НИТЬ ЖИЗНИ
ПЕТРОЗАВОДСК
Пер. Чернобровкин Г.И.
ББК
УДК
ISBN
От переводчиков
” On hengis kieli tuattoloin, vie ei pie panna tuahustu ”- kirjutti 24 vuottu tagaperin Vladimir Brendojev. ”Vai täydyš karjalažil mieldy nimih ei vaihtua omua kieldy.”- sanoi yhtes omas runožes Zinaida Dubinina. Kaksi karjalaštu kirjuttajua, kaksi karjalaštu, kaksi ristikanzua, kudamien syväimes ainos on hengis armas karjalaine kieli. Ainos on, oma-omuttu, karjalaine rahvas, hänen igä elos, hänen huolet dai ihalmot, hengen kivut dai tuskat. A kaikis suurembi huoli tunduu joga runorivizes– jättiä eloh oma čoma, helei, armas kieli.
Joga runorivizes on oman muan, rahvahan, kielen tunnustamine. Kuin gi maltettih löydiä nengomat comat sanat? Vai tozi armastajen voit nenga kiittiä omua muadu.
Minul ylen äijal himoitti ozuttua kaikile, ken ei ellendä karjalan kieldy, mittuine häi on silei, mittuat on hänes parahat sanat, kuin meijan kirjuttajat tietäh omua kieldy da maltetah sanua čomil sanoil kai omat mielet. Sanat koskietah syväindy, toiči ajetah kyynälet silmis, a se häi ozuttau – itköy karjalaine syväinkerä. Venäkse runot kiändi anuksilaine runoilii, Anuksen rahvahallizen kirjaston johtai Georgii Černobrovkin. Minun mieles roittih ylen hyvät kiänökset.
Luvekkua hyväl mielel. Ellendäkkiä karjalazin syväin. Myö kai olemmo yhten jyttyöt.Myö olemmo!
«Он жив язык родителей, ещё не надо ставить ему свечу»- написал 24 года тому назад Владимир Брендоев. «Только б хватило карелам разума ни на что не променять свой язык», написала в одном из своих стихотворений Зинаида Дубинина. Два карельских писателя, два карела, два человека, в душах которых живет неизменная любовь к родному языку. Всегда близок карельский народ, его жизнь, его заботы и радости, душевные боли и переживания. А самая большая боль — оставить жить свой красивый, нежный, любимый язык.
В каждой строчке их стихов признание своей земле, народу, языку. Как и сумели найти такие слова? Только поистине влюблённый в свою землю человек может так выражать свои чувства.
Мне очень хотелось показать всем, кто не знает карельского языка, какой наш язык «гладкий», какие в нём на всё пригодные слова, как наши авторы знают свой язык и умеют выразить на нём самые глубокие чувства. Слова трогают душу, вызывая слёзы. Не плачет ли это душа карела?
Читайте с добрыми чувствами. Постарайтесь понять карельскую душу. Мы же все одинаковые. Мы есть!
Переводчик создает новый поэтический текст, и этот текст максимально приближен концептуально к оригиналу. И для решения поставленной задачи переводчик может использовать совершено иные, отличные от языка оригинала, языковые и стиховые формы.
Ударение в карельском языке падает на первый слог (второстепенное на последующие нечётные слоги), что на наш взгляд может несколько обеднять стихотворные размеры при «воссоздающем» переводе с карельского языка. Максимальную приближённость к метрическому строю карельской поэзии, её национально ритмических структур в силлабо-тоническом стихосложении дают хореические и дактилические размеры.
Поэзия и поэтика представленных читателям авторов складывалась под влиянием русской литературы и под влиянием лучших образцов классической русской поэзии.
Пропустив через себя русскую литературу, авторы сборника «Нить жизни» обрели свой неповторимый голос, наполнив его звучание мягкой карельской речью. Именно поэтому переводчики сочли возможным нарушить напрашиваемый метрический строй и позволили себе при максимально бережном отношении к текстам часть представленных стихотворений перевести не только ямбом, но и трехсложными размерами, что на наш взгляд благотворно сказалось на «перестраивающих» переводах.
Об авторах
Брендоев Владимир Егорович (Brendojev Vladimir) - (06.09.1931- 24.10.1990)
родился в одном из древних поселений олонецкой земли, в деревне Бережной, входящей в состав деревни Самбатукса Олонецкого района Республики Карелия. Окончил семилетку и поступил в Беломорскую рыбопромысловую мореходную школу. Двадцать лет ходил на рыбопромысловых судах,а с1972 года был капитаном судна рыбнадзора на Онежском озере. Всегда с собой возил школьную тетрадь, исписанную стихами на карельском языке, показывать которую кому-либо из поэтов стеснялся. Но пришло время и его стихи стали известны в Карелии, особенно близки и дороги землякам- олончанам.
Стихи В.Брендоева переведены на финский и эстонский языки и изданы в этих странах,включены в учебник-христоматию «Литература народов России»(1995) для 9-11 классов. Всего издано 11 книг автора.
