Исследователь народов Северо-Восточной Азии В. Г. Богораз, более чем кто-либо сведущий в вопросах чукотского шаманизма, отмечал, что «в семейном шаманстве женщина пользуется равноправием и даже как будто предпочтением перед мужчиной» (Богораз, 1910). Хранителями семейных бубнов, как домашней святыни, тоже являются женщины. Считается, что они более чем мужчины сведущи в подробностях совершения обрядов. Заклинания и ритуалы известны женщинам лучше.
Но если говорить об индивидуальном шаманстве, которое, как считают В. Г. Богораз, В. И. Иохильсон и другие развилось позже семейного (коллективного), то мужчина уже выступает на первый план и оттесняет женщину (Богораз, 1939). Соответственно этому чукчи считают, что дар индивидуального шаманства чаще замечается у женщин, но женское шаманство достигает низшей силы, и самые могущественные шаманы бывают среди мужчин. В виде причины указывается на то, что рождение детей действует разрушительно на шаманское вдохновение, и молодая шаманка после рождения первого ребенка теряет значительную часть своей силы и может вернуть ее только через долгое время после окончательного периода материнства. Это мнение основано, может быть, помимо социологических поводов, также и на физиологических данных. Все материальные предметы, связанные с родами людей или животных, считаются действующими гибельно на шаманскую силу даже у мужчины, который случайно к ним прикоснулся. Если взять несколько стеблей травы, служившей подстилкой роженице и потереть ей во время обмирания голову молодого шамана-подростка, «получившего вдохновение», и находящегося в период искуса, он немедленно «вернется обратно» (возвратится к обычной жизни). Богораз записал случай, когда одна женщина жаловалась на то, что ее свекровь, желая разрушить ее шаманскую силу, напоила ее послеродовой жидкостью суки. Это повредило ее шаманской силе, и душа собаки вошла в ее душу. Точно также другой шаман, желая отделаться от непосильной ноши шаманства, натирал себе лоб той же жидкостью (Богораз, 1910).
Считается, что женщины имеют более тесный контакт с духами, как правило, злыми. В одной сказке говорится о том, как мальчик и девочка были разрисованы после далекой поездки, причем мальчик был разрисован охрой, а девочка – графитом. Мальчик остался жив, а девочка умерла, поскольку считается, что охра происходит от благосклонного существа, графит же от досаждающего духа (дух болезни, зло, порча) (Богораз, 1939). Женщина чаще подвержена влиянию вредоносных существ, поскольку им легче проходить через нее (эти представления связаны с физиологическими особенностями женщин; считается, что женщина максимально «открыта» для духов во время родов и в менструальный период). Отсюда и убежденность в том, что черные шаманы ведут начало именно от шаманок.
Так как женское шаманство более низкого качества, то оно требует более короткого периода «нарастания вдохновения» и сопровождается меньшими мучениями, чем мужское шаманство. Однако женщины-шаманки могут достигнуть высокой степени искусства почти во всех шаманских проявлениях, за исключением лишь чревовещания, которое считается для женщин совершенно недосягаемым (Богораз, 1939). «Женщина от природы шаманка, ей нечего готовиться», - говорили
Богоразу в объяснение чукотские шаманы (Богораз, 1910).
Проявление женского шаманства многие исследователи конца XIX – начала XX вв. считали более естественным и объясняли эту склонность к шаманству большей подверженностью женщин к неврозам. Элиаде отмечал у предшествующих исследователей особый интерес изучения сибирского шаманизма в русле психопатологической феноменологии (Элиаде, 1964). Ольмаркс, сторонник объяснения шаманизма арктической истерией, даже определил различия между арктическим и субарктическим шаманизмом на основе степени душевных болезней их представителей. По мнению этого автора, шаманизм изначально был явлением сугубо арктическим, вызванным, прежде всего, влиянием космической среды на психическую неустойчивость жителей полярных регионов. Чрезмерный холод, одиночество, недостаток витаминов и т. п. должны были повлиять на нервное строение арктических народов, вызывая или психические болезни (арктическая истерия и т. д.), или шаманский транс. Указывалось на то, что все женщины на указанной территории поголовно страдают особой формой полярной истерии, которая характеризуется болезненной раздражительностью и пассивным подчинением чужому приказанию и чаще всего это называется меряченьем (Элиаде, 1964). Г. А. Сарычев говорит о том же: “…это род болезни, делающийся от испугу, которой подвержены многие женщины, особенно старухи. Такие больные называются здесь мерячками” (Сарычев, 1952). Подтверждало это мнение указанная выше сентенция: “Женщина – готовая шаманка”.
