– Не упреем. Ты же хочешь княжну свою вызволить, я тоже не хочу без дела сидеть, а ежели тебе невмоготу будет, вот это видел? – кот многозначительно расправил когти на лапе и подмигнул богатырю, – этим и подгоню.
– А ты о другом подумал? – Захара посетила мысль, – ну, найдем мы княжну, как вызволять будем? Я ведь даже молоточек свой не взял.
– Думал, и мысли мои привели меня к тому, что должен я тебя в пути-дороге многому обучить.
– Чему это?
– Ну, например, как рога без молоточка отшибать.
– Да я и сам вроде могу это.
– Можешь, да не всякому и не многим сразу. Буду, в общем, учить тебя, Захарушка.
– Но как? Нам же идти вперед поскорее надо.
– А я словесно буду. Сяду тебе на плечо и буду в ухо вещать, и не дай Всевышний, если слово мое, влетев в это ухо, вылетит из другого. Тогда тебе точно несдобровать.
– Да ты не пужай-то уж. Знаю тебя. Баять мастак, а сам ласковый, как мой Васька, только размером чуть больше, да и говорить незнамо как выучился. И, кстати, насчет, на плечо мне сесть. Я не согласный. Ты же в пол Горыныча весом, с тобою я и половины пути не осилю.
– Ну вот. Это и будет первым твоим уроком.
– Что будет первым моим уроком? – недоверчиво спросил богатырь.
– А то и будет, – Баюн запрыгнул на плечо Захару, – перенос друзей на дальние расстояния в условиях военного времени.
– А я, все-таки, тебя утоплю, – Захар уже запрел. Собственный вес, да еще и вес учителя давал о себе знать, – совести у тебя нету, Баюн.
– Почему это, нету? Она у меня на первом месте, – кот почесал за ухом, спрыгнул с Захара и продолжил, – вот посмотри, третий день уже шествуем и никого! Значится, я сумел глаза ворогам отвесть, тебя наставить, как правильно идти и с котами, то есть со мной, не спорить. Заметь! Очень хорошо все получается.
– Не знаю, не знаю. А как, по-твоему, нас уже там хватились?
– Нас хватились в тот момент, как мы исчезли, ты главное, не думай об этом. У них забот гораздо больше, чем о нас с тобой думать.
– А почему не послали никого?
– Захар! Я на тебя удивляюсь! – кот поморщился, – проблем у них гораздо больше, чем искать, где ты да я.
– И что же? Не ищут?
– Не-а, точно знают, что ты со мной, а мне доверяют.
– А ты что, заколдованный что ли?
– Гм... Нда. Я Баюн. Значит из колдовства. Уразумел?
– Да ну тебя, спросишь вопрос, а ответа не дождешься, тяжелый ты во всех смыслах, Баюн, с тобой точно в беду попадешь.
– Ага, – голос слева прозвучал так неожиданно, что даже Баюн подскочил (просим оставить этот момент незамеченным).
– Парня в расход, – вторил другой голос, – а кота бабам покажем.
С Захаром что-то случилось, он, как будто услышал, как в него летит стрела, и успел увернуться, точнее сказать, он увернулся, но стрела все-таки была рядом, и он ее взял. В руки свои кузнецкие. А потом он услышал, как охнул тот, кто стрелял, и еще он услышал, как новая стрела летит по его душу…
– Ну, знаете, – Захар начал уставать, а Баюн, будучи котом, смог за него укрыться, но тоже пристально следил за стрелами, – надоело это мне, – он сломал очередную стрелу. Вы чо, совсем с ума сошли, в живого человека стрелять?
– А живой ли ты? Другой бы уже давно скопытился, – прозвучал голос.
– Узнаю работу Кощея. Не дал в обиду тебя, заклятие, видимо, какое наложил, – кот вышел на обстреливаемый периметр и почесал за ухом…
– Кто такие? – вопрос был задан тем же голосом, что и давешнее «Ага», – живо отвечайте.
– Прямо ринулись, – Баюн пребывал в своей прежней эйфории, – не волнуйся, Захарушка, не тронут они нас.
– А хто они такие?
– Как это, хто? – Баюн даже осклабился, – разбойники, конечно.
– А откудова они здесь? Их же Соловей разгоняет, насколько я знаю.
– Этих не разгонишь. Живут на границе, сами себе хозяева.
– Странно, – Захар посмотрел на желающих его пленить и понял, что и здесь битвы не получится. Разбойники были очень худые, маленькие и какие-то не настоящие.
– А чем им наш батюшка-князь не нравится, – спросил он у кота.
– Хрен знает, но, судя по всему, насолил чем-то, не нашего ума дело.
– Ну ладно, главное, чтобы пропустили вперед.
– Так и кинулись, – вперед вышел один из разбойников, – живо отвечайте, кто такие, куда путь держите, да и вообще, чего понадобилось в наших пенатах.
– А это не ваши пенаты, господа-разбойники! – кот продолжал держать марку, – если хотите знать, пенаты эти принадлежат князю Муромскому Елизару, а охраняются жителями лесов Муромских, то есть мною и моими друзьями. Так что, либо уходите с дороги, либо я сообщаю о вашем здесь присутствии кому надо, и вас отсюдова пинками погонят.
– Ты смотри, какой грозный! – осклабился другой разбойник.
– Нда, видимо мои увещевания на них не действуют, – почесал за ухом Баюн, – вот и работа для богатыря. Раскидай-ка их Захарушка.
– Да жалко, как-то, больно худые они, видимо каши давно не ели.
Один из разбойников закивал и хотел что-то сказать, но главарь (судя по тому, что он первый вступил в переговоры) пнул его локтем и сам начал говорить:
– Вы не больно-то умничайте, не то вмиг в бараний рог скрутим.
– Не думаю, – Захар потер кулак, – с вашей худобой, я вас быстро на березки отдыхать отправлю. И не смотрите, что безоружный я, зато силушкой не обижен, не то, что вы, болезные.
– Слышь, батя, может, поговорим с ними, – еще один разбойник помоложе вступил в разговор, – а то ведь и стрелы его не берут, дубину стоеросовую.
– Я тебе поговорю! – обиделся Захар. – Я тут хотел полюбовно все дела порешить, а он обзывается.
– Можно и поговорить, – почесал бороду главный разбойник, – давайте вкруг сядем и обсудим дела наши грешные.
– А вот это дело! – кот первый уселся на хвост, – садитесь, господа-разбойники. А ты, Захар, помнишь, когда мы из избы Яги уходили, я тебе велел котомку в путь-дорогу взять, что в сенях лежала.
– Ага, как бы я не помнил, все плечо отдавила, на хрена вообще я ее тяну.
– Вот и открой ее, там скатерочка волшебная лежит, доставай и расстилай в середине.
Захар выполнил приказ Баюна, и на скатерти по волшебству появились всевозможные явства. Он выпучил глаза и полез на кота с кулаками.
– Теперь точно утоплю! Ты почто это, гад, не сказал, что у тебя в суме самобранка имеется, почто я голодом мучаюсь, каждую ягодку в лесу собираю, каждому корешку радуюсь?!!
Кот успел отскочить и залез на близстоящую березку.
– Руки убери, и послушай меня внимательно, – он взял менторский тон, – я тебе потому про нее не говорил, что ты у меня в учениках, а я решил, что тебя всему учить надо, и, среди прочего, науке выживания в условиях голода!
– Скотина ты, Баюн, вот и все! Ежели бы я знал про нее, то мы бы вдвое быстрее шли, поскольку на голодный желудок дела вообще никакие делать невозможно, тем более пехом через лес чесать.
– Ладно, не горячись. Действительно не подумал. Я про нее, если честно, и сам только что вспомнил, – повинился кот. – Увидел этих доходяг, и вспомнил, подумал, что если бы их накормить, то точно пропустят без всякого дополнительного увещевания, да ты и сам посмотри, – кот указал на разбойников.
А те совершенно перестали обращать внимания на своих несостоявшихся пленников, исступленно схватились за еду, и начали поглощать ее, как будто действительно давно ничего съедобного не видели. Захар не стал особо церемониться, раздвинул себе и Баюну пространство, уселся и взялся за первого попавшегося гуся. Баюн придвинул к себе блюдо с карасями, какой-то разбойник попытался отнять его, но Баюн зашипел так, что даже изголодавшийся разбойник понял, что шутки с котом плохи и перекинулся на другое блюдо. Самобранка полнилась новыми кулинарными изысками, поэтому всем еды хватало. В конце концов, Захар доглодал гуся, съел пару перепелок, запил бокалом красного вина и, сыто икнув, откинулся на локти, чтобы повнимательнее рассмотреть разбойничью братию. Эти тоже постепенно насыщались, переходили в добродушное расположение духа. Баюн тихо рычал, потрескивая карасями, но тоже, вроде бы добрел. Когда трапеза подошла к концу, а точнее сказать, когда все с полными животами разлеглись на поляне и сыто поглядывали друг на друга, атаман изрек:
– Э-эх! Пожаловали вы нас, други! Давненько нам так покушать не приходилось! Прощения просим за наше нападение, но что поделаешь, с голодухи и кот зайцем кажется, – он виновато улыбнулся, – а все-таки, куда вы путь держите, может, подсобим чем?
– Да ты лучше сам скажи, кто такой, зачем разбойничаете-то, мирным делом и хлеб ведь вкуснее будет? – спросил Захар.
– Наша история незамысловата. Жили всегда на границе, с семьями, хатами, была у нас весь, я там старостой был, уважали меня дюже, всегда к князю-батюшке с пониманием и уважением были мы. А тут вот беда, пришла нечисть с северо-запада, разорила весь, кого пленили, а кого и поубивали. Мы весть князю отправили, а сами собрали пожитки и в лес ушли. От князя ни ответа, ни привета. А мы в весь уже вернуться побоялись. Эх, как-бы ваша скатерка нам пригодилась бы. Всю живность в лесу уже истребили, собирательством живем, ну и проезжих путников немножко пощипываем, чего уж скрывать. Хотя мало их, проезжих.
– А князь что?
– А что князь. Говорю же, ни словечка от него.
– Так может весть до него и не дошла? – теперь и кот принял участие в беседе.
– Того мне неведомо. Но ответа нету, вот и обозлились мы на княжество все, и вышли на большую дорогу.
– Нда, глупый ты староста, все-таки, надо было еще весть слать, когда поуспокоилось все, – Захар похлопал по животу, – как звать то тебя хоть?
– Ерема я, староста Еремей Курень, тоись.
– Как батьку звать, – ахнул Захар, – вот ведь как бывает!
Потом подумал, поковырял в носу и высказал:
– Закабалил ты себя староста Курень. Я вот, хоть и недалекого ума, и то вижу, что ежели бы весть твоя до князя-батюшки дошла, то точно подсобил бы вам, и весь восстановить, и границу оборонить. А ты в леса подался, вот с голоду и бросаешься на честной народ. Батя мой так бы не поступил. Пиши князю вдругорядь, точно подсобит, я его знаю, тесть практически уже, хоть и вредный, но добрый и землю свою блюдет. Тем более, делать ему сейчас нечего, ждет изволения дочери своей из полона, возможно на нервы исходит, вот и будет ему хоть какое дело.
– Ты постой-ка, Захар, сам особенно не умничай, – встрял кот, – откудова, говоришь, нападение на весь было, Ерема?
– С северо-запада.
– А нападал кто?
– Дык, говорю же, нечисть какая-то: и люди, и не люди, не поймешь, стрелы не берут, огонь им не страшен, замораживают воду дыханием своим, вобчем не видел я до энтого случая такой нечисти, посему неведомо мне.
– А с весью теперь что.
– Неведомо. Не ходили, не проверяли, но навродь нету там их… хотя боязно нам соваться нынче в весь свою исконную.
Кот покрутил хвостом, почесал за ухом, и сказал:
– Ты видишь, Захарушка, с той стороны напасть шла, куда мы с тобой путь-дорогу держим, не знаю, не знаю, что за нечисть такая, сам вроде колдовской кот, но не знаю. А когда нападение-то хоть было, староста?
– Два годика уже минуло, практически.
– Дурак ты, все-таки, Ерема, Захар дело говорит, надо было вдругорядь посыльного князю посылать.
– Дык, боязно же, а вдруг и он не дойдет.
– Да. Дурак, да еще и трус.
– Не обижай, не трус я, да и не дурак. Кто же своих людей на смерть пошлет? A сам я уже не в силах и не в летах для подобных подвигов.
– Ладно, ты, я надеюсь, задачу понял. Дорога не опасна, иначе, как бы мы с Захаром сюда дошли, поэтому посылай весть князю, а сам в весь свою возвращайся, восстанавливай там все, не думаю я, что ворог там засел, незачем ему, думаю просто проверял силы земли нашей, а князю доложи, что здесь зять его проходил, говорит, что сила неведомоя, что его дочь похитила, и в этих землях набедокурила, пущай богатырей да дружинников шлет для усиленной охраны границ в этом направлении.
– А ты уверен, что все будет хорошо? Мы же за семьи наши печемся.
– Ты бы лучше за них пекся, когда в лес ушел без пропитания, да два года от голода пух. А теперь что уже. Делай что говорю, и будет все в порядке.
– Слышишь, колдовской кот, – неуверенно начал было староста.
– Баюн, моя фамилия, – насупился тот.
– Ну вот, уважаемый Баюн, – староста продолжал мяться.
– Да ты говори, не увиливай, – поддержал его Захар, – наш кот очень хороший. – Баюн улыбнулся про себя.
– Да я, вот, попросить хотел об услуге.
– Проси уже, – коту уже надоели эти хождения вокруг да около.
– Ну вот, а вот, гм… – Староста махнул рукой, – а одолжи-ка ты нам скатерть свою, мы-то ужо насытились, а вот жены наши, да дочери, да старики и детишки малые, все равно в землянках голодом маятся, накормить бы их.
– Так и знал, – погримасничал кот, но кивнул, – бери, мы уж как-нибудь с Захаром и так проживем, а ты корми своих.
– А я как же? – занервничал Захар, – опять на ягодках да корешках к ворогу неведомому добираться буду?
– Доберешься как-нибудь, да и не будь эгоистом.
– Кем?
– Сволочью, говорю, не будь, ты вон здоровый, на тебе пахать можно, наел наверное за свои семнадцать весен, что и вся деревня не съест, а им детей да жен кормить надо, пока весь не восстановят.
– Не подумал… простите, разбойнички.
– Да и заберем мы скатерку на обратном пути, ежели оказия будет.
– А жрать что по дороге будем? Ты-то вон, можешь и мышью какой-нибудь в лесу пропитание найти.
– Мышей я не ем, что за глупости, – обозлился кот.
– Вот, тем-более. Чем мы питаться будем. Нам-то ведь идти и идти еще.
– Ладно, – кот ухмыльнулся, – раскрою тебе очень важный секрет.
– Говори.
– Есть у меня в котомке еще одна скатерть про запас…
Богатырь схватил первую попавшуюся палку и побежал за успевшим удрать котом.
– Ах ты, зараза ушастая, – бегая по кругу и пытаясь достать кота суком, орал парень, – я тут голодом маюсь, а у него две скатерти-самобранки в запасе, и он молчит!
Через несколько кругов пыл Захара угас, и он остановился, кот тоже замедлил свой бег и уселся на безопасном расстоянии.
– Да ладно тебе, Захарушка, повоспитывать тебя захотелось, вот и скрыл некоторые удобства, чтобы ты особенно на них не рассчитывал, а только на силушку и ум свой пока еще не шибко великий. Надо же было и мне удовольствие от этого путешествия получить. Тебе, вон, невеста, а мне, маленькие радости.
– Так и быть, но, только знаешь, Баюн, все-таки, проучить тебя было бы нужно, поскольку учитель из тебя из рук вон плохой. Мне вон маменька, когда я на кузне уставал, всегда полный стол накрывала, чтобы и молот из рук не вываливался, и чтобы до вечерней зорьки мог горн раздувать.
– Может ты и прав, действительно что-то погорячился я, и самому пришлось пост блюсти, чтобы тебя воспитывать, но теперь все, на голодном пайке больше сидеть не будем, в сытости далее пойдем.
Между тем, пока кот с богатырем разбирались, разбойники, а точнее весяне, уже встали, собрали скатерку, поснимали шапки в знак благодарности и прощания со своими благодетелями…
– Други, – начал староста, сминая в руках шапку, – вы, как я понимаю, на северо-запад путь держите?
– Ага, угадал, – кивнул кот.
– Так вот я думаю, нечего вам там делать. Граница все-таки, а что далее там будет, кто знает. Может, у нас переждете, когда княжеские дружинники прибудут, и с ними на силушку неведомую пойдете?
– Недосуг нам пережидать, – веско сказал Захар, – там невестушка моя в полоне томиться, и неспокойно мне.
– Ну, ежели невестушка, то так и быть, но все-равно спасибо вам, други, выручили, вразумили, – все весяни поклонились в колени своим избавителям. – Путь пусть у вас будет легким. И еще, хочу тайну одну рассказать, мы ее все в веси знаем…
– Говори, – кот навострил уши.
– Мы когда за границу ходили, ежели хотели в лесах чужих поохотиться или просто повидать, чего там и как, всегда левее от основной тропы держались. Там старая крепость верстах в тридцати по тропе от границы имеется, жуткая очень, по ночам звуки страшные оттудова раздаются, прямо как ветер в горне, нечисть там какая-то водится, не суйтесь туда, обойдите.
– Да мы и сами тоже, не лыком шитые, – закрутил ус кот, – но за совет спасибо, будем иметь в виду.
– Прощевайте, други, может, еще свидимся, – попрощался староста.
– Что значит «может». Обязательно свидимся, мне же еще скатерку под отчет Яге сдавать, на обратном пути заберу.
– Прощевайте, – помахал вслед убегающим в лес весяням Захар. Затем обратился к коту, – а чего это они так ломанулись.
– Эх, глупый ты еще Захар, молодой, горячий и глупый… – промурчал кот.
– Это вполне может быть, но только ты объясни.
– В землянки свои они побежали, родичей своих кормить.
– А-а! – зачесал в затылке Захар.
– Бэ-э! – вторил ему Баюн, – да и нам задерживаться не след, давай-ка в путь-дорогу, и, действительно, будем левее держаться от тропки, послушаемся совет наших новых друзей.
– Знаешь, Матьяш, ик, – князь Елизар пьяно посмотрел в глаза своего союзника, – по-моему, остались мы с тобой не удел.
– Так я твержу тебе это не первый день.
– Нет, ты не твердишь, а нудишь. Я в свою лесную силу верю, а ты нет. Вот что у тебя есть?
– Что?
– А ничего! – князь поднял палец, посмотрел на него и усмехнулся, – да, так вот, ик, у тебя есть Велигония, так?
– Так, ик, и что ты хочешь этим сказать?
– А то что твоя Велигония, она, фьють, ик, и нет ее, этой самой Велигонии!
– Елизар, ик, ты чего несешь?
– А то и несу, ик, что в Велигонии сила – это два мужика, ты и Янош твой.
– И что, ик?
– И то! А у меня здесь один Кощей чего стоит, да и я еще не совсем из ума выжил. Хотя я собственно не об этом.
– Вот и я не пойму, о чем ты? – пьяно буркнул Матьяш.
– А о том, что мои лесные жители чего-то не договаривают, и хотят нас с тобой, ик, уважаемый союзник, без дела оставить.
Елизар снова поднял палец, грозно сверкнул очами, но тут его пьяный порыв решил прервать дьякон Егор, который так же, как и оба монарха, присутствовал на этом совете, который продолжался уже шестой день, после похищения княжны. На этом же совете присутствовал Янош, который каждый вечер доставлял короля обратно в Велигонию, а днем в княжеские палаты, и Степан Ворошайло, который, не мог оставить своего князя. Седмица, отмеренная Кощеем на ожидание вестей от Горыныча и Соловья еще не истекла, но исстрадавшиеся монархи все держали совет, пригубляя зелена вина, делясь взаимными обидами и расположением. Их советники пытались держать их в узде, но вино иногда одерживало верх, и обидных слов было больше, чем расположения.
– А ты особенно не гордись, князь, – сказал отец Егор, – ты что, не понимаешь, что в деле энтом Велигония нам, как отец и мать. Ежели есть у нас в Ювропе такой союзник, то мы там не лыком шиты и с нами считаются. Ежели Людовик батю своего сместить задумал, на кого ему еще и рассчитывать, как ни на нас, мы ему поддержку и он твою дочь спасать всеми силами пойдет, не подумает, что раньше у вас вражда была.
– Правду говоришь, отец, – кивнул Матьяш, – не думай, Елизар, что Велигония слаба сейчас. О том, что Людовик мой смуту поднял, знает семь человек, и не дай Бог, если кто-то проговорится, так что у меня там полная мобилизация, ждут пришествия неведомого врага, так что не сбрасывай меня, ик, со счетов.
– Да я и не сбрасываю, но тошно мне. Ик. Сидим здесь, как мыша в мышеловке, и ждем. Жажду действия. Воевать бы пошел, а не на кого, доченька моя незнамо где, и что с ней неведомо. Зачем залог такой, ежели никто не предъявляет требований? Да… – князь кивнул своим мыслям, – вот и маюсь дурью. Хоть бы стражники передрались из-за кухарки что ли, и то отдых.
Все покивали и задумались, но тут в палаты вбежал стражник.
– Княже! – он говорил так рьяно, что все вскочили со своих мест и уставились на него, – княже, вели слово молвить.
– Молви! – князь подавил икоту и строго взглянул на стражника.
– Княже, вести пришли из северо-западных границ. Вестники говорят, что зять их твой сюда послал.
– Какой, на хрен, зять! – взвился было Елизар, но успокоился и продолжил, – веди их сюда.
Двое грязных, худых мужичка уперивши взоры к земле, подталкиваемые сзади стражниками, медленно зашли в палаты. Тем временем, Янош решил, что монархи слишком уж навеселе, и это не для простого люда зрелище, поэтому простым заклинанием снял с государей хмель. Оба посмотрели на него понимающе и одновременно грозно, но промолчали и даже кулаки не показали.
– Говорите! – властно заявил князь. Он так и не пересел на свой княжий трон, остался за столом, поэтому мужички, не сразу поняли к кому обращаться, но услышав его повелительный тон, начали свою речь.
– Здравствуй, князь-батюшка, пришли мы сюда по совету и повелению твоего зятя Захара, – князь скрипнул зубами, но слушать продолжил, кивнув головой, – так вот, – продолжил один из мужичков, – мы на дороге разбойничали, поскольку весь нашу неведомый ворог разрушил, а тебе посылали весть, а ты не ответил…
В общем, рассказали мужички князю и про неведомого ворога, и про встречу с Баюном и Захаром, и про то, что накормили их, и посоветовали новую весть князю отправить. Кроме того, поведали, что три денька сюда чуть ли не бегом добирались, ягодками и кореньями, пропущенными Захаром, питаясь. И, слава Богу, что подсобили местные, доставили в палаты княжеские, когда из леса их путь вывел. Так что понял князь, что спасение его дочери идет полным ходом, даже без его участия. И еще понял, что на границу надо войска направлять.
– Так ты говоришь, – спросил он у одного из посыльных, – три дня назад это было, когда Захар с Боюном с вами встретились?
– Истинно так, батюшка-князь.
– И говорите, три дня сюда добирались?
– Ага, – покивал мужичек и добавил, плотоядно уставившись на стол, – кушать очень хочется, батюшка, может прикажешь где покормить.
– Сюда садитесь, – князь указал на пустые места за столом, и пододвинул к ним пару блюд, – я еще вас спрашивать буду.
Мужички переглянулись, посмотрели на князя, как-то еще больше пригнулись, кивнули и остались стоять там, где стояли.
– Садитесь, говорю! – князь более ласково глянул на подданных. – А ну-ка, люди, еды сюда для вестников, потчивать жирно и вкусно, и пару чар сюда еще!
Видя это мужички нерешительно, все же, подошли к столу, уселись и принялись есть.
– Говорите, враг неведомый напал? – спросил тем временем сотник Степан?
– Ага, батюшка, – прочавкал один из весян.
– А почему я не знаю? – Степан Ворошайло был солдат, отвечающий за безопасность княжества Муромского перед самим князем, несмотря на то, что был сотником личной охранной дружины Елизара. – Почему не сообщили?
– Ну, дык, чавк, сообщали же, – мужик обгладывал баранье ребро и не хотел отвлекаться от этого занятия.
– Отстань от мужиков, Степка, пусть наедятся сперва, – остановил своего друга Елизар. Тот кивнул в ответ, налили в чары, и все, включая вестников, выпили. Закусывая, присутствующие стали дожидаться, когда мужички наконец-то насытятся.
Когда весяне, друг за другом, сыто икнув, слегка отодвинулись от блюд и все еще нерешительно, взглянули на князя, тот спросил:
– Скажите наперво, как звать вас, а то не с руки разговаривать, не зная имен.
– Я батюшка-князь, Семен, а вот он, – мужичок показал на своего спутника, – Матвей.
– Ты гляди, тезка практически, – улыбнулся Матьяш.
Матвей немного забеспокоился, но его поспешил успокоить князь:
– Так называемый твой тезка – это король Велигонии Матьяш, а рядом с нами сотник Степан, батюшка Егор и советник Матьяша Янош. Между прочим, он маг.
Мужички повскакивали с мест и начали кланяться представленному монарху и высоким гостям.
– Садитесь, садитесь, – ухмыльнулся князь, – давайте лучше за дело, за разговор примемся, чем челом друг перед другом бить, это всегда успеется. Степан, у тебя были вопросы?
– Вы говорите, что сообщали о беде вашей?
– Да, сотник, – кивнул Матвей.
– Скажу честно, вести не дошли до нас. Кстати, князь, надо у Кощея с Ягой вызнать, почему и им это неведомо?
– А я за них тебе отвечу, – сказал Елизар, – дело в том, что по уговору их вотчина простирается по всем лесам, но, не включая приграничную территорию. На этом кто-то из них очень настаивал, я уж и не знаю кто, но судя по всему встревать в международные отношения им не очень хотелось, поэтому и отреклись от мест тех. Вот поэтому и не знают о происшедшем, поскольку просто не следят.
– Потому не дошли вести, скорее всего, что вестника перехватили, – покивал Степан и строго спросил, – а почему снова не послали никого?
– Ну, дык, боялись же, староста больше терять никого не хотел.
– Вот оно как, а то, что народ по землянкам с голоду пропадает, он не подумал?
– Ты не очень-то серчай на них Степан, – остановил вояку дьякон, – все-таки народ не военный, а князю вообще думать надо было, как границы охранять, прежде чем веси там оставлять неприкаянные.
– Тут ведь вот какое дело, – встрял Елизар, – это же северо-запад, а там у нас ничейные земли, есть договор с тамошним графом или рыцарем, не знаю уже даже, как правильно. Тоже нечисть, если задуматься, живет уж точно дольше нашего, из замка своего ни ногой, но и через него никакой напасти никогда не было. Вот и решили силы зря не разбрасывать.
– Вот кто-то и вызнал, что есть неохраняемая территория и решил разведку боем провести, – закончил за него Матьяш. У меня, кстати, с этим рыцарем тоже договор, сам не подписывал, но соваться туда и не пробовал, очень уж меня отец на этот счет наставлял, хотя границы охраняем на всякий случай.
– А большая там у тебя с ним граница.
– Не маленькая, практически в треть Велигонской.
– Вот видишь, а моей границы этот граф только касается. Собственно, эта весь там и была одна, поэтому я и не утруждался, ведь никогда беды не было из тех сторон.
– Думаю порталом они проникли, так что и граф ваш об этом не узнал, – подал голос Черншок, – мы-то видели, что пользоваться они ими умеют. Наскочили, узнали, что путь свободен и наутек, а вашим весянам и невдомек, сидят себе в землянках, домой не идут, и из столицы новостей нет, и что творится на родной земле – неизвестно.
– Вестимо так, – князь принял решение, – вы, ребята, не пужайтесь. Сегодня же отправляю туда одну из сотен, кого присоветуешь из сотников Степан?
– Кузьму Увальня бери. Он пограничник опытный, да и сотня его бойкая, и весянам восстанавливать родные пенаты помогут, до дела охочие, да и до еды тоже, так что в миг и охоту с рыбалкой наладят и поля засеют. Бери, не пожалеешь.
– Так и быть, передавай мой приказ, а Семена с Матвеем с ними отправляй, как раз путь укажут.
– Князь-батюшка! – Семен встал со стола, стал мять шапку, зыркать на брата. Матвей тоже подскочил и схватился за свой головной убор.
Князь усмехнулся, и махнул рукой, мол, говорите.
– До веси нашей прямая тропка по лесу на северо-запад, не промахнетесь. А нам туда уже не след, – веско сказал Семен.
– Почему это? – князь поднял бровь.
– Полегли все наши два года назад, у других весян хоть кто, но остался, а мы сироты, друг у друга и остались. Братья мы родные, князь-батюшка. А раз так выходит, хотим тебе в дружине служить, или вообще в Муроме обосноваться, авось сгодимся. Мы, собственно, в вестники потому и вызвались, чтобы судьбы у тебя попытать.
– Дружинники из вас, как из меня повивальная бабка Матрена в банный день, – усмехнулся Степан.
– А ты не смейся сотник, – поднял голову Матвей, – раньше мы дюжие хлопцы были, пока голод нас не извел, дай только отъесться, и покажем. Вот Сенька, например, быка кулаком останавливал в лучшие дни, да и я не лыком шит, мы всегда маленькими были, но жилистыми. Вот увидишь, не пожалеешь.
Матвей сам ошалел от своей наглости, но глаз не опустил и смотрел на сотника с мольбой и вызовом одновременно.
– Ладно, – поморщился Степан, – идите к дневальному, стража проводит, скажите от меня, объясните суть. В сотню я вас пока не беру, укомплектована уже, но начинайте с малого, обустройтесь, беритесь тренироваться, а там поглядим.
Мужики бросились в ноги к сотнику.
– Батюшка, не забудем никогда твою доброту.
Степан поднял руку.
– Перед Богом и князем будете челом бить, давайте уже, встать и с глаз долой, – гаркнул он уже командным голосом. Мужичков и след простыл.
– Вот оно как получается, – задумался между тем дьякон, – слышь, князь, а уточнить-то треба, что за граф-рыцарь такой, не он ли вообще чего задумал.
– Нет, про него не думаю, дюже он скрытный какой, засел как бирюк в своей берлоге и не волнует его ничего, думаю, что Янош прав, там просто портал рядом с границей раскрыли. Но то, что погутарить с ним след, это да. Может, он чего знает, что там, на северо-западе творится, может, подскажет, что за враг может быть.
– А про это не волнуйся, – усмехнулся Матьяш, – скоро зять твой до него доберется, если уже не добрался, и вызнает, что почем.
– И ты туда же, король! – воскликнул Елизар, но под насмешливые взгляды друзей и сам усмехнулся, – хотя ты прав, Скорее всего, Захар своей душевной простотой его уже доконал, все выведал и пошел дальше выручать мою дочь, да и сына твоего, – тут князь не удержался от ехидной подковырки, – молоточком голубить. Хотя порыться в старых документах мне все же след, я, к стыду своему, даже не помню, что это за граф такой, как его звать, да и вообще, на каком основании у него там практически свое государство. Егор, порыскай, пожалуйста, а раскопаешь, сюда неси, будем вместе читать и думать…