Центральная Азия изначально представлялась донорами как однородный регион - целостный комплекс в плане экономики и безопасности, с высокой степенью сходств и взаимозависимости между государствами. Если в советский период Казахстан зачастую рассматривался отдельно от своих соседей, то после обретения независимости все пять государств стали восприниматься как нечто единое. Такого взгляда придерживались как правительства-доноры, так и международные организации, СМИ и эксперты-наблюдатели. Решение целого ряда проблем, связанных с торговлей, развитием и социальным взаимодействием видели в социально-экономическом сотрудничестве, подобном тому, которое существует в Евросоюзе. Такая модель тогда казалась вполне логичной, ведь еще недавно эти страны были частью единого геополитического пространства, а новые государственные границы для многих были искусственными. Действительно, региональное сотрудничество в решении вопросов, связанных с водными и энергетическими ресурсами, торговлей и транзитом было бы не только экономически выгодно, но и давало бы существенные преимущества в плане безопасности.
«Среди многосторонних и двусторонних доноров, поощрявших принцип регионального сотрудничества в Центральной Азии, можно назвать Евросоюз, ПРООН, Японию и Азиатский банк развития (АБР). Усилия последнего в плане укрепления сотрудничества в регионе можно назвать наиболее целенаправленными. Банк стал движущей силой Программы по региональному экономическому сотрудничеству в Центральной Азии, в которой задействованы и другие крупные международные финансовые учреждения. АБР активно поддерживает такие организации, как ШОС и ЕврАзЭС. Подход к региональному сотрудничеству Всемирного банка более осторожен: он проводит отдельные программы в разных странах в рамках общей региональной структуры, но не имеет региональной программы как таковой. Россия выступает за сотрудничество в рамках ЕврАзЭС, и вместе с Китаем - в рамках ШОС.» Таким образом, региональное сотрудничество могло бы приносить немалую выгоду и в экономическом развитии, и в плане безопасности. В укрепление сотрудничества в Центральной Азии были вложены немалые международные политические усилия и финансы. Однако, как заметил один из экспертов, «Если под регионализмом понимать активное стремление к укреплению сотрудничества, к интеграции, сближению, координации и общей идентичности, то он не был присущ политическому взаимодействию государств Центральной Азии ни в сфере безопасности, ни в какой-либо другой сфере».
В Центральной Азии скорее имел место обратный процесс. 15 лет независимости превратили страны региона в закрытые политические субъекты, зачастую враждебные к своим соседям. Границы были закрыты, а в случае Узбекистана - еще и заминированы. Транспортная инфраструктура советских времен в немалой степени разрушена. Во избежание транзита через территорию враждебно настроенного соседа стали строиться новые дороги. Налицо тенденция не к интеграции, а к обособлению; ситуация усугубляется соперничеством между этими странами, стремящимися завоевать одни и те же рынки и обратить на себя внимание одних и тех же действующих лиц извне. Социальные и культурные связи советского периода сменились изоляцией, и большинство людей все менее часто выезжает за пределы своего района. Одобряя региональное сотрудничество на словах, на деле Казахстан - наиболее процветающая из стран Центральной Азии - все чаще смотрит на север, в сторону России и Европы. В своих южных соседях Казахстан склонен видеть лишь источник проблем и нестабильности; чем богаче он становится, тем меньше желает связываться с ними. Совершенно очевидно, что ослабление регионального взаимодействия невыгодно для экономики, однако правящие режимы Центральной Азии руководствуются другими соображениями. Политическая власть и безопасность для них превыше всего: о региональном сотрудничестве они станут заводить речь лишь после того, как правящие группы обеспечат себе прочную власть в стране. К своим соседям лидеры центральноазиатских стран склонны относиться с подозрением: «Судя по растущему числу споров и разногласий между государствами Центральной Азии, наибольшую угрозу безопасности и стабильности этого региона несут не Афганистан, Россия или исламистские группировки, а внутри - региональные факторы».
«Учитывая размеры и географическое положение Узбекистана, можно утверждать, что основной преградой на пути к сотрудничеству в нем является именно правящий режим. В отношении соседей руководство страны настроено враждебно - хуже всего Узбекистан относится к Таджикистану. Узбекско-таджикская граница заминирована, транспортная система практически отсутствует, а режим транспортировки энергоресурсов - самый невыгодный для Таджикистана. «Подобное отношение к Таджикистану узбекское правительство объясняет, ссылаясь на готовность последнего приютить на своей территории террористов (в 1990-х гг. у боевиков ИДУ здесь было несколько баз), а также на его нестабильность и причастность к наркоторговле». С таджикской стороны обида связана с исторической несправедливостью (в советский период Узбекистану отошли древние города Бухара и Самарканд), а также с ролью узбекских сил во время таджикской гражданской войны и текущей узбекской политикой, направленной на изоляцию Таджикистана.» Было множество попыток вовлечь Узбекистан в различные формы регионального сотрудничества, однако успеховони не принесли. Нежелание Узбекистана сотрудничать в рамках таджикско-узбекского проекта по восстановлению линий подачи электричества привело к тому, что АБР сократил свою финансовую помощь. Аналогичное отношение Узбекистан демонстрирует и к проектам, связанным с водными ресурсами. Отсутствие регионального сотрудничества сильнее всего ударяет по Кыргызстану и Таджикистану. Развитие этих стран зависит от их доступа к внешнему миру. При этом Таджикистан находится в особенно сильной изоля-ции: нестабильность в Афганистане, горы на границе с Китаем и враждебный настрой Узбекистана привели к тому, что единственная «открытая» граница осталась с Кыргызстаном. Чтобы помочь Таджикистану избежать долгосрочной зависимости от внешней поддержки, доноры должны направить свои усилия на расширении его доступа к внешнему миру.
Вместе с тем, если региональное сотрудничество ассоциируется у властей с региональной интеграцией, попытки укреплять сотрудничество вряд ли смогут принести нужные плоды. Сам по себе принцип сотрудничества в данном регионе не ценится; однако практическое сотрудничество, не сопряженное с угрозой ограничения суверенитета, в ряде областей возможно и чрезвычайно важно. Его следует поощрять не только в частном секторе и среди гражданского общества, но и по мере возможности в сфере образования. Для решения пограничных проблем в потенциальных «горячих точках» - не только в Ферганской долине, но и на южном участке таджикско-узбекской границы и в других областях - региональное сотрудничество имеет ключевое значение.
Необходимо оно и в работе над проблемами международной безопасности. В краткосрочной и среднесрочной перспективе было бы возможно наладить определенное сотрудничество, которое бы не затрагивало вопросы интеграции и улучшения политических взаимоотношений. Донорам следует предлагать сотрудничество как средство для достижения конкретных целей, а не говорить о нем как о самоцели, поскольку последнее расценивается лидерами центральноазиатских государств как попытка заставить страну, только недавно обретшую независимость, уступить долю столь важного для нее суверенитета.
Заключение
В эпоху глобализации нищета является одной из основных проблем. студент в полной мере понимает, что проблема нищеты широкомасштабна, и решить ее можно сообща, путем привлечения инвестиций в человеческий капитал, вложение ресурсов для поднятия экономической производительности незащищенных слоев населения, увеличения расходов госбюджета и регионального фонда на основе социальных нужд, обеспечения социальной защиты и снижения гендерного неравенства. И конечно, все связано с образованием, с грамотностью населения. Общество ЦА, хотя и считается из по кон веков разумными, они ждут, кто будет над ними диктовать, кто будет решать их проблемы, найдется число малых людей, которые могли бы не со-глашаться с тем, что происходит в стране или в регионе.
К сожалению, мы - молодежь думаем, что страны ЦА, кроме Казахстана медленно развиваются. Может это связано с тем, что в эпоху глобализации условия жизни в регионе не очень-то высокое, по сравнению с другими странами. Поэтому крайне необходимо создать систему, при которой каждое министерство и ведомство организует свою работу таким образом, чтобы каждый день, месяц и год республики шаг за шагом продвигались к поставленным целям. Необходимо, чтобы государственные работники ежедневно видели перед собой стратегические цели и приоритеты и реализовывали их, не отвлекаясь на решение второстепенных и каждодневных задач. Принимаемые законы и решения должны быть в русле национальной стратегии, работа - сконцентрированной и скоординированной.
Национальная идентичность любого народа тесно связанна с их географическим положением, оно влияет на жизнь людей. Какие у них ресурсы, природные и т.д. Другой важнейшей проблемой является, эффективное и рациональное водообеспечение. Потепление климата привело к тому, что за последние годы водность крупнейших рек Центральной Азии и площадь, питающих их ледников на Памире, формирующих около 60% этих рек, значительно сократилась. За последние сорок лет объем воды, впадающий в Аральское море, сократился почти в семь раз. Если такая тенденция будет продолжаться, а синоптики предсказывают это, то в недалеком будущем ожидаются большие по масштабам экологические и, связанные с ними, экономические и социальные катаклизмы. Решение сложных проблем потребуют значительно большей деятельности по налаживанию нормального климата взаимного сотрудничества в нашем регионе.
Но еще надо сохранить неоднозначную национальность всех народов мира, а также народов ЦА. нужно предпринять меры, направленные на расширение сотрудничества и торговли
Выводы:
. «Региональная идентичность» неразрывно связана с понятием «исторической традиции». Люди всегда имеют определенное отношение к своему прошлому, поскольку история дает обоснование идентичности. А политика идентичности является ответом на специфический вызов глобализации - усугубление конфликтов между людьми, ощущающими, что они живут в глобальном мире, и людьми локальной культуры. Соотношение глобального и локального начал не может быть описано посредством совмещения или наложения.
. Будущее ЦА зависит от стран Евразийского континента. Евразия резко отличается от, назовем условно, Большого Запада тем, что он крайне асимметричен, его регионы и страны очень не похожи друг на друга. Это не Запад, где политические системы и системы ценностей различных стран и народов достаточно близки и даже составляют единое целое во многих отношениях. Вместе с тем и у государств нашего континента также есть много общего, однако, оно несколько иного плана
. Система национальной и региональной безопасности является механизмом защиты жизненно важных интересов нации, государственных и общественных институтов, интересов личности. Однако политика обеспечения безопасности в отдельных республиках смещена в сторону защиты узкогрупповых интересов, и не направлена на защиту интересов личности.
. Внешние угрозы менее актуальны, чем внутренние. Наиболее актуальные проблемы сосредоточены в социально-экономической сфере. Накопление внутренних проблем происходит на фоне замкнутости политических систем при отсутствии каналов продвижения общественных интересов. Слабость коммуникационных каналов может спровоцировать эффект «лопнувшего парового котла».
. Самым серьезным недостатком системы национальной и региональной безопасности является неадекватное восприятие исходящих угроз. Степень исходящих угроз либо намеренно завышается, либо намеренно занижается
. В то же время не стоит отрицать роль внешнеполитических и геополитических факторов в провоцировании конфликтов в республиках Центральной Азии. Нейтрализация этих факторов давно бы позволила локализовать тлеющие конфликты, однако присутствие интересов других стран осложняет данную задачу. Задача экстремистских организации в Центральной Азии состоит в том, чтобы привести в действие внутренний механизм конфликта.
. При движении с запада на восток постсоветского пространства видно существенное повышение геополитической неопределенности, имеющие глубокие исторические корни. В Центральной Азии геополитическая неопределенность достигает максимума за счет роста влияния Китая и других стран АТР.
. Сложность складывающейся системы региональных взаимодействий в ЦА заключается в том, что разные типы ресурсов несимметрично распределены между государствами - внешними игроками. Ключевые политические силы в регионе (по критериям политического влияния и военного присутствия) - Россия и США; к ним начинает приближаться Китай. Ключевые экономические игроки (по параметрам торговли, экономической помощи, инвестиций, ремиссий капитала трудовыми мигрантами) - Россия и ЕС; к ним же начинает приближаться КНР. Ключевые игроки в сфере идеологической и культурно - идентификационной (культурно - цивилизационная, историческая общность, привлекательность модели развития и предлагаемого региону проекта) - Россия, Турция, Иран, к ним постепенно начинают приближаться ЕС и Китай.
. «Сложившаяся в некоторых централоазиатских странах неопатримониальная политическая система способна поглотить и потратить «нецелевым образом» очень большие средства внешних спонсоров, направленные на реализацию тех или иных проектов развития». С другой стороны, ЦА как международный регион не способна поддерживать свою стабильность за ситуацию или стремление к «свободе рук» является основной дилеммой российской политики в этой части мира.
. В силу того, что ряд стран ЦА легко номинально принимает любые интеграционные проекты, не беря на себя реальных обязательств, нельзя считать вступление их в те или иные международные организации признаком успеха политики внешних игроков. Более того, это вступление и выход, зачастую принимает циклический характер.
Список использованной литературы
[1] Сафронов В.В. Потенциал протеста и демократическая перспектива // Журнал социологии и антропологии. 1998. №4. C. 116-130.
[2] Рахмон.Э.Р. Тысячу лет в одну жизнь // Душанбе - 2004. С. 23-24
[3] Крылов М.П. Региональная идентичность в историческом ядре Европейской России // 2005. С. 4-6
[4] Сафронов В.В. Потенциал протеста и демократическая перспектива // Журнал социологии и антропологии. 1998. №4. C. 116-130.
[5] См. там же
[6] https://www.dissercat.com/content/regionalnaya-identichnost-v-sovremennoi-rossii-tipologicheskii-analiz?_openstat=cmVmZXJ1bi5jb207bm9kZTthZDE7
[7] Забирова А.Т Формирование, легитимация и воспроизводство идентичности в постсоветском Казахстане // 2003.С. 1-8
[8] Ибраева Г.К. Из опыта поисков национальной идентичности и легитимных структур управления в Кыргызстане // 2007.С. 2-16
[9] Ибраева Г.К. Из опыта поисков национальной идентичности и легитимных структур управления в Кыргызстане // 2007.С. 2-16
[10] Ибраева Г.К. Из опыта поисков национальной идентичности и легитимных структур управления в Кыргызстане // 2007.С. 2-16
[11] Казанцев А.А. Большая игра с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия // Наследие Евразии // Москва 2008
[12] Казанцев А.А. Большая игра с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия // Наследие Евразии // Москва 2008
[13] Казанцев А.А. Большая игра с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия // Наследие Евразии // Москва 2008
[14] Казанцев А.А. Большая игра с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия // Наследие Евразии // Москва 2008