Милли кивнула, ее рот неожиданно пересох.
— Верно, а теперь мне нужен твой совет, — сказала она Орле. — Если бы у тебя была подруга и ты бы узнала, что ее вторая половина встречается с другой, ты бы ей сказала об этом? Или сохранила бы в секрете?
Орла задумчиво посмотрела наверх.
— То есть, если бы у тебя были неопровержимые доказательства? Хочешь сказать, ты можешь доказать?
— Э-э-э... да.
— Что ж, двух мнений быть не может. Ты должна ей рассказать.
— Она будет расстроена. Возможно, она не захочет это слушать.
— Прекрати! Если она твоя подруга, ты обязана открыть ей глаза. — Глаза Орлы загорелись, она потянулась за сигаретой. — Нельзя хранить подобные вещи в секрете.
Сердце Милли забилось сильнее.
— Да, но ты говоришь так, потому что считаешь это хорошим развитием сюжета для книги или ты действительно так думаешь?
— Перестань, — возмущенно заявила Орла. — Я не такая гадкая! Эстер должна знать правду. Ты обязана ей сказать. Это будет ей только во благо!
— Ладно. — Милли посмотрела в сторону, ей стало совсем тошно.
— Но для меня загадка, как ты могла узнать. — Орла в нетерпении придвинулась поближе. — Что, Нэт сам тебе сказал?
Глубокий вдох.
— Это не об Эстер и Нэте.
ГЛАВА 36
Во рту у Милли было такое ощущение, будто она лизала батарею. Вот оно, думала она, мрачно разглядывая ковер. Обратной дороги нет. Я превратилась в Разрушительницу.
Она удивилась, услышав смех Орлы. Затем послышался звук яростного зачеркивания.
— Ты меня провела! Я правда решила, что у тебя есть доказательства о Нэте. Посмотри, какую грязь я устроила в моих записях! Так кто эта твоя другая подруга?
Пытаясь уклониться от ответа, Милли сказала:
— Может, мне не стоит об этом говорить...
— Дорогая, это нелепо. Ты знаешь, что должна. Милли медленно подняла глаза и ее взгляд встретился со взглядом Орлы.
— О.
Орла тоже смотрела на нее. Милли ждала, и до Орлы стало постепенно доходить.
— О, — прошептала Орла, и с ее лица исчезли все краски. — О. О. О боже, не-ет.
Ее губы побелели. Как будто какой-то вампир выпил у нее всю кровь.
— Мне так жаль. — Милли хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. — Я не знала, говорить тебе или нет. Но ты сказала, что я должна.
— Джайлс?— это прозвучало как предсмертный хрип.
— Да.
— Но он обещал, что это никогда не повторится. Он мне обещал.
И ты ему поверила?
Вместо этого, Милли ласково произнесла:
— Я знаю.
Крак, это ручка Орлы переломилась надвое в ее пальцах.
— Мартина Дрю?
— Да.
— Правда? Я подумала, может, это та девушка, которая была в прошлую субботу на вечеринке. Анна, парикмахер. — Слова с трудом вырывались изо рта Орлы. — Та, которая стала недавно членом гольф-клуба. Помнишь?
Милли кивнула, снова собираясь с силами.
— Это и есть Мартина.
Орла заморгала.
— О чем ты говоришь?
— Это была Мартина Дрю.
— Что?
Милли попыталась сказать это по-другому:
— Прошлый раз, когда журналисты узнали о Джайлсе и Мартине... ты ведь тогда не встречалась с ней, верно?
Орла обалдело покачала головой.
— Ты только видела ее фотографии в газетах. Не очень четкие снимки, а она все время прятала лицо.
— Но она была блондинкой. С длинными светлыми волосами. — Рука Орлы дрожала, когда она затягивалась сигаретой. Затем ее плечи опустились — она поняла, что сказала глупость.
— Очень просто — она сходила в парикмахерскую, — объяснила Милли.
