Владимиро-суздальская русь в годы правления Александра Ярославича Невского




Поводом для противоположных оценок исторической роли Александра Невского Л.Н. Гумилевым и Дж. Фенеллом является один и тот же текст из “Истории” В.Н. Татищева. Сводом и анализом сведений разных летописей “История” является лишь в пределах до 1237 года. Далее следует необработанный материал, в основном восходящий к списку Никоновской летописи и, возможно, также Ростовской. (Татищев упоминает о подготовленном им тексте сведений, взятых из разных летописей, но названная им рукопись не сохранилась или не найдена). В ряде летописей под 1252 годом имеется сообщение о поездке Александра Невского в Орду к Сартаку. У Татищева добавлено: “и жаловался Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна. Хан же разгневася на Андрея и повеле Неврюи салтану идти на Андрея и привести его перед себя”. Ни в одной известной нам летописи этого текста нет, поэтому некоторые историки (в частности, Н.М. Карамзин) предполагали здесь вымысел Татищева. Л.Н. Гумилев и Дж. Фенелл, как было отмечено, приняли цитированный текст как факт, с противоположными выводами и оценками. Н. Клепинин выступил в защиту Александра Невского, исходя из общего облика князя и явно более чем благожелательного к нему отношения ростовского епископа Кирилла и митрополита Кирилла.

Последний аргумент, конечно, весьма весом. Но имеются и источниковедческие аргументы. Прежде всего, в тексте Татищева явно просматривается вставка, из-за которой получается, что Андрей сначала бежит “в Немецкую землю к Риге” (во всех известных летописях он бежит из Колываня (нынешнего Таллина) в “Свейскую землю”), а затем рассказывается вновь о приходе Неврюя на Андрея к Переяславлю. Не могли в 1252 году быть и разговоры о “выходе”, то есть дани, так как таковая устанавливается лишь после переписи 1257 года. Переписи вообще производились по указаниям из монгольской ставки в Каракоруме и “численниками”, присланными оттуда. В 1252 году таковую проводили в Китае, в середине 50-х годов в Средней Азии. В 1257 году монгольские “численники” приедут на Русь.

Есть и иные аргументы. Согласно Рогожскому летописцу, известному в единственном списке 40-х годов XV века, Неврюева рать была в 1251 году, а Александр направился в Орду в следующем, 1252 году. 1251 годом датируют ордынское нашествие и софийско-новгородские летописи (Новгородская Первая и Ипатьевская летописи об этом нашествии ничего не говорят). И по логике, именно нашествие должно было явиться непосредственной реакцией на установление фактического союза князей Андрея и Даниила. По мнению Н. Клепинина, доносить в Орду на Андрея больше резона было у Святослава Всеволодовича. В том же Рогожском летописце под 1248 годом упоминается, что “прогнан бысть великий князь Святъслав Андреем Ярославичем”. Под 1250 годом ряд летописей говорят о поездке в Орду (по собственной инициативе) Бориса Васильковича и Святослава Всеволодовича с сыном. В этих поездках, по всей вероятности, и скрыты причины посылки на Андрея Неврюя с ратью.

Александр в 1252 году, после бегства Андрея, был признан в Орде “старейшим” и торжественно встречен во Владимире митрополитом Кириллом и всем “освященным собором”, а также “гражанами” с крестами. “И бысть радость в граде Володимери и по всей земли Суждальской”, — заметит Лаврентьевская летопись. В Новгороде после своего утверждения в качестве великого князя и “старейшего” Александр оставил своего сына Василия, которому в это время было, видимо, 12 лет.

В 1255 году скончался Батый. Сартак отправился в Каракорум, где получил богатые дары от Мункэ. Но на обратном пути он умер. В восточных источниках есть версия, что он был отравлен Берке — младшим братом Батыя. Если Сартак “числился” христианином, а Берке был мусульманином. “Тайным мусульманином” признавался и сам Батый, но вероятнее, как отмечено выше, в ставке Батыя было своеобразное распределение обязанностей: Сартаку поручалось вести дела с христианами, а Берке, видимо, был в числе тех, кто вел дела с мусульманами. По сообщению современника событий персидского автора Джувейни, еще отец Берке (и Батыя) Джучи решил сделать Берке мусульманином, и само рождение его было обставлено мусульманским обрядом (кормилица-мусульманка должна была выполнить все необходимые обряды и поить новорожденного мусульманским молоком). Позднее Берке изучал Коран под руководством известных в мусульманском мире авторитетов и выполнял все предписания Корана. Вполне вероятно, что Берке стал убежденным мусульманином. Влияние мусульман было заметным и в Каракоруме. Обычно из мусульманских купцов там подбирали откупщиков для сбора налогов с тех или иных областей.

