- Прима?
- Хм? – она оторвала взгляд от большой книги в кожаном переплете, глаза не сразу смогли сосредоточиться, она отвлеклась от веревок и парусов. Книга отвлекала ее, там было несколько абзацев про Британнию.
Это не помогало. Как и все другие книги, что она вытащила с полок. Они были бесполезны в этой ситуации.
Микал закрыл дверь с тихим щелчком замка.
- Вы идете на ужин? Или Финчу принести тарелку?
- Ничего не надо, - она отмахнулась, посмотрела на страницы. – Рома немного. Спасибо.
- Эмма, - он подошел к ее столу беззвучно, она увидела вокруг себя кабинет. Полки были на местах, хотя с дырами от ее поисков, стопка больших и маленьких книг была на столе, она собиралась сидеть тут всю ночь в свете угасающих углей и эфирной силы. Страницы с ее почерком – рисунки символов и имяглифов трепетали, усеивая комнату, но диван был пустым. Там она собиралась спать ночью, если исследования заведут ее в обещающем направлении.
Она была неаккуратной. Микал хмурился, но лицо не очень-то изменилось. Назревала беда.
Конечно, она приказала ему остудиться и пропала. Обычно она не была против его общества, пока работала. Но она не хотела, чтобы он видел ее дискомфорт. Или слезы, что блестели на некоторых записках, брошенных в решетку с шипением.
Чтобы разозлить сильнее, все эфирные нити, что вели к несчастному Келлеру, были закрыты на концах. Требовалась большая сила и внимательность, чтобы так скрыть следы мага. Кем бы ни был убийца, он был тщательным и ужасно умным.
Она скривилась, но мысленно. Лицо леди так не искажалось.
- Я тебя слушаю, Щит. Произошла новая катастрофа?
- Нет. Я подумал… вы расстроены.
- Я взялась за неблагодарное дело. И моя библиотека в этот раз бесполезна, - она сдула локон с лица, ее раздражало, что он был не на месте. – Меня расстраивает только одно в этом деле.
- Ментат…
«О, ты об этом хочешь поговорить?».
- …не твое дело, Щит.
- Он расстраивает вас.
- Как и ты. Если не уйдешь, не шуми.
«Хоть я ни на что не надеюсь. Похоже, все решили сегодня испытать мое терпение. Даже экипаж».
- Как я расстраиваю тебя, Эмма?
- Мне перечислить? Я сейчас занята. Тихо.
- Как долго вы будете игнорировать…
- Сколько пожелаю, Щит. Если не перестанешь, я тебя заставлю.
- И как же, Прима?
Она осторожно опустила книгу, отряхнула книги, как от пыли, и встала. Ножки стула скрипнули о деревянный пол, она напомнила себе, что леди не кричит. Только потом она посмотрела в глаза Микала, в комнате стало холоднее. Все страницы шуршали, их задевал невидимый ветер.
Когда она убедилась, что сдержит тон, она заговорила:
- Всеми способами. Устал работать на меня, Микал?
- Конечно, нет, - он опустил руки, расслабился. Она не доверяла видимости. – Вы – моя Прима.
«Майлз Кроуфорд был твоим Главным, ты задушил его у меня на глазах, а потом издевался на трупом. Потому что он ранил меня», - было странно доверять жизнь Щиту, совершившему такое на ее глазах. Но он заслужил это доверие много раз. Опасностью от него было не простое убийство.
- Тогда зачем ты так себя ведешь?
- Он причиняет тебе боль, - он выпятил подбородок, выглядел нагло, как в Коллегии, и это изумляло. – Много боли, и я не могу остановить его. Он будет причинять боль, пока вы позволяете.
- Да, - гнев вдруг пропал. Ее корсет впился в плоть, она не знала, когда будет день, что уберет их из моды.
Конечно, мода была зверем, порой неудобным и глупым.
- Да, - повторила она. – Он причиняет мне боль. Мне говорили, что так бывает, когда есть друзья. Потому у моих коллег друзей так мало. Настоящих.
- И я расстраиваю вас.
- Это последствия принятия… тебя.
- Кто я для вас? Если можно узнать, Прима.
- Нельзя, - ее голова болела, ей хотелось убрать боль уксусом и коричневой бумагой. – Однажды мы поймем. Но не сейчас, Микал, - она чуть не произнесла глупость.
«Пожалуйста».
Примы не просили. Главные приказывали. Но из-за Клэра, что гонялся за огоньками с идиотом-инспектором – а он был слишком хитрым идиотом – она потеряла… что? Источник и, может, расположение Клэра.
