О ранней дате именьковской культуры

Лет Средневолжской археологической экспедиции: Краеведческие записки / Отв.ред Л.В. Кузнецова. – Самара: ООО «Офорт», 2010. – 282 с.: ил. – (Выпуск XV).

Сташенков Д.А.

О ранней дате именьковской культуры

С.111

Именьковская культура – одно из крупнейших раннесредневековых образований на территории Восточной Европы. На территории Татарстана, Башкортостана, Мордовии, Ульяновской и Самарской областей известно более 600 памятников, относящихся к именьковскому кругу (Матвеева, 2000). Несомненно, что на таком пространстве кажущаяся монолитной культура при детальном изучении должна распадаться на ряд локальных вариантов, культурно и хронологически различающихся между собой.

В последние десятилетия в результате работ в бассейне р. Б.Черемшан на севере Самарской области из числа именьковских удалось вычленить пласт ранних памятников типа Сиделькино-Тимяшево, в целом относящихся к кругу памятников киевской культуры и датирующихся III-V вв. н.э. (Сташенков, 2005). Памятники этого типа начинают выделяться и на территории Ульяновской области и Татарстана (Сташенков, Шарифуллин, 2009). По целому ряду признаков (особенности домостроительной традиции, погребального обряда, керамического комплекса) эти памятники отличаются от именьковских и, вероятно, в сложении классической именьковской культуры существенной роли не сыграли.

Для того, чтобы попытаться определить степень участия населения, оставившего памятники типа Сиделькино-Тимяшево и синхронные им памятники типа городища Лбище, в формировании именьковской культуры в Поволжье, необходимо четко определить датировку именьковской культуры.

Наиболее аргументированной является датировка культуры IV-VII вв., предложенная П.Н. Старостиным (Старостин, 1967) и поддержанная Г.И. Матвеевой (Матвеева, 2003). Вместе с тем существуют и другие точки зрения. Так, В.Ф. Генинг считал обоснованной датировку культуры сначала III-VIII вв., а затем V-VII вв. (Генинг, 1964; 1972), А.В. Богачев предлагал ограничить верхнюю дату существования культуры VI в. (Богачев, 1995), в то время как Е.П. Казаков утверждал, что в середине VI в. культура только формируется (Казаков, 1998. С.110). Вопрос о верхней дате именьковской культуры связан с дискуссионным вопросом о судьбах именьковского населения и требует специального исследования. Для определения нижней даты именьковской культуры можно привлечь, в первую очередь, материалы, полученные при исследовании памятников на Самарской Луке.

На Самарской Луке известно более 60 именьковских памятников: городища Ош-Пандо-Нерь, Кармалинское, Торновское, Каменная Коза, селища Бахиловское, Выползовское, Муромское, Новинковские, Карлинское, Подгорское и др. Раскопки проводились на 15 памятниках, на которых исследовано более 6000 кв.м.

Достаточный для определения хронологической позиции памятника среди именьковских древностей материал получен в результате раскопок Кармалинского городища (Матвеева, Морозов, 1991), Карлинского I селища (Сташенков, 1996), Выползовского (Юнусова, 1976), Муромского I (Кочкина, Сташенков, 2008), Новинковского I и V селищ (Сташенков, 2009), селища Ош-Пандо-Нерь II (Матвеева, Ключникова, 1985).

Исследованные памятники именьковского времени на Самарской Луке можно разделить на две культурно-хронологические группы: ранняя (IV-V вв.) и поздняя (VI-VII вв.).

Резкой границы между группами в силу отсутствия достаточного количества хронологических реперов нет, и по мере накопления материалов границы этапов могут быть пересмотрены. Различия памятников разных этапов выражены в размерах и характере поселений, плотности застройки, наборе определенных форм сосудов и инвентаря.

Материалы раннего этапа выделены в комплексах Новинковских I и V*, Выползовского, Муромского I, Подгорского и Карлинского I селищ. Возможно, к этому периоду относится также Бахиловское селище, раскапывавшееся Г.И. Матвеевой, но результаты исследования его не опубликованы.

* Новинковское V селище фактически является обособленным окраинным комплексом Новинковского I селища – одного из крупнейших именьковских памятников, известных на территории распространения культуры. От основного поселения оно отделено оврагом. Возможно, обособленное положение поселения соответствовало статусу его владельца – кузнеца-металлурга, занимавшего особое место в традиционном обществе.

© Сташенков Д.А., 2010

С.112

Проведем анализ материалов в соответствии со схемой, по которой описывается любая археологическая культура: территория, характер и размеры поселений, домостроительство, погребальный обряд, вещевой материал и керамический комплекс. Особое внимание обратим на признаки, имеющие раннюю датировку.

Поселения раннего этапа на Самарской Луке отличаются значительной площадью*, среди них нет городищ. На основании раскопок Новинковского V селища можно предположить, что господствующей была усадебная планировка**.

На памятниках ранней группы исследованы жилища-полуземлянки трех типов: 1) округлой формы с центральным опорным столбом (Новинковское V селище), 2) подпрямоугольной формы со скругленными углами (Выползовское селище), 3) подпрямоугольной формы с пристройкой-«тамбуром» (Карлинское I селище).

Полуземлянка округлой формы с центральным опорным столбом (Новинковское V селище) размерами 5,0 5,6 м с открытым очагом в юго-западной части (рис.1, 1) аналогий на территории именьковской культуры не имеет. За пределами именьковской культуры подобная постройка встречена на Почепском селище, датируемом I-III вв. н.э., однако почепская постройка от новинковской отличалась большим количеством столбовых ям и наличием входной ступеньки (Заверняев, 1969. С.104. Рис.8).

Еще одной аналогией можно считать постройку 4 с центральным опорным столбом из поселения киевской культуры Каменево 2, датирующегося концом IV – первой пол. V в. (Терпиловский, Абашина, 1992. Рис.43. С.160). Полуземлянка подпрямоугольной формы со скругленными углами из Выползовского селища имеет сходство с постройкой III Чертовицкого городища (постройка 17) на Верхнем Дону (Акимов, 2001. Рис.2), где она датируется второй четвертью I тыс. н.э. ***

Таким образом, для раннеименьковских жилых построек можно предложить широкую дату в пределах III – первой пол. V вв.

Металлургический горн, исследованный на Новинковском I селище (рис.1, 2, 3), состоял из двух разноуровневых камер, выкопанных в материковой глине и соединенных ходами-продухами (Сташенков, 2009). В горне найдены глиняные тигли со следами бронзового расплава, железные шлаки и крицы. Аналогий на территории Среднего Поволжья горн не имеет. Известные на территории Самарской Луки металлургические горны у с. Кармалы и с. Шигоны, изученные Ю.А. Семыкиным, принципиально отличаются от новинковского (Семыкин, 1986; 1998). Конструктивно отличаются от него также известные на территории именьковской культуры сыродутные горны Маклашеевского II городища и Рождественского IV селища и медеплавильные печи Щербетьского островного I селища (Старостин, 1967. С.27-28. Табл.8). По конструктивным особенностям новинковский горн стоит ближе к горнам, исследованным на территории зарубинецкой культуры (Паньков, 1993. С.92), и, соответственно, имеет раннюю датировку.

Остатки древесного угля из горна были подвергнуты радиоуглеродному датированию в лаборатории университета Брок (Канада) Х. Мелвиллом. Некалиброванная дата – 1670±50 л.н. (280±50 г. н.э.) позволяет утверждать, что горн функционировал в III-IV вв.

Ряд сооружений, расположенных за пределами Новинковского V селища, мог иметь сакральный характер. В заполнении нескольких цилиндрических ям встречена зола, кальцинированные кости человека, перевернутый вверх дном сосуд, целые сочлененные кости животных. Культурный слой поселения именьковского времени в районе этих сооружений отсутствует. Возможно, в исследованных сооружениях выявлены остатки кремационных погребений.

Сакральный характер могли иметь и сооружения, исследованные на Подгорском селище (раскопки В.Н. Мышкина, материал не опубликован).

* Площадь Новинковского I селища превышает 10 га, близкими размерами характеризуется селище Муромское I. Скорее всего, эти поселения можно соотнести с крупными племенными центрами.

** На Новинковском V селище исследовано 23 сооружения – жилище и 22 хозяйственные ямы, связанные с усадебным комплексом.

*** Однако в постройке 17 III Чертовицкого городища имеются ямы от центрального столба и столбов по периметру.

С.113

Вероятно, для населения, оставившего раннеименьковские памятники на Самарской Луке, был характерен обряд трупосожжения на стороне и помещение остатков кремации в округлые ямы. Данных для более детальных заключений пока недостаточно.

Отсутствие в составе выявленных комплексов сопровождающего инвентаря сближает их с кремационными погребениями не именьковской, а, скорее, киевской культуры.

Палеозоологический материал из раскопанных памятников рассматриваемой группы обрабатывался А.Г. Петренко (Петренко, 1998), О.Г. Богаткиной (Богаткина, 1995), В.В. Гасилиным. Проведенный анализ показал, что набор костных остатков на памятниках данной группы типичен для памятников именьковской культуры Среднего Поволжья. Наличие костей крупного и мелкого рогатого скота, лошади, свиньи, медведя, лося, сайгака, бобра, зайца, птицы (утки) и рыбы свидетельствует, прежде всего, об оседлом образе жизни. При этом значительное место в жизни обитателей поселения занимала охота и рыболовство. Материалы Выползовского селища характеризуются повышенным, по сравнению с другими памятниками, удельным весом в стаде мелкого рогатого скота и лошадей, что сближает его с палеозоологическим комплексом городища Лбище (Петренко, 1998. Табл.1). Кости диких животных составляли от 22,2% на Муромском I селище до 41,7% на Карлинском I селище от количества костей, полученных при раскопках поселений (Петренко, 1998. Табл.2).

Керамику раннего этапа, по характеру обработки поверхности и формовочной массе, так же, как и именьковскую в целом, можно разделить на две группы. Повсеместно преобладает первая – лепная керамика с грубо обработанной поверхностью, в основном горшковидных форм, реже встречаются высокие мискообразные сосуды. Цвет сосудов серый или черно-коричневый. Керамика из-за примеси в тесте крупного шамота имеет грубую бугристую поверхность, на которой иногда наблюдаются следы заглаживания. Днища сосудов плоские, с небольшими закраинами или без них. Венчики сосудов прямые или слегка отогнутые наружу. Подавляющее большинство сосудов не орнаментировано, лишь в нескольких случаях имеется орнамент в виде насечек, нанесенный на край венчика.

Вторая группа – лощеная посуда – на памятниках раннего этапа составляет от 1 до 5% (например, в материалах Карлинского I селища лощеная керамика составляла 2,5% от общего количества сосудов). Сплошным лощением покрыты сосуды в основном мискообразной формы или небольшие горшки, неорнаментированные, имеющие поверхность черного или, реже, красно-коричневого цветов. Все подлощеные сосуды имеют плоское дно, прямые или несколько отогнутые наружу венчики (рис.2, 2; 3, 4). Для уточнения хронологической позиции этапа имеют значение два сосуда с Выползовского селища.

Чернолощеный горшковидный сосуд с прямой шейкой и шаровидным туловом (рис.4, 1) (группа I.1.б по типологии А.М. Обломского) находит аналогии в материалах зарубинецкого могильника у дер. Отвержичи, датирующегося I в. до н.э. – I в. н.э. (Каспарова, 1969. Рис.6, 2), а также в материалах городища Лбище (Матвеева, 1998. Рис.2, 5).

Высокая чернолощеная миска типа III.3 по типологии А.М. Обломского имеет четко выраженный перегиб в средней части (рис.2, 3). Ребро подчеркнуто треугольным в сечении валиком. Форма и характер орнаментации сосуда находят аналогии в материалах ранних памятников киевской культуры (Терпиловский, Абашина, 1992. Рис.12, 5) и черняховской культуры (Магомедов, 2001. Рис.29; Кравченко, 1967. Табл.XIII, 6). Наличие валика в месте перегиба – деталь, редкая для памятников киевской культуры, зато характерная для зарубинецких и позднезарубинецких памятников Подесенья (Терпиловский, 1984. Рис.32). А.М. Обломский, рассматривая подобные миски как изделия, изготовленные в рамках пшеворской традиции, отмечал, что время использования подобных мисок в лесостепной зоне было очень коротким и не выходит за пределы первой половины III в. (Обломский, 2005. С.33).

Большая часть глиняных дисков-сковород диаметром 20-30 см (рис.2, 17-18; 4, 6) бортиков не имеют (56% по материалам Новинковского V селища). Иногда диски орнаментированы ямочными вдавлениями или сквозными отверстиями*.

* На разных памятниках набор дисков может различаться. Так, на Карлинском селище преобладают диски-сковороды без бортиков с наиболее распространенным диаметром около 20 см. Диски, орнаментированные ямочными вдавлениями или имеющие сквозные отверстия, там отсутствуют.

С.114

Особенности керамического комплекса ранних именьковских поселений позволяют предположить, что начало их бытования также относится к III в. н.э.

Вещевой материал, полученный в результате раскопок, представлен в основном предметами труда и быта.

Самыми многочисленными находками являются пряслица, которые делятся на три группы.

1) Биконические пряслица (рис.5, 15-17). На памятниках ранней группы представлены почти исключительно глиняные биконические пряслица. Диаметр их 2,6-3,1 см, диаметр отверстия 1,0-1,2 см. Все пряслица хорошо обожжены и имеют коричневатую или черную заглаженную или лощеную поверхность. Единичные пряслица украшены точечным орнаментом по бокам или насечками по ребру.

По данным Р.В. Терпиловского, уплощенные биконические пряслица впервые появляются в зарубинецкой культуре на рубеже нашей эры. В первой четверти I тыс. н.э. они входят в вещевой комплекс позднезарубинецких древностей в качестве одной из характерных деталей. В III-V вв. их ареал ограничен памятниками киевского типа, хотя в ряде случаев биконические уплощенные пряслица встречаются и на памятниках других культур. В середине I тысячелетия этот тип прясел в Среднем Поднепровье и Подесенье видоизменяется: они становятся выше, отверстие делается меньше, отделка грубее. Такие пряслица типичны уже для раннесредневековых колочинской, пеньковской и пражской культур (Терпиловский, 1984. С.33).

2) Пряслица из стенок лепных сосудов – 3 экз. (Карлинское I селище, Выползовское селище) (рис.5, 18) не характерны для именьковских памятников, и, вероятно, хронологически они самые ранние. Нужно отметить, что из стенок лепных сосудов изготовлена значительная часть пряслиц Сиделькинского селища.

3) Шаровидное глиняное пряслице – 1 экз. (Карлинское I селище) (рис.5, 19) округлой формы диаметром 3 см также не характерно для именьковских памятников. Подобное пряслице известно в материалах городища Лбище.

Аналогии обломку глиняного предмета, орнаментированного по краю насечками и имеющего в центре изображение креста в круге (Карлинское I селище) (рис.6, 7) имеются в культовом комплексе усадьбы II-III вв. н.э. в Танаисе, где подобные находки трактуются как глиняные рельефные штампы для ритуальных хлебцев (Шелов, 1967. С.110-111).

При раскопках Новинковского V селища найдены две глиняные двусторонние литейные формы для изготовления украшений – колечка с заходящими концами и круглой привески (зеркальца?) с орнаментом в виде креста, заключенного в круг (рис.6, 6, 8). На территории Среднего Поволжья прямых аналогий формы не имеют. Наиболее близка им глиняная форма с двумя концентрическими окружностями, пересеченными крестом, найденная на месте V Рождественского селища именьковской культуры (Руденко, 2006. С.252. Рис.1, 9). Известны также глиняные литейные формы из материалов Маклашеевского II и Именьковского I городищ (Старостин, 1967. Табл.23, 1-3), Карлинского I селища (рис.6, 5). Возможно, формы служили для отливки миниатюрных зеркал-привесок, аналогичных найденным в среднесарматских захоронениях.

Глиняные конусовидные (рюмкообразные) тигли (рис.6, 1) найдены при раскопках Новинковского I селища в заполнении металлургического горна. На дне и стенках тиглей остались следы бронзового расплава. Ближайшие аналогии можно найти в материалах Сиделькинского I селища, а также памятников именьковской культуры, в частности, в комплексах Щербетьского островного I селища (Старостин, 1967. Табл.23, 6). Тигли конусовидной или рюмкообразной формы составляют основную массу тиглей зарубинецкой (Пачкова, 1974. С.101. Рис.44) и киевской (Терпиловский, 1984. С.32) культур. Однако к датирующим возможностям подобных тиглей нужно подходить осторожно, учитывая, что они встречаются и среди более поздних материалов. Например, конусовидные тигли встречены при раскопках Еманаевского городища конца VII – X в. в бассейне р. Вятки (Лещинская, 1988. Рис.7, 16, 21).

По мнению В.В. Кондрашина, изучавшего технологию кузнечного производства именьковских памятников Самарской Луки, техника изготовления кузнечной продукции Выползовского селища выглядит довольно примитивной и отличается от традиций именьковских кузнецов из районов Прикамья (Кондрашин, 2001. С.191), что может свидетельствовать как о хронологических различиях памятников, так и о различных путях формирования раннесредневекового населения соседних территорий.

С.115

В памятниках ранней группы преобладают широкие (32-38 мм) точильные камни вытянутой прямоугольной формы из темно-серого песчанника и крупные точильные камни. Вместе с тем на Карлинском I селище найдены также узкие брусковидные оселки с отверстиями для подвешивания, нехарактерные для именьковской культуры (рис.5, 9). Отметим, что вытянутые оселки подпрямоугольной формы известны как на поселениях киевской культуры (Терпиловский, Абашина, 1992. С.62. Рис.14, 2), так и в позднесарматских памятниках. Есть они и в комплексах Тарасовского могильника I-V вв. в Прикамье (Голдина, 2003. Табл.39, 111/23, 112/9).

Аналогии тонким каменным плиткам с желобками и следами обработки, служившими для выпрямления и шлифовки древков стрел (или для заточки игл?) (2 экз., Карлинское I селище) имеются на черняховском поселении III-IV вв. в с. Кут около Никополя (Сымонович, 1967. Рис.5, 6).

Украшения представлены каменными, костяными и стеклянными бусами, металлическими подвесками, пряжками, булавками, фибулой. Некоторые типы бус имеют сравнительно узкую датировку.

Янтарная уплощенная бусина из Новинковского V селища (рис.5, 3) находит аналогии в материалах Пролетарского городища, а также Тарасовского могильника (Голдина, 2004, цветная вклейка).

Стеклянная синяя 14-гранная бусина из Новинковского V селища, ближневосточного, возможно, сирийского производства, также находит аналогии в материалах Тарасовского могильника I-V вв. (Голдина, 2004, цветная вклейка).

Синяя кольцеобразная стеклянная бусина диаметром около 9 мм и большим отверстием (5 мм) из Карлинского I селища в синхронных древностях Поволжья и Прикамья аналогий не имеет, однако они есть в материалах черняховской культуры (Малаештский могильник III – нач. V в. (Федоров, 1960. Рис.14); Романковский могильник второй пол. III – конца IV в. (Никитина, 1996. Табл.18,2; 43,7); Коблевский могильник III-IV вв. (Сымонович, 1979. Рис.12,17); могильник Будешты II-IV вв. (Рикман, 1967. Рис.49)). Временем не позднее начала V в. должна датироваться и бусина из Карлинского I селища.

Желтые одночастные уплощенные таблетковидные стеклянные бусы – 3 экз. (Новинковское V, Карлинское I селища). Диаметр бусин 1,3-1,5 см, диаметр отверстий 3 – 4 мм, толщина – 7-8 мм (рис.5, 1). Подобные бусы (тип 60, по типологии Р.Д. Голдиной) изредка встречаются в раннесредневековых памятниках Прикамья и датируются V-VI вв. (Голдина, Кананин, 1989. Рис.63, 60). По данным Р.Д. Голдиной, подобные бусы, изготовленные в подражание янтарным, встречены в Ферганском могильнике I-IV вв. н.э. Вероятно, эти бусы кавказского или переднеазиатского производства. На территории именьковской культуры подобные бусы известны в материалах Пролетарского городища.

В целом на основании датировок бус можно предположить время их попадания в культурный слой в пределах III – нач. V в.

На Новинковском V селище найдена стойка от двухпластинчатой фибулы, торцевая часть узкой пластины которой покрыта косыми насечками (рис.5, 6). На конец пластины насажена сравнительно массивная головка. Подобные фибулы, по данным А.К. Амброза, датируются временем до первой пол. V в. (Амброз, 1989. Рис.5, 26). А.К. Амброз писал, что двухпластинчатые фибулы со второй пол. III в. бытовали у оседлых народов, в том числе, на территории черняховской культуры (Амброз, 1989. С.39). В материалах черняховской культуры имеются двупластинчатые фибулы с подобной новинковской стойкой с массивной головкой (Магомедов, 2001. Рис.69, 2). По мнению Е.Л. Гороховского, подобные фибулы относятся к фазе IV (Масловской) хронологии черняховских погребальных комплексов, которая датируется второй половиной IV в. (Гороховский, 1988. Рис.68. С.44).

На основании проведенного анализа можно утверждать, что, по крайней мере, к V в. поселения рассматриваемой группы уже существовали. Это согласуется не только с датировкой некоторых категорий индивидуальных находок (бус, фибулы и т.д.), но и анализом керамического материала: для памятников этой группы характерно присутствие лощеных сосудов, высокий (до 5%) процент мисок, наличие горшковидных сосудов с выраженным ребром, преобладание среди дисков-сковород экземпляров без бортиков.

С.116

Пока не удается точно установить нижнюю границу этапа. Вероятно, появление основной массы памятников относится к IV в., а, судя по радиоуглеродным датировкам материалов из горна Новинковского I селища, отдельным формам сосудов Выползовского селища и особенностями бус, не исключен и III век.

Временем не позднее III в. н.э. датируются и происходящие из грабительских сборов на первой террасе р. Б.Черемшан у г. Димитровграда Ульяновской области яркие материалы круга эмалей: бронзовые подвески с гнездами от эмалей (рис.7, 4-6), перекладчатые фибулы (рис.7, 2-3), железная шпора (рис.7, 8). Нужно отметить, что украшения круга эмалей ранее в Поволжье и Прикамье уже встречались (Сташенков, 2007). Шпора же в Самаро-Симбирском Поволжье встречена впервые. Находка относится к группе VII по классификации К. Годловского и имеет многочисленные аналогии среди древностей позднеримского времени, в частности, в материалах вельбарской и черняховской культур (Баран, Гопкало, 2006. С.41. Рис.16). Шпоры подобного типа имеют широкую датировку в пределах III-IV вв., но в нашем случае более вероятна ранняя дата. Она подтверждается и находкой на том же месте медных римских монет, датированных рубежом II-III вв.* На вероятном месте находок встречается лепная керамика, что может свидетельствовать о наличии там культурного слоя поселения, нарушенного при затоплении поймы р. Б.Черемшан водами Куйбышевского водохранилища в 1950 е годы. Керамика представлена неорнаментированными фрагментами крупных (до 20 см в диаметре) лепных плоскодонных горшковидных сосудов с прямым или слегка отогнутым наружу венчиком (рис.8). В формовочной массе прослежена примесь крупного шамота и органики. Немногочисленность материалов не позволяет уверенно соотнести упомянутые находки с памятниками именьковского круга, так как в Симбирском регионе весьма вероятно выявление памятников киевского круга, аналогичных памятникам типа Сиделькино-Тимяшево, выявленным на севере Самарской области. Необходимо отметить, что фибула, подобная найденной у г. Димитровграда, происходит из дореволюционных сборов у с. Рождествено на Самарской Луке (рис.7, 1)**, где хорошо известны именьковские памятники, в том числе ранние, а достоверных материалов киевского круга пока не зафиксировано.

Как бы ни интерпретировались упомянутые выше находки, в настоящее время можно считать доказанным, что памятники лбищенского типа, памятники типа Сиделькино-Тимяшево и ранние именьковские поселения какое-то время сосуществовали, по крайней мере, в IV в.

Различия в материальной культуре населения, оставившего памятники разных групп, объясняются разными исходными территориями миграции, преимущественно западными для Самарского региона.

В заключение необходимо отметить, что схема сложения именьковской культуры на базе последовательно сменявших друг друга памятников славкинского и лбищенского типов, предложенная в свое время Г.И. Матвеевой (Матвеева, 2000), с появлением новых материалов нуждается в корректировке. Исходя из современного состояния источниковой базы, можно утверждать, что основой для формирования развитой именьковской культуры в регионе явилось население, оставившее раннеименьковские памятники на Самарской Луке. Все основные характерные для именьковской культуры признаки уже присутствуют в материальной культуре памятников раннего этапа.

* www.reviewdetector.ru/index.php?s=5294218c3ec4ca431dc5c182855f123c&showtopic= 111232&st=160.

** Автор выражает признательность Д.Г. Бугрову, указавшего на эту находку.

Источники и литература

• Акимов Д.В. Постройки 2-й четверти – середины I тыс. н.э. в бассейне Верхнего Дона и лесостепного Хопра // Верхнедонской археологический сборник. Вып.2. Липецк, 2001.
• Амброз А.К. Фибулы юга европейской части СССР II в. до н.э. – IV в. н.э. // САИ. Вып.Д1-30. М., 1966.
• Амброз А.К. Хронология древностей Северного Кавказа V-VII вв. М., 1989.
• Баран В.Д., Гопкало О.В. Черняхiвськi поселення бассейну Гнилоi Липи. Киев, 2006.
• Богаткина О.Г. Новые материалы к изучению остеологических признаков домашних животных у представителей именьковской культуры (Новинковское селище) // Краеведческие записки. Вып.VII. Самара, 1995.
• Богачев А.В. О верхней хронологической границе именьковской культуры // Средневековые памятники Поволжья. Самара, 1995.
• Генинг В.Ф. К вопросу об этническом составе населения Башкирии в I тысячелетии нашей эры // Археология и этнография Башкирии. Т.II. Уфа, 1964.
• Генинг В.Ф. Южное Приуралье в VI-VII вв. н.э. // Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972.
• Голдина Р.Д. Тарасовский могильник I-V вв. на Средней Каме. Т.II. Ижевск, 2003.
• Голдина Р.Д. Тарасовский могильник I-V вв. на Средней Каме. Т.I. Ижевск, 2004.
• Голдина Р.Д., Кананин В.А. Средневековые памятники верховьев Камы. Свердловск, 1989.
• Гороховский Е.Л. Хронология черняховских могильников лесостепной Украины // Труды V Международного конгресса археологов-славистов. Т.4. Киев, 1988.
• Заверняев Ф.М. Почепское селище // МИА. №160. Л., 1969.
• Казаков Е.П. Коминтерновский II могильник в системе древностей эпохи тюркских каганатов // Культуры евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (вопросы хронологии). Самара, 1998.
• Каспарова К.В. Могильник и поселение у дер. Отвержичи // МИА. №160. Л., 1969.
• Ключникова Р.М., Матвеева Г.И. Селище Ош-Пандо-Нерь // Древности Среднего Поволжья. Куйбышев, 1985.
• Кондрашин В.В. Металлографический анализ кузнечных изделий с Выползовского селища // Самарский край в истории России. Самара, 2001.
• Кочкина А.Ф., Сташенков Д.А. Исследования на Муромском I селище в 1999 г. // Актуальные проблемы археологии Урала и Поволжья. Самара, 2008.
• Кравченко Н.М. Косановский могильник (по материалам раскопок В.П. Петрова и Н.М. Кравченко в 1961-1964 гг.) // История и археология юго-западных областей СССР начала нашей эры. М., 1967.
• Лещинская Н.А. Исследования Еманаевского городища // Новые археологические памятники Камско-Вятского междуречья. Ижевск, 1988.
• Магомедов Б.В. Черняховская культура: проблема этноса. Lublin, 2001.
• Матвеева Г.И. Памятники лбищенского типа — ранний этап именьковской культуры // Культуры евразийских степей 2 пол. I тыс. н.э. (вопросы хронологии). Материалы международной конференции. Самара, 1998.
• Матвеева Г.И. Памятники именьковской культуры (V-VII века н.э.) // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Ранний железный век и средневековье. М., 2000.
• Матвеева Г.И. Среднее Поволжье в IV-VII вв.: именьковская культура. Учебное пособие. Самара, 2003.
• Матвеева Г.И., Ключникова Р.М. Селище Ош-Пандо-Нерь // Древности Среднего Поволжья. Куйбышев, 1985.
• Матвеева Г.И., Морозов В.Ю. Кармалинское городище // Археологические исследования в лесостепном Поволжье. Самара, 1991.
• Никитина Г.Ф. Могильники черняховской культуры в Северной Буковине и Бессарабии. М., 1996.
• Обломский А.М. Днепровское лесостепное левобережье в позднеримское и гуннское время (середина III- первая половина V в. н.э.). М., 2002.
• Обломский А.М. Об одной группе сосудов эпохи Великого переселения народов // РА. №2. 2005.
• Пачкова С.П. Господарство схiдно-слов’янских племен на рубежi нашоi ери. Киiв, 1974.
• Петренко А.Г. К истории хозяйственной деятельности населения Нижнего Прикамья I тыс. н.э. // Культуры Евразийских степей второй половины I тыс. н.э. (Вопросы хронологии). Самара, 1998.
• Рикман Э.А. Памятник эпохи Великого переселения народов. По раскопкам поселения и могильника черняховской культуры у села Будешты. Кишинев, 1967.
• Руденко К.А. Новые находки эпохи Великого переселения народов в низовьях Камы // Взаимодействие народов Евразии в эпоху Великого переселения народов. Ижевск, 2006.
• Салугина Н.П. Результаты технологического анализа керамики оседлых племен Самарского Поволжья в раннем железном веке и раннем средневековье // История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней. Ранний железный век и средневековье. М., 2000.
• Семыкин Ю.А. О металлургических горнах именьковской культуры // Культуры Восточной Европы I тысячелетия. Куйбышев, 1986.
• Семыкин Ю.А. Материалы к истории металлургии железа эпохи средневековья Среднего Поволжья // Культуры Евразийских степей второй половины I тыс. н.э. Самара, 1998.
• Старостин П.Н. Памятники именьковской культуры // САИ. Вып.Д1-32. М., 1967.
• Сташенков Д.А. Археологические исследования у с. Новинки в 1992 г. // Краеведческие записки. Вып.VII. Самара, 1995.
• Сташенков Д.А. О восточных элементах в именьковской культуре // XIII Уральское археологическое совещание. Тезисы докладов. Ч.II. Уфа, 1996.
• Сташенков Д.А. Оседлое население Самарского лесостепного Поволжья в I-V веках н.э. М., 2005.
• Сташенков Д.А. Лесостепное Поволжье. Самарская область // Памятники киевской культуры в лесостепной зоне России (III – начало V в. н.э.): коллективная монография / Отв. ред. А.М. Обломский. М., 2007.
• Сташенков Д.А. Металлургический комплекс Новинковского I селища на Самарской Луке // Материалы и исследования по средневековой археологии Восточной Европы. Казань, 2009.
• Сташенков Д.А., Шарифулин Р.Ф. Раннесредневековый керамический комплекс из раскопок болгарского городища (новый памятник киевского круга в Поволжье) // Древняя и средневековая археология Волго-Камья. Сборник статей к 70-летию П.Н. Старостина. Археология Евразийских степей. Вып.10. Казань, 2009.
• Сымонович Э.А. Поселения культуры полей погребений в районе города Никополя // История и археология юго-западных областей СССР начала нашей эры. МИА. №139. М., 1967.
• Сымонович Э.А. Коблевский и Ранжевский могильники около г. Одессы // Могильники черняховской культуры. М., 1979.
• Терпиловский Р.В. Ранние славяне Подесенья III-IV вв. н.э. Киев, 1984.
• Терпиловский Р.В., Абашина Н.С. Памятники киевской культуры (свод археологических источников). Киев, 1992.
• Федоров Г.Б. Малаештский могильник (памятник черняховской культуры в бассейне реки Прут) // Черняховская культура. МИА №82. М., 1960.
• Шелов Д.Б. Танаис – потерянный и найденный город. М., 1967.
• Юнусова Р.М. Исследование памятников эпохи железа на Самарской Луке // Очерки истории и культуры Поволжья. Куйбышев, 1976.

 

 

Рис.1. Постройки именьковской культуры.
1 – жилище, Новинковское V селище, р.1. соор.6; 2 – металлургическая мастерская, Новинковское I селище; 3 - разрез горна, Новинковское I селище.

 

Рис.2. Керамика из памятников раннего этапа именьковской культуры.
1-2, 4-11, 13-15, 17-18 – Карлинское I селище; 3 – Выползовское селище; 12, 16 – Новинковское V селище.

 

Рис.3. Керамика из памятников раннего этапа именьковской культуры. Новинковское I селище. Соор.1.

Рис.4. Керамика из памятников раннего этапа именьковской культуры.
1 – Выползовское селище; 2-6 – Новинковское V селище.

Рис.5. Индивидуальные находки из памятников раннего этапа именьковской культуры.
1-8, 12, 14-17 – Новинковское V селище; 9-11, 13, 18-19 – Карлинское I селище.
1-4 – бусы; 5 – подвеска; 6 – стойка от двухпластинчатой фибулы; 7 – пинцет; 8 – булавка; 9 – оселок; 10 – наконечник стрелы; 11 – юрок; 12 – серп; 13-14 – ножи; 15-19 – пряслица (1-4 – стекло; 5-7 – бронза; 8, 12-14 – железо; 9 – камень; 10-11 – кость; 15-19 – глина).

Рис.6. Глиняные изделия из памятников раннего этапа именьковской культуры.
1 – Новинковское I селище; 2-5, 7 – Карлинское I селище; 6, 8 – Новинковское V селище.

 

Рис.7. Случайные находки позднеримского времени.
1 – с. Рождествено (по: Tallgren, 1925. Abb.25); 2-8 – Черемшанское селище.
1-3 – фибулы; 4-6 – подвески; 7 – пряжка; 8 – шпора (1-7 – бронза, 8 – железо).

 

Рис.8. Фрагменты горшковидных сосудов. Черемшанское селище.