В том, что в мире происходят разные удивительные случай и что рано или поздно правда и справедливость побеждают, пан Вачкарж был убежден давно, а последнее событие — по правде сказать, не из приятных — только подтвердило правильность его взгляда.
Вот почему теперь пан Вачкарж всюду, где только случается ему бывать, провозглашает, что справедливость, несмотря ни на какие стоящие перед нею препятствия, рано или поздно выходит победительницей.
Каждый человек знает, что для обеспечения победы справедливости существует весьма тонкий механизм в виде системы полицейского управления, завершающийся судом, тюрьмой, виселицей и т. п.
Под справедливостью обычно понимается то, что в худшем случае находит глухой отзвук в газетной заметке.
Пан Вачкарж с удовольствием размышляет теперь на эту тему и с сияющим лицом изрекает вышеприведенные истины, доказывая их следующим волнующим повествованием.
Несколько лет тому назад у него была лавчонка на одной глухой улице, куда полицейский патруль заглядывал весьма редко. В то время стали учащаться случаи кражи в магазинах по ночам, так что не проходило ни одной ночи без того, чтобы не было обворовано какое-либо торговое предприятие. Когда таких случаев накопилось столько, что полицейское управление вынуждено было для составления протоколов обзавестись подсобными силами, было решено принять радикальные меры, а именно: полицейским патрулям было предписано обращать строгое внимание на воров. Это простое и довольно практическое мероприятие, как это видно из дела пана Вачкаржа, увенчалось полным успехом.
Однажды пан Вачкаржрешил переписать весь товар в своей лавочке и заработался до полуночи, а в полночь отправился домой со свертком канифаса, который он должен был рано утром передать одному из своих заказчиков. Само собой разумеется, что на улице, как только он вышел из своей лавочки, весьма тщательно заперев ее, он был схвачен двумя полицейскими, спокойно выжидавшими выхода того, кто сидит ночью в лавке при огне.
Когда он им заявил, что является хозяином этой лавки, полицейские дружно рассмеялись столь неудачной аргументации и потащили его в ближайший полицейский участок. Полицейский вахмистр тоже нашел объяснение по поводу позднего пребывания пана Вачкаржа в лавке весьма забавным и счел нужным заметить, что пойманный вор не отличается большой опытностью. Затем пришел полицейский комиссар, который на объяснение Вачкаржа язвительно заметил:
— Вы составляли список товаров. Вот поди ж ты! Все говорят одно и то же, когда им надо что-либо украсть.
— Да, но я в самом деле составлял опись! — со страхом воскликнул пан Вачкарж.
— А поэтому вас в самом деле посадят куда следует, — спокойно возразил на это комиссар.
Так как имелся приказ о том, чтобы всех пойманных преступников немедленно же отправляли в полицейское управление для выполнения разных формальностей, как-то: обмера, фотографирования, дактилоскопических снимков и т. п., то на пана Вачкаржа надели кандалы, скрепили их с левой рукой другого бродяги (как его титуловали) и погнали в полицейское управление.
— Только ты там смотри не сдрейфь и не вздумай признаваться! — сказал ему спутник.
— Не буду, — малодушно ответил пан Вачкарж (что позже ему было поставлено в вину).
Когда его стали фотографировать, он расплакался; три раза из-за него портили негатив. Измерение черепа, согласно таблицам, составленным по теории Ломброзо, показывало резко выраженную преступность. Наклон лба и форма носа, согласно другой таблице Ломброзо, показывали совершенную дегенеративность, идиотизм и склонность к садизму. Отпечатки пальцев совпадали с отпечатками известного бандита Кенига из Мангейма (в черной рамочке, так как его казнили пять лет тому назад). Эти отпечатки совпадали с оттисками пальцев известного международного преступника Рубинштейна, карманного вора Футерки, взломщика Залинского, аферистки Семерадовой и фрау Зинк, отравительницы детей.
Когда все это прочли пану Вачкаржу, то он снова принялся судорожно плакать и всячески уверять, что он ни мадам Семерадова, ни фрау Зинк.
— Это мне неизвестно, — строго сказал ему на это комиссар, после чего у пана Вачкаржа начался припадок, вроде пляски святого Витта.
Утром его увезли в тюремную больницу, так как этот старый симулянт заболел воспалением мозговых оболочек. И в то время как в больнице в течение двух дней его организм находился на грани между жизнью и смертью, в полицию явилась хозяйка пана Вачкаржа и заявила о загадочном исчезновении своего жильца. Ей предъявили для опознания одну из фотографий, на которой пан Вачкарж выглядел заплаканным, похудевшим и несчастным.
— Это не он, — заявила хозяйка и свое заявление подтвердила подписью на протоколе, не изъявив желания даже взглянуть на преступника.
Когда пан Вачкарж несколько оправился и стал связно мыслить, в больницу приехал судебный следователь и начал его допрашивать:
— Скажите, куда вы спрятали труп убитого вами пана Вачкаржа?
— Я ни о чем не помню, — тупо ответил пан Вачкарж.
— Как ваша фамилия?
— Теперь я не знаю. Говорят, что я не Вачкарж.
— Это верно, — подтвердил следователь. — Ну, а сколько вы забрали денег в кассе?
— Приблизительно тридцать золотых.
Следователь ушел. Указанная обвиняемым сумма в точности соответствовала количеству найденных при нем в день ареста денег. Между тем общественность с неослабевающим вниманием следила за ежедневными сообщениями о таинственном убийстве человека, который еще недавно для нее ничего не значил и имя которого теперь стало известным всюду, где получались газеты.
Странно было то, что обвиняемый временами, когда на него находили минуты просветления, рассказывал судебному следователю много таких подробностей из жизни исчезнувшего торговца, которые с несомненностью указывали на существовавшую связь между обвиняемым и убитым.
Наконец пан Вачкарж выздоровел настолько, что ему решили устроить очную ставку с квартирной хозяйкой, которая, осмотрев его, заявила, что этого человека она уже где-то видела, а именно видела его стоящим у лавки пана Вачкаржа. Другие вызванные свидетели говорили то же самое.
С течением времени следователь все чаще и чаще замечал, что обвиняемым овладевает навязчивая идея, будто он и есть не кто иной, как тот самый пан Вачкарж, в убийстве которого его обвиняют. Чтобы сбить его с толку, следователь предложил ему написать следующее:
«Я Йозеф Вачкарж с Новой улицы».
Его почерк был изучен судебными экспертами-графологами, которые, сравнив его с почерком пана Вачкаржа, заявили, что между ними нет ничего общего и что почерк обвиняемого выдает в нем заядлого алкоголика.
Чем дальше, тем обвиняемый все более тупел, и следователь с радостью убеждался, что у него начинают появляться признаки раскаяния в совершенном им преступлении. На вопрос, кому принадлежит находившееся на нем в день ареста платье, обвиняемый ответил:
— Пану Йозефу Вачкаржу.
Сомнение в том, что он говорил неправду, исчезло после того, как то же самое подтвердила и квартирная хозяйка пана Вачкаржа.
Однажды преступник сознался, что у пана Вачкаржа есть брат, работающий в Нитре, в Словакии, по лесоводству.
— Имейте в виду, — многозначительно сказал судебный следователь, — что я его вызову по телеграфу и устрою вам очную ставку.
— Делайте со мною все, что хотите, — ответил с безнадежностью в голосе обвиняемый, — мы с ним не виделись уже двадцать лет.
Через три дня перед ним предстал его брат, который смотрел на него с удивлением около пяти минут, а затем раскрыл объятия и воскликнул:
— Йозеф, в каком месте мы с тобой встречаемся!
Но обвиняемый печально улыбнулся, пожал плечами и покорно ответил:
— Нет, нет, я не ваш брат, я уже не Вачкарж.
Однако брат поклялся, что этот человек — не кто иной, как Йозеф Вачкарж; кроме того, судебные врачи выяснили, что душевное состояние обвиняемого не в порядке, а власти в результате весьма кропотливого исследования всего дела все же пришли к выводу, что обвиняемый именно Йозеф Вачкарж, тот самый, который в памятную ночь исчез из своей лавочки и который уже три месяца как сидит в тюрьме, находясь под судебным следствием.
Хозяйка и другие свидетели, которые с течением времени стали понимать сущность происшедшего маленького недоразумения, совершившегося в интересах справедливости, тоже подтвердили, что обвиняемый не кто иной, как исчезнувший лавочник. В результате такого поворота следствие по делу об убийстве отпало и осталось только дело о краже того самого свертка, который находился в руках у пана Вачкаржа во время ареста.
Однако следствие и по этому делу ввиду отсутствия улик было прекращено. Все же психиатрам потребовалось около двух лет, пока они не разубедили пана Вачкаржа в том, будто он перестал быть паном Вачкаржеми будто он где-то спрятал труп ограбленного лавочника.
А когда, после двух лет, пан Вачкаржвыздоровел и его выпустили из больницы, он понял, что справедливость рано или поздно, несмотря ни на какие препятствия, восторжествует, о чем он теперь провозглашает всюду, куда бы ни пришел, и каждому, с кем бы ни разговаривал.
1922
СОДЕРЖАНИЕ
А. П. Чехов. Первый дебют. 1886 год. 2
Л.Н.Андреев. Первый гонорар. 1900 год. 7
А.П. Чехов. Роман адвоката. 1883 год. 15
А.П. Чехов. Ряженые. 1884 год. 16
А.П. Чехов. Староста (Сценка). 1886 год. 18
У.С. Моэм. Мэйхью. 1923 год. 21
О. Генри. Блуждания без памяти. 1908 год. 23
А.П. Чехов. Сильные ощущения. 1886 год. 30
А.П. Чехов. Сонная одурь. 1885 год. 33
А.П. Чехов. Случай из судебной практики. 1884 год. 35
Л.Н. Андреев. Защита.История одного дня. 1898 год. 37
А.Т. Аверченко. Я – как адвокат. 1914 год. 42
Н.А. Тэффи. Модный адвокат. 1910 год. 46
А.И. Куприн. Киевские типы (4.Лжесвидетель). 1895 год. 49
М.Е. Салтыков-Щедрин. Отрывок из частиV.В сфере сияния (2.Адвокат). 1887 год. 51
А.П. Чехов. Святая простота. 1885 год. 60
А.П. Чехов. Пьяные. 1887 год. 63
В.М. Дорошевич. В Татьянин день.1905 год. 67
А.П. Чехов. Отрава. 1886 год. 72
М.П. Арцыбашев. Сказка старого прокурора. 1912 год. 75
А.Т. Аверченко. Опора порядка. 1914 год. 85
Я. Гашек. Проект закона. Идиллия министерства юстиции. 1908 год. 89
Я. Гашек. Торжество справедливости. 1922 год. 91