Есть в жизни такие моменты, когда представляешь себя, героем маггловского боевика. То есть ты, как главный герой, бежишь в замедленной съемке по открытой, неважно какой, местности, по направлению к главному злодею и кричишь только одно слово: «Не-е-ет!» Слово превращается в вязкую кашу и утопает в шуме города. А еще после этого происходит сильный взрыв, сносящий все вокруг в радиусе энного количества миль. Главный герой думает, что он взорвется, но не один, а вместе с главным злодеем, но по законам жанра оба выживают и продолжают сражение, которое растягивается еще на пять или на семь фильмов, как например, в этом дурацком «Крепком орешке». Вот так и у меня с одаренными студентами на зельеварении. Сначала Лонгботтом, который, кстати сказать, работает в школе преподавателем травологии, а теперь эта чума - Маккормик, но будет еще и продолжение фильма… Оказывается, Невилл Лонгботтом - это еще гений зелий по сравнению с Кевином Маккормиком. Вот уж кого надо сразу привязать цепью по рукам и ногам к … какому-нибудь столбу и кормить с ложечки. А самое главное – ни за что, ни при каких обстоятельствах не подпускать его к классу зелий, а особенно к лаборатории. Интересно, почему у него взрывается ПЕРЕЧНОЕ зелье настолько сильно, что мелкие частички котла оказываются разбросанными по всем подземельям. Итак, сегодня у меня персональная пытка и уборка. Может привлечь к этому домового эльфа? И во сколько же интересно я в итоге освобожусь?
Вечер четвертого дня.
Открываю дверь в сои покои и планирую насладиться отдыхом, но… Вижу, как в камине вспыхивает зеленый огонь и появляется Драко с большим, зеленым, плюшевым драконом на руках. В эту секунду сердце пропустило удар и я испуганно (надеюсь, этого никто не видел!) смотрю на игрушку, подозревая что-то явно неладное. Но мгновение спустя игрушка зашевелилась, и за ней показалось счастливое лицо Алисы. Облегченно вздохнув, я шагнул навстречу Драко. Поприветствовав его, я слышу радостное:
- Папочка! Посмотли какого длакона мне подалил Длако! Я назвала его Фафнилом. Помнишь, ты мне лассказывал сказку про Зигфлида и кольцо. Там так же длакона звали. Пааап, ну, помнишь? А еще мы сегодня с дядей Длако иглали в догонялки, – не прекращала словесный поток моя дочурка. Наконец, подумав, что все обошлось, я благодарю Драко и предлагаю ему огневиски, но он, сославшись на дела, как-то странно улыбнулся, поцеловал Алису в щеку и поспешно ретировался через камин. Я с подозрением покосился на дочь, которая все так же радостно продолжала мне улыбаться, как ни в чем не бывало.
И тут я замечаю на ее платье краску, собираюсь произнести очищающее, но повнимательнее приглядываюсь к пятну и спрашиваю у дочери:
- Чем ты испачкала платье?
- Класками,- невозмутимо отвечает она.
- Но я же вижу, что это не чернила, что это?
- Я и не говорила, что это челнила, это класка, тети Палкинсон.
- Откуда у тети Паркинсон краска?
- Ну, папочка, ничего ты не понимаешь, это класка, котолой женщины лазуклашивают лицо, чтобы быть класивее.
- Но каким образом она оказалась на твоем платье?
- Ну, я лешила помочь тете Панси, а то она все влемя ныла, что Длако ее лазлюбил, я подумала что она неплавильно класится…
- И?...
- И я ее накласила.
- А тетя Палкинсон разрешила тебе брать ее вещи?
- Нет, потому что она сказала, что у нее дологие класки, поэтому я лешила ласкласить ее своими челнилами, я же не такая жадная как тетя Палкинсон.
Судорожно вздохнув, я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, стараясь не представлять в мыслях лицо Панси раскрашенное чернилами, и снова спрашиваю:
- Интересно знать, и как же это ты раскрасила тетю Панси?
