Царственный библиотекарь 3 глава




Саргон контролировал Ассирию так же, как Шумер и Аккад. Вся Месопотамия принадлежала ему. Предполагается даже, что он простер свою власть от верхнего Евфрата к западу, вплоть до Средиземного моря. Это нельзя утверждать с полной уверенностью, но, по крайней мере, в случае с ним это намного вероятнее, чем в случае с Лугальзаггеси.

Саргон поглотил также центр власти к востоку от Шумера. Это была земля к северу от верхней кромки Персидского залива и к востоку от Тигра. Шумеры называли ее обитателей «эламту», и название страны вошло в наш язык как Элам.

Саргон выбрал самый послушный и наименее беспокойный из эламитских городов и сделал его правителя своим наместником в стране. Город назывался Шушан и располагался примерно в 200 км к востоку от Лагаша. Это положило начало преобладанию города, который оставался важным столичным центром 2 тыс. лет. Мы знаем его под греческим именем Сузы.

Элам рано принял шумерскую культуру и клинописную систему письма. Еще перед Потопом он ссорился и сражался с шумерскими городами. Перед Саргоном, однако, он не смог устоять и сделался частью его обширной империи.

Саргон правил первой настоящей империей в истории цивилизации, первым государством, основанным одним человеком, правящим над многими народами разного происхождения. В то время в мире существовало три других центра цивилизации. Они располагались на трех других реках: на Ниле в Египте, на Инде в нынешнем Пакистане и на Янцзы в Китае. Эти три цивилизации были созданы народами, однородными по происхождению, и не были империями — одна правящая группа в них не господствовала над рядом подчиненных народов.

Империя обычно сияет ярко — пока она существует. Правящая группа без колебаний присваивает с трудом нажитые богатства покоренных народов. Избыток товаров, которые ранее рассеивались среди дюжины шумерских городов-государств, был собран в столице Саргона. Она достигла размеров и роскоши, невиданных никогда раньше. Именно по имперской столице современники (и потомки также) судят об империи, ее великолепие мощно влияет на них и заставляет считать императора великим человеком, героем, хотя вся роскошь может быть основана на грабеже, а провинции империи — тонуть в нищете.

Саргон Аккадский умер около 2315 г. до н. э., после успешного правления, продолжавшегося более полувека, и Шумер восстал. Но старший сын и наследник Саргона быстро подавил бунт, и Аккадская империя осталась невредимой.

При Нарамсине, внуке Саргона, который наследовал трон около 2290 г. до н. э., Аккадская империя достигла вершины могущества. Нарамсин простер свое влияние в Малую Азию, огромный полуостров, лежащий к западу от Северной Месопотамии, и укрепил свою власть в Эламе.

Нарамсин хорошо известен сегодня благодаря стеле, воздвигнутой в память победы над ордой кочевников на территории Элама. Стела показывает его во главе штурма горной крепости, ведущим своих воинов вверх по склонам. Фигура его, спокойная и героическая, вдвое больше, чем фигуры воинов. Враги сдаются и умирают.

В наших глазах стела Нарамсина стоит в художественном отношении много выше, чем стела Коршунов, воздвигнутая двумя с половиной столетиями раньше. Шумеры последовательно изображали себя довольно приземистыми, толстыми парнями, с круглыми головами, большими выпуклыми глазами и большими носами. При всем своем интеллектуальном совершенстве и изобретательности, они не кажутся нам особенно привлекательными. Правда, трудно сказать, насколько эти изображения точны и правдивы, а насколько — просто отражают художественную условность.

В любом случае аккадские солдаты на стеле Нарамсина стройнее, выше ростом и намного более приятны по внешности (по крайней мере, в наших глазах), чем люди на традиционных изображениях шумеров.

Кочевники-завоеватели

Нарамсин умер около 2255 г. до н. э. и почти сразу же Аккадская империя начала сталкиваться с тяжелыми трудностями. В течение жизни всего лишь одного поколения она сошла с вершины могущества до гибели. Процесс этот много раз наблюдается в позднейшей месопотамской истории.

Древние империи, даже когда казались славными и могущественными, всегда несли в себе некую мину замедленного действия.