Один из исследуемых абсолютно искренне и откровенно признается Богоразу: «Напрасно думают, что женщины слабее мужчин в охоте. Домашнее колдовство сильнее, чем те заклинания, которые произносятся на тундре. Тщетно ища, ходит мужчина вокруг, но те, которые сидят у лампы, действительно сильны, им легче подозвать к берегу добычу» (Богораз, 1939). Среди многочисленных коллекций туземных рисунков религиозного содержания, собранных Богоразом среди чукчей, есть один, который представляет женщину-шаманку, хозяйку дома, сидящую во внутреннем отделении шатра и «чарами привлекающую морскую добычу к берегу». Стадо моржей и тюленей плывет к земле из открытого моря. Охотники залегли на берегу с копьями в руках и поджидают добычу (Богораз, 1910). Правда, отмечает ученый, «на семейных празднествах в настоящее время ударять в бубен начинает мужчина, хозяин дома, а женщина пляшет. После того они меняются ролью. Однако и теперь во время охотничьей тризны главная роль принадлежит женщине. Именно они стараются изображать явившихся духов и также животных, убитых и готовых воскреснуть» (Богораз, 1910).
Вполне уместно привести далее описание женского шаманского сеанса, сделанное свидетелем этого действия В. Г. Богоразом. Ссыльный оказался очевидцем бесшовной хирургической операции чукотской шаманки: “Чтобы показать свое искусство, Упунге велела своему сыну, мальчику лет четырнадцати, раздеться и лечь на спину. После недолгих упражнений на бубне она взяла нож и, держа его кончик двумя пальцами левой руки, приставила его к верхней части живота мальчика. Ловким движением она якобы вскрыла брюшную полость, держа ручку ножа в правой руке, и все время направляя кончик его пальцами левой руки. Это действительно выглядело так, как будто в самом деле был произведен разрез. С обеих сторон из-под пальцев Упунге стекали маленькие струйки алой крови, быстро прибывающей и стекающей на пол. Мальчик один или два раза слабо застонал, жалуясь, что нож задевает его внутренности. Наконец Упунге убрала свои руки, и мы увидели на теле мальчика свежую рану, полную крови. Она сделала вид, что вложила глубоко в рану большие пальцы обеих рук, чтобы окончательно убедить нас, что рана подлинная. В продолжение операции она все время неистово бормотала и трясла головой, которою почти прикасалась к телу мальчика. Наконец, плотно прижав лицо к ране, начала быстро лизать кровь, бормоча заклинания в той же манере, подражая духам. Через несколько минут она подняла голову, и мы увидели, что тело мальчика совершенно невредимо: на нем не было и следа раны» (Богораз, 1939).
В данном случае, по мнению Тан-Богораза, секрет "фокуса" заключался в том, что во время операции шаманка несколько раз давала понять, что ей очень жарко (шаманы иногда действительно ощущают неимоверный жар и потому не чувствуют огня), и дочь подавала ей маленькие комочки снега. Вот в них-то, якобы, и была спрятана кровь, которую потом шаманка, растопив во рту, выплевывала на "разрез". А хитрый ребенок, помогая матери, особым образом морщил живот, чтобы на нем образовалась складка, похожая на рану (Богораз, 1939).
Имеется еще одно свидетельство женского шаманского искусства того же Богораза: «...Она взяла бубен и после недолгих упражнений с ним вскочила с характерными криками и дикими движениями, желая указать, что келет вселились в ее тело. Затем она взяла большой круглый камень, величиной с человеческий кулак, положила его на бубен и, дуя на него со всех сторон, бормотала и хрипела, изображая духов. Вот она начала обеими руками сжимать камень. Вскоре из ее рук начали падать маленькие камешки. Они падали в течение пяти минут. На полу, устланном шкурами, образовалась груда маленьких камней. Большой же камень остался целым и таким же гладким, как и в начале. Я сидел очень близко от фокусницы и внимательно следил за всеми ее движениями. Однако я не мог понять, откуда взялись эти камешки. На ней была обычная женская одежда-комбинация, которую она сбросила до пояса, так что вся поверхность ее тела была совершенно голая, и мне было легко проверять ее действия. Через несколько минут я неожиданно для нее попросил повторить трюк, думая поймать ее врасплох, но она сразу же взяла камень и без всякого труда выжала из него поток маленьких камней, еще больший, чем в первый раз" (Богораз, 1939). Описание этого "трюка" Богораз не сопроводил никаким "разоблачением".
Есть смысл остановиться на одной необычной и пикантной особенности шаманизма у чукчей. Она заключается в особой ветви чукотского шаманизма с частичным или полным изменением пола. Для чукчей существует специальное название: «мягко-человеческое бытие» (jьrka-laul-vaьrgьn). Подобные превращения случаются по приказанию духа kelet, нередко с большим сопротивлением неофита. Нередко он даже предпочитал такому неестественному перерождению смерть и принимал ее из рук духов или своих собственных. Но если соглашался, то начинал медленно превращаться в женщину (мужчину). Мужчина-шаман превращается в женщину и становится «мягким мужчиной» или «женоподобным». Женщина-шаманка становится мужчиной, «мужеподобной».