Дубинина Зинаида Тимофеевна (Dubinina Zinaida),член Союза писателей, родилась 2 августа 1934 года в деревне Лумбозеро Олонецкого района. На творчество Зинаиды Тимофеевны большое влияние оказала поэзия В. Брендоева. Первое стихотворение автора на ливвиковском наречии «Silmykaivoine-Родник» до сих пор актуально по содержанию и значимости поднятой в нем проблемы. Может поэтому и саму Зинаиду Тимофеевну В.Брендоев назвал «родником», с новыми силами вступившую на карелоязычную литературную стезю и заговорившую о заботах своего народа на родном языке.
В 1991 году З. Дубинина совместно с богословскими редакторами Института перевода Библии (Хельсинки) перевела на карельский язык «Библию для детей» и «Новый завет», подготовлен к печати перевод на карельский язык Псалтыря. За эти заслуги З.Т.Дубинина отмечена грамотой и орденом Русской Православной Церкви Святой Равноапостольной княгини Ольги 3-степени. Ещё один труд поэта,поднявший карельский язык и культуру народа ещё на одну ступеньку — это перевод «Калевалы» на карельский язык.
Издано три авторских сборника стихов. Общество «Карельского языка» в Финляндии издало большую книгу размышлений автора о земле,о языке, о людях,о своём творчестве,о жизни - «Kirjutukset».
ВЛАДИМИР БРЕНДОЕВ
Eloksen ratas
Eloksen ratas
punoh da punoh,
päiväl dai yöl,
konzu unohtun uneh.
Pyöriu ku ratas
muailmu ynnäh:
sinižet meret
manderen rynnäs.
Pyörytäh rahvas,
ihalmot,huolet,
kullat dai vellat,
leivät dai suolat.
Vuvvet ku virstat,
elos ku matku.
Ennustua ei sua,
kunnessah jatkuu.
Huškakkua vuvvet,
punoi sa, ratas.
Syvembi, oigiembi
raiživo jätä.
Raiživo sinun
syvä da oigei
vedäkkäh hyvyöh
tyttärii, poigii.
Elokses lienöy
raiživo riedy,
anna ei ečitä
kebjiädy tiedy.
Kebjei on tyhjy,
helpo sen hindu,
lyhyt ku lykky,
argu ku lindu.
Veriine talmu,
suolaine higi
jugiele andau
pitkembiä igiä.
Viuhkakkua virstat,
pitkene matku,
vunukois meijän
pyöryndy jatku!
Колесо жизни
Крутится жизни-бытья колесо
ночью и днём, даже если задремлешь.
Шар земной крутится, звёздный песок,
крутится всё, чему в мире ты внемлешь.
Крутится трудолюбивый народ,
кто побогаче и тот, кто с долгами,
тот, кто счастливый и тот, кто забот
не избывает, умывшись слезами.
Годы, как вёрсты. И жизнь, словно путь:
не угадаешь, как долго продлится.
Время идёт, колесо как-нибудь
бьёт колею и летит, словно птица.
След колеса, если ровен и прям,
наших детей приведёт сразу к счастью.
Но, может, в жизни другим колеям
следовать стоит, хотя бы отчасти
и не искать в жизни лёгких путей:
лёгкое, значит пустое, удача,
птица пугливая, что без затей
вырвется в небо, судьбу околпачив.
Только трудом, сквозь солёнейший пот,
тяжесть дороги даст долгие годы.
В детях и внуках продолжится род.
Длятся дороги, кружатся восходы.
Kodoimuale
Eräs - ”linnunmaidua” eččiy,
eräs - ”počinsarvia”.
Millo – olišbo vai meččy,
oldašbo vai järvet.
Oliš ainos kevätkägöi,
stolal leiby-suolu,
da vie inehmiine – jagua
pahamieli puolei.
Ymbärdäš vai pedäjikön
tuhmu kirves ohi.
Kuuluš tiketändy tukan.
Kudoš joves lohi.
Engo eččiš ”počinsarvia”,
engo ”maidua linnun”,
nägižinvai minä harvem
revus järven pinnan.
Olišbo vai kodoilale
muamanpido lämmin,
tervehenny oliš jalo
ruadai-talmukämmen.
Kestän kai, mi ozal pandu...
Maido – vältäy kaivos...
Olišbo vai, Kodoirandu,
selgei sinun taivas...
***
Заморских диковин кому-то не хватит
для полного счастья. А вот для меня
важнее нет леса спокойных объятий,
да шири озёрной на все времена.
Была бы всегда сладкозвучна кукушка,
да хлеб на столе, и стояла бы соль,
и был бы родной человек в комнатушке,
чтоб смог разделить пополам мою боль.
Чтоб только топор понимал сколько муки
он может извлечь из елового дня.
Мне слышать бы дятла задорные звуки,
да видеть бы в лососе отблеск огня.
Не надо диковин. Поверьте, не надо.
Я видеть хочу, что реки берега
чисты, как и прежде, что озера пряди,
как некогда, радуги красит дуга;
что мамы любовь согревает нас вечно,
что всё людям в радость: и отдых и труд.
Лишь было бы небо спокойно и млечно
как счастие, что для других берегут.
Я вынесу всё, что судьба предназначит.
С родного колодца вода – молоко.
И кто любит родину, – смотрит иначе
на многие вещи и дышит легко.
Myös tuomi halvaštau
Myös tuomi halvaštau,
myös läbi yön on valgei,
da hieru hil'l'äine
myös, päivän ruattuu, nukkuu.
Myös moine tuomen duuhu -
nenä halgiau,
myös millo vuozii
kielas kägöi kukkuu.
Myös tuomi halvaštau,
ku harmuat tukkunäyhtit,
on vflgiat halvažet
sie keskes,lehtipiähyös.
Dai minä harmaniin,
no veri vie ei jähty,
ma nygöi vagavem,
en tyhjän dähte kiehu.
Ma pagein linnaspai,
sen lomus, savvun kuorus,
ma tuliin kodoilah,
tiä hengittiä on hoivem.
On, millo ozutah, kus ollou,
minun nuorus,
tiä minuu vuattamas,
dai vuattuakseh häi toivou.
No tyhjät toivehet,
mi mennyh on – kiäny...
A kägöi miletöi
vai kukkuu, vuozii lugou.
A tuomi halvaštau,
sen lehtyt valgei, hieno,
ku köyhen ripoittuu,
vai koskou tuulen suga.
***
И вновь черёмуховый цвет,
и напролёт все ночи – белы,
и северный негромкий свет
дома качает в колыбели;
и деревенька сладко спит,
и дух черёмуховый льётся
и ничего не остаётся,
как полной грудью воздух пить,
И вновь черёмуха в цвету –
седеет, как седеют люди,
и бьёт листвою высоту
и аромат её повсюду.
И я с кукушкою года
считаю. Пусть она обманет.
И так черёмуха дурманит,
что всё иное – ерунда.
Пусть я состарился почти,
но кровь моя не охладела –
лишь стал спокойней. Обрести
мои года успели зрелость.
И я, отбросив суету,
вернулся к отчему порогу,
где невесомо тянет к логу
черёмуха свою фату.
И мнится мне, что где-то тут
я встречу юность непременно…
Но ожидания солгут:
возврата нет годам весенним.
Кукушка счёт ведёт годам,
черёмуха снежит на землю,
и я кукушке молча внемлю,
и вьюга льнет к моим ногам…
***
Pieni uni ajau uuhual,
suuri uni ubehel.
Unimieles uuzi kuuhut
taivastumyö kubehuu.
Tulou uni joga taloih,
pieni – lapsen vagavah.
Kus on lapsi ylen jalo,
panou suuri maguamah.
Talvel uni tulou suksil,
jallai – kezämatkažes.
Tulou mejän pertin uksis,
tulou pienen kätkyöžeh.
Pieluksužih kisoi vieröy,
sillo suoruo burbettau.
Muamo buboin ajau iäres,
kangel buboin gurbittau.
Kazvattau dai andau vägiä
uni – lapsen päiväine.
Paha – kes päi uni pagiau׃
unetoi on vaivaine
Колыбельная
По ночному небосклону
сонно катится луна.
Малый Сон везёт козлёнок,
оседлал Большой – коня.
К дому сны идут спокойно.
Малый Сон для тех, кто тих.
Если кто был день разбойник,
то Большой придёт для них.
Зимний Сон скользит на лыжах,
Летний – топает пешком,
забирается под крышу,
в колыбельку, в каждый дом.
К изголовью котик ляжет,
будет сказку бормотать.
Мама с котиком на страже –
будут буку прогонять.
Сон что солнце для ребёнка:
ты растёшь в его руках.
Плохо, если дню вдогонку
ты забыл о детских снах.
Sygyzyl
Jo kului armas kezä,
jo puulois lehti langieu,
da kirjau-lehtihangie
yöt-päivät vihmu pezöy.
Jo ehtypimiel kuuluu,
kui hukkusvuad'bua pidäy,
da tuuli leveikida
vie ližiäy hukkien uluu.
Jo päivy laškukondii,
ku pl'asnäs vahnu akku,
enn aigua iäres hakkuau,
on väzynyh da hondo.
Jo meččy pellon peräl,
ku reboi karvua vaihtau.
Jo naižen käzis laihtuu
alažih langukerät.
Осень
Доброе лето совсем износилось.
Листья с деревьев срываются прочь.
Пёстрый ковёр этот отдан на милость
ливню, что мнёт его день и всю ночь.
Вечером в сумерках слышно, что свадьбы
волчьи гуляют до самых ворот.
Ветер сильнее волков по усадьбе
воет и как же он широкорот!
День, как медведь обленившийся, в танце
древней старухой идёт за порог.
Если его растянуть, то на пяльцы
даже не хватит. А леса исток
с поля меняет на лисью окраску,
мехом линяет… И в женских руках
ниток клубок уменьшается в вязке
варежек тёплых, и осень – в дверях.
***
Kunne lienöy huškahtih
nuori aigu hukkuine?
Mustat tukat hangitti
elos, veikoi-rukkaine.
Vähätöigo vesseliä
oli meijän elokses?
Vähätöigo pilvežiä
päiviä pidi šeluakseh?
Onhäi elos oppinuh
tovenmielin t'orkata,
vaiku ei ni väistänyh -
minä pajua jorkotan...
Näitgos, nygöi vahnaniin
kulu vaskipätäkky,
hinnois pyzyä himoittaš...
Älgäh toivo jätäkkäh...
***
Промелькнули молодые годы –
беззаботно молодость прошла.
Волосы, что чёрны были сроду,
серебром осыпало сполна.
Мало ль было в жизни той веселья?
Мало ль было непогожих дней?
Ни на что не глядя, всё же пел я
и юлой крутился веселей.
Ветер пригибал к земле, но всё же
как и раньше с песней я живу.
Так же песней жизнь свою тревожу,
так же неба славлю синеву.
Видишь, старость открывает двери.
Я истёрся, словно медный грош.
Но в цене себя держу и верю,
что желаний не угаснет дрожь.
Tusku
Sy'ys tuuli lehtii kiškou,
kobarehil kandelou.
Oza sego kibiäh išköy,
sego kätty andelou.
Tusku sydämel ku vandeh,
tabai, eigo vällendä.
Tylgei rodih vieras randu.
Kenbo minuu ellendäy?
Kel mi d'ielua minun tuskah,
kazvau go, vai hubenou?
Yksi armas muamo uskou,
sammuttau ku kybenyön.
Тоска
Осенний ветер обрывает листья,
разносит их и кружит надо мной.
Удача что? Порой – из дома письма,
порой гроза над бедной головой.
Тоска, как обруч, обвивает душу,
да так, что не порвать, не разломить.
Земля чужая – это просто суша.
Кто здесь меня сумеет полюбить?
Кому какое дело до печали
растёт она или идёт на спад?
Лишь мамы руки, что меня качали
тоску затушат в этот листопад.
Talven iel
Lehti ruostunuh hil'l'äžeh pakkuu,
koivu alastoi säräittäu oksii.
Kirjau harakku sygyzyy čakkuau,
vihmupizarilikkunah čoksau.
Lämbiäy ležanku, pričketäh hallot,
pertis sualatun kapustan duuhu.
Rukki huaroitti hoikkazet jallat,
seižou čupus, ku mieletöi uuhut.
Kačo, ležankan lämmittäi undui,
silmät ummisti, nenäl jo n'uokkiu.
Vilut lähetäh – kaikkie myö tunduu.
Terväh talvi kai pihažet ruokkiu.
Предзимье
Ржавеют листья, опадают оземь.
Берёзе голой холодно. Темно.
Сорока чёрно-белая на осень
ругается и дождь стучит в окно.
Витает дух заквашенной капусты.
Горят в лежанке и трещат дрова.
Стоит в углу козлёнком прялка тускло,
расставив ноги тонкие едва.
Хозяин засыпает, клюнув носом.
Тепло от печи наполняет дом.
Всё ближе холода. Предзимье. Осень.
И скоро снег всё выбелит кругом.
***
Kuudamoine kannikko
uidau lammes lahnannu.
Kodi meččyrannikol
kaikkineh on vahnannuh.
Kazvau levol sammaldu.
Uni hänel rauhažu.
Lammes vetty ammuldau
taivas tiähti kauhažel.
Venehty ku sorzaštu
lammen selgy kannattau.
Hebo korvat korhisti:
hukat iäni annettih.
Korgial randumättähäl
vahnu riihi mustottau.
Vongeh bričkan rattahien
iänelitkuu mustoittau.
***
Плывёт горбушкой в ламбушке луна,
похожая на рыбу, а избушка,
состарившись за век, стоит одна
на кромке света у лесной опушки.
Спит дом карельский безмятежным сном
под крышею уже совсем замшелой.
И небо звёздным черпает ковшом
из ламбу воду, задевая ели.
Как невесомый селезень плывёт
по ламбе лодка и вода струится
и слышно как качает небосвод
осенний волчий вой, и кобылица
пугливая ушами ночь прядёт
на берегу высоком, и овина
пятно темнеет и плывёт вперёд
моя лодчонка. Время воедино
связалось и почудилось на миг,
когда телег колёса заскрипели,
мне воплениц рыдания и крик
среди уснувших звёзд в лесной купели.
***
Ryösti sygyzy sovat
lehtimečiköl čomal,
kiškoi kuldažet bovat
kobral ahnahal omal.
Juostah taivahal jället
pilvet harmuat ku tina.
Pihan puhtahan čalläi
vihmu vilu da vino.
Riehkiy kolaittau tuuli
levon räystähäs laudoi,
vonguu, viheldäy huulil,
ilvou- kerois mi täydyy.
Halgo kuuziine pričkau...
Juuri ležankan tyves
kaži lämmäžes kičkoi
”mengäh mečale” sy´ys.
***
Жадной лапой осень обобрала рощу:
унесла наряды, спрятала средь туч.
Я в свинцовом небе их искал на ощупь
только дождь развеял листья среди круч.
Дождь косой изгадил двор когда-то чистый,
вереницей тучи убегают прочь.
Ветер под стрехою оторвал, как листик,
доску и колотит так, что мне невмочь.
Ест огонь поленья с треском. У лежанки
кот лежит нахально. Ветер над землёй
отбивает глухо деревом морзянку…
Шла б ты, осень, к лешим тропкою лесной…
Lumi
Lumi pehmei, lumi valgei.
Lumel ei sua peittiä jälgii.
Konzu lundu labjal suomin,
mindäh mieleh juahtuu tuomi?
Vikse, tuomen halvaštajes
vähäžel ma liikun hajus.
Nygöi tuuli kandau lundu...
Tuomi...lumi...eule undu.
Снег
Снег пушистый бел, как вата
и следов никак не спрятать.
Почему же снег сгребая
вижу я невесту мая?
Почему же вспомнил ту
я черёмуху в цвету?
Я лишь раз её коснулся
и чуток умом рехнулся.
За окном метут метели.
Снег… Бессонница в постели
и черёмуха в цвету
сквозь ночную слепоту.
Talvihuondes
Pakkaine, ku tulipalo,
taivasrandu ruskias mujus.
Huondestu myö joga taloih
suomittu on lumikujot.
Ehtäs tuhu lundu siegloi,
soitti tuuli tuohitorvel.
Nygöi pakkaine, ku niegloil,
purettelou neniä,korvii.
Pihas tuomi valgias turkis.
Lumi pehmei- suksi vajuau.
Hyvä mäis päi čurnia jyrkäs,
kuulta korvis tuulen pajo.
Čivčoloile vaivažile
hyviä mieldy – skirdu olgia...
Hierun tuakse, kaivožile
ehtittih jo troppu polgia.
Зимнее утро
Утренний морозец. Зарево – в полнеба.
Полыхает пурпур, обжигает снег.
Снежные тропинки, да сугроба гребень
и избушек ладных слюдяной разбег.
А вчера под вечер просевала вьюга
снег и в рог пастуший ветер задувал,
и теперь морозец кружит по округе,
щиплет нос и уши, всех защекотал.
В мягкий снег просели смазанные лыжи
и черёмух шубки белые кружат.
Кто летит лыжнёю, тот всегда услышит
свист и пенье ветра, что вокруг звенят.
Розовое утро. Воробьи хлопочут
в скирдах – то-то радость… И уже следы
люди проложили золотом цепочек,
от домов к колодцу, чтоб набрать воды.
Talvi
Lumi lendäy höyhenenny,
pyyhkimenny vieröy...
Milleh kaikin köyhenemmö,
kezän paituu iäres.
Linnun pajot, rehey meččy
kunne liennöy suadu?
Selgii kuuzahaine venčah
andilahan luaduh.
Talven ihalmot on tarkat,
tarkat talven ruutat...
Vai ku Uuvven vuvven čarkku
kuda-midä muuttau.
Toivomukset, aihostandat-
rodiau vesselembi.
Uskot:tulii vuozi andau
ozua,elua,lembiä.
Зима
Словно пух снежок ложится
покрывалом белым-белым,
улетают в лето птицы,
мы становимся беднее.
Где их пенье, лес зелёный?
И куда всё подевалось…
На широком белом склоне
ель со снегом обвенчалась.
Ты скупа, зима, на краски
и весёлые наряды.
Но зимой приходит сказка –
Новый Год – и как мы рады
что уже не монотонны
дни и чарку пьём в согласье,
и так верим оснежённым
предсказаниям о счастье…
***
Jo päivät pädeväžet lennettih.
Sa minuu suvai et se- tozi.
Ma rubian mustelemah mennytty,
vai sinä ole ainos ozau.
Ku koivahaine pahoin katkattu,
ei kazva kidžerpiä, ei työny,
ga muga mieleshiendiä jatkuttua
on meile sinun kele huono.
On abei, konzu olet jätetty,
sie katkiau langaine- kus hudrem.
Kui kova sana toiči satattau,
kui jugei tirpua ihan sudre.
Ku kuluu äijy, äijy kevätty,
ku puutut kusgi toiči vastah,
dai juohtuu enzi kerran sevätty,
dai kačot jälles, kunne astun?
***
Счастливые мин у ли наши дни.
Я знаю, ты меня не любишь боле.
Былое – помню, ты его храни
и счастлив будь, моей не зная боли.
Берёзе не уйти от жадных рук
и гибнут ветви, сорванные грубо.
Счастливая любовь проходит вдруг
когда в неё мешается безлюбье.
Обидно быть покинутой тобой,
но там где тонко, там и рвётся пряжа:
поверил ты напраслине слепой
и ранит слов несправедливых тяжесть.
Пройдут, быть может, долгие года,
при встрече ты меня проводишь взглядом,
как первую любовь, что навсегда
с тобой осталась, мой любимый, рядом.
***
Smiettižin vai, kuldoi, tulet,
virstan vastah viiputtažin,
varustažin sanat sulat...
Smiettižin vai, kuldoi, tulet.
Tiedäžin vai, kus sa astut,
jallantiehyön pyhkildäžin,
kuivailižin vilun kastien...
Tiedäžin vai, kus sa astut.
Smiettižin vai, kuldoi, tulet,
Päivyöt ruskiat virittäžin
kuudamożensijah kulun...
Smiettiżin vai, kuldoi, tulet.
***
Если бы я знала, что придёшь ко мне ты
я б навстречу мчалась, чтоб тебя обнять.
Отмахала б вёрсты, оседлала б ветер…
Если бы я знала, что придёшь опять…
Если бы я знала по какой тропинке
ты летишь навстречу сердцу моему,
я б на той тропинке – ни одной пылинки –
вымела бы чисто, как в своём дому.
Если бы я знала, что придёшь ко мне ты,
высушила б росы, тёплою рукой,
и тебе дорожку залила бы светом,
янтарями солнца, а не злой луной.
Если б только знала, что придёшь ко мне ты…
Pettiäs
Peldua myöten ” pettiäs” astuin.
Heiny tuules šuhiži.
Sinä pettiäs puutuit vastah,
sinä ”pettiäs” muhižiit.
Sinul oldih ruskiat rožat,
yksikai ku kylmetty.
Oldih pluat´as guarbaložet
helmua myöten kylvetty.
Minuu, vikse, pete vedi:
yksikai, ku pöl'l'ätes
seižatimmos sinun edeh
da ku d'iivoh möllötiin.
Ihan pettiäs korvujures
nälgypin'oi piniži.
Sinä ”pettiäs” kodvan suuren
nagroit silmil sinizil.
Juahatiit sa millo pettiäs
vastavukset perätyt.
Mikse annoin sillo, en tiä,
svetat ”pettiäs” kerätyt?
Ihan ”pettiäs”, se on tiettäy,
lähtiättyy sa kiäniit piän.
Sinuu, minun mielespiettäy,
minä ”pettiäs”mieles pien.
Случайно
Я в этот день случайно шёл по полю.
Случайный ветер шелестел в траве.
Ты шла навстречу в светлом ореоле
случайно, улыбаясь робко мне.
Ты покраснела, словно бы от стыни,
а по подолу, каплями огня
катилась клюква и себя отныне
я потерял случайно среди дня.
Не знаю что, со мной приключилось:
остолбенело пугалом стоял,
глядел на диво, сердце быстро билось,
и день, как клюква, был случайно ал.
Жужжал комар случайный между нами,
а ты случайно улыбнулась мне
своими васильковыми глазами
и день дрожал меж нами в синеве.
Случайно вспомнил я былые встречи,
тебя случайно милою назвал.
Случайный день сменил случайный вечер.
Цветы случайно я тебе отдал.
И достоверно знаю, что случайно,
ты обернулась, уходя домой.
Закат звенел над головой венчально,
в тот день, когда я встретился с тобой.
Kevät
Et sa ruvennuh ”äijiä maltamah”,
huondespakkaine ebävoivaine,
rubei sinulgi ”vägi vältymäh”...
Nagrau ihalmua nuori koivuine.
Pilvet-hattarat kulut, loukkoloil,
mi teil kiirehii?Kunne lennättö?
Sudre juoksetto lumijoukkoloil,
kevät, yksikai, teidy ennätti.
Paijus biädžöihyöt valgeikarvažet.
Ojat puhkettih. Jogi violas vuo.
Tuomi oijendi oksat harvažet.
Tuulou suves päi. Suli kyndömua.
Tuli uvvessah kevät vuorole,
tulles kaiile omat lahjat toi:
lämmiä vahnale, lembiä nuorele.
Minä uinota kevätyöl en voi.
Весна
Слаб утренник и немощен мороз,
и ты не прыток – силы на исходе.
Среди вздохнувших теплотой берёз
я радуюсь весенней непогоде.
Портянки туч – дырявое тряпьё –
куда летите и чего спешите?
За снежной лавой? Так весна её
обогнала и берега расшиты
сияющим руном: барашки ив
дрожат над полноводною рекою,
весенняя черёмуха, ожив,
ластится к пашне белой головою.
Весна пришла и принесла дары:
тепло для старых и любовь для юных.
Мне не уснуть до утренней поры
весенней ночью, собирая руны.
***
Zor'ku kezäehtäžen-
nuori neidoi ujo.
Sa ku ainos kehtuažit
nenga pidiä mujuu.
Atkal minuu ečikkäh
sudre vuozikauzii.
Laidažii myö mečikkö
linnun pajoi täyzi.
Väzyndygi vähenöy
mečikköžeh mendyy.
Kuldoi tulou, lähenöy...
Syväin siivil lendäy.
Kukkuu kägöi loittoine,
lugou mečas puuloi...
Herus helei soittoine
huondeksessah kuuluu.
***
Деревенька к лету –
нежная девица.
Краше нет к расцвету
избяного ситца.
Пусть тоска шныряет
целый год без толку.
Птицы засверкают,
заиграют шёлком.
Улетят тревоги
среди леса звона.
К милой бью дорогу –
крылья режут кроны.
Откукует птица
счёт в лесу деревьям.
До утра кружится
под гармонь деревня.
***
Minä terväh mualpai iäres vältyn.
Prostiat minuu, kelle vellas olen.
Kattau minuu valgei lumi paltin,
rodiau minul pehmei kylʹmy kolu.
Hyvytty nikelle euluh suurdu,
sen periä, ku minä elos olin.
Älʹgiät minun kalmal ristua muurduat,
kuoltuu riähkät laskekkua kai minun.
***
Простите все, пред кем был в долгу.
Земная жизнь моя идёт к закату.
Уже стоит на тонком берегу
моя долбёнка, мягкая, как вата.
Белее снега саван в ней лежит.
Легко жилище новое. Как полно
жизнь прожита! как в воздухе дрожит
тягучий запах этой лодки смольной!
Жалею, что немногое успел.
Добра большого никому не сделал.
Всё от того, что было много дел
здесь, на земле, у старого карела.
Могильный крест, прошу, не рушьте мне.
Простите все невольные ошибки.
Я честно жил карелом на земле.
И вот плыву в своей последней зыбке.
ЗИНАИДА ДУБИНИНА
***
Oma mua, en tiijä parembua nimidä.
Lapsennu jo harjavuin suvaiččemah sidä.
Tyynet meččyrannat, kohižijat kosket.
Uduhižel huondeksel järvel airon loškeh.
Ei pie linnoi minule, suurii dvorčii čomii.
Parembua ei ole nämmii randoi omii.
Elokas on randu, midä vai tiä eule.
Mielen kere ottua, kylläloliš eluo.
Vaikku pidiä kunnos, äbäzöijä muadu,
Oman ičen hyväkse omal sijal ruadua.
Ei pie mennä, n'evvuo kaikkie surdu mieruo,
Pane oma vägi omah pieneh hieruh.
Karjal olgah Karjalannu, kui se oli ijän.
Suures muailmas se aino oma čuppu meijän.
Kaikkien kere maltammo eliä hyväh luaduh.
Vaiku mustuat: karjalažil eole toštu muadu.
Родная земля
Прекрасен край родной: спокойный тихий лес –
не знаю ничего, что в мире лучше есть.
Карельская земля, мне не нужны палаты
дворцов, когда бегут речные перекаты.
Я с детства влюблена в озёрные туманы,
когда волна шуршит. Пусть есть другие страны,
но нет тебя щедрей! Чего здесь только нет!
Глупец, кто в города купил себе билет.
Сберечь тебя хочу другому поколенью!
И только для того, чтоб знало свою землю,
и чтобы на века запомнил стар и млад:
все силы отдавай своей земле назад!
Карелия всегда останется собой
и в мире будет плыть частицей неделимой.
Она для всех, как мать, она навек с тобой
и нет другой земли и нет её любимей.
Sanat karjalažile, kuduat
Ei uskota omah kieleh
Älä pagiže omas kieles.
Elä sittäh, gu voinet eliä.
Tyhjii paginoi ei pie sille,
Ei se pakičuspalažii keriä.
Kedä muanitat? Vaiku iččie.
Kedä vuarat? Vai omii lapsii.
Nenga javoit mualoi da meččii,
Joga sijah vierahii laskit.
Ole sinä kenenny tahtot.
Vaihta mielii gu aluspaidua.
Kenny tulit – sinny gi lähtet,
Vaiku vuottele omua aigua.
A ku uskožit omah kieleh,
Andaš vägie se kestiä,veikoi.
Toinah avuaš dorogan ielleh.
Midä kylvät muah – sidä leikkuat.
Слово карелам, которые
Не верят в родной язык
…и не говори на родном языке,
живи без него – он и так уже в проседь.
Не надо ему пустозвонства. Ты где
мог видеть язык, что на паперти просит?
Кого обмануть ты сумеешь? Себя.
Кого ты боишься? Других поколений.
Ты землю свою разбазарил и для
тебя остаётся лишь встать на колени.
Да будь ты, кем хочешь. Меняй в каждый день,
подобно рубашкам, свои точки зрений.
Но помни, что ты на земле только тень
и время придёт для других поколений.
А если б ты верил в родимый язык,
он в жизнь твою силы прибавил бы смело.
Что сеешь, то жнёшь. Так иди напрямик
дорогой, где жив сладкий говор карела.
Elä ainos!
Anna talvi ielleh suittau lundu,
Rounomuudu ei ole mual.
Tulou aigu, lendäy valgei lindu,
Lendäy lindu sinivezien piäl.
Lendäy lindu, iänen meile andau,
Keviän ilo kuuluu linnun iänes:
-Parembua ei oleomua randua.
Terveh! Ole ozau! Elä ainos!
Elä mua, kus poigažennu kazvoin,
Kudai nosti ilmah, siivet andoi.
Ozua ečiin – minun oza täs vai,
Ei sil ole agjua eigo randoi.
Живи всегда
Зима пусть дальше прячется в снегах,
не замечая ничего на свете.
Но день настанет, и тугой размах
блестящих крыл снега растопит эти.
И полетит над синею водой
как белый луч, сверкающая птица
с весенней звонкой радостью благой:
«Земля моя, и я твоя частица!
Так здравствуй же! Будь счастлива в веках!
Живи земля, где я росла ребёнком!
Ты подарила крыльев мне размах
и голос мне дала для песен звонких».
Мы ищем счастье, а оно в руках.
И нет его на свете бесконечней.
И птица прячет крылья в облаках,
и края нет моей земле извечной.
Kuibo elät, karjalaine?
Kuibo elät, karjalaine?
Kusbo elät, karjalaine?
Syvyspimies tyhjy hieru.
Vahnu koivu aiduvieres.
Pala ei ni yksi tuli.
Hengis on tiä vaiku tuuli.
Kylyn sijal tukku hagua,
Niityl heiny meni lagoh.
Terväh lundu tuuččuau piäle.
Eigo snul ole žiäli
Tädä armoittomua muadu?
Kačo, tuatan kodi kuaduu.
Eigo sinul vačan tuskua?
Vai et tahto sinä uskuo:
Kuolou Karjal hieruttah,
Häviey rahvas kielettäh.
Midä jiäy? Vai nimi aino.
Kusbo olet, karjalaine?
Как ты живёшь, карел?
Как ты живёшь, карел? Где ты живёшь, карел?
В осенней темноте пуста твоя деревня:
калитка не скрипит, забор окоченел,
берёзы старой стан скрипит у дома гневно.
Здесь больше не горит по вечерам окно,
в пустых домах живёт остылый ветер вольный,
а бани на задах осыпалась давно
и брёвен жжёт гнильё один закат свекольный.
Покосы полегли. Укроет скоро снег
всё, что не сберегли рачительные люди.
Не жаль тебе, карел, в железный этот век
своей земли родной, что более не будет?
И не болит душа? И ты спокойно спишь?
Иль, может, ни за что не хочешь верить: просто
Карелия умрёт без деревенских крыш,
без языка народ покроется коростой,
исчезнет без следа… Так, где же ты, карел?
И как тебе сберечь земли любимой имя?
И больно мне, что ты до срока онемел,
и там, где дом твой был, теперь лежит пустыня.
Oma Karjal
Oma Karjal, meččy, suat da jovet,
Järvet, kivet, hierut nijen rannoil.
Sinä elät, sinä meile olet.
Tämä mieli minul vägie andau.
Toiči olen minä sinus loitton,
Duumat ollah sinun kere ainos.
Sinun nimel pahuat minä voitan,
Minun Karjal, randu minun armas.
Tiijän, on vie meijän čomas muas
Järves kalua, mečas hyviä puudu.
Dai minulgi minun Karjalas
Vie on äijy, ylen äijy muudu.
Tuatan kodi, vahnu koivu rinnal.
Kuundele, kuin lepetetäh lehtet.
Minä kazvoin tämän järven rannal,
Joga kivyön mustan, joga kohtan.
Hyväl mielel kuulen sinun pajot,
Konzu pitkäh kižah kuččuu soitto.
Läikkyy aldo,iätäh järvel kajoit,
Kägöi kukkuu järven tagan loitton.
Lapsiaigu,pitkät buaboin suarnat,
Konzu syvystuuli truvas ulvoi.
Vuozis läbi kannoimmo net sanat,
Jokse nygöi jätättö net unhoh?
Karjalažen tunnen joga ruavos:
Puhtas peldo, n'äbieh luondu suabru.
Maltoi muadu äbäzöijä rahvas,
Pyzyi käzis kirves, stoikku, adru.
Nygöi tämä vahnu tuatoin mua
Meijän abuu vuottau jygiel aijal.
Ruavol rahvas oman ozan suau.
Uskon sinun uudeh päiväh, Karjal.
Sinun hyväkse vai tahton ruadua,
Avvuttua da pidiä sinuu arvos.
Eule mieros kallehembua muadu,
Oma Karjal, randu minun armas.
Родимая Карелия
Карелия моя! Леса, болота, реки,
озёра, валуны, дома на берегу…
Спасибо, что ты есть, Карелия, навеки!
С отчизною своей, я всё превозмогу.
Порой я далеко от милого порога,
но мысль моя с тобой и именем твоим
уберегусь от зла, и ты – моя дорога,
мой милый край родной под небом голубым.
Я знаю, есть у нас ещё в озёрах рыба,
в лесах деревья ждут осеннего «ау»…
Карелия, ещё хочу сказать спасибо
за то, что есть земля, с которой я живу,
что есть родимый дом, берёза у крылечка…
Ты слышишь: шелестит несмелая листва…
Я здесь росла, мой край, где озеро и речка,
где мир дрожит во мне до боли естества.
Мне радостно внимать твоим прекрасным песням,
когда зовёт гармонь на праздник и волна
бежит, и чаек крик волнует поднебесье,
и далеко звучит кукушка допоздна.
Здесь в детстве я росла на бабушкиных былях
и ветер завывал по осени в трубе…
Мы, сохранив слова, о слове позабыли
и неужель его не сохраним в себе?
Я вижу земляков-карелов труд упорный:
вот выкошенный луг, где спит красивый стог…
О, как ты мой народ, мог нянчить животворно
Карелию свою и в ней искать исток
всего, что есть в тебе. Теперь земля карелов
ждёт помощи. Добудь ей Сампо и прими
грядущее, где день под ветром можжевелов,
где вижу новый свет своей родной земли!
Карелия, тебе мой труд, моя работа!
Хочу достойной быть тебе всегда, земля!
Нет в мире ничего дороже, чем забота
о береге родном, Карелия моя!
Sygyzy
Kezäine on mennyh.
Pitky pimei ehty.
Terväh lähtöy lendoh
Huavas ruskei lehti.
Suurel kobral tuuli
Koivus lehtet koppuau.
Vikse aigu tuli
Kezän ilot loppie.
Lagiel järven selläl
Vaiku tuulen valdu.
Tyhjiä r