- Думаю, за убийствами стоит Главный, - осторожно сказала она. Это было почти логично. – И цель его – свергнуть Виктрис, и это немного меня радует, а еще убрать Британнию. Я ввязалась в это дело, и я пострадаю, если дело не распутать с умом.
«Без меня ты и все из дома останетесь без опоры».
- Ах, - слабый кивок, взгляд стал пронзительным. – Сочувствие создали?
- Возможно, - ей было не по себе от такого признания. Старшая ветвь магии, хоть и сильная, не повлияла бы так на сосуд правящего духа. И если бы дело было в Сочувствии, Эмма не ощущала бы его так хорошо.
Если это была Работа, а не симптом череды событий. Неприятные мысли толпились в голове. Эмма обратила внимание на настоящее с трудом.
- И в этом деле есть… другой аспект.
- Какой?
Он хоть не пытался догадываться.
Эмма повернулась, сделала два нерешительных шага к камину. Замерла.
- Если бы не случай, я была бы одной из них.
«Кто знал, что определяло волшебника? Если бы меня не нашли ловчие Коллегии, я была бы мертва, лежала бы на мраморной плите, и доктор рылся бы во мне. Или хуже», - она поежилась.
- Ах, - к счастью, он не добавлял. Он дал ей знать, что ее услышали, может, поняли. Хоть она не просила от мужчины понимания.
Она повернулась к нему, украшения трещали искрами, напряжение было заметным.
- Мне нужна твоя помощь, Микал.
Щит склонил темную голову. Он выглядел потрясенно, и не зря. Он два раза медленно моргнул.
- Помощь есть и без просьб, Прима, - официально и очень тихо.
«Да?» - но она лишь кивнула, лицо было маской.
- Хорошо. Принеси немного рома и оставь Клэра одного. Я не могу отвлекаться. Надеюсь, кузен Финча справиться.
- Он выглядит способным на это, - почти поклон, знак послушания Щита, и он повернулся и ушел.
Дверь за ним закрылась, и Эмма выдохнула.
Если он хотел ее успокоить, получилось наполовину. Она смотрела на беспорядок в кабинете и резко хлопнула в ладоши.
Треск и резкое Слово, и вес будто пропал с ее спины. Книги полетели, закрываясь, становясь на места. Звук изменился в конце, и бумаги легли аккуратной стопкой на столе, пятна чернил испарились облачком.
Что она не сказала ему.
Она подняла руку, считала причины, что высказала и нет, как стишок в детстве.
Один палец. Я одна.
Второй. Меня втянули в этот танец не случайно.
Третий. Я против Главного.
Четвертый. И я его не узнаю.
И пятый, самая сложная причина, ее большой палец, отделенный от остальных.
Я боюсь.
Глава двадцать седьмая
Объяснимая тревога
Ночь прошла без трагедий, как и следующий день, но газеты кричали об убийстве в восточном районе. Их сразу принесли в кабинет мисс Бэннон. Клэр получил свои.
То, что ничего не происходило, беспокоило Клэра, и мисс Бэннон не появлялась. Она не позавтракала с ними, она не пообедала, не выпила с ним чая. Подносы носили в ее кабинет, и Финч был мрачным. Дворецкий не выдавал, какое у госпожи настроение, и мадам Нойон принесла Клэру чай с хмурым видом.
Дом был в трауре, и Филип появился утром с черной повязкой на руке.
«Это манеры, сэр», - его хорошая натура раздражала, но Клэр не трогал его. Он не ушел к себе на Бейкер-стрит, хоть не мог назвать причины.
Дело ведь было не в том, что комнаты там напоминали о Валентинелли?
Поздно вечером Финч постучал в дверь мастерской. Клэр был отчасти удивлен из-за оставленного беспорядка, но Филип не дрогнул от крови на стенах. На уборку ушел день, и он размышлял, стоит ли провести эксперименты со своей кровью.
Филип распахнул дверь.
- Утро! Решил навестить крестьян?
- Ты раздражаешь, - ответил спокойно Финч. – Телеграмма, сэр.
- Телеграмма? – Клэр поправил рукава и посмотрел на большой деревянный стол с довольным видом. Чистая мастерская – чистый разум.
- Да, сэр, - тон Финча был нейтральным. Но на лбу дворецкого был пот, рука подрагивала, протягивая записку.
От Аберлейна, и Клэр обрадовался, ощущая жжение дедукции в голове.
«Ах. Инспектор хочет лишить мисс Бэннон Финча», - это казалось логичным – дворецкий был с запятнанным прошлым. Он хрипел и ходил медленно, но его движения часто выдавали бойца ножом, он знал трудные ситуации. Догадки в голове Клэра горели сладко, как кока.
Телеграмма была почти отголоском.