Бунтовал дух героя. Само его естество противилось торжеству несправедливости, насаждённому гнусным злодеем. Герой слабо разбирался в политике и государственных материях. Будучи простым пастухом он играл на флейте и пас овец на склонах невысоких гор — так текла его жизнь от лета к лету. Но к чужим бедам и злодеяниям герой был нетерпим. С восходом солнца, едва поднявшегося над хребтом Сумеречного Дозора[1], герой выдвинулся в путь, миновал пастбища, пересёк узкими тропинками горы и прибыл в стольный город Лазарусгран[2], раскинувшийся вдали от его деревни. Не было близких родичей у героя окромя младшей сестры. Юна была дева и должна была скоро венчаться с суженым, что приходился родичем одному из друзей героя. Пастух прибыл в такую даль, чтобы подобрать свадебный подарок для сестры и купить ей подходящий для торжества наряд. Купив всё что нужно герой замыслил полюбоваться улицами прекрасного города. Здесь проживал один его давний приятель — друг юности, ремесленник. Герой намеревался зайти к нему с визитом, но, покуда шёл по городу, волнение охватило его. Несмотря на то, что ночь ещё не вошла в свои права, над городом господствовала тишина. Подозрительной она показалась герою для столичного града и ещё большая тревога охватила его. Встретив на пути группу юношей, он вопросил у них: «От чего сейчас Лазарусгран тих? Было время я помню, что и ночь город столичный не спал — так что же случилось с ним ныне?» Молчание было ответом, они молча протиснулись мимо. И бредя по пустынному городу далее старца по улице выше герой увидал. Взволнованно он поинтересовался и у него о тоске, охватившей Лазарусгран. Старик же смолчал. Прогневился герой и схватил он старца за плечи, тряхнул раз-другой и вновь вопросил. Старик наконец ему молвил:
— Озлоблен наш государь. Сеет смерть среди подопечных.
— Боги Великие[3]! Зачем это ему?!
— Черно его сердце — не видал я на свете столь жестоких тиранов, подобных ему.
— Скольких он погубил?
— Нету счёта. Поднял руку на близких. В земле уж давно его братья, супруга и дети.
— Как же так! Неужель правит вами безумец?!
— Нет, в своём он уме. Только людям не верит уж боле. Горожане в страхе живут — стоит обогатиться кому, как стража государева кидает в казематы его родню. Стоит кому-то дела по новому начать вести, да с иностранцами якшаться — пропадает человек, будто и не было. Казнят неугодивших государю — сегодня два десятка распяты были.
Услышав слова старца вознегодавал герой.
— Это монстр в облике человека, а не правитель! Не заслуживает он жизни и власти!
Герой был человеком простым и прямолинейным. Свернув с пути к дому друга он тотчас же отправился во дворец государев. Стража у входа схватила его, обыскала. Нашли у героя нож и привели его скованного к государю.
— Зачем ты явился с оружием в дом мой, пастух? — вопросил у него тиран Лазарусграна Теверштен. Мрачен и хмур был лик государя, тень ниспадала на очи его.
— Я здесь, чтоб спасти горожан от убийцы на троне! — в ответ возглашал герой.
— Неужели? — на лик Теверштена сошло огорчение. — Какая наивность... Да разве под силу такому как ты постичь те материи, думы, что владеют душою моею?
— Прекрати! — воспротивился герой словам государя. — Сомневаться в ближних — есть низкий порок. Что ты за владыка, коль не веришь родному народу?!
— Такие как ты отучили меня от доверия. Не верь никому — порочен каждый и слаб. — вкрадчиво отвечал тиран. — Нелегка моя ноша, и во сне нет покоя.
— Что значит, во имя Неназываемого[4], твой покой, к чему он тебе? — вопросил с улыбкой герой. — Легче держаться за трон, умервщлять невиновных — не об этом ли ты мечтаешь?
— Умолкни, пастух! — осадил государь собеседника дерзкого. — Говорить ты горазд, но я зрею насквозь, ваши жалкие души и мысли. Пред лицом палача ты в слезах на глазах и с мольбой на устах, на коленях предстанешь, но я к этим слезам и пустейшим словам буду хлад и бесстрастен.
— Ах, так вот ты каков государь! Вот достойный властитель Лазарусграна! Смерти я не боюсь и мольбы ты моей не услышишь. Только... — герой на секунду смешался. — Я прошу у тебя не отказывать мне перед казнью в последнем прошении. У меня есть сестра, выйти замуж должна и прошу дать отсрочку в три дня мне.
— Каков идиот! — Теварштен издал хриплый смешок. — И по-твоему я в это поверю? Неужели сбежать не посмеешь?
— Да, не посмею! — ответил герой. — Я держу всегда своё слово. Дай мне срок лишь в три дня. Ждёт меня дорогая сестрёнка. Коль не веришь ты мне, то надёжнее слова залог предоставлю — здесь в городе живёт моей юности друг, дорожим своей дружбой мы с детства. Заключи его вместо меня на вот эти три дня, он поймёт мои чувства и тем более не посмеет во мне усомнится. Я домой ворочусь, коль сюда не вернусь в третий день до заката, то возьми его жизнь. Я молю — эти дни подари мне!
Призадумался тиран, хохотнул про себя, с отчуждённой холодностью мысля: «Нет, каков же наглец! Жизнью друга он купит свободу. Подыграю ему, его друга казню — пусть же зрят горожане пастушечью подлость. И выступит лжец подтверждением верности моих убеждений.»
— Я услышал тебя, и доставят сюда, твоего драгоценного друга. Будем ждать мы тебя до заката третьего дня того срока, что я выделяю. Возвратишься до ночи — погибнешь, коли нет, тогда с другом простишься. Даю совет опоздать, чтобы казнь не застать и тогда ты получишь прощенье.
