ОРЛЫИ ВОРОНЫ
Необъятной величины были оба леса, раскинувшиеся по склонам двух, одна против другой лежащих, гор; в одном из них гнездились тщеславные орлы, в другом вороны, и каждая из этих птиц подчинялась королю, выбранному из своей среды. Случилось, что вновь возникла старинная злоба орлов против воронов. В одну прекрасную ночь король орлов перелетел в лес воронов с целой стаей своих подданных, напал на спящих, никакого вражеского набега не ожидавших птиц, и перебил их огромное количество. Когда на следующее утро проснулся король воронов и поднялся со своего гнезда, только тогда узнал он о набеге и с глубокою печалью выслушал доклад о всех потерях и убытках. Тотчас же собрал он своих мудрых советников и стал с ними обдумывать и советоваться о том, как бы отомстить орлам за их вероломный поступок.
Известно, так учит и естественная история, что вороны прекрасные ораторы, поэтому король воронов обладал также даром красноречия и обратился к собравшимся высокопоставленным советникам с такими словами:
– Любезные мои верноподданные! Вам ведомо, что, вопреки всякому народному праву, без предварительных переговоров и без объявления войны, орлы ночью тайно напали на нас и многих из нас убили, а нам и в ум прийти не может, почему они совершили такое злодеяние. Если мы это снесем и не отомстим им, то подобное нахальство может опять повториться; поэтому приступим к совещанию и решим, что лучше предпринять для нашей пользы и для спокойствия нашего государства. Не торопитесь произнести решение, но взвесьте сперва хорошенько все обстоятельства дела, так как наше общее благо зависит от того, подадим ли мы разумные или неразумные советы. Пусть каждый из вас не торопясь обдумает этот неслыханный случай, нарушающий покой нашего государства, угрожающий уничтожением его, – не найдем ли мы сообща средства воспрепятствовать орлам относиться к нам с такой враждой.
После этой речи короля последовало под личным его председательством и при закрытых дверях тайное заседание пяти советников вороньего королевства. Эти вороны-советники уже поседели от старости, у них даже перья стали белыми, у иных голова была совершенно лысая. Почти все они сгорбились под бременем лет, превосходящих Мафусаилов век, ведь известно, что вороны особенно долговечны. Сам король был гораздо моложе их всех. Когда он открыл тайный совет, министр-президент первый попросил слова и заговорил:
– Могущественнейший король и повелитель! Древние мудрецы уже давно высказали то мнение, которое я дозволю себе повторить теперь: когда враг имеет перевес силы над тобою и ты не можешь противостоять ему, то уступи и не дерзай, побужденный тщеславным и гордым сердцем, бороться с ним, иначе понесешь убытки еще большие, чем когда-либо.
Король отлично уразумел смысл этих слов, но не высказал своего мнения, а обратился к следующему советнику, спросив его:
– Что ты скажешь?
– Всемилостивейший король и господин! – отвечал тот. – Я не разделяю мнения говорившего до меня. Может ли послужить к благу, когда мы без дальнейшего рассуждения объявим себя побежденными и откажемся от всякой попытки защищать свое отечество? Нет! Лучше будем готовиться к мужественному восстанию. Пошлем шпионов и лазутчиков, пусть они разведают и потом расскажут нам, каковы намерения орлов; и если последние придут опять и нападут на нас как враги, мы со всеми своими силами храбро двинемся им навстречу! Позорно было бы отдать им на расхищение эти священные леса и наши жилища, достояние отцов наших! Будем же бороться за все это не на жизнь, а на смерть! Для постыдного отступления найдется еще достаточно времени и тогда, когда мы не устоим в бою.
Молча выслушал король и этот совет и передал слово третьему из своих советников, который с достоинством поднял свою опущенную голову, медленно открыл клюв и объявил следующее:
– Всемилостивейший король и господин! Почтенные ораторы, говорившие до меня, высказали свои искренние личные, хотя и противоположные, взгляды на наше общее дело. Мне кажется, что в борьбе с орлами трудно надеяться на победу, так как орлы очевидно сильнее, воинственнее и могущественнее нас; однако и я не подам голоса за позорное бегство и добровольное изгнание. Пошли, государь, к орлам мудрого, красноречивого доверенного человека; пусть он спросит их короля, знал ли тот о нападении, что могло быть причиной такого поступка, чем мы вызвали его, в чем провинились? Может быть, рассматривая этот факт как недоразумение, возможно будет покончить дело полюбовно, путем переговоров. Может быть, можно будет откупиться от орлов, чтобы нам-то остаться спокойно в своем отечестве. Ибо существует слово древних мудрецов: мир лучше войны, и не позорно заплатить дань непобедимому врагу!
Оратор замолчал, а король обратился за словом к четвертому советнику. Тот был моложе других, браво поднял голову и сказал торжественным голосом:
– Древние мудрецы говорят также: кто покоряется врагу, тот помогает ему. До сих пор никто из уважаемых советников не выяснил еще, что было бы для нас самое полезное! Я протестую против мысли покинуть насиженное нами место; я протестую против неравной борьбы, которая окончится нашим поражением и постыдным рабством; я иду против переговоров с недостойными орлами, а, главным образом, против дани, которая также подчиняет нас им! Мой совет, не в указ вам будь сказано, – временно уступить, приобрести союзников в других государствах и тогда, неожиданно, двинуться с целой военной силой, сотворить с орлами то, что они сотворили с нами, вернуть все то, что они забрали от нас!
Король задумчиво покачивал головой, он взвешивал в своих мыслях все сказанное и сделал знак пятому из своих советников, чтобы тот говорил.
– По моему мнению, – начал пятый советник, – ни один из данных советов не послужит к нашей пользе. Действительно, я также не могу согласиться с тем, чтобы начать борьбу с врагом, превосходящим нас силою. Хищники наводят на меня страх, да и вообще никто не должен пренебрегать своим врагом! А все-таки, ни позорный побег, ни позорная дань, а еще менее того наше почетное посольство, которое обязательно будет осмеяно, не могут быть одобрены мною. Мой совет и мое предложение следующее: действовать хитро и осторожно, посмотреть, что предпримут орлы далее, не выражать перед ними страха, но и не вызывать их ни на что решительное. Мудрец уже вперед видит свой ущерб и предохраняет себя от него заранее посредством легкого противодействия, хитрости и ума. Действуя так, и мы уклонимся, вероятно, и от войны и от рабства.
Тут король стал спрашивать последнего оратора:
– Как понимать твои слова? О какой хитрости ты говоришь? Как поступить с орлами? Выскажи все, что у тебя на уме!
– Слушай меня, государь мой и повелитель! – сказал тот. – Во-первых, следует успокоиться после того впечатления, которое произвел на нас испуг от неожиданного нападения врага, и тогда только мы, нравственно подкрепленные, можем принять какое-нибудь решение; во-вторых, нам должна быть вполне ясна причина этого нападения, как и вообще причина вражды орлов к нам – вражды, которая началась еще в глубокой древности. Не зная этой причины и не взвесив всего, нам невозможно принять никакого разумного решения.
– Но где же нам искать эту причину? – спросил король.
– Она уже найдена, – я знаю ее, государь, – ответил оратор.
– Так открой ее нам! – приказал король.
– Это тайна, мой высочайший повелитель! – возразил мудрый оратор. – Древние мудрецы загадывали такую прекрасную загадку: что мало для одного человека, достаточно для двух и слишком много для троих? Разгадка на это: тайна, и то, что я хочу сказать тебе, годится только для двух языков и для четырех ушей.
После этих слов король объявил заседание своего совета закрытым, попросил мудрого советника последовать за собой в другую комнату и там спросил его:
– Что же известно тебе о причине такой открытой ненависти орлов к нам?
– Корень всего зла, государь, кроется в той речи, которую однажды держал один ворон, – сказал советник.
– Так расскажи, в чем дело! – сказал король, и советник стал рассказывать.
ЗАЯЦ И ЦАРЬ СЛОНОВ
Собрались все породы птиц, чтобы сообща избрать нового царя, так как их прежний царь умер; все согласились выбрать орла своим повелителем. Выбор уже должен был последовать и быть утвержденным, как заметили, что издали летит ворон, опоздавший явиться вовремя; тут некоторые из собравшихся заговорили: «Хорошо, что ворон летит, мы услышим еще и его мнение». Когда же ворон спустился, все обратились к нему: «Отлично, что ты явился, чтобы подать свой голос, как и все мы, призванные на это по праву; охотно выслушаем твое мнение, хотя уж большинство из нас и остановилось на выборе орла своим царем».
На это ворон возразил: «Если выбор уже сделан, то я примыкаю к меньшинству; и хотя мне вперед известно, что число противоположных голосов превысит меньшинство, я все же на ваше решение говорю «нет». Если бы даже среди птиц не существовали такие благородные породы, как коршуны, соколы, цапли и священные ибисы, лебеди и райские птицы, а существовали бы только голуби, воробьи, – совы, дрозды и тому подобные породы, я все же не подал бы голоса за орла как нашего главу. Орлом управляют злые побуждения, цвет его перьев неопределенный, какой-то пятнисто-коричневый; языком орел плохо владеет, сказать хорошую речь, как мы, мудрые вороны, он совершенно не в состоянии, а это так важно для правителя. Орел умом недалек, во всем его существе и в его природе нет благородства, нет даже того, что мы называем благородной выдержкой. Благоразумием он вовсе не обладает, зато ярость, жестокость, быстрый гнев, немилосердное, безжалостное тиранство – вот его главные качества. Весь род орлиный уже издавна пользуется дурной славой; делать зло и коварно вредить другим – излюбленное дело орлов; все они так полны злобы, что на это и слов нет. Вот почему я и говорю вам: не выбирайте орла, ищите себе другого царя, не беда, если он и не будет достаточно умен и проницателен. Благородное простодушие нрава важнее ловкого и хитрого ума. Ибо пусть правитель будет в этом отношении и несколько ограничен умом: если ему помогают умные министры и благонравные советники, государство его устоит всегда; примером такого правителя может служить король зайцев. Он не отличался особенным умом и мудростью, но следовал советам умных советников, что и послужило его благу.
– Все птицы, – продолжал рассказчик, – которые так же внимательно слушали ворона, как ты теперь слушаешь меня, мой всемилостивейший король и повелитель, спросили тогда, что же сделал заячий король и что с ним случилось. На это ворон ответил: «Однажды наступил голодный год; была такая засуха, что все плоды высохли, и вода во всех источниках иссякла. Перенести такое бедствие было тяжело для всех животных, главное же, для тех, которые питаются растительной пищей, особенно, значит, для наибольших из них, каковы слоны. Все они собрались и стали жаловаться своему царю, говоря: «Мы терпим ежедневно больший и больший недостаток в воде и пастбищах. Если тебе угодно, то мы пошлем разведчиков поискать другого места для нашего жительства, чтобы нам здесь не умереть с голоду». – «Я ничего не имею против этого, поступайте по собственному усмотрению!» – сказал царь слонов.
Тогда слоны отправили умнейших из своей среды искать местность, более богатую водой и пастбищами. Некоторые из этих послов попали в заячье королевство. Это была веселенькая местность с колодцем, посвященным луне, так как и сами зайцы с древних времен считаются посвященными луне. Вокруг колодца были расположены подземные заячьи норы. Местность эта очень понравилась посланным разведчикам, они отправились домой и донесли обо всем обстоятельно. Существования зайцев они вовсе и не заметили; ведь известно, что малые боятся великих, да и мудрецы уверяют, что неосторожно малым водить компанию с великими мира сего.
Вследствие хорошего донесения послов поднялись все слоны, растоптали жилища бедных зайцев, сравняли их норы с землей и погубили часть этого маленького трусливого народа. Тут начался вопль без конца; зайцы целыми стаями бегали к королю, жаловались на свое несчастье и требовали помощи и совета. Но откуда могла прийти помощь и где искать совета? Да и что может сделать слабый зайчик мощному слону? Однако заячий король призвал своих советников и сказал им: «Я вполне сознаю, что недостаточно мудр, чтобы придумать что-либо для спасения моего государства, поэтому советуйте все честно и чистосердечно, как нам приличествует действовать для пользы и выгоды моей, вашей и всего заячьего мира». Тогда заговорил старый заяц, мудрый ученый, уважаемый всеми: «Государь, если тебе угодно, пошли к царю слонов меня с кем-нибудь из твоих верноподданных, который потом донесет тебе о моих переговорах». На это король возразил: «Мне кажется, ты достаточно умен и честен, и я с полным доверием посылаю тебя одного! Исполни свое посольство и тогда доложи, как ты уладил дело. Передай царю слонов мой поклон, а главное все, что тебе лично покажется правильным, говори от моего имени».
После этого разговора в одну из ночей, когда светила луна, отправился заяц к лунному колодцу. Имея в виду свое нежное телосложение и старинную пословицу, что «береженого и Бог бережет», он решился вести дело осторожно. «Подымусь-ка я на эту гору, – сказал он сам себе, – и вступлю в переговоры с царем слонов с глазу на глаз».
Старый заяц так и сделал – явился перед царем слонов и заговорил так: «К тебе, могущественнейший государь, посылает меня месяц, мой ночной повелитель. Выслушай его посольство и не заставь меня потерпеть что-либо неприятное, так как посланный есть только орудие пославшего его». Царь слонов сказал: «Говори, что желает месяц!» Старый заяц продолжал: «Через мои уста обращается к тебе месяц с такими словами: – «Сильный, надеясь на свою силу, вступает часто в борьбу с тем, кто сильнее и могущественнее его, а эта страсть к борьбе легко связывает его потом по рукам и по ногам. О государь! Ты не удовольствовался сознанием того, что ты величайшее и сильнейшее между животными, – нет, ты предпринял поход против моего бедного народа, против заячьего мира; твои подданные растоптали луга, принадлежащие им и их детям, и захватили мой и их колодец. Довольно, уйди со своим народом прочь отсюда, или я затуманю вам всем глаза, – так говорит месяц, – и сам в своем яростном гневе прогоню вас». – Если же, о государь, ты не веришь моим словам, я принужден показать тебе полное гнева лицо месяца».
Тут царь слонов испугался и пошел с зайцем к лунному колодцу; заяц велел ему посмотреть на поверхность воды в колодце и сказал: «Отведай твоим длинным хоботом воды, посвященной месяцу». Слон сунул хобот в лунный колодец, вода тотчас же помутилась, и светлоотраженный в нем облик луны преобразился. «Посмотри, о могучий царь! – вскричал заяц, – как грозно на тебя смотрит месяц! Он возвещает тебе свой гнев за то зло, которое ты причинил его народу!» На это царь слонов сказал: «О священный месяц! Никогда впредь не должен кто-либо из моих подданных идти против тебя и твоего народа. Охотно отступаем мы перед твоей святыней».
– Все это я рассказал вам, – обратился ко всем птицам красноречивый ворон, – как пример, чтобы и вы выбрали себе такого благоразумного правителя, который бы, подобно царю зайцев, уважал благоразумного советника, а не так, как орел, парил в высоте и только держался того, что придумает его ограниченная голова, или же легко поддавался на хитрость, как это случилось с царем слонов, у которого не хватило мудрости рассудить дело. Пусть лучше каждая порода выбирает своего царя: орлы выберут орла, коршуны – коршуна, каждая порода – подобного себе. Скажем, к примеру: какой же царь для вас, слабой, боязливой голубиной породы, кровожадный орел? Он будет безжалостно купать свои когти в вашей крови и жадно пожирать вас. Истинно говорю вам, если вы выберете повелителя не из своей среды и покоритесь чужому, с вами, и поделом, случится то, что случилось с зайцем и с птицей, которые в своем споре выбрали судьей постороннюю личность.
– Как же это было? – спросили птицы, – расскажи нам об этом! – С вашего дозволения, я готов рассказать вам и эту историю, – согласился ворон, оратор пернатого собрания.
ЗАЯЦ И ПТИЦА
– У меня также, – стал рассказывать ворон, обращаясь к внимательно слушавшим его собравшимся вокруг птицам, – у меня также был когда-то хороший друг среди птиц, имя его не относится к делу. Всякий раз, когда птица вылетала из своего гнезда, находившегося в расселине скалы по соседству со мной, она долго не возвращалась, так что иногда я думал, что с ней на чужбине приключилось несчастье: или она умерла, или ее поймали, или она просто переменила место своего жительства. Случилось так, что заяц забрел в эту расселину скалы, нашел там мягкое, теплое птичье гнездо и приютился в нем.
Я не считал благоразумным вмешиваться в чужие дела и подумал про себя: с какой стати гнать зайца отсюда, когда еще неизвестно, вернется ли птица? Вдруг однажды услышал я брань под моим гнездом, – дерево, на котором оно помещалось, плотно примыкало к скале. Птица, моя соседка, опять вернулась, сидела на краю расселины и пищала: «Это мое гнездо! Убирайся сию минуту прочь!» – В расселине же сидел заяц и кричал: «Я владею этим жилищем уже долгое время. Каждый, кому не лень, мог бы прийти и кричать: убирайся вон!» – «Ах ты, бессовестный дрянной заяц! – пищала птица. – Ты прямой разбойник! Гнездо мое, и ты очистишь его!» – «Нет, я не двинусь отсюда? – возразил заяц. – Болтай тут и бранись, сколько тебе угодно! Если ты уверена в своем праве, то жалуйся на меня! Перед судом я готов отвечать». И заяц удалился в глубь расселины скалы.
Некоторое время спустя птица снова появилась и сказала зайцу: «Я знаю одного набожного, честного старца, он рассудит нас. Пойдем к нему!» – «Кто же это, как зовут его?» – спросил заяц. «Я еще не говорила с ним, – ответила птица, – он недавно поселился здесь; это смиренный отшельник, который постится весь день, молится, и вид у него самый честный. Прежде он ловил мышей, но давно уже покончил со своей кошачьей природой, отстал от всякой роскоши, с презрением относится к такому деликатесу, как мыши. Крови он больше не проливает, питается кореньями, травой, зеленью и пьет одну свежую воду. Он будет беспристрастен». – «Кот? Старый мышелов? – недоверчиво спросил заяц. – К нему я отношусь с подозрением, ведь известно, что кошка никогда не бросит своих кошачьих замашек».
Однако птица так долго настаивала на своем, что заяц решился пойти с ней к коту. Я издали следил за ними, чтобы видеть, чем все это кончится. Кошка, вернее огромный дикий кот, как я уже заметил издали, сидел на пороге своего жилища, потягиваясь, грелся на солнце, лизал свои лапки да поглаживал бороду. Вдруг увидел он приближавшихся птицу и зайца, быстро шмыгнул к себе, и вошедшие нашли его уже одетым во власяницу и стоящим на коленях. Тут и заяц проникся доверием и радовался случаю познакомиться с таким святошей. И птица и заяц, один за другим, стали извиняться, что прервали его молитву, и просили, чтобы он благосклонно выслушал их. «Милые друзья! – сказал мышелов тихим, подавленным голосом и скромно повел глазами, – я стар, мое зрение притупилось, а мой слух больше никуда не годится. Подойдите ближе и говорите громче, чтобы я мог понять вас правильно».
Тогда птица и заяц рассказали, как они друг с другом поспорили и затеяли ссору из-за гнезда и как они согласились подчиниться его беспристрастному решению. Когда они оба кончили, дикий мышелов заговорил опять слабым голосом: «Я хорошо понял вас, мои дети, хорошо понял. Я дам вам совет и направлю на путь истинный. Молю небо, чтобы оно просветило меня, дабы я мог, не отклоняясь от правды, произнести верное суждение при этом важном для вас обстоятельстве. Ибо лучше, чтобы дело, освещенное светочем истины, погибло, нежели бы оно было выиграно путем лжи, обмана и неправды. Ах! Ах! Что мы имеем здесь на земле? Ничто не постоянно здесь! Одно только берем мы с собой в жизнь вечную – наши деяния, или спасающие нашу душу, или ведущие нас к вечной гибели. Пусть же каждый пожелает своему ближнему только добра! Подойдите поближе смело, дети мои, отдохните, пока я молитвой не испрошу свыше света истины!»
Заяц и птица поверили этим притворным словам фальшивого, коварного кота; я же, подлетев ближе, только и мог заметить, как кот быстро захлопнул свою дверь, за которой послышались жалобные крики птицы. Коварное животное задушило и птицу и зайца, пожрало их обоих и переселилось в оставленное ими жилище, которое по расположению и устройству было гораздо удобнее его собственного убогого приюта, – я же вскоре выселился, чтобы жить подальше от такого опасного соседа.
Вот вам пример, как бывают наказаны те, кто слепо доверяется незнакомцам, которые, подобно орлам, со злобой и хитростью приближаются к нам. Орел среди птиц то же, что волк среди четвероногих. И я остаюсь при своем, повторяя вам настойчиво: не выбирайте никогда орла царем!
Взволнованным голосом закончил свою речь ловкий оратор, и что же было следствием ее? – продолжал рассказывать своему королю и повелителю старый мудрый ворон, – Все птицы отказались выбрать орла: собрание о выборе царя кончилось ничем, а красноречивый ворон одержал такую блестящую победу, что его самого чуть не выбрали царем.
– Что же сказал на это орел? – спросил король воронов.
– Орел обратился к ворону так: «Говори, ворон, чем я когда-либо обидел тебя? На каком основании позоришь ты меня? Никогда еще и ничем не провинился я перед тобою, а ты своими ядовитыми и злыми речами похищаешь у меня сегодня чудный венец, уже носившийся над моей головой! Знай же, о язвительный оратор: если дерево надрублено топором, оно еще может срастись, если мечом нанесена рана, ее еще можно залечить, но рана, нанесенная языком, никогда не заживает! Твои слова для меня, как огненный меч! Он поразил меня, и огонь нашей вражды, в который ты еще подливаешь масла, будет вечно пылать. О мудрый оратор-ворон, сегодня ты посадил терновый куст между твоей породой и нашей; из века в век будет разрастаться этот куст, из рода в род будет он покрываться горчайшими плодами ненависти! Клянусь тебе в этом!»
Как только птицы услыхали гневные слова орла, они перепугались, взмахнули крыльями и разлетелись на все четыре стороны; орел также улетел, и все замолкло. Только ворон остался одиноким сидеть на камне, который служил ему кафедрой, задумался глубоко и так рассуждал сам с собой: «Вот и я сказал свое слово, а лучше было бы помолчать. Древние мудрецы говорят: слово – серебро, а молчание – золото. Мое предостережение только вызвало ненависть орлов ко мне и ко всему нашему роду. Орел своим мощным словом разгромил меня, и ни одна птица, так шумно выражавшая мне свое одобрение, даже не разинула клюва в мою защиту. Они были умнее меня: они нашли золото молчания, – они и не обожгли словом своего языка, как это сделал я, старый дурак и глупый болтун. Они смотрели вперед, я же видел только настоящее. Ни один мудрец не должен опираться только на свою мудрость, и ни один силач – только на свою силу; вражда не приносит пользы, это яд, и глуп тот, кто принимает яд, чтобы потом ослабить его действие противоядием. В таком деле легко дать промах. С сегодняшнего дня и на вечные времена я считаю самого себя наиглупейшей птицей. Неужели я не мог подумать о словах мудрецов: самое большее зло – это то, которое нанесено словом; прежде чем открывать свой глупый клюв и, проболтавшись безо всякого соображения, воспламенять ненависть орлов ко всему моему роду, надо было подумать об этих словах!» Так горевал ворон и болел сердцем из-за своей необдуманной речи, приведшей к столь тяжелым последствиям; вскоре он сильно захворал и околел.
– Вот, государь, – закончил советник свой рассказ, – это и есть причина вражды орлов с нами.
– О ужас! – вздыхал король, – лучше было бы тому злополучному ворону и не вылупляться из своего яйца, не было бы нам такого горя. До сих пор у нас еще кисло во рту от того винограда, которым однажды наши предки набили себе оскомину. Но говори дальше, что нам делать? Что будет с нами? – настаивал король.
ОТШЕЛЬНИК И ТРОЕ МОШЕННИКОВ
Умный, своею проницательностью и обдуманным решением, может достичь того, до чего сильнейшему и не дойти! – сказал на это ворон, советник вороньего короля. – Я вспоминаю теперь о тех мошенниках, которые хитростью и коварством сумели так провести одного отшельника, что он потерял веру даже в то, что видел собственными глазами.
– Как же это могло случиться? – спросил король, и ворон ответил:
– Жил-был отшельник, купивший себе козу, чтобы держать ее у своей хижины и питаться ее молоком. Об этом узнали три известные плута, которые и сговорились между собою обмануть лесного жителя и завладеть его козой, не употребляя притом никакого насилия. Они устроили так, что в короткий промежуток времени один за другим повстречались с отшельником. Первый мошенник, подошедший к нему, поклонился и сказал с насмешкой: «Лесной житель! Вы, вероятно, очень озабочены тем, чтобы воры не подобрались к вашим сокровищам, и потому приобрели себе собаку. К чему вам собака?» – «Это не собака, а коза», – сказал спокойно отшельник.
Но тот твердо стоял на своем, пока не подошел второй мошенник, который тоже спросил, к чему смиренному жителю нужна собака. «Святой человек даже и не должен дотрагиваться до такого нечистого животного; я бы немедленно покончил с ним. Лай собаки мешает молиться, да и нигде не написано, чтобы у святых апостолов водились собаки и чтобы те ухаживали за подобными созданиями». Пока они толковали о мнимой собаке, подошел третий плут и сказал: «Ага! Вы тут торгуете собаку! Что же может стоить такой пес? Я именно ищу, где бы купить такого». Тогда отшельнику самому стало казаться, что, пожалуй, его коза действительно не коза, а собака, а тот, кто продал ее ему, был обманщик; он гневно оттолкнул от себя козу и скорей пошел в свою келью мыться и очищаться. Между тем, трое мошенников взяли себе козу, зарезали ее, зажарили и с наслаждением поели это жаркое, смеясь над простодушным отшельником.
– Рассказываю тебе, государь, этот случай, – продолжал мудрый ворон, – затем, чтобы ты пришел к тому соображению, что как бы орлы ни были сильны и умны в сравнении с нами, мы хитростью и коварством все же можем избавиться от них. А теперь, всемилостивейший государь, сообщу я тебе наконец, в чем состоит моя тайна; то, что я говорил о причине вражды орлов и воронов, известно всем по преданиям, еще сохранившимся в памяти иных стариков. Мой же совет, который я теперь даю тебе, должен остаться в глубоком секрете между мною и тобою: главное, покажи перед всеми, что ты видимо стал немилостив ко мне, – сделай вид, будто я дал тебе фальшивый и дурной совет, заклюй меня перед всем твоим двором, нанеси мне раны и оставь без помощи лежать на земле; затем поднимись со всем твоим народом и лети прочь отсюда, как можно дальше, чтобы ни одного ворона не осталось вблизи, и живи в том отдаленном месте тихо и мирно, пока я не вернусь к тебе и не принесу хороших вестей.
Король воронов последовал этому совету. Лишь только шпионы-орлы узнали, что вороны вместе со своим королем отлетели прочь, они целыми стаями, со своим царем во главе, налетели на вороний лес и разорили все гнезда. Вдруг они заметили лежащего под деревом раненого ворона и спустились посмотреть, что с ним.
ХИТРЫЙ ВОРОН
Орел, подлетевший к мнимо раненому ворону, тотчас же спросил его:
– Кто ты? Как попал сюда? Куда девались твои товарищи?
Послышался слабый ответ:
– Что ты мучаешь меня вопросами? Разве ты не видишь, в каком жалком состоянии я нахожусь? Оставь меня, дай мне умереть! Я не в силах говорить с тобой, но, если бы мне удалось переговорить с твоим царем, то это послужило бы ему на пользу.
Тогда орел позвал своего царя, который при виде ворона тотчас же воскликнул:
– Да ведь я знаю его! Это первый доверенный советник короля воронов, потомок того несчастного болтуна, который когда-то лишил моего предка царской власти над всеми породами птиц. Меня чрезвычайно удивляет, что мы находим его в таком плачевном положении.
Затем царь орлов обратился к старому ворону:
– Что же привело тебя в такое жалкое состояние?
– Ах, всемогущий господин и царь! – послышался ответ: – Глупое рассуждение и дурной совет.
– Как так? – спросили все орлы разом.
А ворон ответил:
– После того, как вы так худо поступили с воронами и убили многих из них, наш король созвал свой тайный совет и спросил нас, своих советников, должен ли он вступить в борьбу с вами. Я высказался против борьбы, которая ни к чему бы не привела, ибо вы сильнее нас и бодрее духом. Мой совет был – сохранить мир с вами и даже платить вам ежегодно дань, просить вашего покровительства. Но тут мне пришлось очень плохо, так как все прочие вороны советовали нашему королю во что бы то ни стало идти против вас, бороться на жизнь и смерть. Я же все стоял на своем и воскликнул: «Никто не избавляется так скоро от своего врага, как тот, кто ему подчиняется. Взгляните на колосья в поле и на былинку на лугу, как они склоняются перед ветром. У высокого и твердого дерева ветер срывает главу, потому что дерево мнит о себе, что ему не подобает преклоняться и уступать, между тем, как слабая тонкая былинка остается целой, так как ей свойственно смиряться. Смирение хранит от беды». Когда я так рассуждал, все, слышавшие меня, вскричали: «Ты вероломный советник! Ты наш враг! Ты ищешь нашей гибели, чтобы заслужить милость у врагов наших! Ты бессовестный изменник!» – И они все набросились на меня, и били меня, и клевали, и терзали своими когтями, и топтали ногами, так что я, полумертвый, остался лежать здесь и удивляюсь, что могу еще дышать.
После этих слов орлиный царь обратился к своему первому советнику с вопросом:
– Как ты думаешь, что мне делать с этим вороном?
– Ничего, государь, – ответил первый советник, – мне кажется, что нам лучше всего поскорей умертвить этого ворона: он несравненно умнее нас, он самый хитрый и лукавый из всей вороньей породы. Его смерть будет чувствительной потерей для короля воронов, а нам даст еще большую безопасность, – ведь у воронов тогда не останется никого, кто бы йог давать обдуманные и хитрые советы. Древние мудрецы говорили: если Господь посылает нам что-либо великое и полезное, то не надо терять этого, снова уже не найдешь, – тот дурак, кто выпускает врага, когда счастливый случай предает его нам в руки, – вся мудрость мира не принесет ему ничего.
– Какое твое мнение? – обратился после этой речи царь орлов ко второму своему советнику. Последний был менее кровожаден и сказал:
– Мой совет не убивать ворона. Следует оказывать милосердие беспомощным и покоренным. Если этот ворон и наш враг, то в то же время он и наш беззащитный пленник. Мы захватили его в битве против нас, несчастье передало его в наши руки и сделало его нам подвластным. Часто находишь помощь у своего врага, – когда друзья покидают, враг делается другом, а друг – врагом.
– Что ты скажешь на все это? – обратился царь орлов к третьему советнику, и тот сказал:
– Я тоже, всемилостивейший государь, в данном случае не могу подать голоса за умерщвление нашего пленника; мой совет лучше воспользоваться его присутствием здесь. Король и друзья жестоко обошлись с ним и постыдно покинули его. Он может открыть нам все тайные намерения нашего врага, и он сделает это, – а что же может быть вернее для нас, когда один из наших врагов пойдет против своих собратьев. Стараться перессорить врагов между собою и затем восторжествовать над ними – вот что древние мудрецы всегда считали лучшим искусством в войне; доказательством тому служит одна история, случившаяся между вором, чертом и отшельником.
ВОР И ЧЕРТ
Жил-был отшельник, которому один набожный человек из милости подарил корову. Вор узнал об этом и вздумал воспользоваться коровой. Когда он ночью отправился к пещере отшельника, у которого, как вору было известно, ночевало несколько странников, натолкнулся он на какого-то человека, шедшего по той же дороге. Вору подумалось, что это, вероятно, такой же вор, как и он сам, и что у него такие же намерения, как и у него самого.
– Кто ты? Что ты затеваешь? Что замышляешь? – спросил вор, а тот ответил:
– Если это тебя интересует, то я могу удовлетворить твое любопытство. Я – черт и хочу сегодня покончить с этим отшельником, так как давно питаю ненависть к нему и только сегодня могу завладеть им, потому что сегодня ночью он укрывает у себя преступника. Вот я и жду, пока он со своими товарищами улягутся спать. А тебе что здесь нужно?
– Мне? – сказал вор. – У меня ничего такого ужасного нет на уме. Я не строю таких мрачных планов. Я лишь из сожаления к отшельнику хочу увести у него корову: ведь ее мычание мешает ему молиться, да и вообще, откуда ему знать, как обращаться с коровой, – она еще забодает его своими рогами.
Так пошли вместе вор и черт к пещере отшельника, который привязал свою корову и отправился на отдых. «Теперь пора, – подумал вор, – торопись, поскорей бери корову; когда черт подойдет к отшельнику и станет душить его, тот проснется, начнет кричать; проснутся странники, будут его выручать и, в конце концов, пожалуй, схватят и тебя. Самое лучшее: сперва приняться за корову, а потом хватать за шею отшельника».
– Слушай! – обратился он к черту, – подожди, дай мне сперва забрать корову, а там делай с отшельником, что хочешь.
– Ни за что! – сказал черт. – Сперва я его задушу, тогда ты забирай, что хочешь.
– Не так, – возразил вор, – я сперва иду в пещеру.
– Ты осмеливаешься идти мне наперекор! – шепнул ему черт и дико заворочал своими сверкающими глазами.
– Да, я никогда не дрожал ни перед каким чертом! – ответил вор.
Тогда черт схватил за шею вора, который закричал:
– Караул! Разбой! Эй, отшельники! Черт хочет задушить всех нас! Караул! На помощь!
От этого крика проснулся отшельник, проснулись также и странники; отшельник взял в руки распятие и вышел из пещеры. Увидев распятие, черт бросился опрометью бежать, а увидев странников с их длинными, толстыми палками в руках, вор испугался и также побежал во всю прыть. Так отшельник уберег и свою шею и свою корову, благодаря ссоре врагов. Умен каждый, поступивший подобным образом.
После этих слов третьего советника встал первый советник и сказал такую речь:
– Не доверяй, государь, ловким словам оратора. Последуй моему совету и вели убить ворона; нам придет постыдный конец, если ты оставишь его жить среди нас. Благоразумие требует не слушать никаких слов, если Бог передает врага тебе в руки. Только глупец смущается льстивыми и лживыми словами. Не верь речам раненого ворона; он не может быть правдив, он происходит от лукавого воровского рода. До сих пор еще вороны не перехитрили нас, о том же, что будет впоследствии, ничего не известно. Я лично сомневаюсь, чтобы этот ворон был здесь для нашего спасения и выгоды. Повторяю мой совет: убейте его! Вы знаете, что я никогда не боялся воронов, но я предчувствую, что этот погубит нас всех.
Царь орлов, конечно, сознавал правоту этих слов, но ему так хотелось проявить свое царское великодушие, да к тому еще не хотелось показать, будто советник управляет им. Поэтому он сказал:
– Я милую несчастного, пусть он живет. Пусть хорошенько ухаживают за ним и залечивают его раны!
С болью в сердце замолчал верный советник царя. Проницательный же ворон, такой же красноречивый, как и его предок, – с тою лишь разницею, что он знал, когда говорить и когда помолчать, – вскоре заслужил расположение и покровительство при дворе царя орлов. Он умел рассказывать хорошенькие истории, умел тонко пошутить и приятно польстить. Его сделали воспитателем принцев, а затем и камергером при самой особе царя. Ворон постоянно твердил царю о своей верности ему и о своей ненависти к воро