Когда регион составлен из ряда ссорящихся городов-государств, они могут растрачивать энергию и богатство во взаимных войнах, но каждый город имеет закаленную армию и традиции патриотизма. Часто они объединяются, чтобы отбросить общего врага из-за рубежа. При таких обстоятельствах вторгающихся кочевников часто бьют.

Но когда образуется империя, вся мощь централизуется в столице, в руках правящего народа. Провинции разоружают и, насколько возможно, лишают армий.

Далее возможны две альтернативы. Провинции, заселенные обычно подчиненными народами, остаются непокорными и несмирившимися, хватаясь за каждую возможность восстать против центрального правительства. Пока империя сильна, восстания, как правило, безуспешны и жестоко подавляются, но каждое восстание, даже раздавленное, частично разрушает процветание империи и иссушает понемногу силы ее правителей. Не желая сражаться с внешними врагами, мятежные провинции очень склонны призывать кочевников, надеясь использовать их помощь против центрального правительства.

Если, с другой стороны, провинции приведены в полную покорность либо мало-помалу лишаются своих воинственных традиций, они не способны отразить кочевников, когда они появляются. И, не потеряв еще ненависти к центральному правительству, они вполне готовы приветствовать пришельцев как освободителей, а не врагов.

Отсюда следует, что если в империи начинается даже слабый упадок, возникает порочный круг внезапных мятежей и дальнейшее ослабление, то новые мятежи обращаются к помощи извне и очень часто всего за одно поколение империя рушится.

Во времена Аккадской империи одним из выдающихся соседних племен были гутеи, которые жили в горах Загра, там, где жили когда-то шумеры.

Поколение спустя после смерти Нарамсина гутеи увидели свой шанс в том, что наследники царя дрались между собой за трон, провинции бунтовали и ждали помощи кочевников. Гутеи вторглись в страну, разбили деморализованную аккадскую армию, взяли Агаде и около 2215 г. до н. э. разрушили город. Империя была у них в руках.

Агаде был разрушен так основательно, что у него одного, из всех месопотамских столиц, местоположение неизвестно до сих пор. Такое полное разрушение говорит о необычной ярости кочевников. Оно заставляет подозревать, не присоединились ли к армии гутеев отряды покоренных народов и не солдаты ли Шумера и Элама позаботились о том, чтобы «не оставить кирпича на кирпиче» от столицы, напоминавшей о долгом угнетении.

Если это было так, то покоренные народы нашли в гутеях плохую замену. Под их грубым правлением процветание увяло. Они были слишком непривычны к сложностям цивилизации, особенно к поддержанию сети каналов, чтобы организовать дело как следует. Сеть каналов пришла в упадок, что привело к голоду и вымиранию. Для древней месопотамской цивилизации наступил короткий период темных веков.

Основную тяжесть кризиса принял на себя Аккад, ибо Аккад был центром империи и носителем престижа ее традиций, так что именно в Аккаде гутеи создали собственный центр вместо разрушенного Агаде.

Некоторые шумерские города на юге воспользовались преимуществом удаленности и купили себе некоторую долю самоуправления ценой выплаты тяжелой дани новым правителям.

Урук продолжал жить под управлением своей четвертой династии, Ур — второй династии. Самым замечательным правителем периода гутеев был губернатор Лагаша Гудеа. При нем, около 2150 г. до и. э., Лагаш пережил настоящий золотой век. Город не был больше победоносным завоевателем эпохи Эаннатума, на три с половиной столетия раньше, но это обернулось только к лучшему. Лагаш процветал в условиях мира, не мечтая о завоеваниях.

Гудеа, разумеется, был не только губернатором, но и жрецом и особенно заботился о храмах. Он украсил те, что уже существовали, и выстроил пятнадцать новых. Он так поразил народ своим благочестием, что после смерти был обожествлен и ему поклонялись, как богу.

Искусство расцвело при нем, и скульпторы Лагаша научились обрабатывать очень твердый камень — диорит, привозившийся из-за рубежа. Статуи были тщательно и красиво отполированы. Самая знаменитая статуя посвящена самому Гудеа. Она около 45 см высотой и изображает сидящего Гудеа с руками, сложенными на животе (шумерская художественная условность, означающая благочестие), и спокойным выражением на красивом, несмотря на крупный нос, лице.

Статуи покрыты надписями, которые являются важным источником по шумерской истории. Именно открытие дворца Гудеа в конце XIX в. впервые дало современным людям намек на то, что шумеры вообще существовали.

Правление кочевников в цивилизованной империи редко продолжалось долго. Роскошь цивилизации очень привлекательна и соблазнительна для людей, знакомых лишь с грубой кочевой жизнью. Даже если первоначальные завоеватели презирают роскошь как спутницу разложения, соблазну поддаются их дети. И кочевники перестают быть кочевниками.

Суровые военные вожди гутеев быстро сделались окультуренными правителями. Вероятно, они даже старались быть больше аккадянами, чем сами аккадяне, ибо им нужно было изживать кочевое наследие. Так правление кочевников заканчивается их ассимиляцией.

Зачастую, однако, такой ассимиляции оказывается недостаточно. Хотя кочевники постепенно цивилизуются, им все равно приходится бороться с неприязнью народов, которыми они правят. Те, кто помнит о многих столетиях цивилизации, презирают кочевых предков своих правителей. То, что кочевники стоят у руля по праву завоевания, заставляет презирать их еще больше. Следовательно, когда правление кочевников смягчается и слабеет, когда армия перестает быть закаленной ордой головорезов, которой когда-то была, бывших кочевников выбрасывают вон.

Город Авраама

Гутеи продержались всего около столетия. Около 2120 г. они были изгнаны из Месопотамии. Фактическим освободителем был, вероятно, правитель Урука, находившегося тогда под властью пятой династии. Он мог действовать в союзе с Уром, но, если это и так, правитель Ура быстро сместил своего союзника и к 2113 г. установил свое владычество в стране.

Этот правитель, по имени Ур-Намму, был первым царем третьей династии Ура, и шумеры в течение столетия купались в последних лучах славы. Под властью третьей династии Ура вся Месопотамия была вновь объединена в империю, столь же огромную, как Аккадская, но по характеру скорее торговую, чем военную.

Ур-Намму был, вероятно, величайшим правителем династии. При нем законы страны были сведены в письменный кодекс. Весьма вероятно, что это делалось и до него. Трудно предположить, например, что Саргон Аккадский не сделал этого в течение своего долгого правления. Беда, однако, в том, что от этих ранних кодексов ничего не уцелело; кодекс Ур-Намму — древнейший из тех, которые дошли до нас. Эти уцелевшие отрывки являются древнейшими в истории писаными законами.

Они представляются нам довольно гуманными. В древних законах прослеживается склонность калечить виновных (око за око и зуб за зуб), но в кодексе Ур-Намму такое наказание заменено денежной компенсацией. Быть может, такой взгляд на вещи был естественным для торгового общества.

Строительное искусство шумеров достигло вершины. Ур построил громадный зиккурат, крупнейший из тех, что видели шумеры. Его остатки были вскрыты при раскопках на месте, где стоял Ур, и до сих пор производят внушительное впечатление. Зиккурат был около 80 м длиной и 50 м шириной, а нижние стены были толщиной 2,5 м.

Сохранились руины двух нижних ступеней, достигающие высоты 18 м. Первоначально ступеней было, вероятно, три, общей высотой 36 м.

На месте Ура найдены также буквально десятки тысяч глиняных табличек, покрытых надписями. Можно подумать, что такие находки должны рассказать нам об истории страны очень многое, но это не те надписи. Это бухгалтерские счета и коммерческие документы. Представьте себе, что некие археологи в отдаленном будущем, раскопав руины Нью-Йорка, нашли горы бумаг и обнаружили, что все это расписки и платежные счета.

Конечно, ими тоже нельзя пренебрегать. Из этих скучных записей можно почерпнуть множество сведений о повседневной жизни горожан. Вы можете узнать, какой пищей эти люди питались, какие деловые сделки они заключали, как далеко простиралась их торговля и что они покупали и продавали. Можно судить даже о размерах империи, отметив места, где в руинах были найдены аналогичные документы. Когда документы датированы, они датированы обычно некоторым годом правления очередного царя, так что из этого можно вывести имена царей, последовательность их царствований и их длительность. Когда в датах перестают отмечаться цари Ура, это означает, что власть Ура в данном месте пала.

