Марина ПОЛЯКОВА (г. Симферополь, Республика Крым, Россия)
Номинация «Малая проза»
Подноминация «О жизни и любви»
Первомай
Петрович загрустил еще с вечера. Как же так? Завтра – май, а тут дома сиди, нос на улицу не высунешь… Сколько он себя помнил, не было ни одного года без праздника, без демонстрации! И сирень под окном кистями вовсю машет-шуршит… Эээхх! Еще и Мишаня, как будто издеваясь, позвонил и пригласил на шашлычок, сказал – вкусный «сюприз» приготовил. И пошёл бы Петрович, да что Валюха скажет? Совсем свихнулась на этой дезинфекции: яйца, овощи, фрукты – всё сначала в тазике с водой выдержит, потом перемоет с мочалкой, и только потом в холодильник загружает. Ой, да ну его…
Нет, она, всё-таки, молодец – подсуетилась: холодца наварила, пирог с капустой сварганила, даже водочку в холодильник поставила. Знает, что праздник свой, родной. Может, все-таки подкатить с предложением от Мишани? Недалеко же идти, всего лишь на соседнюю улицу, за угол завернуть. У Мишани дом с огородом и беседкой в саду. Уже вон и редиска своя из земли торчит, лучок-чесночок на тарелку так и просятся! Да и ему, овдовевшему два года назад, совсем, поди, не весело жевать шашлык в одиночестве. А дружбе их скоро уже сороковник будет, с того самого дня, как Мишаня на Валюхиной сестре женился! И этого из жизни никак не вычеркнуть, тем более чужим вирусом.
– Коля, ну, сколько можно торчать на балконе? – раздался из комнаты голос Валентины, – поди-ка сюда, подмогни…
Петрович с сожалением покинул балкон. Через открытую дверь комнаты он увидел стремянку в прихожей и жену, стоящую на верхней ступеньке. Вернее, в дверном проёме была видна только её нижняя часть, от пояса… «А Валюха-то моя ещё ого-го! Вон какая ладная…» – подумал Петрович. Чуть прихрамывая, с признаками лёгкой одышки и бьющимся сердцем, он поспешил в прихожую и обхватил жену руками, прижав её к стремянке, а свою щёку к мягкому тёплому бедру.
– Сдурел что ли? – заорала та от неожиданности. – Не меня держи, старый, я вон флаги с антресоли никак не вытяну… Или ты праздновать с одними масками собираешься? Могу еще перчатки вместо шариков надуть!
– Флаги? – Петрович за своими страданиями совсем позабыл о них.
Два красных полотнища на коротких оструганных древках благополучно водрузили на балконе, где их тут же подхватил и развернул свежий ветер. Как-то сразу полегчало. Петрович уже и рот раскрыл, чтобы озвучить Мишанино предложение, но Валентина уже успела проскользнуть в открытую дверь, взывая на ходу к потерявшейся Колиной совести по поводу неубранной стремянки. «Лучше про Мишаню пока не заикаться», – подумал Петрович.
Уже улегшись в постель, Петрович полушёпотом осторожно начал:
– Валь, слышь, я спросить хотел. А что, если…
– Коля, всё завтра. Что-то устала сегодня, сил нет.
Валюха повернулась на бок и тихонько засопела.
***
Петровича разбудила песня. «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…» – вместе с телевизором во всё горло распевала Валюха.
– А, проснулся, тюлень? С Первомаем! Ну-ка, бегом – бриться, мыться, одеваться! Я уже всё собрала.
– Что собрала? Куда?
– Как это «куда»? Мишаня извёлся поди…
– А самоизоляция?
– Так мы ж на сто метров прогуляться! Как раз к нему дойти.
– А откуда ты…
– Да ладно тебе! У тебя ж со вчерашнего дня на лбу, как на транспоранте, три буквы М приклеено – Май, Мангал, Мишаня. Ты что, думаешь, я вправе разочаровывать далеко не самых чужих для меня мужчин?
На лице Петровича расплылась счастливая улыбка.
– Тем более мясо для шашлыка я сама выбирала, – тихо, себе под нос, добавила Валюха.
Подноминация «Страничка блогера: Книга, которую советую прочитать»
Валентин Катаев «Алмазный мой венец»
Недавно попала мне в руки книга «Одесская плеяда» (Бабель, Зощенко, Олеша, Катаев, Ильф и Петров)… Почитала, посмеялась, прониклась неповторимым духом Одессы. А потом ужасно захотелось перечитать «Алмазный мой венец» Валентина Катаева! Перечитала. И правильно сделала – до сих пор вокруг меня удивительная аура этой книги и замечательное послевкусие. Наверное, поэтому и решила сегодня поделиться этим настроением с вами.
Но сначала будет не лишним напомнить об авторе и его жизни. Я очень коротко (желающие узнать подробности – добро пожаловать в гостеприимную сеть Интернет!).
Валентин Катаев (16 [28] января 1897 – 12 апреля 1986) родился в семье Петра Васильевича Катаева – преподавателя епархиального училища в Одессе и Евгении Ивановны Бачей – дочери генерала Ивана Елисеевича Бачея, из полтавской мелкопоместной дворянской семьи, талантливой пианистки. О своей семье Катаев писал с неизменной любовью и неизменной же тоской. Мать умерла, когда Вале было всего 6 лет, едва родив ему младшего брата. Маму осиротевшим мальчикам заменила ее сестра, тетя Лиля, которая, как предполагал Катаев, была влюблена в их отца, но отец был однолюбом и хранил верность ушедшей жене. Папа был на работе, тетя занята крошечным Женечкой; Валя оказался совершенно одинок. Может быть, потому он так быстро, как говорили тогда, отбился от рук. Да и с учёбой в гимназии как-то не сложилось… А вот стихи он начал писать довольно рано и пристраивал их в разные редакции. Это потом он познакомился с Пильским, Багрицким, Олешей и, наконец с Буниным! Но… Первая мировая, служба в армии, ранение, Октябрьская революция, Гражданская – много событий, много странного, непонятного, служба у белых, тиф, встречи, сомнения, даже полгода тюрьмы… А потом будет Харьков, Москва, агитки, стихи, рассказы, новые встречи и опять война, Великая Отечественная. И работа военкора, и новые произведения.
А потом в 1955 он стал основателем и первым главным редактором журнала «Юность», где частенько подвергался критике, печатая произведения, отличающиеся от стереотипов «соцреализма»… Ну, никогда не был Валентин Катаев однозначным! Но никогда не изменял себе, своему вкусу и чутью!
И, наверное, поэтому «Алмазный мой венец», вышедший в 1978 году в журнале «Новый мир», вызвал и огромный читательский интерес, и тут же оброс шумом возмущения, и до сих пор окружён восхищением! Странно?
Я намеренно не называла, вернее перечислила совсем немного имён тех людей, с которыми была связана жизнь Валентина Катаева. Потому что в «Алмазном венце» есть они все! Но скрытые под псевдонимами, которыми их наделил автор: птицелов и эскесс, щелкунчик и ключик, Командор и синеглазый, и многие другие, и поиски вечной весны… Книга наполнена иронией и романтизмом, воспоминаниями об Одессе, Харькове и Москве 20х годов, плавно перетекающими в яркие и живые картинки Палермо, Парижа и, ждущей этой самой вечной весны, Англии. И много настоящей поэзии – пусть даже не совсем точной (ведь по памяти!).
Сам Катаев говорил: «Что может быть прекраснее художественной свободы?» И ещё: «Чужую поэзию я воспринимаю как свою и делаю в ней поправки», – пояснял Катаев, воспроизводя с ошибками даже Пушкина и оправдывая себя тем, что нужно «пропускать все явления мира, в том числе и поэзию, через себя». Именно это смутило и задело многих и даже вызвало обвинения в развязности, амикошонстве и даже подлости…
Когда внучка, поступившая на журфак, принесла домой разговоры о том, что Валентин Петрович непочтителен с «классиками», он объяснил просто: «Послушай, вот твоя подружка Ленка, есть Дима, есть Ритка… Если бы я спросил тебя про них, что бы ты рассказала? Так вот, я про своих приятелей написал лишь самую малую толику того, что знаю…»
Совершенно не имеет смысла, да и невозможно! пересказывать сюжет этой книги. Это просто нужно читать, в это нужно погрузиться и вкусить это. Как сказал сам автор – «Это не роман. Роман — это компот. Я же предпочитаю есть фрукты свежими, прямо с дерева, разумеется, выплевывая косточки».
Вот и я бродила с Катаевым в поисках вечной весны вместе с литературными гениями прошлой эпохи…
Скажу одно, что после прочтения мне захотелось перечитать Мандельштама и Багрицкого, Булгакова и Олешу, Пастернака и даже Хлебникова! которого, если по-честному, вот не понимаю, да и многих-многих других.
Наверное, потому что эта книга-поэма, богатая образами и красками, эта книга-игра и есть вечная весна.