НАРОДНЫЙ ТЕАТР
Истоки театра исследователи видят в самых ранних формах народной культуры. В «Повести временных лет» автор-христианин с неодобрением упоминает «игрища», «пляски», «бесовские песни». Почва народного театра закладывалась в древних обрядовых ритуалах; ряженье как непременная часть семейных и календарных праздников, популярное в народе, внесло свой вклад в становление ранних театрализованных форм. Определенную роль в формировании фольклорного театра сыграли скоморохи.
Но настоящий народный театр возникает тогда, когда он обособляется от обряда и становится самостоятельной, преимущественно сатирической формой отражения жизни народа. Некоторые исследователи появление фольклорного театра относят к XVI -XVII вв., другие – ко второй половине XVIII – сороковым годам XIX вв. Во всяком случае, драматические представления определенно существовали в XVII – XVIII вв.
Основные виды народного театра.
Вертеп. В основе вертепных представлений – обычай устанавливать на Рождество в церквах ясли с фигурками Богородицы, Младенца, пастухов, осла и быка (обычай, укоренившийся еще в средневековой Европе). Постепенно из этого выросло настоящее театральное действо: неподвижные фигурки были заменены куклами, и с их помощью разыгрывался евангельский рассказ о рождении Иисуса Христа, поклонении ему волхвов и пастухов, о жестоком вифлеемском царе Ироде, приказавшем убить всех младенцев, среди которых должен был находиться и новорожденный Христос.
Рождественское кукольное представление получило большое распространение в католической Польше, оттуда пришло на Украину, в Белоруссию, в западные районы России.
Слово «вертеп» в старославянском языке означает «пещера»; по библейскому сюжету, Мария, Иосиф и только что родившийся Христос скрывались в пещере по пути из Иордании в Египет, предупрежденные о злом умысле Ирода.
Вертепная драма разыгрывалась в специальном переносном ящике, сооруженном из тонких досок или картона. Внешне он напоминал домик, который мог состоять из одного, двух и даже трех этажей. Во время представления занавес раздвигался, ставни открывались. Деревянные куклы высотой 18-20 сантиметров, раскрашенные или в матерчатой (реже – в бумажной) одежде, закреплялись на стержнях и двигались по прорезям в полу
Представление состояло из двух частей: из религиозно-библейской и реалистически-комической. В верхней части ящика разыгрывались сцены, связанные с сюжетом о рождении Христа в вифлеемских яслях; в нижней – эпизоды с Иродом и комические бытовые сцены (персонажи – мужики, солдаты, еврей, поляк, запорожец). Верхний этаж оклеивался голубой бумагой, в центре изображалась пещера с яслями и младенцем, Марией, Иосифом и животными, над пещерой укреплялась звезда. Нижний этаж оклеивался яркой цветной бумагой, посередине стоял трон Ирода, справа и слева имелись двери, через которые куклы появлялись и ходили. Подчас представление переходило в «живой вертеп» (вместо кукол – живые артисты). Религиозная часть постепенно сокращалась за счет второй, мирской.
Народный театр – это городская зрелищная массовая культура. С конца XVIII в. во время народных гуляний в Петербурге и Москве, а также на больших ярмарках в провинциальных годах и казачьих станицах, на специально отведенных местах воздвигались временные дощатые постройки, которые назывались балаганами. В Петербурге такими местами попеременно были набережные Невы, Исаакиевская и Адмиралтейские площади, Марсово поле. Представления в балаганах давались на масленицу и на пасхальной неделе, начинались обычно в поддень и заканчивались в девятом часу вечера, каждое представление продолжалось от 30 до 40 минут. Репертуар балаганных представлений был разнообразным: первоначально – народные драмы («Царь Максимилиан»), шуточные интермедии, инсценировки рыцарских романов, кукольная комедия «Петрушка», цирковые номера, клоунада, фокусы др. К подлинно народному искусству в этом ряду относятся сценки, монологи и диалоги балаганных и карусельных дедов, выступавших на балконах балаганных сооружений и зазывавших публику на представления и развлечения.
У каждой большой карусели или балагана имелся свой «дед». Обычно он усаживался на перилах балкона, наряженный в серый кафтан, обшитый цветной тесьмой с лоскутками из яркой материи, в шляпе, также украшенной яркими тряпочками, в лаптях и рукавицах; лицо было прикрыто накладной льняной бородой. Иногда возле него появлялась ярко накрашенная, в пестром костюме «мамзель», по адресу которой «дед» отпускал острые, а порой двусмысленные словечки, или, балагуря, плясал с ней:
А вот, робята, это – моя Параша,
Только моя, а не ваша.
Хотел было я на ней жениться,
Да вспомнил: при живой жене не годится.
Всем бы Параша хороша, да больно щеки натирает –
То-то в Питере кирпичу не хватает.
«Женская» тематика достаточно часто разыгрывалась, особенно когда «дед» начинал развивать тему «свадьбы»:
«Когда я посватался за ней, какая она была щеголиха, притом франтиха. Зовут ее Ненила которая юбки не мыла.... На шее два фермуара (ожерелье), чтоб шляпку не сдувало. Сарафан у ней – французское пике (стеганая материя), и рожа в муке».
«Венчали нас у Флора (церковь в Петербурге), против Гостиного двора, где висят три фонаря. Свадьба была пышная, только не было ничего лишнего... Невесту в телегу вворотили, а меня, доброго молодца, посадили мерину на хвост и повезли прямо на Тучков мост».
«Вот, господа, портрет моей жены... Она издали-то нехороша, но зато чем ближе, тем хуже! И какой она намедни пирог удружила: снизу подопрело, сверху подгорело, с боков сырое тесто, а внутри – пустое место... Пирог-то в печь сажали на дрожжах, а вытаскивать его приходилось на вожжах».
Предметом прибауток «дедов» становились и различные злободневные события, а также типичные явлении городского быта.
Искусство «дедов» требовало постоянных обращений к публике, непосредственного контакта с ней. Часто эти обращения приобретали игровой, ситуативный характер, создавали видимость происшествия, скандала, своеобразной «провокации». Тем, часто обыгрывалась тема воровства:
А вот, красотка, девка аль молодка,
Стоит, на деда улыбается,
А рыжий-то к карману подбирается.
Знаю я этого детину,
Звал меня в трахтир под машину,
Уговаривал меня и жену мою Маланью
Вступить в их воровскую компанью.
Я сдуру-то тогда не согласился,
А вот теперь спохватился.
Эй, рыжий, подходи ко мне поближе,
Поделись со мной, а я не скажу, что видал,
Как ты в чужой карман залезал.
Балаганные деды принимали участие и в других видах народных представлений6
Раёк (был распространен в XVIII -XIX вв.) Представлял собою небольшой, аршинный во все стороны ящик с двумя увеличительными стеклам впереди. Сцена заменена картинками, приводившимися в движение валом. Диалог действующих лиц был заменен пояснениями раёшника, преимущественно комического характера в стихотворной форме. Содержание нередко носило социально-пародийный характер.
Демонстрировались картинки – виды какого-нибудь города, например, Парижа, и читался текст:
«А вот город Париж, как въедешь, угоришь, сюда наша русская знать едет денежки мотать, отправляется с золота мешком, а возвращается с палочкой пешком».
На представление публику, как правило, зазывали (уже названные балаганные деды):
Подходите, подходите,
Да только карманы берегите
И глаза протрите!..
Я вот и я, развеселый потешник,
Известный столичный раешник,
С своею потешной панорамою:
Картинки верчу-поворачиваю,
Публику обморачиваю,
Себе пятачки заколачиваю!..
А вот, извольте видеть, город Рим,
Дворец Ватикан,
Всем дворцам великан!..
А живет там римский папа,
Загрёбистая лапа!..
А вот город Париж,
Как туда приедешь – угоришь!
Наша именитая знать
Ездит туда денежки мотать:
Туда-то едет с полным золота мешком..
А вот, извольте видеть, город Берлин!
Живет в нем Бисмарк господин,
Его политика богата,
Только интригами таровата!..
В неметчине народ грубый,
На все точит зубы...
Им давно хочется
На балтийский край броситься,
Да боятся, как бы сдуру
Не лишиться бы самим шкуры –
Ведь вот в двенадцатом году
Француз сам себе наделал беду!..
Подобные представления устраивались, как правило, на городских площадях, во время праздников или ярмарок. Во временно построенных балаганах организовывались так называемые балаганные представления.
Комические сценки разыгрывались и в так называемых «раусах» (от нем. HERAUS - снаружи; это название, первоначально относившееся к балкону, затем было перенесено и на представления.
«Раус » представлял разговор двух действующих лиц в форме диалога с особым распределением ролей: один герой задает вопросы и советует, что и как делать, другой отвечает невпопад, не так выполняет поручение. Первый – нормальный, обычный человек, второй – «шут», умный глупец, фольклорный дурак. За первым постепенно закрепилось название «хозяин» или «шпрехшталмейстер» (цирковой термин), второй превратился в «клоуна». Комические диалоги звучали с балконов балаганов многих ярмарок в разных городах ярмарках.
На вопрос шталмейстера, обращенный к клоуну, кто он такой, тот отвечает:
- Я первой гильдии купец.
- А что же у тебя есть?
- О, у меня есть три лавки: в одной – нитки да булавки, в другой – мак, а в третьей – сижу сам, как дурак».
Предметом шуток могли становится и сами балаганные представления:
Шталмейстер (обращаясь к клоуну): Господин клоун, объявите почтеннейшей публике, что в нашем балагане играет три компании.
Клоун: Ага, понял.
Шталмейстер: Ну, понял, так говори.
Клоун: В нашем балагане играют три болвана: один в балагане сидит, другой в кассе сидит, а третий – уж, наверное, я, наверху.
Шталмейстер: Болван, да не так!
Клоун: А как же?
Шталмейстер: Объясни почтеннейшей публике: у кого деньги есть, чтобы шли в наш балаган, а у кого денег нет, шли бы по трактирам да кабакам.
Клоун: Ага, понял! Слушайте, почтеннейшая публика: у кого деньги есть – идите по трактирам да кабакам, а у кого денег нет – все к нам на балаган, а если кого не пустят – сзади подойдите, стенку порвите, и все будете на меня смотреть.
...........................................................................................................
Шталмейстер: Ну, довольно, пора начинать (уходит).
Клоун: Ага, понял: ночевать, так бы и сказал давно, давай подушку, я пойду ночевать (уходит).
Балаганные прибаутки при чтении могут не производить того впечатления, какое они оказывали на публику. Здесь следует принимать во внимание особенности восприятия зрелищ: когда эти прибаутки произносились и сопровождались уморительными жестами и ужимками «деда», они вызывали комический эффект, а реакция публики была восторженной.
Ф.И. Шаляпин в своих воспоминаниях определяет природу юмора балаганных «дедов»: «Мне было восемь лет, когда на святках или на пасхе я впервые увидел в балагане паяца Яшку. Яков Мамонов был в то время знаменит по всей Волге как «паяц» и «масленичный» дед. Плотный пожилой человек с насмешливо сердитыми глазами на грубом лице, с черными усами, точно они отлиты из чугуна, - «Яшка» в совершенстве обладал тем тяжелым, топорным остроумием, которое и по сей день питает улицу и площадь. Его крепкие шутки, смелые насмешки над публикой, его громовой, сорванные и хриплый голос, - весь он вызывал у меня впечатление обаятельное и подавляющее... Я смотрел на него, разиня рот, с восхищением запоминая его прибаутки...
Не могу сказать вполне уверенно, что именно Яков Мамонов дал первый толчок, незаметно для меня пробудивший в душе моей тяготение к жизни артиста, но, может быть, именно этому человеку, отдавшему себя на забаву толпы, я обязан рано проснувшимся во мне интересом к театру, к «представлению», так непохожему на действительность» (Федор Иванович Шаляпин. Литературное наследство. Письма. М., 1976. Т. 1. С. 54).
В. Мейерхольду принадлежит своеобразный гимн эстетике балагана: «Театр маски всегда был Балаганом, и идея актерского искусства, основанного на боготворении маски, жеста и движений, неразрывно связана с идеей балагана.... Балаган вечен. Его герои не умирают. Они только маняют лики и принимают новую форму... Балаган вечен... В этом манифесте - апология излюбленного приема Балагана – гротеска» (Мейерхольд В.Э. Статьи, письма, речи, беседы. 1891-1917. М., 1968. С. 221-224).
Одно из наиболее любимых балаганных представлений – кукольное представление «Петрушка».
За сценой, где-то внизу, вначале слышится дребезжащий, громкий крик. Вслед затем появляется Петрушка. Одет в красную сорочку, плисовые штаны и лаковые сапоги, на голове – дурацкий колпак. Раскланивается с публикой:
Здравствуйте, господа! Я, Петрушка, мусье, пришел вас повеселить, больших и малых, молодых и старых! (Поет)
Я Петрушка, Петрушка,
Веселый мальчуган!
Без меры вино пью,
Всегда весел и пою:
Тра-ля-ля! Тра-ля-ля-ля-ля!
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Так вот каков я Петрушка! Ах (ударяет себя по лбу), забыл! Петрушка-то Петрушка, а прозвище как?.. Ра-та-туй! Слышите? Ра-та-туй, черт меня горою вздуй! (Смеется. Садится на барьер и стучит рукою). Музыкант!
Далее идут отдельные сценки, в которых Петрушка встречается с разыми персонажами.
Музыкант: Что скажешь, Петрушка?
Петрушка: Я тебе новость скажу.
Музыкант: Какую?
П.: Я задумал, брат, жениться. Что за жизнь холостого!..
М.: А на ком ты, Петрушка, жениться задумал?
П.: На дочери купца (Называет фамилию самого богатого купца млм помещика в данной местности).
М.: А приданого много берешь?
П.: У-у-у!.. Больше, чем сам стою.
М.: Да врешь ты, Петрушка, она за тебя не пойдет, только в изъян введет; последние гроши потратишь, да еще по спине схватишь... Брось!
П.: Ну, брат, врешь! Такого молодца кто не полюбит? (Охорашивается).
М.: Так ты покажи невесту.
П.: Это можно!.. Дело несложно. Сейчас приведу и тебе покажу (Скрывается и выводит куклу). Смотри, музыкант, хорошо невеста?
М.: Хороша-то хороша... да курноса.
П.: Ай врешь, музыкант! Да ты посмотри, что за глазки, что за ротик! Ручки!! Губки!! Шейка!! Добыть такую сам сумей - ка!.. А пляшет-то!.. Ну-ка сыграй кусочек чего-нибудь!
Музыка играет камаринскую. Петрушка с невестой пляшет.
М.: Все это хорошо и ладно, да для тебя будет накладно: барышня богата, спесива, ходить пешком ленива... Нужно, брат, лошадь купить...
П.: (озадаченно). А где ее купишь?
М.: Да у цыган.
П.: (важно). Ну, так сегодня лошадь приведи!
М.: И сам не барин: сходишь и приведешь.
П.: Так не пойдешь?
Далее следуют сцены, где Петрушка беседует с цыганом, вновь с музыкантом, немцем и т.д.
Народная драма. Прочитать драмы «Лодка» и «Царь Максимилиан» (по хрестоматии.
Литература (тексты и исследования):
1. Гусев В.Е. Русский фольклорный театр XVIII – начала XX века. Л., 1980.
2. Русская народная драма XVIII - XX веков. Ред., вступ. статья и комментарии П. Н. Беркова. М.. 1953.
3. Фольклорный театр. Сост., вступ. статья, предисл. к текстам и комментарий А.Ф. Некрыловой и Н.И. Савушкиной. М., 1988.