К XXI веку анархизм пришёл не в том виде, в каком он мыслился апологетами, хотя и оставил в истории более чем заметный след. Анархисты сегодня занимаются тем, что всеми силами пытаются покинуть внесистемное политическое поле, но делают это, в основном, старыми способами.
Анархо-коммунизм.
У истоков создания и теоретической разработки либертарного коммунизма (анархо-коммунизма) стоял Пётр Алексеевич Кропоткин. Современные последователи этого направления анархизма склонны утверждать, что их группировка наиболее активная и многочисленная как в Российской Федерации, так и во всем мире вообще (информация, близкая к истине, настолько, насколько вообще может быть достоверна информация о численности анархистов). Анархо-коммунисты выступают за отмену государства, классового общества и финансовой системы. Всё необходимое, согласно их программе, должно раздаваться людям безвозмездно, труд – основываться на добровольных началах и сознательности. Подобный подход не просчитывает ресурсные риски и проблему распределения по схеме «всем по потребностям, от каждого по способностям», подразумевающую наличие какого-либо бюрократического аппарата. Однако, в 1936 году в Испании коммуна анархистов Испанского Народного фронта численностью 500 000 человек существовала при полной отмене денежного обращения, кабального труда, частных средств производства и иерархических отношений.
Анархо-коммунисты современности отличаются неустойчивостью своих взглядов, почитая, наравне с Кропоткиным, Троцкого и Пол Пота. Получивший известность в 1990-е годы Дмитрий Костенко не считал зазорным своё сотрудничество со сталинистами и лимоновскими национал-большевиками.
Объединениеанархо-коммунистов «АД» («Автономное действие»), распространившееся на постсоветском пространстве, стоит за либертарный (свободный) коммунизм, основанный на принципах прямой демократии, антиавторитаризма, антикапитализма, общественного самоуправления и федерализма, антифашизма, антинационализма, антибольшевизма, самоуправления, антимилитаризма, экологизма, антисексизма, антиклерикализма.
«Автономное Действие» видит альтернативу управления в системе самоуправления федерации свободных индивидуумов, объединённых в группы, общины, регионы и страны. Органами координации между указанными объединениями станут Советы делегатов. «Автономное действие» справедливо обосновывает свою деятельность тем, что сегодняшние актуальные условия требуют выработки новой стратегии управления. Среди представителей «Автономного действия» выступают такие деятели, как Алексей Владимирович Гаскаров; Анастасия Эдуардовна Бабурова; Антти Раутиайнен; Пётр Рябов.
Основываясь на примере отечественных анархо-коммунистов с уверенностью можно сказать, что данное течение, хотя и находится в политическом поле, но не явялются частью полтической системы, выплняя в ней роль политических агентов. То же можно сказать о их западных собратьях, рефлексивно отстивающих права производственного класса, по факту являющихся профсоюзными организациями.
3.2. Платформисты.
Платформистами называют себя последователи Нестора Ивановича Махно и его «Платформы всеобщего союза анархистов». Выделение «платформистов» в отдельную партию является показателем нестабильности собственно анархической общности, выделяющих маргиналов уже внутри себя самой. Платформизм – это отрицание самой возможности синтеза идеи анархизма с примитивистской, рыночной, и другими регрессивными идеями, которые не есть платформизм. Необходимо отметить, что практическое осуществление Нестором Ивановичем идей анархизма зачастую расходилось с его идеями, которые он изложил в «Платформе всеобщего союза анархистов». Резюмируя «платформу», можно сказать, что она является обычным анархо-коммунистическим призывом к мировому анархо-коммунистическому единству для продолжения революционной борьбы. Необходимо также отметить противоречащее самой идее анархизма желание «платформистов» строить анархический мир при помощи тоталитарных методов.
Анархо-капитализм.
Естественным противником анархо-коммунистов являются рыночные анархисты, хотя символические поля у них разные. Анархо-капиталисты не имеют почти ничего общего с кропоткинским анархо-коммунизмом, и их часто относят к крайним либертарианцам.
А происходит это в результате свободного перевода слова «libertarian», интерпретируемого анархо-коммунистами в отношении рыночного анархизма как «либертарианской», адаптированной анархией для капиталистов-глобалистов, которые считают, что государственность ликвидировать необходимо, а частную собственность – оставить.
Анархо-капиталисты заостряют сложный вопрос соотношения безопасности и свободы. Свободу они видят абсолютной и ничем не ограниченной. Рыночных анархистов заботит, в первую очередь, защита частной собственности. Теоретической основой анархо-капитализма являются концепции Австрийской экономической школы Фон Мизеса, Ротбарда, Хайека, рассматривающие государство в качестве внерыночного игрока, монополиста насилия, мегакорпорационное объединение, имеющую доступ к любым ресурсам и ни перед кем не обязанное отчитываться. Отмирание государственности анархистами частной собственности считается процессом естественным и неотвратимым.