Существует несколько степеней превращения. У мужчин-шаманов это может быть простое подражание женщине в манере заплетать и причесывать волосы. Такое поведение применяется не только шаманами по распоряжению духов, но и больными людьми по приказу шаманов с целью обмануть, запутать духов, чтоб не узнали (широко распространенный мотив и в других культурах).
Вторая степень характеризуется принятием женской одежды. И последняя степень – это полное превращение, после чего утрачиваются все свойственные до этого привычки, образ жизни, наклонности, меняется психика.
Русский исследователь Н. Ф. Каллиников писал: «…особенно странной формой шаманства являются мужчины-шаманы, отказавшиеся от своей принадлежности к своему полу,… вот как сами чукчи объясняют это явление: духи, будто бы, начиная говорить с юношей и, готовя его на роль шамана, приказывают ему переменить свой пол и стать женщиной. Тогда такой молодой человек одевает женскую одежду, отпускает косы, берется только за женскую работу, не ходит на промысел зверя, сторонится общества мужчин и становится по характеру совершенно женщиной» (Каллиников, 1912).
Нечто подобное описывает В. Г. Богораз, он пишет, что превращенный мужчина «бросает ружье, копье, пастуший аркан и гарпун морского охотника и берется за иголку и скребок для шкур… в разговоре он принимает особое, женское произношение. Он теряет мужскую силу, легкость в беге, выносливость в борьбе и становится беспомощен, как женщина... теряет неустрашимость, отвагу и воинственный дух и начинает бояться чужих людей и любить маленьких ребят… становится женщиной, сохраняя мужскую наружность» (Богораз, 1939).
Превращения женщин-шаманок в мужчину встречается гораздо реже. Н. Ф. Каллиников отмечает, что «женщин-шаманок…приходилось встречать довольно часто, но ни разу не случалось наткнуться на шаманку в мужском костюме, играющую мужскую роль» (Каллиников, 1912). Богоразу же посчастливилось больше, и он описал случай, когда духи захотели превратить в мужчину пожилую вдову, имевшую троих детей-подростков: «тогда она обрезала волосы, начала носить мужскую одежду, усвоила мужское произношение и даже в короткое время научилась владеть копьем и стрелять из ружья» (Богораз, 1939).
Такое тугое переплетение «мужского» и «женского» обретает сакральность. Превращенные шаманы очень искусны во всех видах шаманства, включая чревовещание. Они больше, чем просто шаманы. Их мнение первенствующее, слово весомее, сила мощнее, они неуязвимы, потому что они «наоборот».
Окружающие также оказываются участниками этого сакрального действия с превращениями. Превращенного мужчину начинают воспринимать как женщину и превращенную женщину как мужчину. Сильный пол рассматривает теперь «мягкого мужчину», наравне с другими женщинами, как потенциальную жену. Между соперниками может вестись борьба, после чего женоподобные шаманы «выходят замуж, то есть сожительствуют с мужчиной, играя в этом странном браке пассивную роль» (Каллиников, 1912). «Мужеподобные женщины» могут брать себе в жены молодых девушек и даже иметь детей: «превращенная женщина взяла икру с ноги оленя, прикрепила ее к широкому кожаному поясу и воспользовалась этим приспособлением как мужским органом … желая иметь детей, вступили в связь группового брака с молодым соседом и … в три года у них в семье родилось два сына» (Богораз, 1939). Рожденные таким образом, считаются детьми превращенной женщины-шамана.
С одной стороны, для этого могли иметься веские оккультные основания, так как половая магия общеизвестна во всем мире как одна из самых сильнейших. А с другой — способствовали бытовавшие нравы, поскольку, если, например, среди якутов гомосексуализм практически отсутствовал, то среди чукчей и их соседей-коряков он считался достаточно обычным явлением.
Это явление, хотя и редкое, не ограничивается Азией: например, трансвестию (переодевание) и ритуальное изменение пола можно встретить в Индонезии (мананг бали морских даяков), в Южной Америке (патагонцы и арауканы) и у некоторых североамериканских племен (арапахо, чейни, юте и др.). Символическое и ритуальное превращение в женщину объясняется, вероятно, идеологией, восходящей к эпохе древнего матриархата (Элиаде, 1964). В этом контексте совершенно иначе начинает звучать известное мнение Фомы Аквинского, что «…женщина – это «несостоявшийся мужчина»…» (Бовуар, 1997).