— Но... она недавно звонила... она снова вернулась в Лондон, — прошептала Орла. — Значит, это не так. Еще одна ложь, чтобы сбить меня со следа. — Она нахмурилась, давя сигарету в пепельнице, затем подняла глаза. — Как ты узнала?
— Она меня наняла, чтобы я их поздравила. Они были в ресторане, отмечали свою годовщину. Я думала, имеется в виду годовщина свадьбы.
— Вчера вечером? Джайлс сказал, что у него собрание масонов. Слушай, — с надеждой воскликнула Орла, — ты уверена, что это правда?
— Вот. — Милли бросила на кофейный столик конверт с только что проявленными фотографиями. — Там еще кое-что есть. Чек, которым Джайлс пытался меня подкупить, чтобы я не раскрывала рот. Я приготовлю нам чаю.
Вино было бы лучше, но Орле не стоило сейчас сильно напиваться.
Через десять минут Милли вернулась с кухни с двумя кружками чая и — ввиду отсутствия «Твиглет» — тарелкой сандвичей с мармеладом.
Орла сидела бледная, с сухими глазами, а разорванные снимки были разбросаны по кофейному столику.
— Он обещал, — сказала она Милли, ее голос был спокойным. — Он давал честное слово.
Честное слово. Чего оно стоит?
— Мне не надо было рассказывать? — Милли затаила дыхание.
— Надо. Он привел ее на нашу вечеринку. Все эти месяцы он мне врал. Встречался с ней, обманывал меня. Я хочу его убить. Правда. — Она стиснула зубы. — Серьезно, я бы его убила на месте.
Осмелев, Милли произнесла нечто запретное:
— Пожалуйста, лишь бы ты не хотела убить себя.
— Боже, нет. Я этого не заслуживаю. — Тряхнув головой, Орла закурила еще одну сигарету. — Действительно не заслуживаю. Я заслуживаю лучшего. Он чертовски обнаглел. Знаешь, все кончено. Это было последней каплей. Я не собираюсь до конца жизни его прощать, и снова прощать, и все время задавать себе вопрос, когда он снова примется за старое... Скажи, что это за брак?
— Паршивый и никому не нужный, — ответила Милли.
— Джайлс — паршивый муж! Он настоящее дерьмо. — Для выразительности Орла ударяла по столу. — И я не собираюсь это больше терпеть. Я вернусь домой, вышвырну его оттуда и разведусь с ним быстрее, чем ты произнесешь слово... «развод».
— Ладно, хорошо. — Милли вовсе не была уверена, что Орла доведет дело до конца. Когда нужно будет действовать, она может пойти на попятную.
— Ты не веришь, что я это сделаю? — Орла поднялась на ноги, расправила помятое бирюзовое платье и легко улыбнулась Милли. — Я хочу это сделать. И сделаю. Обещаю.
В пять часов первые крупные капли дождя стали падать на землю.
Хорошо, подумала Орла, с удовлетворением наблюдая, как густые угольно-серые тучи проносились по небу. Она хотела, чтобы пошел дождь. Чем сильнее, тем лучше. А еще лучше гроза. Тайфун — это идеально.
Через двадцать минут показалась машина Джайлса. Сурово скрестив на груди руки, Орла следила, как он показался в воротах и подъехал по дороге к дому.
Когда машина остановилась, она знала, что он это увидел. Свою одежду, разбросанную по лужайке и промокшую от дождя.
Впрочем, не какую-то там одежду. Всю одежду. Все, что у него было, вплоть до нижнего белья.
Джайлс любил приодеться — лужайка была прямо-таки завалена одеждой.
Орла выбрасывала вещи прямо из окна спальни и теперь испытывала глубокое удовлетворение от проделанной работы. Джайлс был очень щепетилен в выборе одежды, он требовал, чтобы каждая рубашка была тщательно выглажена, а каждая пара изготовленных на заказ туфель аккуратно начищена.
Но теперь его вещи не выглядели так безукоризненно, они валялись под проливным дождем, а лучший клубный пиджак, как висельник, болтался на тутовом дереве.
