Многие ученые и философы понимают павловское учение об условных рефлексах как физикальное на том основании, что оно якобы сводит психику к сумме рефлексов, выводит их непосредственно из процессов возбуждения и торможения. Считают, что психическое - это всего-навсего более сложное физиологическое.
Однако смысл и значение учения И.П. Павлова, открыв условный рефлекс, не сводится к этому. И.П. Павлов, открывшего условный рефлекс, создал естественно-научную модель, на которой в экспериментальных условиях можно изучать рождение, генезис идеального в процессе взаимодействия организма с окружающим его миром, точнее говоря, с безусловными раздражителями в экспериментальной ситуации.
Перед тем, как перейти к анализу условного рефлекса как системы, в которой рождается идеальное, сразу отметим, что все, чем мы выше характеризовали идеальное, относится и к условному рефлексу.
Ранее ученые пытались показать знаковый характер условно-рефлекторной деятельности. Хорошо, известно, что любой условный рефлекс протекает по схеме: знак (условный раздражитель) - деятельность организма - подкрепление. Если знак вызывает деятельность, которую до этого вызывал безусловный раздражитель, то это значит, что в знаке содержится нечто существенное, принадлежащее безусловному раздражителю. Возникает вопрос: что именно? Его физико-химические, механические, акустические или какие-либо другие свойства безусловного раздражителя как единственного явления действительности? Нет, не это вбирает в себя (замещает, обозначает) условный раздражитель (знак). Условный раздражитель - звонок, свет лампочки, стук метронома и т.д. - по своим физико-химическим свойствам ничем не похож на пищу, которую И.П. Павлов давал животному, или на кислоту, которую он вливал ему в рот. Тогда возникает вопрос: что именно, если не отмеченные физические свойства безусловного раздражителя? Из пищи животное берет нужные ему питательные вещества Они-то и действуют на соответствующие анализаторы не просто кусок мяса, хлеба и т.д. как отдельные,
|
|
чувствственно воспринимаемые предметы и явления. Их вбирает в себя сигнал, они составляют его "душу", то, что перешло к нему от безусловного раздражителя. Но питательные вещества, содержащиеся в куске мяса, - это тоже какие-то конкретные чувственные явления. Ведь не написано же на том куске мяса, что он содержит то-то и то-то, и нужные для жизни питательные вещества. Да, такого ярлыка
на куске мяса нет, но при действии этого куска мяса на соответствующие рецепторы животного то, что содержится в куске мяса, подводится под нечто общее, присущее как этим веществам, свойствам внешнего объекта, так и животному организму.
Как писал еще Гегель, животное, активно действующее вещество, субъект "в себе тождественен с внешним объектом... этот последний содержит в себе возможность удовлетворения вожделения... Отношение к объекту является поэтому для субъекта необходимым. Субъект усматривает в объекте свой собственный недостаток, свою собственную односторонность - видит в объекте нечто принадлежащее к его собственной сущности, и тем не менее, ему не достающее". В основе этого определения отношения животного к существующему безусловному раздражителю лежит диалектика соответствующей "меры-биоконстанты" организма. В основе взаимодействия организма и безусловного раздражителя лежат его определенные свойства с соответствующей "мерой" организма. Диалектика "меры" организма - вот первая причина его активности, его спонтанного и целенаправленного отношения к тем или иным явлениям, предметам и событиям внешнего мира. Говоря о пищевом поведении, И.П. Павлов писал: "Совершенно ясно, что первый толчок деятельности этого пищевого центра, заставляющий животного двигаться, брать пищу, лить слюну и желудочный сок, исходит из химического состава крови животного, которое несколько часов не ело, у которого кровь постепенно делается "голодной".
|
|
Любые формы реакций организма на безусловные и условные раздражители опосредованы соответствующими "мерами" организма, нормами его реакций. Исходя из этих представлений, безусловно-рефлекторную можно было бы представить в следующее...
Суть безусловно рефлекторной деятельности состоит в том, что ее осуществление приводит к усвоению, ассимиляции безусловного раздражителя согласно требованиям соответствующей меры организма. Безусловный раздражитель субъективизируется, идеализируется организмом в рамках деятельности, которая осуществляет превращение безусловного раздражителя в условный, ассимилированный организмом. В этом процессе осуществляется переход "тождественной субстанции" безусловного раздражителя, превращается в нечто внутреннее, органическое, присущее самому организму. На стороне безусловного раздражителя происходит превращение реальной, наличной "тождественной субстанции" в "идеальную", снятую. На стороне организма происходит противоположный процесс: "идеальная", лишь долженствующая стать реальной, "тождественная субстанция" превращается в нечто реальное, наличное, принадлежащее уже самому организму. Эта диалектика лежит в основе становления условно-рефлекторной деятельности. Снятая, усвоенная идеализированная "тождественная субстанция" (всеобщее) безусловного раздражителя связывается с наличным бытием условного раздражителя - знака, сигнала.
|
|
Сложной и противоречивой является форма содержания безусловного раздражителя. Еще Ч. Пирс, указывая на двойственный характер содержания объекта в сигнализирующем знаке, писал: "Необходимо отличать непосредственный объект, или объект как его репрезентует знак, от динамического объекта, или реально действующего, но непосредственно не наличного объекта". Из этого высказывания Ч. Пирса видно, что объект, ставший предметом обозначения, имеет как бы двойную форму существования: как наличный единичный, реально существующий объект, обозначаемый знаком, и как динамичный, действующий, но непосредственно на данный объект. Чем для Пирса характеризуется "динамичный", "скрытый план существования" обозначаемого предмета?
Ответ на этот вопрос в какой-то степени дают следующие слова того же самого Ч. Пирса: "Мы должны отличать непосредственный объект, который есть объект, поскольку сам знак его репрезентации в, знаке, от динамического объекта, который есть реальность и тем или иным путем ухитряется побудить знак к его репрезентации". Из цитированных слов Пирса можно сделать вывод, что основным свойством динамического объекта является его свойство заставить знак репрезентировать (от франц. representatif - показательный, характерный) обозначаемый объект. В условном рефлексе это свойство динамической формы существования безусловного раздражителя в знаке заставляет животное производить деятельность, которую оно совершит под влиянием безусловного раздражителя. Исходя из изложенных выше представлений, структуру условного рефлекса схематически можно представить следующим образом:
Сигнал, содержащий безусловный раздражитель в идеальном виде
Мера организма
Деятельность организма
Подкрепление - усвоенный организмом безусловный раздражитель
Как видно из схемы, замена безусловного раздражителя сигналом непосредственно связана с возникновением идеального. Сигнал, как безусловный раздражитель заменяет на общее свойство предмета, которое тождественно характеристикам изменений внутренней среды организма.
Сигнал содержит в себе нечто, в одинаковой степени присущее и объекту, и организму-субъекту. То, что содержит в себе знак, - это объект-субъективное, системное качество системы: организм - безусловный раздражитель.
Поэтому говорить об идеальном помимо его отношения к субъекту без субъекта, без "головы" нелепо. Психическое, идеальное - это та "ничья земля", то "пространство", в котором осуществляются переходы между наличным бытием и отсутствующим количеством этой же субстанции в "мере" субъекта вся деятельность субъекта и определяется тем, что наличное количество "тождественной субстанции" меры организма.
Жизнедеятельность отдельных клеток и целых клеточных популяций мозга является конечным звеном всех преобразований внешних раздражителей в процессе взаимодействия организма с окружающим миром. Высокодифференцированные клетки мозга являются поздним продуктом фило- и онтогенеза человека и высших животных, и их константы с необходимыми для их жизни веществами и энергиями внешнего мира многократно опосредованы деятельностью других органов и систем организма. Такое соотношение нервных клеток с окружающим миром и привело, с одной стороны, к возникновению аналитических систем (органов чувств) и, с другой стороны, к организации сложных поведенческих актов для практического освоения окружающего мира.
Возникает вопрос, как материальное "проникает" в голову, если ни грамма его не входит в органы чувств при их взаимодействии? Восприятие внешних объектов органами чувств приводит, как известно, к возникновению соответствующих ощущений. От органов чувств по соответствующим нервам в мозг поступают не кусочки внешних объектов, а биотоки и целая гамма химических, биологически активных веществ, осуществляющих передачу сведений о том, что действует на органы чувств. Сейчас этот сложный многоэтапный процесс называют кодированием информациисенсорными системами.
Мозг как, целое и отдельные его элементы находятся в различных отношениях с отдельными этапами практического овладения и ассимиляции организмом внешних явлений и необходимых ему предметов окружающего мира. Хорошо известно, что непосредственная жизнедеятельность клеток мозга осуществляется за счет веществ, находящихся в самих этих клетках и межклеточном пространстве. Собвенно говоря, в процессе этой жизнедеятельности и осуществляется саморегуляция "меры" деятельности клеток мозга. Ближайшим источником этих веществ является их содержание в крови и других средах организма. При этом в стенках сосудов находится большое количество рецепторов,
которые сигнализируют о наличии и количественном содержании "тождественной субстанции" в кровеносном русле. В этих условиях "тождественная субстанция" воспринимается как нечто внутриорганизменное, как нечто принадлежащее самому организму. Поэтому хемо-, баро-, глюко- и
другие рецепции от кровеносных сосудов, оказывая существенное влияние на саморегуляцию деятельности ряда систем организма, как правило, не доходят до нашего сознания и не дают ощущения чего-то внешнего.
Другой формой существования "тождественной субстанции" для клеток мозга является та, которая связана с безусловными раздражителями и воспринимается специальными рецепторами. В данном случае "тождественная субстанция" воспринимается как нечто внешнее, относящееся к объективному миру и не зависимое от организма. Ее нужно отыскать среди многообразных явлений постоянно меняющегося мира, овладеть и ассимилировать ее. Это р открытие, отражения и усвоение "своего" в "другом" имеет? основное значение для детерминации деятельности организма, его активного взаимодействия с окружающим миром. Восприятие "тождественной субстанции" дистантционными органами чувств (глаз, ухо, обоняние) имеет ту особенность при помощи которой воспринимается не только сама она, но и какие-либо другие свойства предметов, ее носителей. Возникает вопрос: как познается эта "субстанция" воспринимающими органами и как происходит ее измерение на расстоянии? На этот вопрос пока нет общепринятого ответа. Так, например, К. Прибрам (1975 г.) считает, что в мозге должно быть какое-то специальное устройство, считывающее события, закодированные в импульсах, идущих от органов чувств. Это устройство должно возникать на месте стыковки нейронов.
В современной науке механизм передачи нервного импульса изучен более или менее хорошо. Однако пока неизвестно, действуют ли все вещества, имеющие характер медиаторов или модуляторов нервного возбуждения, просто как компоненты химической реакции, представляющие лишь свое собственное наличное бытие, или они имеют характер знаков, с чем и связано их влияние на соответствующее поведение нейронов. Сам факт, что импульсы, пробегающие по нервным волокнам, называются сигналами, говорит, скорее всего, о том, что их нужно рассматривать как носителей "значений", как знаки.
В чем состоит "значение" этих знаков-сигналов? В том, что при помощи соответствующих нейромедиаторов и нейромодуляторов нервная клетка может определять соответствующее количество, качество и место нахождения "тождественной субстанции", действующей на органы чувств вместе со всеми качествами своего носителя - внешнего для организма объекта. Рецепторы кодируют воспринимаемую ими "тождественную субстанцию" в виде каких-то электрофизиологических и химических процессов, а нервная клетка декодирует их обратно на язык своей "меры-жизнедеятельности".
Условно-рефлекторная деятельность может быть моделью изучения этих процессов: так, например, один и тот же условный раздражитель может сочетаться с разными безусловными раздражителями. "Значение" условного раздражителя - это не его свойства как единичного, чувственно воспринимаемого явления, а системное качество, приобретенное им благодаря включению в контекст какой-либо целостной деятельности организма, приводящей к освоению, ассимиляции безусловного раздражителя. По аналогии с условным раздражителем можно сказать, что один и тот же медиатор, один и тот же паттерн электрофизиологической активности могут иметь самое разное значение для организма и вызывать самую разнообразную его деятельность в зависимости от состояния клеток, воспринимающих их, от локализации и других физических характеристик.
Из изложенного выше легко понять, почему не может быть психической деятельности, идеального без мозга, нервной системы и почему мы может коррегировать эту деятельность как в области сенсорики, так и в области высших психических функций при помощи различных психических, химических и других воздействий.
ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА: ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПОДХОД
Язык, с помощью которого передается информация (в мозге)... не соответствует и не должен соответствовать тому языку, которым люди пользуются в общении друг с другом.
Питтс и Мак-Каллок
Ядром психофизиологической проблемы выступает вопрос об отношении явления сознания к деятельности мозга, ибо главные теоретические трудности рассматриваемой проблемы встают перед нами тогда, когда психическое берется именно в качестве явлений сознания. Как же "связать" сознание и мозг, если категориальные структуры описания первого и второго не имеют между собой прямых логических связей?
Оставляя в стороне вопросы критики идеалистических и дуалистических подходов к рассматриваемой проблеме, ибо их несостоятельность не вызывает сомнений, остановимся на различных подходах к этой проблеме. Здесь можно выделить три установки, каждая из которых определяет специфическую программу и методологию исследования проблемы, которая в дальнейшем для краткости будет именоваться "сознание и мозг":
1) физикалистскую
2) бихевиоральную
3) информационную
Суть первой из них заключается в стремлений провести принцип физикалистского монизма в объяснении явлений сознания. С этой позиции сознание, духовное, психическое рассматриваются как особый вид физических процессов.
Главным методологическим принципом тут выступает радикальный редукционизм: сведение всякой реальности к физической реальности и всякого научного знания к физическому знанию.
Наиболее последовательными представителями такой программы являются "научные материалисты" (Г. Фейгл, Д. Армстронг, Дж. Смарт, Р. Рорти, Э. Уилсони др.). "Научный материализм", к которому тяготеют многие нейрофизиологи и психологи, представляет собой одно из весьма широких и влиятельных направлений современной философии. Его сторонники остро критикуют идеалистические и дуалистические концепции сознания и развивают "теорию" тождества" психического и физиологического (физического). В ряде существенных отношений установки радикального физикализма воспроизводят взгляды классических представлений вульгарного материализма (К. Фохт, Л. Бюхнер, Я. Моллешот и др.). В силу этого она неприемлема с позиции диалектического материализма по принципиальным теоретическим соображениям, не говоря уже о том, что предлагаемые объяснительные модели крайне упрощают феномен сознания, лишая его качества идеальности, тех специфических свойств, которые создают главные трудности для его научного объяснения.
Суть бихевиоральной установки состоит в том, что явления сознания и мозговые процессы берутся нерасчлененно, как бы в их изначальном единстве, и описываются в поведенческих терминах (Э. Торндайк, Дж. Уотсон, А. Вайсс, Э. Газри). Действительно, всякий поведенческий акт включает органическое единство психического и физиологического. Поэтому, в принципе, бихевиоральная установка, взятая в ее общем виде, имеет важный смысл. Однако реально она выступает в различных конкретных формах, интерпретируется в довольно широком диапазоне. Некоторые виды ее интерпретации методологически неприемлемы. Это относится прежде всего к редукционистскому варианту, когда сознание сводится к поведению, что характерно для концепции бихевиоризма. Столь же необоснованны попытки отождествления феномена сознания с рефлексом, что ведет к упрощению модели соотношения психического и физиологического, ибо в них не находят должного отражения и объяснения такие кардинальные свойства субъективной реальности, как содержание, смысл, ценность, волевая направленность и т.д.
Позитивные варианты интерпретации бихевиоральной установки исключают жесткий редукционизм, акцентируют внимание на единстве психического и физического, но вместе с тем полагают в качестве объекта исследования именно поведенческую реакцию в се обусловленности теми физиологическими процессами, которые совершаются в головном мозге и нервной системе в целом. Такая методологическая программа характерна для учения И.П. Павлова о высшей нервной деятельности. Исходя из того, что рефлекс есть единство физиологического и психического, современные последователи И.П. Павлова истолковывают психическую деятельность как высшую нервную деятельность мозга и стремятся описывать психическую деятельность в терминах высшей нервной рефлекторной деятельности. 1 Структура такого описания образует синтез бихевиоральнoro (ибо рефлекс есть реакция, поведенческий акт) и собственно нейрофизиологического (так как рефлекс означает и нервную связь).
Гораздо более широкие методологические возможности для разработки проблемы "сознание и мозг" открывает информационная теория (Д.И. Дубровский, 1983 г.). Как и вся концепция, информационный подход строится следующим образом: принимаются некоторые исходные посылки, а затем из них выводятся следствия, содержащие ответы на основные вопросы данной проблемы.
1. Исходные посылки:
1.1. Информация есть результат отражения (данного объекта определенной материальной системой).
1.2. Информация не существует вне своего материального носителя (всегда выступает лишь в качестве его свойства - структурного, динамического и т.д.).
1.3. Данный носитель информации есть ее код (информация не существует вне определенной кодовой формы).
1.4. Информация инвариантна по отношению к субстрактно-энергетическим и пространственно-временным свойствам своего носителя (то есть одна и та же для данного класса систем информация может быть воплощена и передана разным по указанным выше свойствам носителями; это означает, что одна и та же информация может существовать в разных кодах).
1.5. Информация обладает не только формальными (синтаксическими), но также содержательными (семантическими) и ценностными (прагматическими) характеристиками.
1.6. Информация может служить фактом упрощения, то есть инициировать определенные изменения в данной системе на основе сложившейся кодовой организации (здесь "опираемся на понятия информационной причинности).
Что касается утверждения "всякое явление сознания есть функция головного мозга", то оно вряд ли нуждается в специальном обосновании. Заметим лишь, что указанное утверждение ни в коей мере не противоречит тезису о социальной природе сознания, ибо человеческий мозг есть продукт антропогенеза и социального развития.
Если любое явление сознания есть информация и в то же время функция мозга, то это означает, что материальным носителем такой информации являются определенные мозговые процессы, которые на современном уровне познания описываются в большинстве случаев посредством понятия мозговой нейродинамической системы (Н.П. Бехтерева, П.В. Бундзен, 1975г.).
Зафиксируем теперь следующую группу положений информационного подхода, которые определяют возможность использования приведенных выше исходных посылок для объяснения ряда существенных особенностей явления сознания:
2.1. Всякое явление сознания (как явление субъективной реальности) есть определенная информация, присущая определенному социальному индивиду.
2.2. Будучи информацией, всякое явление сознания (субъективной реальности) необходимо воплощено в своем материальном носителе (в силу 1.2.).
2.3. Этим носителем является определенная мозговая нейродинамическая система (данного индивида).
2.4. Определенная мозговая нейродинамическая система (в силу 1.3.) является кодом соответствующей информации, представленной данному индивиду как явление его субъективной реальности (обозначим для краткости изложения всякое явление сознания, субъективной реальности через Н, мозговой носитель такого рода информации, ее код - через С).
Опираясь на сформулированные исходные посылки (1) и принятые нами положения (2), попытаемся ответить на те трудные вопросы, которые издавна образуют содержание проблемы "сознание и мозг". Они могут быть представлены в виде двух главных вопросов.
Как объяснить связь явлений сознания (если им нельзя приписывать физические и вообще субстратные свойства) с мозговыми процессами?
Как объяснить тот факт, что явление сознания управляет телесными изменениями (способы вызывать их, регулировать и прекращать), если первым нельзя приписывать физических, в том числе энергетических, свойств?
Связь между информацией и ее носителем - это особая (функциональная связь, характеризуемая понятием кодовой зависимости. Поэтому Н и С суть явления одновременные: если есть Н, то, значит, есть С, и наоборот.
Это положение можно интерпретировать следующим образом: ни одно явление субъективной реальности не существует в виде некоей особой сущности, то есть обособленно от своего материального носителя. Оно непреложно объективно в определенных мозговых процессах, что исключает идеалистическое и дуалистическое истолкование категории идеального. Всякое явление субъективной реальности данной личности, протекающее в данном интервале, реализуется посредством мозгового кода типа С. Если последний дезактивируется, то это равносильно утрате соответствующего субъективного переживания, замене его другим (по содержанию) или прекращению сознательного состояния вообще. Наконец, явления субъективной реальности есть определенное "содержание", представленное личности мозговым кодом типа С. Это "содержание", то есть информация как таковая, может быть многократно перекодировано, представлено в других типах кодов, например, посредством речи, слов, жестов и т.п., причем такого рода коды не способны существовать вне и независимо от реальных личностей. При утрате "содержания" качество субъективной реальности начисто утрачивается.
Последнее обстоятельство важно подчеркнуть при гипнотизации и внушении, ибо обязывает видеть качественное различие, например, между содержанием мысли на понятном для субъекта языке и этим же содержанием как таковым на иностранном языке, если человек не владеет им (т.к. это будет просто информацией). В такой кодовой форме это содержание может быть понято субъектом лишь частично, если человек, говорящий на иностранном языке все-таки будет выражать определенные эмоции и передавать их с помощью жестов и мимики. В древнем папирусе, который никто ни разу не прочел, может "находиться" содержание мысли того, кто его написал. Но в такой кодовой форме это содержание не является идеальным. Качество субъективной реальности связано исключительно с определенным типом мозговых кодов. Идеальное характеризует именно живую мысль, а не отчужденное от личности содержание мысли, которое может быть представлено в самых разнообразных внеличностных, внемозговых кодах (предметных, знаково-символических и других, существующих независимо от человека).
Если говорить более точно, то идеальное непосредственно связано с тремя видами кодов; мозговым, по преимуществу нейродинамическим кодом, бихевиорально-экспрессивным, по преимуществу поведенческим кодом (двигательные акты, внешние телесные изменения, в особенности выражения глаз, лица, рук) и речевым, в виде слов. Причем только первый из них является фундаментальным, базовым (А.В. Напалков и др., 1988 г.). В свою очередь, можно выделить три вида кодов внеличностного уровня: знаковый, предметный, "следовой" (например, отпечатки пальцев и, т.п.). Последние "представляют" информацию в отчужденном от личности виде и не содержат в себе субъективной реальности как таковой. По нашему мнению, все методы гипнотизации, не связанные с речью (словом), связаны с нейродинамическим и поведенческим кодами.
С первым, главным, вопросом связан ряд, если так можно выразиться, подвопросов, которые обычно служат предметом острых обсуждений. Попытаемся их рассмотреть.
1.а. Где находится данное явление субъективной реальности? Можно ли его локализовать, прибегая к определенным пространственным характеристикам?
Общий ответ на вопрос состоит в следующем: данное явление субъективной реальности (скажем, H1) находится в своем коде (C1), который, как все явления объективной реальности, обладает определенными пространственными и временными свойствами - представляет собой пространственно организованную и локализованную подсистему мозговой деятельности, изменяющуюся во времени (П.В. Бундзен, 1978 г.). Поэтому вопрос: "Где существует информация?" - является не столь уж бессмысленным. Он приобретает существенный смысл, когда возникает задача диагностирования кодового объекта (то есть объекта, несущего информацию, суть которого не в природных, физических, субстратных свойствах, а в его функциональном значении, в том, что он "представляет" и когда возникает задача расшифровки кода, постижения воплощенной в нем информации. Этот код всегда находится в определенном "месте", хотя зачастую по различным "местам", наконец: он может быть преобразован в другие формы кодов, которые получают особое пространственное размещение.
Таким образом, одна и та же информация может существовать одновременно во многих "местах", и ее конкретное местоположение не затронет ее специфического "содержания". Для него это местоположение, как правило, безразлично. Но данная информация все же не существует везде, ее местоположение в целом ограничено пространственной сферой существования жизни и общества. И если мы хотим получить эту информацию, "присвоить" ее, то мы должны найти хотя бы одно конкретное "место", где она действительно существует, - конкретный кодовый объект (вещный, знаковый и т.п.) или конкретного человека, в мозговых кодах которого воплощена интересующая нас информация.
В связи с этим вопрос о "местоположении" информации вообще или информации определенного вида заслуживает подробного анализа. Мы ограничимся лишь констатацией того, что при решении вопроса о локализации данной информации необходим конкретный подход и соблюдение меры. Речь идет о том, что для большинства теоретических целей "местоположения" информации следует ограничивать ее кодом, а не той более широкой системой, элементом которой является код. Например, в качестве живой мысли (явления субъективной реальности) информация о вкусе лимона существует только в человеческом мозге, хотя она может существовать и вне мозга (в вещных и знаковых формах, то есть в книгах и т.п.), но это будет уже не мысль, ибо в таком случае качество субъективной реальности аннулируется.
1.6. Как объяснить тот факт, что объективно существующий в мозге человека нейродинамический код переживается им в качестве субъективной реальности? Этот вопрос ставится особенно остро, когда рассматривается такой вид явлений субъективной реальности, как чувственный образ. Тогда обычно спрашивают: где именно и как существует в мозгу образ видимого сейчас лимона и как можно субъективно переживать образ лимона, реально ощущать вкус дольки лимона при внушении и гипнотизации, если объективно его в мозге нет. На поставленный вопрос мы находим в литературе три типа ответов.
Отдельные авторы полагают, что образ лимона существует в виде копии в самом субстрате головного мозга и что, только допустив там наличие таких материальных копий (физиологических, химических и т.п.), можно объяснить факт психического переживания образа. Подобная точка зрения, разделяемая сейчас немногими, резко противоречит современным представлениям о способах реализации мозгом сенсорных и перцептивных процессов (Дж. Сомьен, 1975г.)