Тонкое мастерство «принятия» по-настоящему Другого, как Другого человека, требует от Терапевта многих специальных способностей. Эта часть теории Диалога связана с концепцией феноменологии, ведь для того, чтобы узнать другого человека мы должны быть внимательны к тому, что он рассказывает о своем опыте. Кажется вполне естественным стремление многих терапевтов узнать Другого, опираясь на общее в личном опыте (эмпатия). Однако насколько полезна эмпатия при построении Диалога? Похоже, что в своих основных чертах эмпатия прямо противоположна Включенности, так как она основана на восприятии опыта Клиента через обращение к своему опыту. Таким образом незаметно упускается опыт другого как Другого. Требование Включенности в Диалоге заключается в том, чтобы быть открытым восприятию отличий и «непохожестей» опыта Другого. Главная основа Включенности состоит в остроте восприятия контрастов, отличий Другого от себя и видении Другого как по-настоящему Другого.
В работе «Расстояние и отношения» Мартин Бубер так описывает первый шаг («первичная установка на расстоянии») в жизни человека: «…вступить в отношения можно только с человеком, который находится на расстоянии, или точнее, который стал независимым и противоположным». Расстояние очень существенно для «рождения» жизни человека в аутентичной встрече, которая и является вторым шагом. Для Бубера процесс Включенности одного человека в жизнь другого не равен эмпатии. Процесс Включенности описан им как «представления» реальности другого путем Встречи с Другим. Фридман (Maurice Friedman) в предисловии к «Знанию человека» Бубера резюмирует его взгляд на этот процесс: «Увидеть присутствие Другого значит «представить реальность», очень конкретно представить что хочет человек, что чувствует, воспринимает, думает. Это не эмпатия и не интуитивное восприятие, а решительный шаг в жизнь Другого, который требует от человека серьезных усилий».
Существует некоторое нежелание, даже смущение, относительно того, чтобы смело «вступать в жизнь» другого человека. Определение Включенности нелегко понять и нелегко объяснить, но оно существенно для практики терапии. Оно требует серьезного изучения и размышлений для того, чтобы обойти более легкие и естественные концепции контакта и эмпатии. Если основываться на вере в то, что контакт и улучшение самочувствия – это цели терапии, то требование того, чтобы Терапевт строил свои интервенции на выявлении различий, может показаться неудобным или даже неприятным, так как многие люди интуитивно верят в то, что выявление различий, особенно если это означает несогласие, приводит к разобщенности людей. Это ошибочная и даже забавная точка зрения. Настоящая встреча возможна только, когда люди видят друг друга такими, какими они есть на самом деле, а не в качестве дополнений опыта или взглядов других людей. Быстрый переход к эмпатии в тот самый момент, когда только начинает проявляться какое-либо существенное различие между двумя людьми, подрывает настоящую Включенность. Таким образом, эмпатия похожа на аспирин, который помогает на некоторое время (пока не истечет время терапии или немного дольше) облегчить боль отчуждения. Определение индивидуальности Бубера основано не на видении или знании другого человека как части своего собственного опыта. Мне кажется, что видеть Другого как Другого - более глубоко, более требовательно и более целебно. Именно подобное видение способствует аутентичной встрече.
Другая проблема с Включенностю – это то, что я называю неинтегрированной теорией. Сильная теоретическая ориентация управляет и формирует понимание смысла происходящих событий. Теория – это основа для совершения выборов. Но теория также может являться препятствием для успешной работы, если она не интегрирована. Lynn Jacobs разворачивает представления о важности нарушений границы контакта при лечении. В исследовании проанализированы особенности работы с проекцией. Автор выражает обеспокоенность тем, что «экспертное» мнение Терапевта о нарушении границы контакта у Клиента подрывает его способность относиться к Клиенту по-человечески, что абсолютно необходимо для эффективной терапии и излечения. Теоретические построения являются абстракциями жизненного опыта, и, если сосредотачиваться на теории, то это может превратить видение человека как человека в видение человека в качестве демонстрации теоретических признаков (диагноз, нарушения границы контакта и т.д.). Мне кажется, что это – вовсе не основание для отказа от теории. Данная сложность может означать, что теория не была хорошо интегрирована. Если я излишне сосредотачиваюсь на концепции нарушения границы контакта или цикле формирования-разрушения Гештальтов, и это приводит к тому, что у меня «пропадает» или «искажается» Клиент, сидящий напротив меня, то это лишь свидетельствует о том, что у меня есть серьезная несогласованность между восприятием текущего момента, и пониманием того, что происходит во встрече. Однако это может означать и нечто большее. Это может быть защитой от того, что происходит, и от моего дискомфорта по этому поводу. Проблема слабо интегрированной теории заключается в том, что она, вместо того, чтобы направлять и информировать терапию, становится серьезным препятствием для опыта во встрече с Клиентом.
Некоторые сравнивают терапию с сочинением музыки. Для того чтобы создать прекрасную музыку большинству людей приходится трудиться над теорией, нотами, повторять множество упражнений для того, чтобы у них натренировались мышцы и слух, чтобы они могли слышать, чувствовать и свободно творить именно то, что нравится. Обучение теории - один из шагов на пути к хорошей терапии и важная часть тренинга в терапии, но для того, чтобы теория работала хорошо ее нужно вносить в опыт и она не должна доминировать и «замыливать» глаза Терапевту. Есть компромиссное решение – динамический танец теории и практического опыта.