Анархо-примитивизм.
Анархо-примитивизм является разновидностью экологических организаций «зеленых». Результатом этого симбиоза стала теория, что для построения счастливого будущего упразднению подлежит не только государственность, но и вся современная технологическая цивилизация. Человечество должно войти в новую фазу гармоничного сосуществования с природой. Вторя анархо-коммунистам, анархо-примитивисты уверены, что мировое зло исчезнет вместе с частной собственностью, более того - собственность и кабальный труд как неотъемлемые пороки цивилизации, поэтому её необходимо искоренить.
Анархо-примитивисты рассматривают цивилизацию как негативное явление. Первичные иерархические отношения и войны примитивных сообществ стали причиной того, что анархо-примитивисты не идеализируют этот образ жизни. Именно при помощи иерархии цивилизация обосновалась в социуме и его отношениях с биосферой.
Мегамашина цивилизации – гоббсовский Левиафан, который сам себя движет и, в действительности, не подчиняется никакому управлению, что подтверждает глобальный кризис, охвативший все сферы человеческого существования. Человечество стало рабом этой цивилизационной системы. Выйти из-под этого бесконтрольного контроля, по мнению примитивистов, можно только с помощью повсеместного его упразднения, борьбы против самого принципа возможности управления, уничтожения цивилизации. Если анархо-коммунизм, анархо-феминизм, национал-анархизм и анархо-капитализм находятся в оппозиционном противопоставлении некоторых проявлений цивилизации, то анархо-примитивизм отрицает саму цивилизационную сущность, проявляющуюся и распространяющую многочисленные формы подавления.
Анархо-примитивизм не участвует напрямую в политической деятельности, хотя Джон Мур, британский примитивист, утверждает целями движения стремление преобразовать жизнь человечества, упразднение властного управления – системы подавления, контроля, эксплуататорского господства, и создания сообщества, исключающего подобные явления. Эти принципы можно рассматривать в качестве политической программы. Этому же вопросу посвятил одну из глав «О переходном периоде: постскриптум «первобытному человеку будущего» своего произведения «Первобытный человек будущего» американский философ-примитивист Джон Зерзан.
Национал-анархизм.
Символом национал-анархизма является так называемый «кельтский крест», заключенный в пятиконечную звезду, заполненную красно-черным анархическим градиентом. Учитывая заграничные корни как анархизма в целом, так и символики кельтов и каббалистического символа пентаграмматона, эмблема эта доставляет пищу для размышлений, особенно применительно к отечественным анархо-синдикалистам. Казалось бы, логичным было предположить, что анархо-националисты должны противостоять и «левым», и «правым», однако российские представители течения – суть фашисты, мимикрировавшие под «левых» в результате воздействия новомодных тенденций; пришедшие на смену вчерашним скинхедам. Партийная программа анархо-националистов заключается в упразднении государства по причине отсутствия упоминания в официальной истории исконно русской государственности; первостепенными задачами анархизма заявляют борьбу с капитализмом, исламизмом, феминизмом и марксизмом в глобальных масштабах.
Национал-анархисты претендуют на радикальную трансформацию всех существующих политических формаций. Участие в современной политической жизни их не интересует, они – политические маргиналы второго типа, но и их деятельность находится в политическом поле.
Анархо-феминизм.
Анархический феминизм (или анархо-феминизм,) является объединением концепций анархизма и феминизма. Понятие «анархо-феминистка» ранее определялось как анархист женского пола, тогда как анархо-феминизм от постулатов традиционного анархизма далек.
Данное общественно-политическое течение рассматривает патриархат в качестве проявления иерархии, как главной общественной проблемы. Анархистские феминисты считают борьбу с патриархатом важнейшей составляющей классовой, анархистской борьбы с государственно-капиталистическими образованиями. Анархо-феминизм выступает против государства именно потому, что считает его патриархальной институцией с присущими ей отчуждением; безликостью государства; его экономическим, физическим и психологическим насилием.
Именно на основе критики патриархата анархический феминизм расходится во взглядах со многими основоположниками традиционного анархизма, таких, как Пьер Жозеф Прудон или Михаил Александрович Бакунин, не рассматривавших патриархат в качестве основной проблемы капиталистического общества. Патриархат – форма общественной организации, при которой мужчина позиционируется в качестве основного носителя власти и морально-нравственного авторитета, по мнению столпов анархизма, должна исчезнуть вместе с обществом капитализма.
Оппозиционные взгляды на традиционные концепции семьи стали важной стороной анархо-феминизма, что стало его общей чертой с собственно феминизмом. Так, разрешить интимную близость без ограничений Сверх-Я, снять напряженность без химер любви и семьи, детей и семейной этики мечтала Маргарет Зангер,[26] бывшая в числе первых феминисток.
Наибольшей критике со стороны анархо-феминисток подвергается именно институт брака. Анархо-феминистка Вольтарина Де Клер считала брак основным препятствием на пути индивидуального роста, а Эмма Гольдман рассматривала его в качестве экономического соглашения, в котором женщина тратит символический капитал своего имени, самоуважения, жизни. Также представители анархо-феминизма выступают за неиерархическую структуру как семьи, так и образования.
Свое вдохновение анархический феминизм черпал в работах Эммы Гольдман, Вольтарины де Клер, Люси Парсонс, которые в начале XX-го столетия сами были анархо-феминистками. У истоков анархо-феминизма стояла и британская писательница Мэри Уолстонкрафт. Революция, плодом которой стала Вторая Испанская Республика в 1931-м году, наложила отпечаток на все сферы социальной жизни, и в Испании появилась анархо-феминистское объединение «Свободные Женщины» (Mujeres Libres), заявившая первоочередной задачей борьбу с традициями патриархата в испанском обществе, и интеграция женщин в культурную и общественно-политическую жизнедеятельность. Движение «Свободные Женщины» является классическим примером организаций женщин-анархистов, созданных в целях защиты их свободы и создания равноправного общества.
В основном, анархо-феминистки – это больше «феминистки», чем «анархистки», жаждущие свержения в обществе ненавистных им патриархальных норм, но не только в целях утверждения чувства собственного величия и карьерного продвижения в обществе, но и коренному слому этого общества до основания, поскольку они уверены, что именно на патриархальных устоях и основан зловредный капитализм. Пегги Корнеггер в своей статье «Анархизм: феминистское объединение»[27] доказывает, что анархизм и феминизм были неразрывно связаны ещё на этапе формирования их обоих. Корнеггер считает, что такие постулаты феминизма, как акцентирование внимания на небольшой группе как базовой организационной единице; понимание личного в качестве политического; антиавторитаризм; спонтанное прямое действие, являются, по сути, анархистскими. Анархо-феминистки критикуют мужчин за маскулинность, а женщин – за застраивание «в сетях угнетения», от которых надо избавляться. Таким образом, в отличие от «мужского» анархического терроризма прошлого, современный анархо-феминизм борется против поведенческих моделей, а не с конкретными политическими деятелями.
Американская анархо-феминистка Сьюзан Браун находит много общего у анархизма, философии в политическом поле, противопоставляющей себя всем властным структурам и феминизма. Именно результатом этого и становится идея анархо-феминизма об анархии как всеобщем благе. В Российской Федерации к анархо-феминисткам относят себя небезызвестные «Pussy Riot». Кроме феминисток, объединённых в организации, есть анархо-феминистки-индивидуалистки, не имеющие к первым никакого отношения. Самой известной представительницей подобного кластера в Северной Америке является Венди МакЭлрой, защитница порнографии, капитализма и индивидуального анархизма. В своём большинстве анархо-феминистки индивидуалистического толка стоят за экономическую независимость женщин и свободу половых отношений, из чего выводится тезис о свободе порнографии и легализации порноиндустрии – основных камнях преткновения с организованными анархо-феминистками.
Лютой ненависти к мужскому полу индивидуалистки не испытывают, поскольку уверены в скором и естественном отмирании патриархата вследствие его неконкурентоспособности, которая открыто проявится после разрушения патриархального государства. Участие анархо-феминисток в политике явно, но его нельзя назвать системным, хотя они и стремятся изменить это положение. При этом мысль о возможности сотрудничества с буржуазно-либеральным крылом движения феминизма анархо-фемнинистки считают неприемлемой: стремление бизнес-леди и дам из политических «элит» занять место мужчин в капиталистической, патриархальной системе не вызывает у них энтузиазма. В этом и проявляется отличие анархического феминизма от буржуазно-либерального феминизма, призывающего женщин использовать политическую и экономическую власть для достижения своих задач. В противовес буржуазно-либеральному феминизму Наоми Вольф и Сьюзи Фалуди анархо-феминизм, настаивает на том, власть синонимична иерархии, господству, доминированию и другим формам господства, неприемлемым для анархо-феминизма. Таким образом, протестуя против всех форм господства: мужчин над женщинами, «большинства» над «меньшинствами», олигархами над народом, анархо-феминизм является разрушительной для либерально-демократического, капиталистического общества концепцией. По этой причине призывы женщин к преодолению своих колебаний в использовании власти, являются призывами к действию в соответствии с теми ценностями либерального капитализма и патриархата. Для людей, которые живут в обществе власти призывы воспользоваться ею естественны, тогда как анархо-феминизм, призывает к свержению всякой власти в целях всеобщей свободы.
В числе современных анархо-феминистских групп находятся Радикальные Чирлидеры (Radical Cheerleaders), боливийская «Мухерес Креандо» (Mujeres Creando); а также бостонская конференция «Ла Ривольта!» (La Rivolta!).
Сегодняшний анархизм для стороннего наблюдателя представляет собой фантастическое «смешение языков», наличие взаимоисключающих канонов в идеологии и претензий к анархистам других толков, анархо-капиталисты, анархо-коммунисты, анархо-националисты и сотни прочих являются разными движениями, у которых, само собой - совершенно разные цели. Упразднение государственности для современных анархистских групп стало не условием социальной революции, а второстепенным дополнением к ней. Однако, анархо-феминистки считают, что достижение равенства в обществе не может быть достигнуто без децентрализации и самоуправления, поскольку патриархальные, авторитарные традиции и ценности, воплощены и воспроизводятся в иерархии. Общим с другими анархическими течениями моментом в идеологическом плане у анархо-феминизма является неприемлемость государственных форм, а также любого насилия.
Таким образом, современное состояние анархистских объединений, характеризуется междоусобными столкновениями разных политических течений, зачастую несвязанных с идеями основоположников философии русского анархизма.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, идейной базой философии Кропоткина и Бакунина стал прудонизм, потерявший сегодня свое значение.
Теоретические установки анархизма в изложении Бакунина и Кропоткина опровергают стереотипы, сложившиеся в представлении об анархизме, навязываемые нам масс-меди и официальной литературой.
В учении Кропоткина мы видим развитие традиций позитивизма и Просвещения. При этом, философия Кропоткина в основных моментах расходится с бакунинской. Вероятно, это связано с тем, что Михаил Александрович в большей степени был практическим деятелем революционно-анархического движения, тогда как Кропоткин – теоретиком анархизма. В своих работах Бакунин акцентирует внимание на тотальном разрушении, подавляющем личность, в Кропоткин создает созидательно-конструктивную схему коммунизма с императивом свободы личности. Бакунин подчеркивает классовые противоречия, а Кропоткин находит в нем общечеловеческое начало, что позволило Н.А. Бердяеву определить анархизм Кропоткина «более идиллическим, он обосновывается натуралистически и предполагает очень оптимистический взгляд на природу и на человека»,[28] – следуя в фокусе этого взгляда, сама идея возможности создания общества человеком приобретает, по сравнению с Бакуниным, иное звучание. Михаил Александрович относится к этой идее критически, находясь на позиции историко-генетического предшествования общества появлению Homo Sapiens Sapiens, тогда как Петр Алексеевич считает, что человек не мог создать общество по той причине, что оно существовало за миллионы лет, и в животном мире.
Большую роль в становлении государственности как Кропоткин, так и Бакунин, придавали сакральной сфере, роли информационной осведомленности. Кропоткин допускал наличие в первобытной среде людей, более наделенных знаниями, что позволяло им оказывать влияние и устанавливать свои законы. При этом как Бакунин, так и Кропоткин рассматривали государство как форму эксплуатации, подавления и несправедливости.
При этом Кропоткин считал государство системой определенных социально-психологических отношений, человеческих взаимоотношений, но не отрицал преемственности феодального государства к буржуазному как смены одних угнетателей народа другими.
Бакунин и Кропоткин привнесли в философскую теорию анархии элемент личности, как идею анархии. Однако, в области практической деятельности они использовали политику, метод демократии демоса. Противоречие между основной идеей и этим методом стало роковым заблуждением русских философов анархии. Их занятие политикой является их индивидуальным упущением, не оправдывающим исторической несправедливости, которую допустили последующие поколения философов к идее анархизма.
Многие положения теоретиков русской философии анархизма имеют свои достоинства. Это идеи человеческой свободы, справедливости, равенства, самоуправления, федерализма во взаимоотношениях разных социальных организаций. Официальный отказ от идей анархизма стал следствием претворения в жизнь доктрины «пропаганды действием», «философии бомбы», выдвинутой анархистами в 1870-е годы. Суть этой доктрины заключалась в террористических действиях, как катализаторе массового давления на правительства.