которое дает Перлз, звучит так: контакт — осознание и поведение, направ­ленное в сторону привлекательного нового и отвержения неприв­лекательного (цит.по Лебедевой Н.М., Ивановой Е.А., 2005).

Гештальт-терапия занимается, прежде всего, ростом способности осознавать и расширением зоны осознавания. Важно прояснить, контакт с какими фигурами окружающего мира актуален сейчас:

- терапевт;

- другие присутствующие в настоящее время лица;

- актуальные фигуры (значимые люди) из сегодняшней жизни клиента;

- фигуры из прошлого;

- свои собственные «части».

Одни из них присутствуют в«здесь и теперь», хотя даже с терапевтом или членами группы могут проясняться отношения го­дичной давности; другие присутствуют на сеансе в виде образов – результатов воспоминаний, планирования, визуализации. За­дачей терапевта является помочь клиенту «разглядеть» эти фигу­ры, сделать их представленными в настоящем пространстве - тог­да потребность может быть узнана и признана.

Нарушение иерархии потребностей. Нарушение иерархии потребностей Перлз считал одним из ведущих проявлений невроза: если человек не способен почувствовать свою доминирующую потребность, его поведение становится дезорганизованным и неэффективным. Если внимание разделено между двумя объектами интереса, мы не сосредоточены ни на одном и часто переживаем тревогу или растерянность. Если две потребности противоречивы, мы говорим о конфликте. Если конф­ликт постоянен и кажется неразрешимым, мы рассматриваем его как невротический.

Даже если потребности не противоречат одна другой, мы не мо­жем удовлетворять несколько потребностей одновременно, по край­ней мере, полностью. В основе нарушений иерархии потребностей часто лежат неза­вершенные гештальты.

При сложностях установления иерархии потребностей человеку необходимо обрести способность к принятию единственного ясного и определенного решения: как это ни огорчительно, ему придется пожертвовать менее важной потребностью в пользу более важной. В таком случае не исключено, что он сможет реализовать и отло­женную потребность, вернувшись к ней позже. Приняв решение, он остается в контакте или выходит из него, в любом случае гештальт завершается, и человек свободен перейти к чему-то другому.

Акцент на эмоциях. Сознавание характера ситуации и выбор поведения строится в значительной степени на основании эмоциональных переживаний и предпочтений. Поэтому гештальтисты делают все возможное, чтобы активизировать и актуализировать эмоции клиента. Чем более в «здесь и теперь» проходит работа, чем более актуальной для клиента является тема, тем легче доступ к чувствам. В большей степени этому способствует телесное осознавание и драматизация, а также апелляция к «правополушарным техникам» - визуализации, фантазиям, рисунку, мелодии и т. д.

Иногда начинающие терапевты ошибочно принимают «называние чувств» за выражение эмоций. Сплошь и рядом на супервизиях стоит терапевту заметить признаки начинающегося возбуждения, как он немедленно задает «гештальтистский» вопрос: «что ты сейчас чувствуешь?». Слегка сбитый с толку, клиент называет чувство, чаще одним словом, без нюансов — предположим, это обида — и принимается объяснять нечто, касающееся ее причин и источников. В этот момент терапевт отвлек его от живого переживания обиды. Просить назвать свое чувство имеет смысл только тогда, когда оно «выросло», начало проживаться достаточно полно или есть предположение, что чувства «слеплены» друг с другом так, что значения некоторых из них человек не осознает. Например, чувство вины ча­сто «спаяно» с той же обидой, стыдом или горем и осознается толь­ко вина, или осознается гнев, а одновременно присутствующие страх или брезгливость - не замечаются.

Эмоциональная сензитивность, включенность и экспрессия терапевта позволяют другому человеку проживать и выражать свои чувства, а не только о них рассуждать. Эмоции имеют свойство усиливаться и ослабевать в зависимости от резонанса, и если от терапевта не исходит «эмоци­онального эха», если он настроен «аналитически», самые живые чувства сначала «прячутся», а затем глохнут. Также практически невозможно, при самых доброжелательных «призывах», выражать гнев при терапевте, который сам никогда не злится (а еще труднее, когда он злится, но не осознает злости или изо всех сил ее прячет); «стыдно» выражать растерянность никогда не сомневающемуся человеку.

Мышление. Перлз призывал «оставить голову и обратиться к чувствам» (Перлз Ф., 2004). Сегодняшние гештальтисты «реабилитировали» мыш­ление, и мысли, ценности, планы и соображения признаются ничуть не менее важными, чем ощущения и эмоции (С. Гингер, 1999, 2002; цит.по Лебедевой Н.М., Ивановой Е.А., 2005).

Можно пред­ложить клиенту не просто вспоминать о наболевшей ситуации, а рас­сказать о ней. Рассказ другому человеку о травматичных событиях или одолевающих мыслях (и связанных с ними переживаниях) сам по себе уже является действием. Он позволяет прожить травму или сомнения заново, более осознанно, и определить для себя желатель­ную последовательность дальнейших шагов.

Гештальт-терапия тревоги. Тревога нередко обусловлена ретрофлексивным механизмом. Ниже приводятся возможные варианты работы с тревогой.

1. Дать движению быть: после неприятного разговора, в ситуации вынужденной ретрофлексии, хорошо быстро пройтись. Ажитированная тревога протекает легче заторможенной.

2. Переключить внимание, отвлечься; вместо ожидания — почи­тать детектив.

3. Дыхательные упражнения разного рода.

4. Поделиться своей тревогой - «выговориться и выплакать­ся» - прямое раскрытие ретрофлексии, позволяющее «опустошить грудь для нового вдоха».

Как илюбой феномен в гештальт-терапии, тревога, прежде чем подвергаться «пе­ределке», должна быть во всех нюансах осознана и присвоена, а не «утешена» и тем самым изгнана из поля осознания. В реальности основной стратегией обращения с тревогой является ее «взращивание», чтобы ее осознать и вернуть в состояние возбуждения. Ради этого необходимо «двигаться внутрь тревоги», усиливать ее телесные, си­юминутные проявления, уделять особое внимание структуре ситуаций, где тревога становится фигурой внимания. Тревожного клиента могут попросить задержать дыхание; зажать грудные мышцы, диафрагму, стиснуть зубы, выдвинуть таз вперед, напрячь анус. Фигурой становится тело, окружающее уходит фон. Внимание переключено, потребность может вернуться в осознаваемое. Самая «жесткая» телесно-ориентированная, работа может оказаться для человека более безопасной, чем с вызывающим страх окружением. В экспе­риментах происходит движение ко все более острым ситуациям, приближение которых вызывает у клиента страх, отмечаются моменты, которые не дают возмож­ности завершить незакрытый гештальт. При этом бывает важно выяснить, чего же человек на самом деле боится: «досмотреть свой триллер до конца». Рассматриваются или инсценируются устрашающие фантазии клиента - тогда ему становится яснее, чего же он на самом деле хочет и что ему для этого требуется.

Данный подход не применим в работе с психотиками (даже в постпсихотическом периоде). Необходимо воздерживаться от конфронтации с психотической бесфабульной тревогой, а также с экзистенциальной тревогой в рамках депрессивного расстройства настроения. Не стоит предлагать «досматривать» кошмарный сон пациентке с пограничным расстройством личности после суицидальной попытки.