1256 год в ряде летописей открывается глухим известием: “Поехаша князи на Городец, да в Новгород; князь же Борис поеха в Татары, а Олександр князь послал дары. Борис же быв у Улавчия (сына Батыя. — А.К.), дары дав, и приеха в свою отчину с честью”. Это запись в Лаврентьевской летописи, которая после 1238 года кратко излагает ростовский свод начала 60-х годов. Ее повторяют многие позднейшие летописи. А собственно ростовская запись, разъясняющая происходящее, воспроизводится у Татищева: “Поеха князь Андрей на Городец и в Новград Нижний княжити. Князь же Борис Василькович ростовский иде в Татары со многими дары просити за Андрея. Такоже и князь Александр Ярославич посла послы своя в Татары со многими дары просити за Андрея. Князь Борис Василькович ростовский был у Улавчия и дары отдал, и честь многу прием, и Андрею прощение испроси, и возвратися со многою честию в свою отчину”.

Как видно, вся цепь событий связана с возвращением князя Андрея Ярославича, и упоминаемый всеми летописями Новгород — это Новгород Нижний, который вместе с Городцом переходил в удел вернувшегося из Швеции князя. Достоверность татищевского текста подтверждает, как и многие другие статьи за 40-50-е годы XIII, Лаврентьевская летопись, в которой статья следующего года открывается свидетельством: “Поехаша князи в Татары, Александр, Андрей, Борис; чтивше Улавчея, приехаша в свою отчину”. Без татищевского текста невозможно было бы понять, о каком Андрее идет речь. Более развернуто то же известие повторено в летописи и под следующим годом.

В новгородских летописях под 1256 годом основной текст посвящен нападениям на новгородские земли свеев, чуди и еми. Кратко об этом сказано и в летописях Владимиро-Суздальской Руси. Согласно новгородским летописям, свеи и их союзники решили построить на реке Нарове крепость, явно вторгаясь в новгородские пределы. Как обычно, новгородцы обращаются за помощью к Александру. Князь в зиму 1256–1257 гг., в сопровождении митрополита Кирилла, прибыл с полками из Суздальской земли, и, присоединив новгородские полки, быстро направился к местам сосредоточения вторгшихся отрядов неприятеля. Автор “Жития” Александра не слишком преувеличивал в похвалах, говоря о страхе, испытываемом разноязычными недругами Руси при одном упоминании имени Александра. В летописях отмечается, что шведы сразу убрались за море, бросив своих союзников.

1257 год, имеющий значение поворотного в системе отношений Орды и Руси, в летописях отражен глухо. Можно предполагать, что в самой Орде в это время сложилось определенное двоевластие, поскольку Берке построил на противоположной стороне Волги другую столицу — Сарай-Берке. А противостояние же Берке и Мункэ подводило к фактическому отпадению Золотой Орды от Монгольской империи.

Берке, став в 1257 году единодержавным властителем Орды, усиливает натиск и на русские земли. На Юго-Западную Русь направляется большое войско Бурундая, окончательно подчиняющее эти земли Орде. Принципиальным событием, устанавливающим порядок эксплуатации русских земель, явилась перепись всего населения в 1257 году, проводившаяся “численниками”, присланными из Монголии и фиксировавшими зависимость от Каракорума не только Руси, но и Берке. В летописях дается в целом одна информация: “Тое же зимы приехаша численици, и счетоша всю землю Суждальску, и Рязаньскую, и Мюромьскую, и ставиша десятники, и сотники, и тысящники, и темники, и идоша в Орду, толико не чтоша игуменов, черньцов, попов, крилошан, кто зрит на святую Богородицу и на владыку” (Лаврентьевская летопись). Для контроля над исполнением нового порядка создается баскаческая система: система надзора за всем происходящим отрядов татаро-монгольских наместников, которые, опираясь на князей, их же в первую очередь и контролировали.

В Новгороде известия о переписи Суздальской земли вызвали волнения. “Приде весть из Руси зла, яко хотять Татарове тамгы и десятины на Новгороде; и смятошася люди черес все лето”. Так начинает новый год Новгородская 1 летопись. Прибытие “численников” в сопровождении Александра летопись датирует “той же зимой”, то есть зимой того же года, а продолжение событий 1257 года находится в статье 1259 года. В других летописях и у Татищева волнения в Новгороде помещены под 1258 годом. 1258 годом датируют волнения в Новгороде и летописные своды Северо-Восточной Руси.

Согласно “Истории” Татищева, сначала “Приехаша численцы ис Татар в Володимер”. Затем они направились в Новгород, и Александр придал им собственных “мужей для числения”. Сын его Василий, “послушав злых советник новгородцев и безчествоваша численики”. “Численики” “з гневом великим, пришед к великому князю Александру, скажаша и хотяху ити во Орду”. Что могло последовать после этого — нетрудно представить. Александр “разуме беду тую, созва братию и едва упроси послы ханские”. Теперь сам Александр, а также Андрей Ярославич и Борис Василькович сопровождают числеников.

Сын Александра Василий бежал из Новгорода во Псков. Численники стали требовать дани, но новгородцы отказались выполнить их требования, хотя “даша многи дары ханови и послом его, а их отпустиша с миром”. В городе в ходе распрей были убиты два посадника, а также избраны новые посадник и тысяцкий, а Александр отправил Василия в Суздальскую землю, жестоко расправившись с советниками юного княжича. В следующем году численники вернулись во Владимир и в сопровождении тех же трех князей направились в Новгород “и изочтоша всю землю Новогородскую и Псковскую, точию не чтоша священического причета”. Александр на сей раз оставил новгородцам другого своего сына — Дмитрия и вернулся во Владимир.

Новгородская летопись, однако, дает некоторые материалы для более объемного суждения как об отношениях внутри Новгорода, где при переписи “творяху бо себе бояре легко, а меншим зло”, так и в отношениях переписчиков с местным населением. Летописец сообщает о приезде “оканньих” (окаянных) татар “сыроядцев” Беркая и Касачика “с женами своими и инех много”. “И по волости много зла учиниша, беруще туску оканьным Татаром”. Туска — это провиант и подарки для переписчиков и сопровождающих их родичей и знакомых. Именно “туска” более всего возмущала новгородцев, и такого рода поборы со стороны баскаков и разного рода “посольств” будут и позднее причинами многих восстаний.

В чем выражалась татаро-монгольская дань, или “черный бор”, как ее стали называть на Руси? Единицей обложения на Руси издревле были “плуг”, “дым”, “двор”. Обычно монголы использовали единицы, принятые в той или иной стране. В сельских местностях на Руси татаро-монгольская дань также взималась с “сохи” (в ней, по данным Татищева, считалось два коня и два работника мужского пола), а также с “деревни” (примерно равнявшейся “сохе”). В городах “сохе” и “деревне” приравнивался “двор”. “Вятшие”, т.е. богатые новгородцы, видимо, сумели свои “дворы” приравнять к “дворам” “меньших” — обычных ремесленников. И то, что было разорительно для “меньших”, сравнительно мало затрагивало “вятших”.

Своеобразной “сатисфакцией” непопулярной на Руси акции трех князей и одобрявшего их действия митрополита явилось учреждение в Сарае в 1261 году особой епархии. В Орде было немало христиан самого разного толка. Достижением русской дипломатии явилось то, что епископа Митрофана на новую епархию посвящал митрополит Кирилл. Приверженец ислама Берке шел на это, видимо, чтобы ослабить влияние в самой Орде Каракорума, забиравшего значительную часть дани. Новая епархия, конечно, оставалась под надзором ханской ставки, но отныне на Русь стали поступать более свежие и достоверные сведения о положении в Орде.

В 1262 году была достигнута важная дипломатическая победа — заключен мирный договор с Миндовгом Литовским, по которому Полоцк возвращался “под руку” Александра и появлялась возможность совместных действий против Орды. В том же году новгородцы с князем Дмитрием Александровичем и полками, пришедшими из Суздальской земли, взяли Юрьев. С Ригой, Орденом, Любеком и Ганзой был заключен договор о свободной торговле. В результате западные границы были на время прикрыты, но на востоке положение оставалось более чем напряженным.

Как и всюду, на Руси сбор даней ханами был отдан на откуп “бесерменским” (мусульманским) купцам, которых сопровождали татаро-монгольские отряды. В 1262 году “от лютого томленья”, “нетерпяще насилья поганых”, Ростов и другие города Суздальской Руси восстали и перебили “бесермен” и их сопровождение. Это выступление было явно подготовленным и скоординированным. Избежать нового ордынского нашествия удалось потому, что сами сборщики даней были выходцами из Каракорума, с которым Берке фактически разорвал отношения. К тому же Золотая Орда вступила в борьбу с улусом Хулагу, в частности, из-за Азербайджана, на который претендовал хан Золотой Орды. Поэтому Берке рассчитывал получить из Руси воинскую помощь.

В результате, Берке счел достаточным вызвать в Орду Александра. В “Житии Александра Невского” это событие упомянуто как бы по свежим следам. “Бе же тогда, — пишет агиограф, — нужда велика от иноплеменник, и гоняхут христиан, веляши с собою воиньствовати. Князь же великий Александр пойде к цареви, дабы отмолити людии от беды тоя…”. Похоже, что получить воинов из Руси ордынскому хану на этот раз не удалось. Но он не отпустил князя, оставив его фактически в качестве заложника. Отпущен Александр был лишь в следующем году тяжело больным — высказывалось предположение, что Александр Невский был отравлен в Орде. Не доехав до Владимира, великий князь скончался в Городце на Волге, приняв схиму, 14 ноября 1263 года в возрасте 43 лет.

Правление Александра Ярославича Невского надолго вошло в историческую память русского народа. Почти четверть века, в самый трудный для Руси период, Александр мечом и дипломатией защищал ее от смертельных угроз и с Запада, и с Востока. Он не знал поражений на поле боя, побеждая с меньшими силами. У него трудно усмотреть и дипломатические ошибки. А судить его потомкам следует не столько по достигнутым результатам, сколько по препятствиям, которые пришлось преодолевать. Автор “Жития” был искренен в плаче: “О, горе тобе, бедный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Како не упадета ти зеници вкупе со слезами! Како не урвется сердце твое от горкыя тугы! Отца бо оставити человек может, а добра господина не мощно оставити”. И слово митрополита Кирилла — заказчика “Жития”, автор воспроизвел как свидетель: “Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суздальской”. Александр Невский был похоронен во Владимире в монастыре Рождества Богородицы.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-10 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: