День в «Степи»
Посвящается прошедшему открытию выставки «Звенигород, врачу Чехову» (А. Чехов и Звенигород) в Звенигородском музее
Я – лентяй!
Когда мне говорили, что «Степь» А. Чехова – уникальное произведение, я в это соглашался верить, но отчего-то не спешил проверять это утверждениена своем опыте. Может быть, пугала информация о том, что это одно из самых объемных произведений писателя, а раз объемных, стало быть,– и скучных?
В прошлом году мне пришлось посмотреть великолепный кинофильм С. Бондарчука по мотивам чеховской «Степи». Фильмневероятно обворожителен ввиду мастерства режиссера и умелоподобранного им ансамбля выдающихся артистов – еврея МойсеяМойсеича Смоктуновского, его брата Соломона Кваши, батюшки Христофора Трофимова, Емельяна Бондарчука (режиссер выбрал для себя роль третьего плана), Пантелея Лапикова, Васи Буркова и, конечно, самого Егорки (мальчик Олег Кузнецов). Но даже великолепиюэтого кинофильма не удалось заставить меня найти поскорее «Степь» и прочитать ее.
И вот совсем недавно мне нечаянно попалась книжка, на обложке которой написано: «А. П. Чехов // Степь», ина следующий день я беру ее в дорогу в Москву, поскольку читаю последнее время только в пути.
Эта поездка стала полностью «степной», причем читал я «Степь» урывками– и в автобусе, и за чашкой чая со сдобной булкой в пекарне, расположенной между метро и архивом. Когда подходилк архиву, в голове пробежала мысль о том, что хорошо бы совершить традиционную весеннюю прогулку по Новодевичьему кладбищу – там весной очень хорошо: все цветет, и почти каждая ветка чирикает и заливается трелью, так что неоткуда и взяться приличным для кладбища чувствам скорби или уныния. Но сегодня, видно, не удастся: времени мало, а надо успеть изучить несколько архивных дел. Однако придя в читальный зал, я узнал, что мои дела «сбросили», и в один моментвремени стало много, и уже можно было пойти на кладбище, чтобы поздравствоваться с почившими выдающимися персонажами минувшего столетия.Сделав традиционный круг по кладбищу, который заканчивается у меня обычно у могил Гоголя и Чехова, я подумал, что неправильно будет не почитать «Степь»и у надгробия ее гениального автора.
Остальными читальными станциями стали скамьи в Александровском саду и в сквере во дворе Дома Гоголя, возле непревзойденного памятника писателю работы скульптора Андреева, а также вагон метро и ступенька в переполненном автобусе на обратной дороге домой.
Богатство при отсутствии сюжета
«Степь» – сочинение по сути ни о чем. Маленького мальчика везут из уездного города в губернский, и это его первоестоль далекоепутешествие:что за повод для серьезного писателя браться за перо и описывать подобную поездку? Неужели в этом «мелком» сюжете может раскрыться писательский талант?
Но именно здесь, в «мелком» сюжете, в наибольшей степени проявляется необозримо гигантский талант Чехова.
В «Степи» язык Чехова являет свое ни с кем несравнимое богатство! Богатство языка, богатство слова и четкое знание положения этого словасреди множествапрочих слов. При чтении «Степи» ни разу не посетит мысль о том, что та или инаякартина слишком затянута. Нет, все стоит на своем месте, каждое слово несет свою важную функцию, и от него нельзя избавиться или переставить куда-либо.
Писатель, подаривший вечности фразу о том, что «краткость – сестра таланта » (написана в письме к брату А. Чехову в 1889 году), здесь незначительные вещи описывает с помощью таких подробностей, что создается впечатление, что он специалист в области и ботаники, и зоологии, и моды и многих других отраслей знания. Автор щедро делится с читателем своим богатством, и, как он сам заявляет в письме к Д. В. Григоровичу, эта «повестушка… раскроет глаза моим сверстникам и покажет им, какое богатство, какие залежи красоты остаются еще нетронутыми и как еще не тесно русскому художнику ».
Откуда это богатство, от которого русскому художнику становится даже тесно? – Дар ли оно или плод его усиленного труда? Если оно плод кропотливой работы и опыта, то почему многие из тех, кто, как и Чехов, трудился на этом поприще, не достигли такой изысканностив писательском мастерстве?
«Степь» написана в 1888 году, когда ее автору было 28 лет и он всего на 19 лет был старше своего героя Егорушки, глазами которого он беретсясмотреть на мир.
И не только в мастерстве дело!
«Мертвые души» Чехова
По стилю чеховская «Степь» более всегонапоминает эпические гоголевские «Мертвые души». Кажется, что даже привычный ироничный тон писателя уходит здесь куда-то в сторону, и автор становится серьезнее, загадочнее, мистичнее.
В самом начале повести Чехов вступает в диалог с Гоголем и как будтоговорит своему старшему коллеге: «ты, брат Гоголь, казалось бы, из жалкого сюжетца (путешествие жулика) создал эпическую поэму, а я сделаю тоже самое на основе еще менее содержательного сюжета – путешествия мальчика».
Он явно заигрывает с автором «Мертвых душ». И внимательный читатель сразу же заметит это на первой странице повести. Но обратит свое внимание он и на то, что Чехов, взяв для ее завязки основные элементы гоголевской сюжетной канвы, умышленно переворачивает их смысловые оттенки:
| «Мертвые души» | «Степь» |
| В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, – словом, все те, которых называют господами средней руки. губернского города въехала бричка рессорная бричка красивая ездят… отставные подполковники, штабс капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, – словом, все те, которых называют господами средней руки | Из N., уездного города Z-ой губернии, ранним июльским утром выехала и с грохотом покатила по почтовому тракту безрессорная ошарпанная бричка, одна из тех допотопных бричек, на которых ездят теперь на Руси только купеческие приказчики, гуртовщики и небогатые священники. уездного города выехала бричка безрессорная бричка ошарпанная ездят теперь на Руси только купеческие приказчики, гуртовщики и небогатые священники |
| В бричке сидел господин | В бричке сидело двое N-ских обывателей |
| Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума… | Выехала и с громом покатила… бричка… Она тарахтела и взвизгивала при малейшем движении… |
Как видим, во всех заимствованных деталях Чехов не только разворачивает, но и умышленно принижает заданную Гоголем сюжетную канву и скорее не из стремления пошалить или посмеяться над стариком-писателем.Нет, полагаю, что такое начало было важно для автора в ином аспекте: оно должно было предъявить внимательному читателю мысль о том, что автор начинает диалог с маститым предшественником и переносит поставленные им проблемы в свое время – из дореформенной России в Россию посткрепостническую.
Столь явное переворачивание гоголевских смысловмы видим только в началеповести и в дальнейшем«передразнивания» старшего собратауже не встретим. Хотя у нас постоянно будет сохраняться ощущение, что мы читаем некий «ремейк» «Мертвых душ», который отнюдь не менее талантлив и не менее лиричен, чем прототип. В «Степи» мы обретем характерные для первого тома «Мертвых душ» авторские отступления о свойствах русского национального характера и неразвстретим излюбленноеу Гоголя эпическое слово «Русь».
Из сюжетных параллелей с «Мертвыми душами» назовем еще две, но, конечно, при более вкрадчивом прочтении ихможно будет найти намного больше.
Так, Чичиков, который «уже был средних лет и осмотрительно-охлажденного характера »,увлекается дочерью губернатора и допускает мысль о том, что с приданым эта девушка могла бы составить «счастье порядочного человека ». Мысль эта на некоторое время овладевает им и даже отвлекает от «своего постоянного предмета » – идеи наживы, которая сопровождала его всю жизнь с детства. В доме еврея Егорушка, пребывающий в полудреме, встречается с графиней Драницкой. Обращенные к ней слова МойсеяМойсеича «Ваше сиятельство » рисуют в его восприятии образ действительного одухотворенного сиятельства, по лицу которого, разливалась, «как лучи от солнца », улыбка. Позже и к нему, еще не разумеющему, «к чему на этом свете женщины », приходит мысль о том, что «он, пожалуй, с удовольствием женился бы на ней… ».
И Чичикова, и Егорушку в дороге застает сильная гроза, которая превращает день в ночь. И посреди ночи и тот и другой укрываются в домах, где их встречают старухи: в «Мертвых душах» – это служанка Коробочки (да и сама «Коробочка была просто глупая старуха »). О старухе же из «Степи» скажем чуть позже.