- Ну, мы с ней днем иглали, точнее она все влемя жаловалась на Длако, а потом мы пошли на качели во дволе. Я лисовала, а тетя Палкинсон лежала на тлаве и смотлела жулнал, а потом она заснула и я сделала ее класивой, а потом плишел дядя Длако и нам с ним стало очень весело, потому что он очень долго смеялся, увидев тетю Панси. Я думала, что тепель она не будет на него лугаться, но она запустила в него жулналом и сказала что я плохая девочка, а потом плишла тетя Налцисса и забрала, гломко топающую ногами, тетю Палкинсон, а мы с дядей Длако иглали в плятки.
Попытавшись сдержать смешок, от представленной мною картины. Я все-таки спросил:
- А ты видела дядю Люциуса Малфоя?
- Да, – тихо ответила дочка, - но он мне не понлавился, потому что он сказал, что я глязная коловка, а я ответила, что я не глязная и не коловка и что он навелное уже сталый и плохо видит, поэтому не заметил, что я девочка. И я очень сильно подумала, чтобы у него появились очки, как у дяди Галли, ну он же плохо видит, поэтому носит очки.
- И что же? Они появились? – уже с восхищением глядя на дочь.
- Конечно! – гордо ответила Алиса, - они точно такие, как у дяди Галли, но только, они не снимаются, это я сделала, чтобы он их не исполтил, потому что когда мы сидели с дядей Галли, он их случайно разбил и их плишлось чинить.
Сдерживая смех, я, тем не менее, стараюсь отчитать дочку за такое поведение, но в душе очень горжусь, что мой ребенок в три года смог трансфигурировать очки, да еще с приклеивающим заклинанием, это может не каждый, тем более в таком юном возрасте.
Алиса с радостью забирается ко мне на руки, все еще виновато на меня посматривая, но увидев в моих глазах искорки радости. Тут же улыбается.
- Папочка, я тебя люблю. Мы же с тобой совсем взлослые и неплохо сплавляемся даже без мамы.
«Мама» промелькнуло в моей голове, скоро прилетит сова Минервы с ответным письмом, и я с легким сердцем несу дочку в кроватку. По пути произношу очищающее заклинание, потому что она уже практически заснула на руках, и мыть ее возможности не предоставлялось, а собственно, купалась ли она до этого? Я как-то не проследил, снова отметив про себя, что я неважный отец. Тихо вздыхаю, бережно кладу на кровать мою девочку и накрываю ее одеялом. Задерживаюсь на несколько минут, чтобы посмотреть, как мой маленький ангелочек посапывает во сне.
Захожу в кабинет, и для успокоения наливаю себе немного огневиски из бутылки, стоящей в небольшом резном шкафу, но не успеваю выпить ярко-оранжевую жидкость потому, что слышу стук в стекло. Открываю небольшое окно, и в него влетает ТА САМАЯ сова с большим конвертом в лапах. Проигнорировав суровый взгляд совы, явно просящей что-нибудь вкусное в награду, я кладу сверток на стол и тут же принимаюсь его разворачивать. В посылке оказывается новое детское платьице и письмо от супруги.
«Здравствуй, любимый!
К сожалению, я не смогу вернуться домой раньше воскресенья, у нас очень много работы. Я думаю, что все не так плохо, как ты описал мне в письме, просто ты не привык сидеть с Алисой, но она умная, самостоятельная девочка, просто ты мало уделяешь ей внимания. Побольше общайся с ней, и я думаю, у тебя все получится, ведь ты у меня умница.
Целую вас, Гермиона.
P.S.
Надеюсь, ты не забыл, что завтра у Алисы День рождения, подари ей это платье и надеюсь, ты знаешь, что она не любит тортики».
Прочитав письмо, я судорожно сглатываю и активно думаю, как мне дальше быть, завтра Алиса проснется, а что я буду делать? С этими мыслями я отправился в душ, кое-как успокоившись, я раздеваюсь, ложусь в кровать с явным намерением не сомкнуть глаз, рассуждая, над вопросом дня. Гермиона, зачем ты нас оставила? Дохожу, вернее доползаю до кровати и проваливаюсь в сон.
День пятый
Утро пятого дня.
Я, наверное, переработал. Ну, или чего-нибудь не того нюхнул в лаборатории. Черт, это же бред…. Почему у меня в покоях на полную громкость играет «Puttin' on the Ritz». А еще посреди комнаты стоит Люциус, почему-то одетый в смокинг и цилиндр, и отплясывает чечетку прямо как Фред Астер. Вдруг Малфой несколько раз роняет свою трость с головой змеи на пол, а потом с легкостью перепрыгивает ее, отбивая ритм песни. У него же палочка вставлена в сердцевину трости… он… же на нее наступит, а потом…
- Люциус, умоляю, не наступи на палочку…
Он пренебрежительно смотрит на меня и … продолжает отплясывать чечетку.
Чувствую, что с меня кто-то стягивает одеяло и над ухом произносит:
-Паап, проснись.
Медленно открываю глаза и понимаю, что ни звук, ни стук не прекращаются. Му-зыка действительно играет у меня в комнате, а еще кто-то отчаянно барабанит в дверь прямо в ритм песни.
- Алиса, доченька, почему ты включила музыку?
-Чтобы разбудить тебя, пап. Ты очень клепко спал, а тетя Минерва стучала-стучала, а ты не слысал и я лесила тебя лазбудить, потому сто я двель сама отклыть не могу и…
- Ладно, я сейчас открою дверь тете Минерве и мы с ней поговорим.
- Папа… но ты же в ночнушке?
- В какой еще ночнушке?! – и тут до меня доходит, что я стою посреди комнаты в одной ночной рубашке...Чеееерт.. мысленно ругаюсь я и... иду открывать дверь.
- Минерва, заходи не стесняйся.
- Ох, Северус, ты же знаешь, как я рада тебя видеть.
- Ага, особенно утром, когда Я стою посреди подземелий в ночной сорочке,- думаю я, но вслух произношу, - Заходите быстрее, госпожа директор здесь все-таки холодно.
- Ой, а что это за очаровательное создание у тебя, Северус? Детка, как тебя зовут?
- Алиса, мэм., - отвечает дочка, потупив глазки.
- Минерва Макгоннагл – директор школы. Приятно познакомиться, солнышко. Северус, а кем она тебе приходится?
Открываю рот, чтобы сказать, что это – моя дочь, но ответ повисает в воздухе потому, что Алиса, обнимает меня за ноги и кричит:
- Паап, а можно я тете Минерве Далта Вейдела покажу, а? Ну можно-можно?
Закрываю рот, и понимаю, что если моя дочурка посадит своего паучка на директора школы, то… тут воображение начинает рисовать различные апокалиптические картины, самой приятной из которых оказывается увольнение с работы со всеми вытекающими. Но тут происходит совсем уж невероятное – Алиса хватает Минерву за руку и почти насильно тащит ее за собой ко мне в кабинет, а по дороге начинает рассказывать о своем питомце.
Но у меня появляется время одеться и предстать пред светлыми очами директора в подобающем виде. Уже одетый, подхожу к кабинету и слышу голоса:
- А мне Далта Вейдела Хаглид подалил, когда я в Хогсмид ходила... Он милый, плавда, тетя Минелва?
- Очень милый паучок, с опаской произносит директор и добавляет, - а ты не хочешь его вернуть обратно Хагриду?
- Ну он же холоший, длесиллованный, он меня слушается и кашу кушает. А еще он один раз папу напугал. Пледставляете, папа спит на кловати и Далт Вейдел залезает под одеяло, а потом…
Но тут почти влетаю я..
- Алиса, зачем тете Минерве лишние подробности, - говорю я и наблюдаю как хихикнула директор и многозначительно посмотрела на мою дочь.
- Пап, а с кем я буду сегодня? Ну, в смысле кто будет со мной сидеть?
- Ты пойдешь со мной на занятия, и будешь сидеть там тихо и никому не мешать и ни с кем не разговаривать, а особенно с Маккормиком.
- А можно Алиса будет у меня? Мне с ней хочется еще пообщаться, - вставляет свое веское слово директор.
Ну как можно устоять, когда тебя просят сразу две женщины, которым… не привык отказывать. Естественно, я соглашаюсь. Тут слышу громкое:
- Ула! - и фразу:
- Кабинет директора.
В камине вспыхивает ярко-зеленое пламя и обе женщины исчезают. Значит… значит можно идти на работу.