Обычно чукотское шаманство сопровождается употреблением галлюциногенных грибов – мухоморов. Интересно, что и само происхождение мухоморов тоже связано с женщиной, даже когда её ещё не было. Одна из легенд, правда, уже художественно обработанная, говорит: «Женщин же не было. Тогда Земля нашла женские кости, зарыла их, и из костей выросли первые мухоморы. Мужчины нашли их и стали жевать. Один сказал: «Нам же запрещено это делать». Ему ответили: «Ничего! Обойдётся!». У всех, кто ел те древние мухоморы, выросли груди. Они превратились в женщин. Животные тоже ели. Так появились самки. Всё…» (Стогоff, 2004). В чукотских сказках часто фигурируют девушки-мухоморы. На Пегтымельских петроглифах встречаются изображения девушек с грибом на голове.
Некоторые элементы в чукотском шаманизме могут лишь косвенно свидетельствовать об отношении к ним женщин или женского начала. Например, некоторые шаманы, не меняющие свой пол, могут брать себе такие имена: Женщина-царапка (или Скребущая Женщина), Моржиха и т.п. Или другой пример, по представлениям чукчей, душа живого человека, найденная шаманом часто имеет вид черного жука, которого они называют Блестящая женщина. Богораз приводит диалог шамана и пациента, который он слышал, присутствуя на одном из магических сеансов. Шаман спросил больного: «Ты слышишь жужжание? Это твоя душа летает вокруг». Через минуту он спросил снова: «Слышишь ты шум? Это твоя душа бегает на своих крохотных ножках по покрышке бубна» (Богораз, 1939).
Чтобы вернуть больного в сознание или оживить умершего шаман после некоторых заговоров и действий должен тому, над кем совершается камлание запустить в рот черного жука, тогда эта Блестящая женщина возвращает человека к жизни (Богораз, 1939). Многие шаманские заклинания обращаются за помощью к воздушному пауку, по имени Паук-женщина или Паучья женщина. Вот одно из заговоров шамана против соперника по состязаниям в беге: «Паучьей женщины ремень достаю, арканом делаю…, бросаю, все тело опутываю, скоро устанет, обессилеет, сядет» (Богораз, 1939).
***
Таким образом, анализ комплекса источников, характеристика традиционных представлений о женщине в традиционном мировоззрении чукчей позволяет сделать ряд заключений, основные из которых сводятся к тому, что женщина, как и во многих других традиционных обществах, считается хранительницей очага, поэтому и все, что связано с домом, домашним, связано и с ней. Это проявляется в представлениях о женских добродетелях и женских занятиях, в верованиях и мифических образах, семейных брачных и похоронных обрядах, ритуалах и праздниках.
Прослеживается четкая дифференциация мужского и женского в культуре, но их совмещение возможно, и в этом случае рассматривается как сакральное. Выводы по женскому шаманству и проявлениям женского в шаманизме сводятся к двум обобщениям. Первое заключается в признании самими аборигенами и некоторыми учеными поголовного шаманства у женщин, как естественного состояния, или изначального знания в силу своего особенного психо-эмоционального восприятия мира, а потому и не требующего специальных навыков. Женщины могут достигать в шаманстве высокого уровня, но легко теряют шаманскую силу, либо вовсе лишаются ее при рождении детей и в последующий период материнства. Материальные вещи, задействованные при рождении или имеющие отношение к родам (людей, животных), могут быть использованы для снижения шаманской силы у мужчин и направлены на вредительство. Второе обобщение относится к женскому элементу в шаманизме. Изучение ряда фактов заставляет допустить, что женский элемент в шаманизме вначале преобладал, но после отступил на задний план. В связи с этим, различные подражания мужчин-шаманов женской одежде и убранству, вплоть до половых извращений, могут быть рассматриваемы как пережитки женского шаманства, более древнего. На степени семейного шаманства женщина, как хранительница семейных святынь, сохранила свое преимущество перед мужчиной. В шаманстве индивидуальном мужчина оттесняет женщину назад. То есть противоречие в том, что женщина признается шаманкой по своей сути, мужчине для того, чтоб получить шаманский дар требуется время, обучение и т.д., но для того, чтоб ему в совершенстве овладеть шаманским знанием, необходимо стать «настоящей женщиной».
Превращенные шаманы, доведя подражание женской природе до крайнего предела, становятся самыми сильными шаманами, сочетая в себе два начала – мужское и женское. Кроме того, у шаманов-мужчин, которые сохраняют свой пол, помощниками и наставниками являются «девушки-духи», которые сочетают в себе и качества «жены» шамана. В период камлания он может вступать с ними в сексуальную связь. Анализ мифологических представлений, фольклорных и шаманских текстов свидетельствует также о косвенном отношении женщин к шаманизму.