Конечно, как только он увидел, что она сделала, он понял, что все поставлено на карту. Орла взглянула через плечо на пустые гардеробы — а их было много, — протянула руки и распахнула окно спальни. Она наблюдала, как Джайлс вылез из машины и взглянул вверх, на нее.
Он был похож на загнанного зверя.
— Что все это значит?
— О, думаю, ты имеешь общее представление.
— Эта сука, — выкрикнул Джайлс; его волосы песочного оттенка уже потемнели от дождя. В отчаянии он тряхнул головой. — Я знал, что она тебе расскажет. Милая, я могу все объяснить. Честное слово, это не то, что ты подумала.
— Дежавю, — заявила Орла сверху.
— Что?
— Я уже слышала эту реплику. Но в прошлый раз я была настолько глупа, что поверила тебе.
— Но это правда. Слушай, давай сядем, что-нибудь выпьем и все обсудим.
Направляясь к входной двери, он наклонился и поднял свитер «Джегер» — свой любимый.
— Дверь заперта, — крикнула Орла. — Вообще-то, все двери заперты. И я поменяла замки. Потому что ты здесь больше не живешь.
— Орла. Ты неадекватно реагируешь. Это нелепо. — Джайлс печально покачал головой. — Слушай, я весь промок.
— Тебе повезло, что я тебя не пристрелила.
— Открой дверь.
— У меня идея получше. Почему бы тебе не переехать к твоей любовнице?
— Мартина ничего для меня не значит!
Орле это надоело.
— Мне все равно. Я хочу одного — развода.
— Но моя одежда... ты не можешь так поступить!
—Убедись сам, — произнесла Орла любезным тоном, пока он собирал с земли разбросанные трусы. — Да, чуть не забыла. — Она достала упаковку черных пакетов для мусора и бросила их из окна, как гранату. — Они тебе понадобятся, чтобы забрать одежду. Потом не говори, что я тебе ничего не дала.
Ха, это была шутка, всю их совместную жизнь она только и делала, что отдавала ему практически все. Последние десять лет Джайлс даже нигде не работал.
— Позволь мне все объяснить, — крикнул он наверх, зажмурившись, потому что потоки дождя заливали ему глаза. — Я пытался избавиться от нее, но она меня не отпускала. Она меня преследовала...
— У тебя потрясающее воображение, — сказала Орла, собираясь захлопнуть окно. — Знаешь что? Тебе надо писать книги.
Милли уже спала в своей постели, когда в полночь зазвонил телефон. Она слышала, как Эстер, которая еще была внизу, ответила на звонок.
— Это тебя-я, — пропела Эстер, и сердце Милли забилось от страха.
— Орла. — Протягивая трубку, Эстер сделала соответствующее лицо.
Милли знала, что это Орла. Натянув на колени футболку с Робби Вильямсом, Милли села на нижнюю ступеньку лестницы.
Пожалуйста, не будь там, где я думаю, ты можешь быть.
— Привет, это я. Ты ему сказала?
— А? — Голос Орлы был странный и рассеянный. — О да. Я ему сказала. Определенно сказала.
Милли представила Орлу в полной прострации, она бредет в кромешной тьме, под проливным дождем, ее длинное платье и волосы развеваются на ветру, она все ближе к краю утеса.
— Орла? Послушай меня. Где ты сейчас?
— Что? Такая ужасная связь, я тебя почти не слышу.
— Скажи, где ты, — прокричала Милли. — Я приеду и заберу тебя.
— Приедешь и заберешь? Дорогая, о чем ты говоришь? А, вот так лучше, — сказала Орла, когда на линии исчезли помехи. — Наверное, это из-за грозы.
— Где ты? — повторила Милли, от волнения притоптывая ногами.
— У себя в кабинете, конечно! Глупышка, где еще я могу быть посреди ночи?
Милли с шумом выдохнула. Все мускулы ее ног расслабились. Словно в груди у нее распахнулась дверца и выпустила на свободу стайку птиц.
— Тогда почему ты звонишь?
— Из-за отчета! Ты рассказала мне про Эстер, но забыла сказать, что нового у тебя!
Забыла?
Как в тумане, Милли произнесла:
— У меня ничего нового. Орла, ты работаешь? Она представляла многое, что могла бы делать Орла, — плакать и стенать, напиваться, резать себе вены, — но не это.
— Конечно работаю! Я хочу действовать, а так как я все равно не могу уснуть, я собираюсь извлечь из этого пользу. Итак?..
Она сделала паузу, ожидая, когда Милли начнет делиться всеми последними сплетнями.
— Мне нечего тебе сказать. — Милли не могла поверить, что они говорят на эту тему.
— Что, совсем ничего? Честное слово, ты безнадежна, — выговаривала Орла. — Если дела и дальше так пойдут, ты окажешься второстепенным персонажем. Нам с Эстер придется стать центром внимания.
У нее шок, решила Милли. Стадия глубокого, глубокого отрицания.
Или это, или она решила — о боже! — простить своего мерзкого предателя-мужа.
Она осторожно спросила:
— Э-э-э... а где Джайлс?
Может, он мертв. Плавает лицом вниз в бассейне или валяется на полу в зимнем саду с кухонным ножом в сердце.
— Джайлс? Дорогая, он ушел. Навсегда!
Ой, значит, точно мертв.
— Мартина его примет, — беззаботно продолжала Орла. — Но пройдет пара лет, и он ей тоже начнет изменять. Ей это еще предстоит. Знаешь, мне даже ее жалко!
ГЛАВА 37
Однако все было не так гладко. Первоначальное состояние головокружительной эйфории не продлилось слишком долго. Следующие пару недель имелись свои критические моменты, и в уединении своей спальни Орла уронила несколько слезинок.
Но не так много, как она ожидала, — в общем, это была ее норма слез, — и такие приступы становились все реже.
— Я испытываю огромное облегчение, — доверительно рассказывала она Милли, пока они бродили по пляжу. — Я знаю, что мне не надо больше беспокоиться. Я сама раньше не понимала, что все время была на пределе. Это как если бы меня бил муж. — Ее многочисленные серебряные браслеты позвякивали, когда она взмахивала рукой. — Он клянется, что это больше не повторится, и ты хочешь ему верить, но не можешь быть спокойной, потому что все время мысленно готовишься к следующему удару.
Милли подняла камешек и стала его рассматривать. Если брак с Джайлсом был похож на такое, неудивительно, что Орла не слишком расстраивается.
— Ты заслуживаешь кого-нибудь получше.
— А что, если не будет никого лучше? Что, если так или иначе все мужчины окажутся свиньями?
— Все не могут быть такими, — возразила Милли.
— Ты не знаешь. Мужчины изменяют, мужчины врут, одни из них злые, другие — хамы... и вообще, вполне может оказаться, что счастливый брак — это миф. Увековеченный такими, как я, писателями. — Орла пожала плечами и одарила Милли бесстрашной улыбкой. — Но сейчас я не стану об этом думать. Я живу сегодняшним днем. В настоящий момент я сосредоточилась на работе, очень много пишу совершаю долгие прогулки...
— Но не на Тресантер-Пойнт, — подсказала Милли.
— Ни в коем случае! Мысли о самоубийстве остались в далеком прошлом. — Зеленые глаза Орлы сверкнули. — А помимо всего прочего, я хочу узнать, чем закончится моя книга... о, посмотри на эту волну!
Милли посмотрела. Волна была прекрасной, она пенилась и разбивалась в нужный момент. Ждущие ее серфингисты оказались на гребне, а потом попадали во все стороны — волна оставляла только лучших. Из ста или около того серфингистов меньше полудюжины удержались на своих досках.
— Мальчиков отсеивает, мужчины остаются. — Орла была в восторге, прикрывая глаза рукой, она разглядывала тех, кому удалось удержаться на волне. Солнце отражалось в их черных резиновых костюмах, а они тем временем ловко сновали туда-сюда. — Должно быть, это сказочное ощущение, как будто ты летишь — о, посмотри, какое тело у вон того!
Глядя, как волна разбилась о берег, а серфингист соскочил с доски и быстро ее подхватил, Милли почувствовала боль в животе. Это тело было ей хорошо знакомо.
— Не может быть! — воскликнула Орла, когда серфингист отбросил назад мокрые светлые волосы и быстро взглянул на них. — Это же Хью Эмерсон! Эй, Хью, сюда!
Какой кошмар. Ладно. Мы же взрослые люди, думала Милли, кусая губы, а Орла тем временем радостно махала Хью и звала его. Не стоит слишком дергаться. На самом деле несколько минут легкого разговора это, возможно, как раз то, что нужно, чтобы разбить лед и вернуться к нормальным отношениям.
Хью был всего в каких-нибудь сорока футах, а Орла махала руками как ветряная мельница, но в следующее мгновение он повернулся, сунул доску для серфинга под мышку и направился обратно в море.
— О. — Орла разочарованно пожала плечами. — Он меня не увидел.
Неправда, подумала Милли, ведь она прекрасно знала, что он их видел. Он тебя видел. Он просто не хотел видеть меня.
— Неважно. — Орла оживилась. — Мы его поймаем, когда он выйдет на берег после следующей волны.
Поймаем. Как будто он рыбка, подумала Милли. Хью был не та рыба, которую можно поймать.
— Есть хочется, — соврала она. — Может, пойдем поищем, где перекусить?
Может, отправимся в Манчестер.
— Милый Хью, я так его и не поблагодарила за компьютер. — Орла ласково смотрела на сверкающую воду, по которой скользил Хью; лежа на доске, он лениво греб руками в сторону волнорезов.
— Ты уже прочла ту книгу? — Меняя тему разговора, Милли направилась к ступеням, которые вели с пляжа.
— Имеешь в виду этого мерзкого тролля? — Орла подобрала намокший в морской воде край своего длинного фиолетового платья и поспешила вслед за Милли. — Всего лишь раз шесть.
Упоминание о «мерзком тролле» было верным средством отвлечь ее внимание от Хью.
— Написала рецензию?
— Ха! Я написала не меньше двадцати. Просто отвратительных. — Орла говорила с удовольствием. — Они похожи на удары ножом. Это так здорово — придумывать все новые и новые красочные оскорбления.
Милли была удивлена:
— Я думала, ты напишешь хороший отзыв.
— О, дорогая, так и есть. Я его напишу. Но пока я освобождаюсь от всего дурного и пишу то, что мне хочется. Честное слово, это лучше секса — по крайней мере заменяет его. — Орла скорчила физиономию. — Тем более что, вероятно, я в ближайшие пятьдесят лет сексом заниматься не буду. О, я вспомнила, для тебя тоже плохие новости. — Она с сочувствием пожала руку Милли. — Вчера мне позвонил Ричард. У него умер отец, и ему пришлось поехать в Карлайл. Надо организовать похороны и решить вопрос с домом, поэтому, как он считает, это займет не меньше двух недель. Он просил передать это тебе, чтобы ты не удивлялась, куда он пропал. Благослови его Бог, он так извинялся и обещал, что, как только вернется, позвонит и пригласит тебя на обед.
Отсрочка. Ух.
А вслух Милли сказала:
— Мне очень жаль. Бедный Ричард.
— Бедные мы! — Похоже, Орла была возмущена. — Я возлагала большие надежды на эту сюжетную линию.
— Я совсем не планировала заниматься сексом с Ричардом, — запротестовала Милли.
— Но такое нельзя планировать. Это могло бы произойти. Твое воздержание становится скучным.
Пока они взбирались по крутой тропинке, Милли взглянула назад, на пляж. Теперь, когда они удалились, Хью снова катался на волне. С такого расстояния было невозможно различить его среди сотен других серфингистов в одинаковых костюмах, но она его видела.
— Нам нужно, чтобы в твоей жизни был роман, — настаивала Орла. — Нам нужны увлечение и напряжение. И определенно, нужно больше секса.
— Извини меня. Я постараюсь. — Милли улыбнулась. — У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Кон прекрасно бы подошел, но этот эгоист улетел в Нью-Йорк договариваться со своим приятелем-продюсером о совместной постановке на Бродвее.
— Черт, какой эгоизм.
— Поэтому нам необходима альтернатива. — Орла уставилась на Милли; ее взгляд был одновременно уверенным и убеждающим. — Ладно, знаю, я уже спрашивала об этом раньше, но ты уверена, что не хочешь попробовать с Лукасом?
Эстер понимала: это примерно то же, что пытаться поддержать разговор с продавцом стек-лопакетов после установки. Сначала они само очарование, стараются во всем угодить и чрезвычайно любезны. Но попробуйте связаться с ними через две недели, чтобы пожаловаться на сквозняки, которые свистят сквозь ваши новые окна, — они постараются как можно быстрее отделаться от вас.
Именно такое ощущение возникало теперь у Эстер, когда она пыталась связаться с Нэтом.
Он больше не был мистером Славным Парнем, это точно. Впрочем, он не был и мистером Самым Ужасным Парнем. Он был чрезвычайно вежливым, формальным и отстраненным. Как будто ему вовсе не хотелось говорить с ней по телефону, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы сказать прямо.
Эстер изо всех сил делала вид, что ничего не происходит, у нее даже разболелась голова. Она сжала трубку и спросила:
— Ты уверен, что все в порядке?
Это был вздох?
— Конечно в порядке. Мы очень заняты, вот и все.
Чем заняты?
— Слушай, может, мне удастся приехать на выходные.
— Я буду работать. В этом мало смысла.
— Нэт. — Эстер закрыла глаза и приготовилась. — Кто такая Энни?
Пауза.
Надеюсь, она не беременна.
— Какая Энни?
— Анастасия. — Вот, она это сделала. Задала вопрос, который мечтала задать последние две недели.
— О. — Нэт говорил виноватым голосом. — Так, никто. Вернее, одна знакомая.
— Твоя знакомая, — уточнила Эстер, — Я-то ее не знаю.
— Нет. Мы познакомились в ресторане, вот и все. — Потом осторожно поинтересовался: — А как ты о ней узнала?
По щекам Эстер текли слезы.
— Я о ней слышала. Она хорошенькая?
Нэт опять сомневался. Это уже вошло у него в привычку.
Наконец он сказал:
— Наверное. Эстер, я не могу стоять здесь и болтать, мне нужно работать.
— Ты с ней встречаешься?
— Встречаюсь? Конечно, когда она заходит в ресторан...
— Я имела в виду, ты с ней спишь? — прошептала Эстер.
— Нет.
Нэт никогда не умел врать.
— Значит, спишь.
Он вздохнул.
— Эстер, она знакомая, а не подруга. И мне правда надо идти.
Эстер не могла этого больше выносить. Она повесила трубку.
Через два часа она снова позвонила в ресторан. К телефону подошла одна из официанток.
— Алло? — Эстер понизила свой голос на одну октаву. — Это Анастасия, — промурлыкала она. — Можно мне переговорить с Нэтом?
О боже, неужели я способна на такое?
Ковыряя ковер голой ногой, Эстер приготовилась к худшему. Через несколько мгновений раздался шум и трубку взяли.
— Энни, привет! Я не ожидал, что ты позвонишь сегодня вечером. Значит, у тебя все же получится?
Пальцы ног у Эстер побелели и практически скрутились в узел. Она смотрела на них, не в силах говорить. Вот оно. Самое худшее, самое худшее произошло.
И во всем виновата была только она.
— Энни? Что-то случилось? Ты не сможешь завтра вечером?
Главное было в его тоне, а не в словах. Очевидно, он был очень рад звонку Анастасии. У него был счастливый голос. Он говорил с энтузиазмом. С теплотой. Раньше так он говорил только с Эстер. Но уже несколько недель она не слышала, чтобы он говорил с такой любовью.
Это больно. Действительно очень больно.
— Энни? Ты слышишь?
Во второй раз за вечер Эстер повесила трубку.
В доме было слишком мало вина, чтобы напиться, только полбутылки дешевого «Соав» в холодильнике. Когда Эстер прикончила ее, она уже так наплакалась, что глаза ее превратились в узкие щелочки.
Чтобы заглушить боль, ей очень нужно было еще выпить, но она знала, что выглядит настолько неприглядно, что не стоит рисковать, отправляясь в ближайшее место, где продают спиртное. Из-за того что Милли была такой эгоисткой и выпила накануне вечером половину бутылки, Эстер была еще достаточно трезвой, чтобы осознавать, как несправедливо по отношению к людям на улице и — что важнее — унизительно для нее самой будет ее появление в таком жутком виде.
Совет по туризму даже может ее арестовать.
Ей нужно было еще вина, но она слишком боялась идти за ним.
У нее закончились даже «Твиглет».
Когда полдесятого раздался звонок в дверь, ей и в голову не могло прийти, что это может быть кто-то еще, кроме забывшей ключи Милли.
— Ч-ч-ч-ерт, — простонала Эстер, увидев, что это не Милли.
ГЛАВА 38
— Что? — засмеялся Лукас, изображая оскорбленную невинность.
— Ты. Всегда появляешься в самый неподходящий момент. — Эстер печально прислонилась к стене. — Я уже начинаю думать, что это твой конек.
Чтобы сделать ее страдания еще нестерпимее, Лукас был одет в костюм из «Офицера и джентльмена». Открыть дверь и увидеть у себя на пороге местное подобие Ричарда Гира всегда было одной из самых сокровенных фантазий Эстер.
— Я заехал, чтобы передать Милли ролики. Сломанное колесико починили. — Лукас протянул ролики, потом, помедлив, сказал: — Эстер, каждый раз, как я тебя вижу, у тебя проблемы. Что случилось?
— Разве не знаешь? Проблемы — это мой конек. — Но уже самого вопроса было достаточно, чтобы она снова заплакала: — Моя поганая жизнь тебя не касается. И тебе надо на работу. У меня все в порядке, правда.
— Я как раз иду с работы домой. Так ты говоришь, у тебя все в порядке? — Он слегка дотронулся До ее мокрой от слез щеки. — Слушай, если хочешь, я исчезну. Но если тебе хочется поговорить, что ж, я неплохой слушатель.
Его доброта заставила Эстер заплакать еще сильнее. Она в отчаянии терла свои соленые вспухшие веки.
— Ш-ш-ш, ну что ты. — Лукас захлопнул ногой входную дверь и нежно провел ее обратно в дом. — Расскажи мне все. Если что-нибудь могу сделать, я помогу. Вот так, сядь, вытри глаза. — Он дал ей коробку с бумажными платками. — Я готов выслушать твою историю. И не беспокойся, что задерживаешь меня, — твердо добавил он, перехватив взгляд Эстер на часы. — Я никуда не тороплюсь. Если хочешь, пробуду здесь всю ночь.
—... Вот и все, — закончила она через двадцать минут, изложив Лукасу всю печальную сагу. — Нэт нашел себе другую. И я ничего не могу с этим поделать. В общем, я одна во всем виновата.
— Милли считает, что во всем виноват я, — произнес Лукас, иронично приподнимая бровь. — Потому что не переспал с тобой во время вечеринки у Орлы. А я-то считал, что поступаю благородно.
— Такая моя судьба. — Эстер попыталась улыбнуться. — Устроила целое представление в бассейне. Ты меня не захотел, а в итоге Нэт все равно меня бросил. Получается, я круглая неудачница.
— Мне жаль.
— Теперь поздно об этом переживать. Все уже произошло. Дерьмовые вещи случаются, — добавила она, обреченно пожимая плечами. — Особенно со мной.
Лукас покачал головой.
— Ты забудешь Нэта. Встретишь еще кого-нибудь.
Она подняла глаза и посмотрела на него. Сидящего на диване в своей хрустящей белой офицерской форме.
Он действительно ни о чем не догадывался.
— Что? — спросил Лукас.
— Ничего. Ты не поймешь.
— Объясни.
Эстер стала рассматривать ковер.
И вдруг поняла, что должна ему рассказать.
— Ладно, если хочешь знать, все дело в тебе. Из-за тебя у меня разладилось с Нэтом. И, если я когда-нибудь это переживу и найду кого-то еще, я опять все испорчу, потому что, вероятно, буду сравнивать его с тобой. Теперь понимаешь? Вот я и сказала. Извини, если смутила тебя, но ты сам напросился. И вообще, для меня пришло время быть абсолютно откровенной. Я много лет была в тебя влюблена и так и не смогла избавиться от этого. Я старалась прогнать это чувство, но ничего не получилось, оно не прошло. — Эстер с силой прижала руки к груди. — Я знаю, это глупо и бессмысленно, но ничего не могу поделать со своими чувствами. Ты мне действительно очень нравился, а потом ты уехал. И все осталось таким... таким... незавершенным.
Лукас взглянул на нее. Эстер потерла лоб.
— Извини, извини, я предупреждала, что это будет неприятно.
Теперь он встал, вероятно собираясь уйти. Желая поскорее покинуть этот дом и быть подальше от этой сумасшедшей, которая...
В следующее мгновение Эстер почувствовала, что ее поставили на ноги. Лукас обнял ее.
— Я не подозревал, — пробормотал он.
— Перестань, ты должен был знать. Милли всегда говорит, что во мне хитрости не больше, чем в кирпиче...
— Я знал, что ты немного увлечена мной, — признался Лукас, — но не думал, что это серьезно. Так, само пройдет. Я не предполагал, что все... так, как ты описала.
— Огромное, неуправляемое чудовище, все в колокольчиках — это ты имеешь в виду? А кругом фейерверки, гуделки и километры серпантина? — Говоря это, Эстер сделала круглые глаза — на этот раз ей было гораздо проще улыбаться. В этом-то и была прелесть момента, когда не остается ни капли гордости. Назвался груздем, короче...
Это было какое-то освобождение.
— А эта влюбленность? — медленно произнес Лукас. — Она не прошла?
— Конечно не прошла! Даже переживания из-за Нэта не помогли от нее избавиться, — призналась Эстер. — Это совсем другое чувство, которое все время горит внутри...
— Как олимпийский огонь? — предположил Лукас.
Эстер метнула на него подозрительный взгляд.
— Ты надо мной смеешься?
— Конечно нет. Я польщен. А если я сделаю вот так. — Он мягко дотронулся кончиками пальцев до ее лица, — что произойдет?
Она отпрянула:
— Лукас! Ты должен меня утешать.
Он настойчиво повторил низким голосом:
— Так что произойдет?
— Я начну закипать и пениться. — Эстер услышала, как ее дыхание учащается, как у бегущей собаки. Блеск, теперь она превращается в мультяшного Скуби Ду. — Лукас, перестань. Не знаю, что ты затеял, но это нечестно.
— Твой приятель нашел другую. Это, ты считаешь, честно?
Закрыв глаза и в бессилии прижимаясь к его рубашке, она пробормотала:
— Совсем нечестно.
— Тогда почему я должен прекратить? — Лукас сделал паузу, но его руки продолжали гладить ее лицо. — Но может, ты сама не хочешь, чтобы это случилось?
Что? Он это серьезно?
Эстер оторвала голову от его груди.
— Прошлый раз ты этого не захотел.
Он пожал плечами.
— Это было тогда. А это сейчас.
О боже, подумала Эстер, в то время как ее нервные окончания подпрыгивали вверх и вниз, визжа, как подросток. О боже, о боже, а-а-а!