Ещё удар - под крышу, в стойку,
В попытке прочь сорвать навес.
Из-за кустов наперерез
Нежданно выскочила двойка
Каурых бешеных коней
У пары вывернутых пней.
0.74.
Обрушил ротмистр поводья,
Каурый взвился на дыбы,
В телеге дьявола отродье
Завыл, почуяв дух пальбы.
Луку от ужаса знобило,
Солдаты стали, что есть силы,
Палить, чуть свесившись с боков,
В раскрывших пасти седоков.
И вновь и вновь с крутых утёсов
Вампиры прыгали гурьбой,
Заполонив сумбуром бой,
Летели градом под колёса,
Кто взять навес на абордаж,
Кто опрокинуть экипаж.
0.75.
Промчались! Вырвались! Успели!
Удар пришёлся вскользь и в ось,
Но под коленом ли, в стопе ли
Боль, пробежавшую насквозь,
Лука стерпел, сжав край сиденья,
Вампира же поползновенье
Пресёк здоровою ногой,
А мат, надрывный и благой,
Прервал, приставив кромку ножен
Туда, где должен был быть бок,
Вампир немедленно умолк,
А на запятках тих, встревожен,
Раздавлен горем, как распят,
Сидел всего один солдат.
0.76.
Минули шумную быстрину,
Чуть стих бессвязный гул пальбы.
С закатом вышли пилигримы
К глухой деревне в три избы.
Луке знакомо это место,
Здесь родилась его невеста,
Тогда лет тридцать пять назад
Тут было больше сотни хат.
Но страх тех памятных событий
Бежать заставил всех и вся,
Пощады-милости прося,
Скитаясь в поиске укрытий,
Не зная истинных причин
Своих негаданных кручин.
|
|
0.77.
Старик седой, подслеповатый,
Гостеприимен был и мил,
Взглянув, немного воровато,
Охотно тройцу в дом пустил.
Лука ж - хранитель страшной тайны,
Побагровел необычайно,
Присел в углу долою с глаз,
Страшась быть узнанным тот час.
Старик лил в кружки сбитень пряный,
На стол клал кашу из печи,
И расписные куличи,
И утку в яблоках с тимьяном.
Томилось крошево в огнях,
Да ноша брошена в сенях.
0.78.
Откушав, в тёплом разговоре,
Вскользь обтерев рубахой рот,
Старик своё поведал горе,
Что и поныне дух гнетёт:
- Годин не мало миновало,
Но легче мне увы не стало!
Сперва всё было как во сне,
Явился как-то по весне
Проездом к нам младой солдатик,
Он угодил под поздний снег,
И был допущен на ночлег
Соседкою моею кстати.
Да как откажешь тут? Куды?
Никто не чувствовал беды!
0.79.
Но роковым промозглым утром
Солдат, мою завидев дочь,
Стал бел, как сахарная пудра,
Затем стал чёрен, будто ночь.
Моя ж прелестная Татьяна,
Завидев грубого смутьяна,
Алее став своих румян,
Застыла, точно истукан.
Немногословность, безмятежность,
Лебяжьим пухом тишина.
Она беспечно влюблена,
В нем, как вулкан, пылает нежность.
И тут проклятый маргинал
Ей бессердечно отказал.
0.80.
Танюшу будто подменили,
Плаксива, мнительна, сера,
Порой желта, как цвет ванили,
|
|
Пять дней не выйдет со двора.
Бежит от бабкиных распросов,
Не весела, простоволоса,
Злоблива к сущим мелочам
И тихо плачет по ночам.
Но как-то встав перед зерцалом,
Игриво дунула на прядь
И молча двинулась стирать.
За полосканьем покрывала
Была целована тайком
Ущербным местным дурачком.
0.81.
Вот тут мы с бабкой осознали,
Что жизнь проживши до морщин,
Не знали горести-печали,
Не знали истинных кручин.
Глядеть на рвущийся рассудок,
Не спать подряд по трое суток,
У ложа ночи коротать,
Боясь быть пойманным, как тать.
Всё разрушалось безвозвратно,
Мрачнела Таня на глазах,
Кошмар витал в её словах.
Днём бред усиливался кратно,
Твердила, в страхе пряча взгляд,
Что день за днём за ней следят.
0.82.
Речей её стальные бритвы
Полосовали до костей.
В полночных приступах молитвы
Страшилась утренних вестей,
Твердя на полном нам серьёзе,
Что подвергает всех угрозе,
Себя корила и кляла,
Сжимая пальцы добела.
И тень надежды на спасенье,
И шанс покинуть западню,
Всё пресекала на корню,
Твердила как стихотворенье:
- Не родила ещё Земля
Того, кто вызволит меня.
0.83.
И грянул май нежданным громом!
И день и ночь - молчит, нет сил.
Ведун и лекарь, всем знакомый,
Диагноз свой не огласил,
Сжёг семь восточных благовоний,
Водил над Танечкой ладонью,
|
|
Глотал засевший в горле ком
И нервно цокал языком.
Читал тирады заклинаний,
Лбом конвульсивно бился в пол,
Звездою выставив на стол
Отряд цветастых изваяний.
Не в силах, видимо, помочь,
Всё смёл и алый скрылся прочь.
0.84.
О да, читатель искушённый,
Носитель перлов и цитат
Тотчас воскликнет отрешённо:
«Непостижимо! Плагиат!
Поэт - подобие смутьяна!
Чертами Пушкинской Татьяны
Лик героини одарил!
Посредственность! Библиофил!
Раб ремесла предерзновенный!
Лишённый вымысла пижон!»
И я тирадой поражён,
Отвечу в горе откровенно:
«Сансара, душами кривя,
Вновь вторит нам круги своя!»
0.85.
- Подружек гвалт неутомимый
Был Таней резко пресечён,-
Старик продолжил, глядя мимо,
Слезою собственной смущён.
Всех от себя отсторонила
Огнём речей, как из горнила,
Одномоментно прогнала
И села в спаленке бела.