«… Случайно ли нынешние гегемоны и властители финансов и материй сгрудились на Западе? Окопались там?
Нет. В этом закон пространства. Капитал побеждает там, где гибнет солнце. У этих гадов и климат сочинский даже на наших широтах. А у нас пляжи покрыты снегом. Наше пространство туристически не ценно, непривлекательно для капитала. Просто потому, что это пространство рая, а оттуда кое-кого настолько давно погнали, что стерлась даже память. И построили они город на холме, и истребили краснокожих дикарей, и открыли салуны да таверны, и стали торговать, завозить черный живой товар, размножаться, давать в долг и соблюдать права человека.
… Мы принесены в жертву заклания, в жертву всесожжения «новым мировым порядком», но это искупительное страдание.
Воюя с Западом, мы воюем с собственной смертью…»
Александр Дугин.
Я живу в Москве с 1987 года, повидать здешних людишек успел уже немало, и очень часто слышу одни и те же слова. Ах, Россия — это страна уродов. Вечно у нас ничего не получается. Вечно все с кровью, страданиями. И реформы у нас провалились. То ли дело на Западе, где все культурно и богато. Вообще народ у нас не тот. Одни пьяницы и лентяи.
Можно услыхать и другое мнение? Мол, а зачем нам такая огромная страна? Ну, разлетимся мы на клочки. Ну, попадем под власть янки. Так, может, и жить людям станет лучше. Человеку современному плевать на какие-то отвлеченные идеалы. Он — как рыба, которая ищет, где глубже…
В той или иной интерпретации эти слова можно услышать и в постели от смазливой москвички, и от лощеного демократического интеллигента, и от его брата по разуму победнее. Такие настроения подспудно укрепляются в мозгах нашей прессой. Мол, реформаторы у нас — умницы, а вот народ — не тот.
Вспоминаются мне и другие слова. Маленький толстенький живчик Лапшин, который в конце 1991 возглавлял аграрную секцию на бирже у Борового, тогда брызгал энтузиазмом. Вот Россия введет рынок, и все у нас моментально будет хорошо. Глядите, верещал он, как быстро поднялись на рыночных реформах страны Магриба (Северной Африки) и Латинской Америки. И мы на вывозе сырья разбогатеем дальше некуда. Тогда вся рать наших демократов с гуманитарно-болтологическим образованием, которая и на заводе-то подчас не была ни разу в жизни, пребывала в подобной эйфории. Последними по времени представителями этого умственного поветрия стали реформатор Б. Федоров и тележурналист М. Леонтьев, которые с пеной у рта призывают Россию повторить опыт реформ в Аргентине.
Не получилось. А почему? Неужели наш народ хуже народов Вьетнама, Китая, Латинской Америки или Магриба? И тут мы хотим сказать о том, о чем рассказали про Вьетнам в начале этой книги. О том, что все приводимые нашими «клиническими реформаторами» примеры относятся к жарким и теплым странам. Что есть геоэкономические и просто природно-географические факторы, которые властно диктуют:
Россия — это особый мир — экономика, очень суровая область, которая никогда не сможет жить так же, как Азия, Западная Европа или Америка. Что их рецепты экономики нам напрочь не подходят, как не подходят шорты и майка для жизни среди снежных сугробов. Россия на мировом рынке — что твоя Снегурочка, которая не проживет под палящим солнцем и минуты. И что нам всегда — чтобы выжить — придется делать только по-своему. То есть, строить «Россию Инкорпорейтед» и ограждать свою внутреннюю жизнь от мирового рынка.
Мне самому давно не давали покоя многие вопросы. Например, почему именно русские, а не китайцы освоили Сибирь, хотя мы изначально жили от нее в тысячах верст, а китайцы рядом? Почему Китай на пике своего могущества, в XVI веке, не двинул на богатые сибирские земли десятки тысяч своих солдат, пока в ней была лишь горстка славян? Когда я учился на историка, то понял, что Русское централизованное государство, из которого потом вырастут и Российская Империя, и Советский Союз, возникло вопреки всякой науке — не имея общего рынка, хороших путей сообщения, развитых денежных отношений и городов. Не имея ничего того, что стянуло в единые страны Англию и Францию.
А потом оказалось, что наше государство возникло, выжило и усилилось вопреки всему. Что мы -уникальное, неповторимое явление в истории человечества.
Лучше всего наши геоэкономические реалии и вся бессмысленность нынешних реформ описаны в замечательной книге Андрея Паршева «Почему Россия не Америка?». Сам ее трижды перечитывал настолько она подтверждает мои личные впечатления и выводы от общения с настоящими русскими промышленниками. Так что рекомендую ее вам настоятельно. Правда, хочу ее немного дополнить.
Паршев доказывает: Россия это самая холодная, самая арктическо-субарктическая страна мира с громадным перепадом температур. Во всем свете есть только одна страна, хоть чем-то на нас похожая. Монголия, где годовые температуры колеблются от минус пятидесяти зимой до плюс пятидесяти летом. Есть только один штат США, похожий по климату на нас Аляска, которая все-таки теплее соседней Чукотки. И не потому, что мы лежим слишком близко к Северному полюсу. Финляндия, Швеция и Норвегия расположены к нему ближе, чем Подмосковье или даже Северный Казахстан, а все равно в Скандинавии намного теплее, чем у нас. Если брать среднегодовую температуру, то равным нам по холоду нет.
Любой, кто откроет университетский учебник географии, узнает: климат у нас сугубо континентальный, в отличие от морского климата и тропиков, и Западной Европы, и Америки с Канадой. То бишь, у нас бывает жаркое лето, которое может быть даже жарче английского или голландского, зато зима не смягчается близостью теплого океана, который зимой отдает накопленное летом тепло. (У нас есть один подобный регион — Приморье). Нас не омывает теплое течение Гольфстрим, которое приносит тепло густонаселенным районам Канады, западному побережью США и Западной Европе, включая и скандинавов. И потому в России не срабатывает чистый принцип «чем севернее — тем холоднее». У нас холод нарастает не только по мере продвижения на Север, но и на Восток — вглубь Евразийского континента. Даже солнечная Туркмения, в которой мне довелось пожить несколько лет и в которой можно осатанеть от летнего зноя, зимой знает и морозы, и даже вьюги. И в Каракумах в январе можно погибнуть от холода.
Мы, русские и другие народы Империи-СССР, расселились в точности по границе глубины зимнего замерзания почвы, которая просто катастрофична для европейцев. Мы живем в «мировом холодильнике», и другой такой страны в мире просто нет. Более того, с расчленением СССР нынешняя Росфедерация унаследовала самые студеные и неудобные для производства земли.
А что это значит? Это значит, пишет Андрей Паршев, что у нас вкладывать капиталы невыгодно. Слишком велики затраты на постройку толстостенных зданий с глубокими фундаментами, чересчур много топлива приходится тратить на обогрев жилья и заводов, слишком много приходится платить нашим рабочим, которые просто погибнут без теплой одежды, спиртного, сытной пищи и капитальных, отапливаемых жилищ. Русским приходится гораздо больше тратить денег на содержание своих школ, больниц, тюрем, воинских частей из-за холодов. Из-за них же у нас гораздо дороже транспорт. У нас нет теплых морей и незамерзающих рек, и потому русскому приходится волочь грузы по железным дорогам и трубопроводам, тратя уйму дорогой энергии на очистку от снежных заносов первых и на подогрев вторых. У нас немыслима типичная для Дикого Запада картина: железная дорога без насыпи, проложенная прямо по прерии. Нам приходится класть рельсы по гребню капитального земляного вала — иначе поезда утонут в снегу. Русским, в отличие от всего земного шара, приходится содержать миллионы людей, которые ничего не производят, а только лишь отапливают страну, добывают для этого нефть и газ, содержат колоссальное хозяйство теплотрасс. Даже автомобильные дороги у нас выходят и дороже, и хуже: ведь западные трассы не разрывает лед от воды, которая просачивается в малейшие трещины покрытия осенью и замерзает в зиму. И если в «суровой Англии» растут пальмы в центре Лондона и вечнозеленые тис с плющом по всей ее территории, то у нас — только в Крыму и на кавказских курортах. На Новый год в Лондоне можно ходить в одном костюме — попробуйте-ка сделать это у нас. Наш рядовой снегопад в США и Англии проходит по разряду «снежной бури» и стихийного бедствия.
Разваливая Империю, а потом год за годом обманывая простодушных, «чужаки» говорили: вы живете в тесных советских квартирках. А вот мы дадим вам большие дома. Как в Америке. Дураки им верят. Умные же говорят: мы никогда не станем жить так, как янки. Это они могут строить дома из фанеры с капитальностью русского курятника, без печей и отопительных систем. С жилой площадью по полсотни квадратных метров на брата. Нам же от века и до века придется строить куда более дорогие и тесные жилища — убежища от минусовых температур. Со стенами в три кирпича толщиной, с глубокими фундаментами. Из необходимости экономить топливо русским исконно приходилось строить жилища и дворцы с низкими потолками, и только триста лет назад, с петровских реформ, наши аристократы принялись строить усадьбы с высокими залами — на манер теплой Европы.
