«Целую сей святый животворящий крест Господень Государю своему царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Руси и его царице и великой княгине и их царским детем, которых им, государям, Бог даст на том: служити мне ему Государю своему и прямить и добра хотеть во всем безо всякия хитрости. Оприч его Государя на Владимирское и на Московское государство и на все великие государства Российского царствия иного Государя из иных государств, литовского и немецкого короля и королевичей и царей и царевичей из иных земель и из русских родов никого и Маринки и сына ея на Московское государство не хотети и государства под ним Государем не подыскивати. А где велит Государь бытии на своей Государевой службе, ему Государю служити и с недругами его с крымскими и с литовскими, и с немецкими людьми, и с изменниками битись за него Государя, не щадя головы своей до смерти. И в Крым, и в Литву, и в немцы, и в иные ни в которые Государства не отъехати, и с изменники его государевыми не ссылатись, и ни в чем ему Государю не изменити никоторыми делы, никоторою хитростию, и к воровству ни к которому не пристать.
Также мне во всем Государева царева и великого князя Михаила Федоровича всея Руси здоровья оберегати и ему Государю никоторого лиха не мыслити. А где уведаю или услышу на Государя своего царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Руси в каких людях скоп или заговор, или иной какой злой умысел, и мне за Государя… с теми людьми битись, и будет мочь сяжет, и мне их переимав, привезти ко Государю. А будет за которыми мерами тех людей поимати не мочно, и мне про тот скоп и заговор сказати Государю или его государевым боярам и близким людям.
Также мне, кто не станет Государю… служить и прямить, и мне с ними битись, что с неприятели своими до смерти.
Также мне самоволством без государева… указу и ведома не делати и скопом и заговором ни на кого не приходити, и никого не грабити, и не побивати, и никакого дурна никому не чинити, и во всем ему Государю… служити и прямити, и добра тотети безо всякия хитрости по крестному целованию.
Целую сей святый животворящий крест Господень на том на всем, как в сей записи писано». (СГГД. Т. 3. № 5. С. 14–15.)
Из содержания этой записи видно, что у нового государя было много соперников в лице иностранных королей и королевичей, царей и царевичей (видимо, татарских), Марины Мнишек с сыном и представителей знатных родов. Опасность для него представляли изменники, заговорщики и даже неверные подданные. Успех его правления целиком и полностью зависел от русских людей: если они его поддерживали, преданно служили и защищали от всех врагов, то царствование его могло быть вполне благополучным. В противном случае его ждала участь Федора Годунова, Василия Шуйского и трех самозванцев.
Подвиг Сусанина
Поселившись в Домнино, Марфа надеялась, что в этом отдаленном от столицы месте можно будет отдохнуть от всех бед и невзгод и существенно поправить здоровье. В усадьбе был собран хороший урожай зерновых и овощей. Здесь в избытке были парное молоко, свежие яйца, мясо кур, гусей, поросят и прочей живности.
Однако очень скоро выяснилось, что даже здесь их подстерегает смертельная опасность в лице поляков, литовцев и вольных казаков, рыскающих по дорогам, селам и деревням в поисках легкой наживы. Когда-то они входили в войско Лжедмитрия II, но после его смерти стали грабителями и разбойниками.
Недалеко от Домнина проходил Вологодский тракт, на котором часто появлялись опасные отряды. Чтобы не быть застигнутыми врасплох, местный староста Иван Осипович Сусанин решил установить дозор на развилке, ведущей от Вологодской дороги к усадьбе Марфы. Чаще всего он сам дежурил вместе с зятем Богданом Собининым.
Эта предосторожность оказалась очень своевременной. В самом начале зимы, когда всюду выпал достаточно глубокий снег, на дороге показался большой вооруженный отряд. Он состоял из поляков и литовцев, которых так опасались обитатели Домнина. Старший из них стал спрашивать дорогу к усадьбе, где, по его сведениям, проживали богатые боярыни. Сусанин, понимая, что его хозяйке, ее сыну и родственникам грозит смертельная опасность, подал зятю тайный знак, чтобы тот бежал в Домнино и посоветовал его обитателям поскорее покинуть опасное место.
После этого Иван Осипович сообщил руководителю отряда поляков, что готов стать провожатым и показать кратчайший путь в богатое имение. На самом деле он повел поляков через лес прямиком в расположенное неподалеку Исуповское болото. Под слоем снега оно еще не совсем замерзло и поэтому было трудно проходимым.
Всю ночь храбрый староста водил непрошеных гостей по лесным чащам и топям. Только под утро они заметили впереди огоньки. Но это было не Домнино, а соседнее село Исупово. Поняв, что Сусанин умышленно завел их подальше от богатого имения, поляки набросились на него и зарубили саблями.
О подвиге Ивана Осиповича Марфа и Михаил узнали только через несколько лет, когда совершали осенью 1619 г. обетную поездку по монастырям. Они щедро наградили Богдана Собинина землями и дали льготы по уплате налогов.
Костромское посольство
Марфа и Михаил, занятые проблемами собственной безопасности, вряд ли сразу узнали о судьбоносном для них решении Земского собора. Из Домнина они переехали в Кострому. Там у них был осадный дом, в котором можно было проживать в случае какой-либо опасности. Туда крестьяне привезли продовольствие и оснастили всем необходимым для проживания в зимние холода.
Однако в конце февраля 1613 г. местный воевода наверняка должен был получить из Москвы грамоту об избрании Михаила Романова царем. Об этом он, конечно, известил его самого и Марфу Для большей безопасности они сразу же переехали в Ипатьевский монастырь, имевший высокие каменные стены. Здесь всенародный избранник стал ждать дальнейших известий из Москвы. Самостоятельно ехать туда он, конечно, не решился.
На Земском соборе, который продолжал действовать, поскольку избранного царя в столице не было, решался вопрос о том, кто поедет к Михаилу Федоровичу и уговорит его принять оказанную ему честь. Некоторые бояре боялись, что юноша будет категорически против воцарения и мать его полностью поддержит.
После долгих совещаний 2 марта постановили следующее: «Ехать к государю царю и великому князю Михаилу Федоровичу всеа Руси в Ярославль или где он, государь, будет, Феодориту, архиепископу Рязанскому и Муромскому, да архимариту чудовскому, Троица Сергиева монастыря келарю Авраамию, Спаса-Нового монастыря архимариту, Симонова монастыря архимариту благовещенскому протопопу, архангельскому протопопу, из собора ключарю, Николо Зарайскому протопопу да боярам: Федору Ивановичу Шереметеву, да князю Владимиру Ивановичу Бахтеярову-Ростовскому, да окольничему Федору Васильевичу Головину, и стольником, и стряпчим, и приказным людям, и жильцам, и выборным людям из городов по спискам».
Несомненно, это было очень представительное посольство, учитывая, что только духовных лиц в нем было 9 человек. Большая их часть была из московских монастырей и кремлевских соборов. Это должно было вызвать к ним особое доверие Марфы и Михаила. Бояре также были им хорошо известны. Шереметев состоял в родстве, Бахтеяров приходился родственником подруги Марфы, царицы Марии Буйносовой-Ростовской. Никаких ополченческих воевод, к которым Романовы могли относиться с настороженностью, в составе посольства не было.
Послам был дан Наказ, четко регламентирующий их поведение и речи. Первым должен был обратиться к Михаилу Феодорит с благословением от митрополита Кирилла. Далее Шереметев должен был бить челом от светских лиц.
Главную речь об обстоятельствах избрания Михаила Федоровича царем должен был сказать Феодорит. В ней главными врагами Отечества были представлены только поляки. «Седьмочисленные» бояре, как и остальные москвичи — лишь жертвы их произвола. Очень кратко следовало сообщить о деятельности ополчений, напротив, подробно — об Избирательном соборе.
Далее Феодорит должен был обратиться к Михаилу с просьбой «принять под свою государеву руку паству» и поскорее ехать в Москву на свой царский престол. Марфу следовало просить о том, чтобы она дала сыну благословение на царство.
В случае согласия Михаила стать царем послам полагалось немедленно сообщить об этом в Москву и указать дату прибытия государя. Если он отказывался, всем членам посольства необходимо было слезно умолять избранника «всякими обычиями». С отрицательным ответом они не имели права возвращаться в столицу. Другого кандидата на престол, который бы устраивал всех, у Земского собора не было.