— Что?! О чём свою речь ты ведёшь?!
Рассмеялся здесь государь:
— Коли жизнь мила, приходи с опозданием. Я ведь вижу, чего ты задумал!
Поразился герой, проглотил слова возражений, ужаснувшись мышления тирана.
Тот час же был доставлен друг героя во дворец повелителя. На глазах у тирана Теверштена два друга встретелись впервые за долгое время. Поведал другу герой о своём обещании государю и о том, как сложилось всё так. Тот молча кивнул, в глазах его видел герой понимание. Обнялись они на прощанье. И отправился герой возвращаться в родную деревню, провожал его взглядом скованный друг под надменную усмешку тирана. Над градом уж звёзды сияли, воцарилась летняя тёплая ночь.
И без устали двигался неустанный герой, он спешил чтоб добраться до дому. Лишь под утро герой воротился. Не сказал он сестре о своём договоре с тираном Лазарусграна, но сказал, что выходит она завтра замуж. Подарил он ей к свадьбе наряд и до вечера в сон провалился. После этого к жениху в дом явился. Убедил ошарашенного юношу завтра же с возлюбленной обвенчаться.
Сыграли свадьбу на новый день, когда в зените солнце стояло. Продолжался праздник за полночь. Веселились гости, возлюбленные и сам герой. Даже забыл ненадолго он о соглашении с царём. Но опомнился скоро — вновь поздравил сестру, на кровать прильнул и глубоким сном он забылся.
Пробудился он, когда солнце уже поднялось. Взволновался герой и боясь опоздать подорвался скорее в дорогу. Он был полон решимости, мрачного торжества, жизнь готов положить, но доказать государю его заблуждения.
Солнце выше взошло, семь потов с героя сходило. Неутомим он и всё далее движется к цели. И вот минув уж половину пути он как вкопанный вдруг замирает, на небо он смотрит и видит над горами лишь тёмные тучи. И разверзлась стихия пред ним, обратив родников скупые потоки в настоящее море воды.
В сердцах топнул герой, стал искать помощь и лодку. Не найдя ничего стал богам он молиться. Всё сильнее поток бушевал, а за тучами солнце на запад стремилось. Видя глухость к мольбам, испытал он нешуточный страх, что родил в его сердце решимость. И нырнул герой в неспокойные воды. Боролся он со стихией, в сердце разжигая огонь верности другу и слову. И увидели боги решимость его — вот уж он на сушу выходит.
И вот опять идёт герой по горной тропе и на встречу разбойников видит. Преградили дорогу к Лазарусграну и грозятся расправою жуткой. Ошарашен герой, сердце в страхе дрожит и вопит он:
— Я нищ, даже жизнью своей не владею! Отпустите меня, должен я своего спасти друга!
Усмехнулись лишь встречные, занеся над главами дубины. Охватил героя тут гнев, и наносит удар в вожака он. Повалив его и дубину схватив раскидал герой всех негодяев.
Вновь на дороге герой, но усталость им овладела, а путь ещё долог и слезятся глаза от досады и страха. И спускаясь уж с гор, видя свет заходящего солнца, сквозь тучи, услыхал он журчанье ключа. И прильнул к роднику, чтоб водицы напиться. Вот он дух перевёл и снова в дорогу стремится.
Из последних сил рвётся дальше герой и вот видит городской силуэт в лучах заходящего солнца. Видит путников также в город идущих. В спешке их обходя краем уха он слышит: «Похоже на казнь мы с тобой опоздали.»
Надежда и страх сердцем героя владеют. Он охрип и вспотел, на губах кровавая пена, но уже входит герой в городские ворота. Навстречу привратник спешит, что весь день дожидался героя:
— Пастух, ты опоздал. Возвращайся назад, хоть себя не давай на расправу!
— Но ведь солнце ещё не зашло!
— Друга вашего ведут уж на муки. До последнего верил он в вас и к насмешкам Теверштена был он спокоен.
— И поэтому должен я быть там. Он же верит в меня, а я дал обещание. Я успею иль нет, но на площади перед другом с тираном предстану.
Ворвался на главную площадь герой — тел человеческих море. И там наверху, над толпою стоит, окован путами друг его детства. И он ещё жив, последние солнца лучи ласкают его на прощанье.
И продвигаясь сквозь люд герой хрипло орёт:
— Эй, тиран! Вот он я пред тобою!
Его едва слышно, голос ослаб, но он рвётся к другу с упорством:
— Я здесь! Прибыл! Я тут! Пусть не будет казнён он!
Миновал он толпу и поднялся к несчастному другу. Зашумела толпа, ликовала и славила дружбу. Опали оковы, свободен стал поручитель героя. И в слезах герой содрогнулся, обнимая дражайшего друга.
И тут вышел на площадь тиран и был услышан людьми его голос:
— Я вас поздравляю, ты действительно смог сдержать данное мне обещание. Так в награду же будь ты свободен, герой, подобных тебе в мире истинно мало.
Поднял взгляд герой на тирана и увидел плескающееся в глазах того чувство. В повлажневших очах была только грусть, через миг развернулся властитель. И во дворец уходя он лишь тихо озвучил:
— Как же жалок тот мир, где для доверия подвиг потребен. Как несчастен тот мир, где лишь один из мильона надёжен.
[1] Горы на западе от прародины айштарцев (IRL — Вогезы).
[2] Столица царства Лазарустад, названная в честь Лазариуса Великого, основоположника письменного законодательства айштарцев.
[3] Верхний эшелон древнего айштарского до-витамортистского пантеона.
[4] Первозданный Неназываемый — Великий Бог, прародитель мирозданий и планов бытия.