Почитайте записки иностранцев, которые жили и работали на Руси в XVI-XVII веках. Все они единодушно отмечают суровую зиму, которой нет в Западной Европе. Которую западные наемные армии вряд ли выдержат. Эти слова почти один в один повторяют мемуары гитлеровских вояк с Восточного фронта.
Паршев доказывает все это солидно и последовательно, приводя климатические карты из географических атласов разных лет. Он разбивает еще один миф демократов: о том, что Россия похожа на Канаду. В Канаде все население теснится на двух южных «пятачках», находящихся на широтах южной Украины и даже северного Узбекистана, и эти канадские районы по климату теплее Подмосковья. (Не верите — посмотрите сами на глобусе, который куда нагляднее карты). А все остальное в Канаде — это ненаселенная территория, где на сырьевых промыслах работают вахтовики.
Почему тогда наше Приморье, столь близкое к Корее и Японии, оказалось беднее их? Опять русская лень и 70 лет социализма? Открою климатическую карту из громадного «Морского атласа», огромного издания Главного штаба военно-морских сил СССР, 1953 года издания. Оказывается, Курилы наискось отделяют теплую часть Тихого океана от холодной. Камчатка, Сахалин, Владивосток и Северная Корея лежат в холодной части. В декабре средняя температура Владивостока — минус шесть (как и в Пхеньяне), тогда как Южная Корея лежит в поясе температур в 4-8 градусов плюс. Почти вся Япония лежит в поясе от плюс двух до десяти градусов выше нуля. Даже на широте Владивостока у японцев на шесть «цельсиев» теплее! Теперь вы понимаете, почему китайцы называли Россию «Лоча» — сиречь «голодная земля»? И почему теперь, в «открытой экономике», суда из Владивостока дешевле ремонтировать в южнокорейском Пусане, а не дома?
На этой же карте видно: температуры декабря на тихоокеанском побережье Канады аналогичны температурам Японии и Южной Кореи — от плюс двух до шести. А у нас на той же широте, только на противоположном берегу океана, на Камчатке — от минус двух до десяти. И каждый градус мороза — это сотни тысяч тонн горючего на отопление. А Западная Европа в декабре? Самая южная часть Норвегии, где, собственно, и живут почти все норвежцы, лежит в диапазоне температур от плюс двух до плюс четырех. У них море не замер зает — точно так же, как в центральной Японии. А «северная» Дания — еще теплее! Англия, Ирландия, северное побережье Франции, Бельгия, Голландия, атлантическое побережье Канады и «суровый» Ньюфаундленд — вообще в зоне от 6 до 10 градусов тепла, на одном уровне с Шанхаем и Токио!
Поэтому, читатель, русские и все живущие рядом с ними никогда не смогут достичь уровня благосостояния, равного западноевропейцам или янки. Да, мы можем жить лучше азиатов — и только. Тем, кто обещает русским западный стандарт жизни и тем, кто объясняет нашу более спартанскую жизнь «русской ленью» и «семьюдесятью годами коммунизма», можно плевать в глаза. Попытка гнаться за американским уровнем потребления для нашей экономики оборачивается уничтожением. А надо ли нам копировать их жизнь? Не лучше ли создать свой, русский стиль?
К чему все что говорится? К тому, что если повсюду в мире установить один и те же мировые цены на нефть, газ, дерево, металл и прочее, то держать производство и вкладывать в него капиталы будет гораздо выгоднее в Восточной Европе, чем в России. А еще выгоднее — в более теплой Западной Европе. Еще более выгоднее — в США. И уж совсем выгодно — в тропиках, в Азии и Латинской Америке, где в декабре — не бывает ниже пляс четырнадцати. (Африка не в счет из-за тамошней анархии, коррупции, страшных болезней и абсолютной неквалифицированности рабочей силы).
Это значит, что даже если русский рабочий будет вкалывать не хуже японского, наша техника и моторы вдруг станут такими же экономичными, как и западные, если мы окутаем наши дома теплоизоляцией — один черт Россия в условиях всемирного рынка, открытых экономических границ и свободы конкуренции проиграет. Проиграет даже тогда, если наши «реформаторы» снимут с наших предприятии бремя содержания своего жилья, школ и больниц, разыскав на все это умопомрачительные деньги. И даже ecли наши директоры все сплошь станут управляющими мирового уровня, а права акционеров в России станут защищаться лучше всех в мире. Никто в нее ничего вкладывать не будет, а «новые русские» будут только вывозить валюту из страны, заводя заводы, фабрики и рестораны где угодно — на Кипре, Тайване или в Мексике только не в России. Все, что мы будем делать, выйдет дороже, чем в других странах. И чем сложнее товар — тем больше на него будет «налипать» затрат, связанных с климатом, а не с «русской ленью». В глобальном рынке поток импортных товаров забьет русские товары как более дорогие, погубив нашу промышленность, оставив без работы и средств к жизни большинство русских. Если же исполнится мечта тех дурачков, что голосуют за хакамад и кириенок, и нашим рабочим установят зарплату хотя бы на уровне американского негра, в тысячу долларов ежемесячно, то вся промышленность России моментально остановится. Произведенное окажется настолько дорогим, что никто его не купит.
Все это совсем не означает того, что нам не надо переходить на более экономичную и совершенную технику. Но — для себя, а не для мифической «интеграции в мировую экономику». Но разве власть «реформаторов» сделала хоть что-нибудь для энергосбережения в России?
Соревноваться с зарубежьем по части шитья рубашек, делания мебели, автомобилей и прочего восточные славяне смогут разве лишь тогда, когда накроют свои города огромными прозрачными куполами, под которыми будет царить вечный май. Такими же, о каких мечтали художники-фантасты 1950-х, рисуя земные колонии на Марсе. Потому что континентальная Евразия для остального света — поистине другая планета, средоточие мирового холода. А русские для остального человечества — вечные инопланетяне. Только Гренландия и Антарктида холоднее нас, но там и люди-то не живут. Однако и чудо-купола не спасут нас. Потому что и их возведение, и поддержание микроклимата за их прозрачными стенками обойдутся в такие астрономические затраты, что и представить невозможно.
Даже в сельском хозяйстве мы неминуемо проиграем и Европе, и Азии, и Америке. В наступающей эре глобального рынка Россия уже никогда не сможет поставлять зерно в Европу. Даже если наши реформаторы, где-то откопав десятки миллиардов долларов, загонят жить в деревню три четверти нынешних горожан, оставив в городах только 13 процентов людей, как было в 1913 году. Потому как русскому крестьянину, в отличие от немецкого, голландского или французского, отведено на полевые работы в полтора-два раза времени меньше. Ему действительно приходится вести битву за урожай из века в век, как бы не издевались по этому поводу господа хазановы, жванецкие и прочие шендеровичи среди демократической интеллигенции. Нам всегда приходится укладываться в короткую пору летнего тепла, у нас уже в октябре бьют убийственные заморозки, тогда как в Италии в эту пору еще ходят в купальниках. И если голландец может позволить себе разводить нежных коровок с фантастической удойностью, если новозеландские коровы могут круглый год щипать свежую травку да пить воду из теплых речек, то русский вынужден довольствоваться коровой, которая хоть и дает мало молока, зато выдерживает суровый климат. Или же русскому приходится строить весьма дорогие фермы и коровники с отоплением. Это тебе не скотоводческая Аргентина, где животных можно держать круглый год на вольном выпасе.
Уже при царе, еще до эры глобализации, климат был очень серьезной проблемой аграрному экспорту из России. Копаясь в материалах особых комитетов Николая Первого, я поражался: уже в 1840-х русское продовольствие на европейских рынках вытеснялось более дешевым, американским и аргентинским. Только крайняя нищета русского села да громадные «колхозы»-латифундии южноукраинских помещиков позволяли России еще семьдесят лет сохранять экспорт хлеба. Но при этом зачастую было так: в центральной части страны люди голодают, а с юга в Европу идет хлеб. Но с тех пор Европа колоссально нарастила производство продовольствия, и в мире его давно производят с излишком. С куда более меньшими затратами, чем у восточных славян. Мы уж не говорим об азиатских странах, где погода позволяет собирать по три-четыре урожая в год. Так что тут ничего не «светит» ни великороссам, ни украинцам-малороссам, ни Казахстану, ни молдаванам.
Россия может прожить на мировом рынке, продавая свое сырье? Чушь собачья! Наше сырье расположено в самых неудобных районах мира, и добывать его там стоит неимоверных затрат. Так что на извлечение тонны нефти уйдет денег больше, чем удастся выручить от ее продажи на мировом рынке. (Исключение составляют только нефтегазовые залежи на шельфе Сахалина). Добывать наши нефть и газ пока невыгодно, слишком затратно. В 1997 мне довелось поездить по нефтепромыслам Тюменской области с министром топлива и энергетики Петром Родионовым, и я знаю, о чем говорю. Наша нефть гораздо более трудна, нежели нефть Венесуэлы (где ее запасы превышают россиянские), Мексиканского залива, Каспия или Ближнего Востока. Стоит Западу на полную мощь задействовать эти источники «черного золота» — и мировые нефтецены упадут настолько, что Россия просто обанкротится.
Открывая заседание правительства 16 декабря 1999 года, премьер Путин огласил факты, все значение которых вряд ли понял сам. Оказывается, в районах Крайнего Севера добываются все алмазы России, все ее кобальт, металлы платиновой группы, апатиты, 93 процента природного газа. А еще — три четверти всей нефти, 90 процентов меди и никеля, здесь производится половина всей лесной и рыбной продукции. В климате поистине космического холода, где зимой человек, как и на Марсе, не выживет без защитной одежды и отапливаемых убежищ, добывается 60 процентов валютных поступлений страны. И эта валюта еще позволяет Росфедерации не сдохнуть с голоду, закупая продовольствие на Западе.
Но все это есть в мире, причем в гораздо более удобных для добычи местах. В условиях полной свободы конкуренции на глобальном рынке мировым покупателям гораздо выгоднее покупать чилийскую медь, иранский газ, нефть Ирака и Саудовской Аравии. Алмазы, как рассказал нам президент компании «Алроса» Вячеслав Штыров, куда выгоднее добывать не в Якутии, а в Ботсване или Анголе, где вместо капитальных зданий нужны только навесы от дождя. В условиях чисто рыночной экономики, если бы Россия в 1917 не «свернула со столбового рыночного пути цивилизации», богатства Кольского полуострова, Чукотки, Ямала, Таймыра, Тюмени и Томска, всей Якутии до сих пор лежали бы нетронутыми.
То, что они еще разрабатываются, то, что тамошние предприятия еще хотят хотя и дешево — купить частные капиталисты — это заслуга Империи, убитого реформаторами Советского Союза. Именно он с 1930-х годов за счет государственных средств и мобилизации миллионов рабочих рук построил в арктических регионах поистине северную цивилизацию — с россыпью городов, сетью аэродромов, трассами шоссейных и железных дорог. Именно Империя затратила несметные деньги на то, чтобы нерыночным путем забросить в тайгу и тундру миллионы тонн техники и целые армии работников, чтобы освоить месторождения и построить рудники, шахты, перерабатывающие комбинаты и трубопроводы. Целую систему «Газпрома», наконец. Это позволило Империи обеспечить себя всем необходимым, но ни один частный инвестор, ни одна суперкорпорация этого не делали и делать не будут еще добрых тридцать лет.
Почему эта русская Арктида до сих пор не умерла и еще ухитряется продавать добытые богатства на мировом рынке? Это — заслуга не ее нынешних хозяев, всех этих потаниных, абрамовичей и березовских, а миллионов имперских рабочих, инженеров и геологов, которые построили северную промышленность с огромным запасом прочности. Сегодня новые владельцы используют советское наследство на износ, почти ни черта не вкладывая в комбинаты, рудники и промыслы. Но если они это сделают, то наши газ, медь, алюминий и все остальное окажутся настолько дорогими, что продать их будет невозможно. Наши «олигархи» разорятся. Поэтому они стараются еще и ни черта не платить ни за газ, ни за электричество. А с 2000 года собираются еще и по дешевке захватить электростанции, раздаваемые Чубайсом.
Но это положение не вечно. Заводы, комбинаты и техника износятся, бывшие советские месторождения исчерпаются, трубопроводы уже рвутся от ветхости. Износятся и электростанции. Рухнет северная сырьевая промышленность — и никто ничего не вложит в эти районы. Невыгодно. Чудовищно дорого. И тогда конец России. Смерть и запустение. Распад. Она уже ничего не купит на мировом рынке. Не сможет.
Ну, хорошо, действительно есть еще одна страна на свете, которая по климатическим условиям сравнима с нашей Средней полосой — Финляндия. Среднегодовая температура Хельсинки действительно близка к московской. Но в Финляндии нет авиационных и автомобильных заводов, оборонной промышленности. На мировых рынках нет практически нет финской электроники, нет видео— и аудиосистем, текстиля, мебели. Финская экономика практически замкнута, и финны потребляют то, что производят сами, не пуская к себе импортных товаров. Иначе они разорятся. Им сейчас не очень хорошо: исчез Советский Союз, который снабжал финнов дешевым сырьем и брал их товары. И если мы хотим жить как финны, нам тоже придется закрывать свои рынок.
Законы геоэкономики неумолимы. Производство выводится туда, где климат мягче. Это верно не только для России. Вот уже десять лет, как производственные мощности полным ходом идут с Запада на Юг, в тропические края. В Латинскую Америку и Юго-Восточную Азию. Некоторые смущены тем, что западные немцы, воссоединившись с некогда социалистической Восточной Германией, не вкладывают ничего в тамошнее производство. Ничего удивительного нет: климат бывшей Германской Демреспублики суровее климата бывшей Федеративной Республики Германии. Да и сама Западная Германия сейчас вкладывает денежки не у себя, в жарких странах. Запад производит все меньше, его капитализм становится финансово-спекулятивным, чистеньким, бестелесным. Америка превращается в голову без тела, в печатателя долларов и произвольного установщика их ценности. Да еще и в центр мировой информационной «паутины», который претендует на, чтобы формировать мысли и чувства всех людей Земли, управляя ими, как биороботами. Роль «мирового пролетариата», планетарного рабочего класса ныне играют азиаты.
Тягаться с ними никто из стран разбитого на части СССР не в силах. Даже более теплая, нежели РФ, Украина. Даже Средняя Азия. И уж точно мало что светит так легкомысленно сбежавшим из нашей сферы экономического влияния Польше, Чехии-Словакии. Венгрии, Болгарии и Румынии. От хорошей жизни они, что ли, готовы отдаться под базы НАТО? Денег хотят. Ведь натовским солдатам с твердой валютой нужны и бары, и магазины, и местные проститутки. Пусть медленнее, чем наша, но экономика восточноевропейцев тоже разваливается. В соревновании по удобствам для инвесторов они безбожно проигрывают тропическим странам. Той же Бразилии, скажем, где есть районы с круглогодичной, ровной температурой в 22 градуса.
Андрей Паршев и доказывает: дешевизна рабочей силы, сырья и производства в России — это самая наглая ложь. Очень многие в России лелеяли мыслишку: вот будет хорошо, если сюда придут американцы, скупят наши заводы-фабрики и станут платить нам зарплату долларами. Не придут. Не скупят. Ну, разве что возьмут «Газпром» и самые большие электростанции, построенные Империей пока их еще можно использовать до полного износа.
Киссинджер не зря назвал нас «лишней страной». При власти нынешних реформаторов Россию не берут ни в рабочие, ни в банкиры. «Новые русские», которые за десять последних лет вывезли за рубеж сотни миллиардов долларов, никогда по доброй воле их сюда не вернут и не вложат в производство. Они вложат их там, где это гораздо прибыльнее. Их капиталы не вернутся, даже если будет объявлена полная амнистия, если власти Россиянии установят смешные налоги и перестреляют всех взяточников. Даже если в парламенте у нас будут сплошь немцовы, кириенки и хакамады. Ведь теплее Россия от этого не станет. И потому жизнь на обломках СССР будет тлеть лишь до тех пор, пока живы сооружения и системы, построенные Советским Союзом. Поскольку через несколько лет начнется их распад, разрушение от варварского использования, катастрофа приближается.
Нынешние «инвестиции» в Россиянию вызывают только горький смех. Казалось бы, иностранцы создали у нас несколько автосборочных заводов. Но пообщайтесь по душам с главным налогосборщиком России Починком. Узнаете много интересного. Оказывается, иностранцы не строят заводов, а используют только построенные в СССР корпуса. Да и деньгами своими они почти не рискуют. Они всегда требуют от Москвы разрешения сначала разрешить им беспошлинный ввоз в страну автомобилей своей марки. Вырученные от этого деньги они обещают вкладывать в сборочные заводы. Проще говоря, деньги в них вкладывают не они, а, получается, российское правительство, которое отказывается от таможенных доходов. И нет никакой гарантии того, что, собрав с нас деньги таким способом, эти фирмы потом не «сделают ручкой». А настоящие сборочные предприятия они открывают куда южнее. Например, корейцы обосновались в Узбекистане. Там теплее. И затрат меньше.
Да, иностранцы при чубайсовом «дуване» действительно покупали наши предприятия. Чего ж не купить, коли дешево, а предприятия построены могучим Советским Союзом, и там — дорогие машины? Их, полученных почти задарма, можно еще десяток лет эксплуатировать на износ и просто качать прибыли. Пока они не развалятся. Так случилось с целлюлозо-бумажной индустрией, когда целые комбинаты продавались дешевле, чем всего одна из установленных в их цехах машин. Например, Балахна, проданная за 12 миллионов долларов при том, что одна ее бумагоделательная машина мирового класса стоила 80 миллионов. От чего ж не взять такое богатство «на халяву»? Во всех серьезных проектах иностранцы дают нам только взаймы, а это — не инвестиции. Это кредиты.
Инвестиции нам могут дать. Как морковку-приманку для губернаторов и местных царьков. На уровне обещаний. Хотите, чтобы мы вложили наши деньги в ваши месторождения нефти, золотые прииски или лес? Добивайтесь большей независимости от Москвы. Дробите свою страну на части, дорогие. Запад не поленится взять в свои университеты якутскую, башкирскую, татарскую «золотую молодежь», вбивая им в башки все тот же бред. Инвестиции будут — но только в поддержку родо-племенного национализма и разжигание ненависти к русским. Вот только жизнь на обломках России окажется еще горше, чем ныне.
Помните, как наша полоумная интеллигентщина издевалась в конце 80-х годов: мы — страна вечного будущего? А остальные люди живут для себя, сегодняшним днем. Так давайте жить, как все. Для своего, а не будущего поколения.
Накось, выкуси! Жить «как все» мы не можем изначально. И любой народ, который поселится на наших землях, будет вынужден жить так же! Мы всегда должны работать на будущее, пока исчерпание мировых ресурсов и потепление климата Земли не востребуют и наши богатства. А потому нам придется жестоко расплатиться за глупые 1990-е годы, в которые шло проматывание всего. Жить мы должны только по-своему, по своим законам. А кому не нравится, тому ЧВИ. «Чемодан, вокзал, Израиль!». Ну, или какое-нибудь другое место.
Вывод таков: СССР, нынешняя Россияния и возможная Неоимперия-Корпорация не в состоянии жить в так называемом «мировом рынке» на общих основаниях, позволяя своим предприятиям торговать на мировом рынке самостоятельно. Мы можем быть на Земле лишь как страна-корпорация, гигантская фирма, которая внутри себя держит низкие цены на энергоносители, которая препятствует ввозу внутрь себя готовых товаров. Эта корпорация, подобная зверю в стальном панцире, но с нежной душой, должна жить по суровым законам. Ввоз — только для уникальных машин и технологий. Экспорт нефти, газа и вообще сырья только в общегосударственных целях. И так: либо в обмен на столь же ценное сырье, которого русским не хватает, либо с перераспределением выручки в передовые технологии. Даже выезд туристов на отдых будет проводиться так: приехала в страну тысяча западных туристов, принесла валюту — столько же поедет и наших на отдых за кордон. Нынешняя вольница, в которой в турции-греции ездят миллионы россиянцев, вынося из страны до 8 миллиардов долларов ежегодно, закончится раз и навсегда.
Есть ли здесь выход? Есть. Он в том, чтобы Россия в счет долгов ей со стороны афро-азиатских стран взяла бы хорошие курорты на Сейшелах (там у нас еще в 1980-е была потайная база ядерных подлодок), во Вьетнаме и на островах Зеленого мыса. И принудительно отправляла бы своих отдыхающих только туда, оставляя их деньги в кармане России, а не турок или греков.
Поймите: то, что сегодня наши столичные магазины полны турецких яблок, марокканских апельсинов и колумбийских бананов — это преступление, за которое придется платить страшную цену. Эта «сладкая жизнь» покупается за счет валюты от продажи ценнейшего минерального сырья, за счет будущего детей тех идиотов, которые со счастливыми лицами носятся с корзинами по супермаркетам. Мы можем позволить себе такую жизнь только в одном случае: если бананы и апельсины пойдут к нам с тропических плантаций, принадлежащих самой России. Если мы, конечно, сможем в счет старых советских долгов завести такие плантации в Индии, Вьетнаме, на Кубе и в Африке. И тогда деньги, которые жители Москвы и других городов России тратят на фрукты, будут доставаться самой России, а не загранице. Правда, для этого стране нужно развивать самый дешевый транспорт — морской флот. Но разве делает это власть «реформаторов»? Она и флот-то практически уничтожила.
А за стенками «панциря», ограждающего страну от мирового рынка, можно делать самый свободный рынок. С буйным расцветом малого и среднего предпринимательства. Со свободными ценами и банками, со своими «рублионерами» и «рублиардерами», с частными компаниями и акционерными обществами. При одном условии: рубль не будет меняться на доллары, франки, иены и прочую твердую валюту. Так, чтобы никто не мог вывозить богатства за рубеж, разрушая наш капитализм. Каждый богач в России будет знать: все надо делать самим. «Мерседес» захотел, сотовый телефон «эриксон» и прочую роскошь? Довольствуйся тем, что есть — пока не соберешь рабочих, инженеров, оборудование и не сделаешь современные автомобили, радиотелефоны и прочее. Не нравятся «Жигули» — строй свое производство. Хочешь окороков, шоколаду, мармеладу — вкладывай деньги в наше село, в свои пищевые фабрики. Хочешь покупать французские модные гардеробы, косметику, унитазы с музыкой? Сначала купи станки и производственные линии в свою, частную собственность, дай стране хороший товар. Работать надо самим и русским людям работу обеспечить, а не на испанских пляжах деньги тренькать! А если надо купить за рубежом что-то полезное, чего у нас пока нет: — собирайтесь, господа предприниматели, в свои объединения-корпорации и вырабатывайте планы импорта вместе с властями Орденской Империи.
Такая Неоимперия может стать привлекательной даже для иностранных инвесторов. Но только для этого придется держать свои внутренние цены. И тогда, может быть, иностранцы пойдут на открытие у нас, как в Китае, своих предприятий по поставке товаров ширпотреба на мировой рынок. А через тридцать лет, с исчерпанием в мире дешевой нефти, начнут проситься на наши неудобные месторождения. Причем смиренно, а не так, как ныне, — как надменные хозяева. А мы еще подумаем: пускать или нет. На кой они нам ляд?
У нас был и есть способ жить счастливо. Он — в массовом производстве того, чего нет в остальном мире. Если русские отберут такие товары, все эти плазменные сварочные чудоаппараты, процессоры «Эльбрус», фантастически экономичные заводы и электромобили, «экипы» и аэрокосмолеты, передовые материалы и еще сотни таких же вещей, если часть средств в их производство вложит государство, а часть крупные корпорации вроде «Газпрома», то в конце-концов мы можем разбогатеть. Лет через пятнадцать. Пожив сначала по спартански, как южнокорейцы. Ведь уникальные вещи можно продавать дорого, компенсируя высокую себестоимость производства в России. Но разве власть реформаторов-болванов это сделала? Уже к началу горбачевской эпохи наши изобретатели накопили громадный запас таких уникальных вещей и технологий, но разве хоть одна из них до сих пор была запущена в серию?
Надо понять: Россия должна быть обособленным миромэкономикой. И не иначе. Но как сделать так, чтобы наши богачи не сломали этот русский порядок? Ведь им все время будет хотеться получать прибыли легко и просто, меняя рубли на доллары. Делая барыши на вывозе сырья и разрушении страны. Паршев предлагает ввести запрет на вывоз капиталов в конституцию России. Я вижу выход и в другом: в создании военно-священнического Ордена «псов господних». Тех, кто будет стоять над предпринимателями, неважно какими — евреями или славянами. Ордена людей Меча и Молота, способных пресечь бунт богачей в зародыше, элиты, вооруженной не только боевой сталью, но и знанием особости русской экономики. То будет элита настоящих хозяев страны.
И тогда мы сможем протянуть руку мировому рынку. Однако рука эта всегда будет одетой в кольчужную перчатку воина! Запад назовет это «русским фашизмом» — наплевать. Мы никого не собираемся завоевывать. Нам выжить, сохраниться надо. Он объявит нам экономическую войну. Пускай. То, что мы можем ему предложить, он и так не возьмет. Западу не нужны наше оружие, самолеты, автомобили. Сталь, алюминий и нефть, ныне поставляемые на Запад ценой огромных унижений русских, в Империи-Корпорации поглотит наша же ожившая промышленность. А рынки сбыта наши — на поднимающемся Востоке. Современных технологий Запад нам и так не дает. Империя-Корпорация создаст их сама, обратившись к своим гениям. В крайнем случае, она их купит, даст взятки, украдет, наймет западных специалистов, и все это будет иметь больше толку, чем продажа страны иностранному капиталу.
Когда наши демократы начинают вопить: «Замкнутая экономика — это гибель! Это закрытие для нас западных рынков!», мы спокойны. Эти хорьки прекрасно знают о том, что Запад для нас при всех раскладах останется закрытым. В мире уже есть кому поставлять туда дешевые джинсы, жратву и видеомагнитофоны, и мы с азиатами в этом деле никогда тягаться не сможем. Так пусть они этим и занимаются — а мы займемся собственными делами и будем продавать Азии то, чего никогда не возьмет Запад: свои оружие, электростанции, заводы, корабли, самолеты, спутники и услуги по их запуску, станем добывать совместно с ними нефть и газ. А все вопли «реформаторов» по этому поводу есть не что иное, как страх т<