Ибо власть его рушилась и в 2030 г. до н. э. практически пришла к концу. Еще одно поколение Ур продержался как город-государство, но затем на город пал последний удар. В 2006 г. эламская армия, воспользовавшись анархией в Месопотамии и голодом в самом Уре, опрокинула оборону гордого города и захватила его. Последний царь третьей династии Ибби-Син был взят в плен.

Элам, который был завоеванной провинцией Аккадской империи, сделался на время сильнейшей державой Месопотамии. Отчасти это объясняется тем, что города-государства теперь вновь ссорились друг с другом, вернувшись к военной борьбе.

В бывшем Шумере наибольшую важность приобрели два города-государства — Исин и Ларса.

Исин располагался выше по течению, немного южнее Ниппура. В столетие после падения Ура Исин был важнейшим городом-государством юга. К концу этого периода, около 1930 г. до н. э., один из его правителей кодифицировал законы города и записал их на шумерском языке. Отрывки этого кодекса сохранились.

Ларса располагалась дальше на юге, километрах в двадцати ниже Урука. В 1924 г. до н. э. Ларса, находившаяся под влиянием эламитов, победила Исин и вступила в столетие своего собственного величия.

На севере было два важных города-государства. Там находился Ашур и, ниже по течению Тигра, Эшнунна. Найдены отрывки третьего кодекса законов, составленного правителем Эшнунны.

Но эти города уже не были старомодными шумерскими городами. Шумеры, как правящий класс, пали вместе с Уром. В период после 2000 г. до н. э. правящий класс в городах, которые когда-то были шумерскими, говорил по-аккадски. Месопотамия сделалась полностью семитической по языку и оставалась таковой в течение пятнадцати столетий.

Шумерский язык умер не целиком. Он сохранялся некоторое время в самом консервативном из всех институтов — в религии. Он сделался «мертвым языком», используемым в религиозных ритуалах так, как сегодня используется латынь.

Шумеры исчезали вместе со своим языком. Их не вырезали, не убивали. Они просто переставали считать себя шумерами. Чувство национальности медленно таяло, и к 1900 г. до н. э. не осталось ничего.

За 2 тыс. лет своего существования шумеры изобрели колесный транспорт, астрономию, математику, коммерческие предприятия, крупномасштабное строительство из кирпича и письменность. Можно сказать, что они изобрели почти всю цивилизацию.

Теперь они ушли. За семь столетий до Троянской войны, за одиннадцать столетий до основания маленькой деревушки под названием Рим шумеры, уже одряхлев от традиций, — ушли. Самое существование их было забыто вплоть до великих археологических раскопок конца XIX столетия.

Однако след их остался. В одной великой книге, пришедшей к нам из древних времен, — в Библии, — туманные следы шумеров можно найти. В одном месте конкретно указывается на период третьей династии Ура.

В это последнее столетие существования Шумера, примерно около 2000 г. до н. э., близость угасания стала очевидной. Падение империи, голод, эламская оккупация были смертельными ударами. Многие предприимчивые люди из Ура чувствовали, вероятно, что великий некогда город не имеет будущего, и отправлялись в путешествия в поисках лучшей судьбы.

Одно из таких путешествий отмечено в Библии. «И Терах взял Абрама, сына своего, и Лота... и Сару, невестку свою... и они отправились... из Ура... чтобы идти в землю Ханаанскую» (Быт. 11:31). Они прошли весь Плодородный Полумесяц, к северо-западу до вершины дуги, а затем к юго-западу, до ее западного конца. Абрам со временем сменил свое имя на Авраам и сделался, согласно легенде, предком израильтян.

Библия описывает поход, совершенный месопотамской армией против городов-государств Ханаана, и детали описания заставляют думать, что время Авраама совпадает с периодом, непосредственно следовавшим за падением Ура.

«И это происходило в дни Амрафела, царя Шинара, Ариоха, царя Эллазара, Шедорлаомера, царя Элама и Тидала, царя народов, и они устроили войну» (Быт. 14:1—2).

Благодаря видному месту, отведенному ему в дальнейшем в этом отрывке, ясно, что Шедорлаомер возглавлял коалицию, а в истории был только один период — столетие после падения Ура, — когда Элам был ведущей державой расколотой Месопотамии. Город Эллазар, другой член коалиции, обычно считается Ларсой, и только в этот период Ларса играла выдающуюся роль.

«Тидал, царь народов», был, вероятно, довольно мелким князьком. Наибольший интерес представляет для нас Амрафел, царь Шинара. При буквальном прочтении он кажется правителем всего месопотамского региона (ибо Шинар — это Шумер), но это не соответствует тогдашнему положению дел. В самом деле, если бы Амрафел был правителем всей Месопотамии, тогда он, а не Шедорлаомер возглавлял бы коалицию.

Ответ на эту загадку связан с новой группой захватчиков, которые вступили в Месопотамию и должны быть теперь рассмотрены.

Глава 3. АМОРЕИ

Входит Вавилон

Новые захватчики явились с запада и с юга, как аккадяне тысячелетием раньше. Говорили они на семитическом языке, очень похожем на аккадский, и, поселившись в Месопотамии, вскоре приняли аккадский вариант языка. Благодаря родству языков они быстро были приняты как местные уроженцы и не остались, как гутеи, ненавистными чужаками.

Эти семитские пришельцы в месопотамских надписях именуются «амурру». Означает ли это слово «кочевники» или «люди Запада» — вопрос спорный. Так или иначе, мы знаем их под именем амореев.

Около 2000 г. до н. э., когда славные дни Ура кончились и Шумер вступил в эру последнего упадка, амореи двинулись из пустыни в область «Плодородного Полумесяца», на востоке и на западе.

На западе они колонизировали земли, прилегавшие к Средиземному морю, смешавшись с обитателями Ханаана (которые также говорили па семитическом языке). В Библии хананеяне часто именуются аморреями,например, когда Бог говорит Аврааму, что еще не настало время наследовать Ханаан, «ибо чаша беззакония аморреев еще не наполнилась» (Быт. 15:16).

На востоке амореи вступили в бывший Аккад, и именно они скорее, чем тускнеющие шумеры, вдохнули силы в города-государства между 2000-м и 1800 г. Они заняли, например, город Ларсу, который процветал под аморейским правлением.

Амореи захватили также маленький аккадский городок по имени Бабилум («врата Бога» на аккадском) и сделали его своим. На древнееврейском языке Библии имя города превращается в Бабел.

До того времени Бабел не оставил заметных следов в месопотамском мире. Он был расположен на Евфрате, немного западнее Киша, и жил, должно быть, в тени этого великого города. С упадком Киша Бабел получил шанс засиять ярче.

Но самого замечательного из своих первых успехов амореи достигли далеко на севере. В 1850 г. они захватили Ашшур и нашли там действительно богатую добычу. В северной части дуги Полумесяца теперь буйно цвела цивилизация, и в конце периода третьей династии Ура торговцы из Ашшура проникали глубоко в Малую Азию. Теперь, когда властительную руку Ура убрали, Ашшур был предоставлен самому себе и вырос в богатый и гордый купеческий город.

В 1814 г. до н. э. некий аморейский выходец, возможно член правящей семьи, сделался правителем Ашшура. Его имя было Шамшиадад I, и он основал династию, которая, пережив многочисленные перевороты, продержалась у власти более тысячи лет. При Шамшиададе I Ашшур контролировал северную Месопотамию во всю ее ширину, ибо новый монарх занял город Мари, в 240 км к юго-западу от Евфрата. Это был другой быстро разбогатевший торговый центр, близкий к растущим городам западной половины Плодородного Полумесяца. Расширение владений в этот первый период величия Ашшура стало предвестником будущего — первого появления на карте мира грозной Ассирии.

Если мы вернемся теперь к загадке Амрафела, царя Шинара, отмеченной в предыдущей главе, оказывается тогда, что он был одним из аморейских правителей в Месопотамии. Но которым?

Представляется наиболее вероятным, что он был одним из ранних аморейских вождей в Бабеле. Его называют «царем Шинара» (то есть царем Месопотамии), поскольку Бабел с течением времени стал править всей страной и его слава бросала отблеск назад, на время раннего правителя.

В 1792 г. до н. э. шестой правитель аморейской линии, предположительно потомок Амрафела, наследовал власть в Бабеле. Его звали Хаммурапи. Ситуация при его воцарении казалась не слишком благоприятной для нового монарха. Казалось даже, что Бабел вообще не имеет будущего.

На севере Шамшиадад I выковывал могучую Ассирию. На юге опасность казалась еще хуже. Двумя годами ранее, в 1794 г., Рим-Син, который правил в Ларсе с 1822 г. до н. э., наконец сумел одержать окончательную победу над городом Исин и объединил весь юг речной долины под своим правлением.

К счастью для Хаммурапи, его враги не были едины и оба они старели. Хаммурапи был одарен военными и дипломатическими талантами и, в дополнение к этому, был молод, терпелив и мог себе позволить подождать, заботливо обеспечивая себе союз с одним из противников, чтобы побить другого. Рано или поздно кто-то должен был умереть.

Это оказался Шамшиадад из Ашура. Он умер в 1782 г., и при его менее могущественном наследнике мощь Ассирии уменьшилась. Когда снизилось давление с севера, Хаммурапи обратился к югу. В 1763 г. он разгромил престарелого Рим-Сина, и весь юг попал в его руки. Он двинулся на север и в 1759 г. взял Мари и подверг его разграблению. Ашшур избежал столь тяжкой судьбы. В 1755 г. он подчинился и стал служить Хаммурапи как данник. Правитель его сохранил трон, и династия Шамшиадада I уцелела, чтобы стать в будущем чумой остальной Месопотамии.

В 1750 г. до н. э. Хаммурапи скончался, но в последние пять лет своего царствования он уже правил империей, столь же обширной, как империя Нарамсина шестью столетиями ранее.

Слава Бабела воистину началась с правления Хаммурапи, ибо он сделал город своей столицей и правил оттуда своими огромными владениями. Город вырос и стал могущественным метрополисом, оставаясь крупнейшим городом Западной Азии на протяжении четырнадцати столетий. Сегодня мы знаем его под греческим именем — Вавилон.

Регион, который когда-то назывался Шумером и Аккадом, взял свое имя у этого великого города и назывался Вавилонией в течение всех оставшихся столетий истории Древнего мира.

Смена богов

Триумф Вавилона на земле отразился в аналогичном триумфе в месопотамском небе.

Шумеры, как было в обычае среди древних народов, поклонялись богам. Как еще можно было объяснить капризы природы? Кому еще можно было приписать создание Вселенной?

Вероятно, каждое племя имело какого-то одного бога, который был символом и воплощением племени. Между племенем и его богом должна была существовать тесная связь. При условии, если богу поклонялись должным образом, с соответствующими ритуалами, он должен был заботиться о своем народе, сохранять благоприятную среду обитания и помогать побеждать другие племена (и их богов).

Когда группа племен селилась в близком соседстве и принимала общую культуру, таких богов становилось много. Чтобы поддерживать мир, всем им нужно было придать какой-то вес и установить пантеон, группу богов, родственных друг другу. Обычно, когда народ, выступив на историческую сцену, начинал играть заметную роль, такой пантеон уже имелся в наличии*.

Имея множество богов, вполне естественно было ввести специализацию. Один из богов отвечал за дождь, другой — за реку и т. д. Сказочники и поэты могли сплетать рассказы, описывая и объясняя Вселенную в аллегорических терминах. То, что мы называем мифологией, было древней попыткой создать науку. Мы и сегодня ломаем голову над теми же проблемами — происхождением Вселенной и предсказанием погоды. Но чтобы найти ответ, мы пользуемся другими инструментами.

Самое простое и общее разделение труда среди богов — это наделить одного из них ответственностью за землю (или подземный мир), другого — за воды (соленое море или пресноводные реки) и третьего — за воздух (или небо вверху). Обычно главным богом оказывался бог неба, ибо небо охватывало и землю, и воды, с неба падал дождь (и ударяла молния).

В древних греческих мифах, пантеон которых лучше всего знаком людям современной западной культуры, Вселенную разделили между собой три сына Хроноса. Зевс взял себе небо, Посейдон — море, Гадес — подземный мир, но главным богом был Зевс. Единственное объяснение, которое мы имеем, — мифологическое: именно Зевс возглавил восстание против их общего отца Хроноса. Земные факты, лежащие за этим объяснением, потеряны в греческой предыстории.

Среди шумеров имелось такое же разделение труда между тремя главными богами. Ану был богом неба, Энлиль — богом земли, и Эа — богом пресной, рождающей жизнь воды. Ану был, по-видимому, главным богом шумеров, по крайней мере на поздней стадии их истории.

 

* Израильтяне, которые вскоре вступают на эту сцену, отличались от народов того времени, отказываясь установить такой пантеон. По крайней мере, те из них, которые настаивали на единственном Боге, в конце концов победили. (Примеч. авт.)

Мифологическая причина находится в шумерской истории сотворения мира. Дело идет (как и во многих других мифах о творении) не о сотворении мира из ничего, но о создании упорядоченной Вселенной из беспорядочного хаоса.

В шумерском мифе хаос представлен первобытной богиней по имени Тиамат. Она, очевидно, представляла море, темное, губительное, с хаотически волнующимися водами, которые казались такими ужасными первобытному народу, не владевшему технологией мореплавания. Чтобы Вселенная могла родиться, нужно было победить Тиамат. (Или, быть может, это отражало тот исторический факт, что реку удалось смирить при помощи системы каналов.)

В шумерском варианте мифа Ану в конце концов выступил против Тиамат, победил ее и из ее тела построил Вселенную. В награду за свою победу он, естественно, должен был получить верховную власть над богами.

Здесь можно поразмышлять об исторических фактах, лежащих в основе мифа. Несмотря на пантеон, каждый из шумерских городов сохранял своего любимого бога в качестве особого покровителя. (Как у афинян, которые считали богиню Афину покровительницей Афин.)

Энлиля особенно почитали в Ниппуре, а Эа был покровителем Эриду. До изобретения письменности это были два главных города Убайдского периода, и было вполне естественно, что эти два бога приобрели основную важность. Быть может, тот или другой был первоначально главным богом.

К концу Убайдского периода, однако, на первый план выступил Урук; именно в Уруке была изобретена письменность, и, может быть, Урук возглавлял Шумер вплоть до Потопа. Богом Урука был Ану, и именно он благодаря письменности утвердился как главный бог достаточно прочно, ибо такой порядок сохранялся, даже когда гегемония переходила к другим городам.

Когда аккадяне вступили в Месопотамию, они принесли с собой собственных богов, которых мы можем определить по тому, что они носят семитические имена. Этим богам позволено было войти в шумерский пантеон, но в нижние его слои. Сюда входили Син — бог Луны, Шамаш — бог Солнца и Иштар — богиня планеты Венера (а также богиня любви и красоты).

В некоторых случаях шумерские города принимали того или иного из этих аккадских богов, по-видимому, благодаря аккадскому языку и влиянию, важность которых возросла благодаря подвигам Саргона Аккадского. Так, Син стал главным богом Ура, а Иштар особо почитали в Уруке. Жители Урука, чтобы объяснить такое новшество, решили, что Иштар была дочерью Ану, и родство это вошло в официальную мифологию.

Среди народов Месопотамии (как и среди других народов) было в обычае включать имена богов в свои собственные имена. Это указывало на благочестие и, возможно, приносило удачу, ибо боги, вероятно, не были нечувствительны к лести. Среди исторических персонажей, которых мы отмечали, мы находим имя Эа у Эаннатума из Лагаша, имя Сина у Нарамсина из Агаде и Римсина из Ларсы. Шамаш появляется в имени ассирийца Шамшиадада I, включающего также имя Адада, бога бурь. Имена эти, конечно, имеют определенные значения (Нарамсин означает «любимый Сином», Римсин — «бык Сина»), хотя не всегда легко определить смысл этих значений. (Мы сами не так вольно обращаемся с именами богов, но примеров достаточно. Так, Амадей в переводе с латыни означает «любовь Бога», Теодор, Феодор, или русский Федор, — «дар Божий», германское имя Готтфрид — «мир Божий».)

Амореи, когда они захватили Месопотамию, не принесли с собой такое число богов, как аккадяне. Их культура была слишком близка к аккадской, и, приняв аккадскую версию семитического языка, они приняли также аккадские имена богов. Их собственный национальный бог Амурру (представляющий нацию в самом своем имени) сделался второстепенным божеством.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-08-20 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: