Конкурсные работы участников оцениваются по общепринятым критериям с учётом субъективного мнения каждого из членов экспертной комиссии:
1) целостность изображения;
2) художественная выразительность;
3) пластическое решение в соответствии с уровнем усвоения языка изобразительного искусства;
4) мастерство исполнения;
5) соответствие теме и заявленным параметрам листа и технике исполнения.
Оглашение результатов конкурса
1. Конкурсные работы оценивает компетентное жюри из числа известных педагогов творческих дисциплин, художников, членов Союза художников России, деятелей культуры и искусства, общественных деятелей. Председатель жюри – писатель-художник, автор представленных сказок Ксения Леонидовна Фёдорова.
Жюри конкурса оставляет за собой право присуждать не все призовые места; присуждать специальные дипломы; правомочно делить призовые места. Решающий голос остаётся за Председателем жюри. Решения жюри окончательны и пересмотру не подлежат.
2. Подведение итогов конкурса и торжественное награждение лауреатов состоится в январе 2020 года на торжественной церемонии, о дате и месте которой будет сообщено на официальных сайтах ДХШ имени А.А. Киселёва г. Туапсе и Ксении Фёдоровой.
3. Лауреаты трёх степеней в каждой возрастной группе и обладатель гран-при конкурса награждаются дипломами, ценными призами и правом публикации работ в книге Ксении Фёдоровой.
Жюри оставляет за собой право поощрить возможностью публикации в книге и авторов других понравившихся конкурсных работ.
4. Результаты конкурса и лучшие иллюстрации будут публиковаться на официальных сайтах ДХШ имени А.А. Киселёва г. Туапсе dhsh-tuapse.krd.muzkult.ru и Ксении Фёдоровой kfedorova.com и в социальных сетях организаторов состязания.
5. По усмотрению Ксении Фёдоровой конкурсные работы могут быть показаны во время постановок как зрительный ряд к сказкам с указанием авторства работ.
Приложение
Три сказки Ксении Фёдоровой, представленные к иллюстрированию
1. Сказка – 1 «Манекены»
МАНЕКЕНЫ
У всякого уважающего себя отца, у каждой гордящейся собой матери обязательно должна болеть голова! Как от чего? От думок, мыслей разных, чем бы ещё порадовать деточку, как сделать так, чтобы щёчки Машеньки загорелись от радости, а глазки Петеньки блестели от восторга! «Чем бы удивить мою доченьку? Какую игрушку подарить сыночку?» - именно такие размышления каждый день должны одолевать правильных родителей, настойчиво отгоняя пистонами и фейерверками все другие заботы о работе, этих скучных дядьках и тётьках в деловых костюмах, о цифрах, отчётах, квартплате и зарплате. И обязательно согласиться на любое желание, когда чадушко упадёт в магазине на пол и станет выть так, что полицейские прибегут через пять кварталов, полагая, что это сработала сигнализация в ювелирном магазине. «Чего, чего тебе хочется? - приседая и охая, спрашивают измотанные родители. - Радиоуправляемую машинку?» «А-а-а-а!!!» «Робота-трансформера?» «Купи-и-и-и-и!» «Сейчас, мой сладенький! Бегу, золотко, радость моя!» «И зайца хочу на брелке-е...» «Конечно, само собой. И зайца нам посчитайте».
Мама Ани была неправильная. К несчастью, у неё имелись здоровая голова и крепкие нервы, а денег не было. Ольга работала кондукторшей в автобусе и растила дочь одна, без мужа. Денег им с Анечкой, на которой вся одежда точно горела, хватало едва-едва до получки. Всё свободное время они проводили вместе: стряпали, вязали на спицах или просто гуляли, мечтательно разглядывая витрины торговых центров. У Ани уже был свой любимый магазин. В его блестящей стеклянной витрине стояли манекены.
- Раз, два, три, четыре, - считала девочка, проходя мимо.
Всех этих модников она знала в лицо. Бобби, Дэвид, Сабрина и Хлоя. Анечка была убеждена, что имена у манекенов обязательно должны быть иностранные, необычные – под стать их дорогим костюмам. Манекены сводили с ума покупателей своим великолепным гардеробом, и те летели во вращающиеся двери супермаркета как мотыльки на огонёк. Четвёрка постоянно щеголяла новыми нарядами и причёсками. Анечка едва поспевала запоминать, как следует одеваться приличным дамам и господам. Только её мама никогда не заходила в этот магазин.
- Там космические цены! - восклицала она и торопилась пройти мимо.
Но дочка замечала, как украдкой мать восторженно оглядывала Сабрину и Хлою. Ещё бы! Ольга была молодой женщиной – всего 26.
- Вся жизнь - впереди. Надо ухажёра искать, - говорила вахтёрша их общежития баба Катя.
Но Ольга будто не слышала этих слов. Она погрузилась в работу и воспитание дочери. А вот Анечка мечтала о папе и муже для своей мамы. В их классе у всех были отцы. Они приводили детей в школу или забирали после уроков, гуляли с ними в парке аттракционов, и вообще папы являлись чем-то вроде небожителей для Анечки. Они сильные, с весёлыми глазами и вкусно пахли одеколоном. Завидовала Аня одноклассникам, чувствовала, что нет у неё таких защиты и заботы. Бедные они с мамой были, как былинки на ветру качались, цеплялись за жизнь. А про своего настоящего отца она знала только одно: бросил он их, когда Анечка появилась в животе у мамы.
- Назад возврата нет! – сухо говорила мать.
Не рассказывала Ольга, как была у неё первая юношеская любовь с одноклассником Андреем, который мечтал стать конструктором автомобилей. Жили они в посёлке, сидели за одной партой.
- Тили-тили-тесто! Жених и невеста! - дразнили их ребята.
На выпускном вечере в 9 классе в клуб приехал городской ловелас. Увлёк Оленьку, вскружил голову, и забыла она своего Андрея. Как дерзко танцевали они с приезжим в тот памятный вечер! Андрюха даже подрался из-за неё. В 10 класс не пошла, уехала в город за новым кавалером. Снимали квартиру, но делать предложение руки и сердца возлюбленный отчего-то не спешил. Оля работала фасовщицей в магазине, он пил, иногда таксовал. А когда узнал, что та носит под сердцем его ребёнка, быстренько собрал её вещи и выставил за дверь.
- Не нужны мне орущие пупсы, и пелёнок-распашонок не хочу. Твои проблемы.
Так и сказал. И дверь захлопнул. Стыдно возвращаться в родной посёлок, не захотела, чтобы злые языки молву по всей ивановской разносили, вот и осталась в городе. Пошла в кондукторши, потому что давали место в общежитии. Родилась Анечка. Замуж Ольга ни за кого не шла – в соседях жили одни алкаши, а на работе все мужчины уже были семейными. Часто вспоминался ей светлый образ Андрея. Мечтала иногда о нём и плакала в подушку, что глупая была. А он после 11 класса отучился в техническом университете и стал конструктором. С квартирой в городе родители помогли. Одна беда, вздыхали его старики, - не женился ни на ком, Оленьку свою забыть не мог, хоть и уверен был, что замужем она.
- Вот если бы ты, Бобби, женился на моей маме! – размечталась Анечка перед витриной.
Торговый центр располагался по пути из школы домой.
- Ходили бы по улице втроём, взявшись за руки, и пели бы песни…
Девочка прижалась носом к стеклу и внимательно всматривалась в блестящее кукольное лицо манекена. Сегодня оно было по-особенному задумчивым.
- Тебе тоже невесело, - продолжала Аня. – Наверное, скучаешь по своей невесте. А приходится тут целый день стоять. Может, ты, Дэвид, не против стать моим папой?
Анечка перевела взгляд на Дэвида, и он улыбнулся. «Показалось! - мелькнула мысль в её голове: - Сейчас зажмурюсь, открою глаза, и всё будет, как прежде!» Каково же было её изумление, когда этот приём не сработал! Вмиг ожила вся четвёрка и зашевелилась.
- Манекен не может жениться на земной женщине, - рассудительно ответил Дэвид.
Девочка вздрогнула от неожиданности и выронила портфель.
- Не бойся, Анечка. Мы не причиним тебе зла, - успокоила Сабрина. – Но Дэвид прав: человеку нужен человек.
- Как… как это вы заговорили? – еле выдавила из себя Аня.
- Мы давно наблюдаем за тобой, Анечка. Ты славная девочка, и мы хотим открыть тебе свою тайну, - пояснил Бобби. – Мы не просто манекены, каких множество в каждом магазине одежды, а заколдованные жители далёкой планеты Некенам. За свои злодеяния, совершённые против народа, мы несём суровое наказание.
- Вот уже 40 лет мы стоим бездушными куклами за холодным стеклом на всеобщем обозрении, - пожаловалась Хлоя. – Все проходят мимо, и никто не задумывается о том, что и у манекена есть душа.
- Прохожие с нами не разговаривают. Мы обречены на вечное молчание и презрение, - подтвердила Сабрина.
Повисла грустная пауза. Анечка встрепенулась. Значит, всё это ей не померещилось!
- За какой ужасный поступок вас так наказали?
Краска стыда залила щёки манекенов, и они потупились. Но Анечка была такой доброй и участливой, что Бобби решился сказать правду:
- Мы грабили свой народ. Жители планеты доверили нам самое дорогое, что у них было, – своих малюток, пока сами ходили на работу. И нам было велено их учить наукам и искусству, играть в подвижные игры и заботиться об их питании и здоровье. Мы имели ключи от тайных кабинетов, где хранились указы короля и сейфы с золотом на развитие детских талантов. Но алчность помешала исполнить наш священный долг.
Голос манекена прервался, Бобби закрыл лицо руками и ссутулился. Сабрина сочувственно погладила его по плечу:
- Нам сложно об этом говорить. Слишком сильна наша вина.
Лицо Дэвида стало суровым. Он собрал всю волю в кулак и подхватил:
- Хитростью и коварством год за годом мы прибирали драгоценности к рукам, и вскоре казна опустела, а указы короля запылились, ведь они не исполнялись. Правитель долго не мог понять, почему в школах и садах Некенама не стало красивых игрушек и умных книжек. Куда подевались новые лекарства для больных малышей и почему на курортах и в магазинах отравляются вредной едой? А это мы брали все деньги себе и ничего не покупали для маленьких… Зато у каждого из нас появились огромные замки, роскошные экипажи и слуги.
Потрясению Анечки не было предела. Перед ней стояла настоящая шайка разбойников! Она представляла себе грабителей по сказкам: косматые и одноглазые, в старом рванье они караулили путников на дороге и прыгали с высоких деревьев на кареты, убивая кучеров. Но сейчас перед ней предстали дорого одетые и с виду приличные люди… то есть, манекены. «Пойди отличи хорошего человека от дурного», - подумалось ей. Ане вдруг стало гадко. Вспомнила она, как бедно и трудно живут они с матерью, в каких перешитых-заплатанных платьях и пальто она ходит в школу, как втихаря смеются над ней ребята из класса. Анечка отшатнулась от витрины, подобрала портфель и крикнула:
- Так вам и надо, нелюди!
Мимо шла женщина. Она удивлённо посмотрела на девочку и пробормотала:
- Но они не люди, детка, а манекены. Что тебе померещилось?
Но Аня не ответила. Она сверкнула глазами на пристыженную четвёрку, и стремглав побежала домой.
- Хотя, если б не такие, как вы, у нас был бы свой дом, - в сердцах буркнула она на ходу.
Встречный толстяк с накусанным беляшом чуть не подавился и уставился на девочку.
- Приятного аппетита! – бросила та.
Выходные пролетели незаметно, идти в школу мимо витрины, к счастью, было не нужно. Но Анечка всё равно думала о неожиданном знакомстве. Постепенно злоба сменилась тоскливым чувством безысходности: и 40 лет назад на всех галактических планетах страдали от разбойников, и сегодня, и ещё через сорок… Аня представила, как ей будет 48, она станет старой мудрой женщиной и разгонит весь этот сброд. «И главное – не превратиться к тому времени в бездушного манекена…»
В воскресенье они с мамой читали сказки. Ещё с садика у неё сохранилась одна забавная книжка про бамбра – волшебное существо с двумя ногами слона, длинным хвостом и безобразной ушастой головой. Поначалу он был вредный и устраивал лесным жителям пакости, поэтому с ним никто не водился. Но в финале к бамбру проявили сочувствие, он оттаял и раскаялся. Тогда верята приняли его в свою компанию. «Если даже бамбр, великий и ужасный, исправился, могут и преступники…» В памяти воскресли опечаленные лица манекенов и настоящие человеческие слёзы Дэвида. Сердце Анечки смягчилось, ей захотелось помочь пришельцам с планеты Некенам. Это незнакомое слово назойливой мухой гудело в её голове, и наконец девочка догадалась, что если прочесть его наоборот, получится «манекен»! Значит, банду судили и перевернули их жизнь вверх тормашками: всё стало наоборот – и они сами, и их предназначение… Размышляя в кровати, Аня уснула. И явился ей ночью во сне король некенамов, который стукнул кулаком по трибуне в зале суда и прогремел:
- И пока не станете помогать детям, покуда свои таланты не употребите на доброе дело, стоять вам беспомощными манекенами на чужой планете!
Утром Анечку в школу повела мать. Они очень спешили, и, проходя мимо знакомого магазина, девочка крепко зажмурилась, чтобы не встречаться взглядом со злополучной четвёркой. А после уроков она уверенно подошла к стеклу и заявила:
- Я простила вас. От лица всех детей. Но вы должны измениться!
Манекены не верили ушам своим! Они благодарно склонились к Ане, и Хлоя проговорила:
- Мы боялись, ты больше не придёшь, Анечка! Поступки наши так ужасны! Нам позволено вернуться обратно только тогда, когда мы поможем земному ребёнку. Он должен сам к нам обратиться и доверить свою душу. И это ты, Анечка.
- Не удивляйся, дорогая, - вступила Сабрина. – 40 лет мы ждали этого случая и уж теперь его не упустим. Нам известно, что ты мечтаешь о папе.
Анечка смутилась. Она ничего не хотела взамен своему доверию, но обрести папу было лучшим, что могло с ней случиться в этой жизни! Так она считала сейчас и прошептала:
- Да.
Дэвид подмигнул ей и расплылся в улыбке.
- Смотрите, вон идёт красивый мужчина! – вскричала Аня и указала на статного человека, который вышел из цветочной лавки с невероятным букетом. – Давайте на моей маме женится он!
Бобби и Дэвид пристально его оглядели и покачали головами:
- У этого уже есть жена. Ей он и подарит букет сегодня вечером. Нам нужен другой претендент.
Мимо витрины суетливо бежали прохожие. То были женщины с авоськами, дети, шумные смеющиеся студенты… Папы не было.
- Все папы - сейчас на работе, - утешали Анечку Сабрина и Хлоя. – Вот что, детка, иди домой. Мы сами всё устроим. Но чур уговор: приходи с мамой через три дня, когда стемнеет и зажгутся фонари. Ровно в десять! А до этой поры к нам не ходи и храни всё в строжайшем секрете.
- Смотри же, не забудь! – напомнили Дэвид и Бобби. - Иначе чудо не произойдёт уже никогда.
Три дня Аня думала о том счастье, которое их с мамочкой ждёт, и очень волновалась, справятся ли манекены, согласится ли мама на позднюю прогулку. В назначенный вечер она непрестанно таращилась на часы, боясь пропустить заветное время. И план чуть было не провалился! Ольга встревожилась, не заболела ли дочь - как полыхают её щёки и лихорадочно блестят глаза!
- Ну, какая прогулка! По-моему, ты нездорова. Останемся дома. Да и поздно уже!
Но девочка так умоляюще просилась на улицу, говорила, что в комнате ей душно, а в школе она совсем засиделась! И мать с большой опаской согласилась, намотав на неё шарф потеплее.
Повсюду зажглись уличные фонари, мигали квадратики окошек, деревья переливались цветными огоньками. И воздух наполнился ароматом кофе и сдобы из булочной. Аня и мама шли знакомой дорогой, восторгаясь красотой вечернего города. Ещё издали девочка заметила, что витрина её любимого магазина пуста. «Что-то пошло не так!» – похолодела Анечка. Но тут они поравнялись с вращающейся стеклянной дверью, и к ним выскочила Хлоя! Её было не узнать! В синем костюме работницы магазина и изящной таблеточке на уложенной причёске, она напоминала стюардессу зачарованного межпланетного рейса.
- Дорогие девушки! Не проходите мимо! – запела она. – Только сегодня у нас идёт акция «Ночь преображения»! Волшебный образ – в подарок последнему клиенту!
Ольга нерешительно остановилась. В это время магазин обычно уже закрыт, они наверняка здесь единственные. Продлили рабочий день? Аня радостно затеребила её руку:
- Мамочка, давай, зайдём! Здесь дарят подарки!
- Правильно, девочка! – всё больше входила в раж Хлоя. – Подберём наряд, накрасим и причешем такую богиню, как Ваша сестра!
- Я мама, - поправила Ольга.
Ей было приятно и неловко. Страшно хотелось примерить хоть разок те восхитительные платья, что продавались в магазине. Но денег не было даже на помаду.
- Бесплатно! Совершенно бесплатно! – жужжала Хлоя.
- Мам, бесплатно. Заходи, - мягко протолкнула Ольгу в двери дочка.
За спиной матери Хлоя заговорщически перемигнулась с Аней и осталась у входа присматривать за улицей. А к посетительницам живо подскочила Сабрина – в таком же фирменном синем костюме.
- Добрый вечер! Проходите-проходите! Сюда, в примерочную.
Пока стеснительная Ольга шла за воркующей Сабриной, Аня краем глаза заметила, как Бобби воровал на складе одежду, со знанием дела ловко снимая с неё сигнализацию и ценники.
- Бобби, привет! – не удержалась она.
Манекен бегло глянул в её сторону и поспешно отмахнулся. Невозможно описать то упоение, с которым Ольга при помощи Сабрины облачалась в шелка и кружева, атлас и бархат, жемчуга и золото. В какое-то мгновение она сама себе показалась безумно привлекательной и женственной.
- А ведь у меня ноги красивые! – поворачивалась она перед зеркалом то в красных ботильонах, то в молочных туфлях на шпильке. – Совсем я об этом забыла!
Говорливая Сабрина щедро сыпала драгоценности комплиментов, подсовывая то новую шляпку, то палантин. Аня любовалась матерью. Не кондукторшей ей работать, а ходить такими ножками по выставкам и театрам! Да только на что и с кем? Её снова стал точить червячок беспокойства. И тут девочка услышала шум у дверей. Аня бросила зачарованную маму и ринулась к выходу, спрятавшись за колонну. У крыльца стояла полицейская машина, и два человека в форме строго разговаривало с Хлоей. Девушка обольстительно хлопала пушистыми ресницами, и Аня расслышала слово «акция».
- Добрый вечер! Что здесь происходит? – вдруг услышала она бас.
Появился представительный мужчина в дорогом костюме. Его часы и лаковая обувь сверкали. Девочка с трудом узнала в нём Дэвида в искусно наклеенной чёрной бородке.
- Я директор магазина, - представился он полицейским.
Патруль объяснил, что встревожен столь поздним светом в окнах торгового центра, который по обыкновению закрывается на час раньше.
- А у нас сегодня - особый день. Рекламная акция «Ночь преображения» для самой последней клиентки. А вон, кстати, и она выбирает бельё из новой коллекции. Желаете убедиться в этом лично?
- Что вы! – смутился полицейский. – Шерше ля фамм! Не будем мешать. У нас много дел.
Манекены распрощались со стражами порядка, заперли дверь и облегчённо выдохнули. Не хватало ещё, чтобы сюда приехали настоящие владельцы и подняли шум! Аня вышла из-за колонны, и Дэвид сообщил ей:
- Пора выводить маму на улицу. И, кстати, вы ничего не украли. Я уже передал телепатический сигнал настоящему персоналу магазина. Все они пребывают в твёрдой уверенности, что задержались сегодня на час из-за акции по распоряжению директора.
Когда Анечка вернулась к примерочным, там уже не было никого. По голосам и женскому смеху из отдела парфюмерии и косметики она догадалась, что Сабрина колдует над образом мамы там.
Мгновение – и в облаке цветочных духов выплыла настоящая царица. Её Мама! Светлые длинные волосы локонами струились по плечам, кремовое пальто мягко обнимало её талию, а ножки обрамлялись сверкающими сапогами.
- Мамочка! Красавица моя! – только и могла выдохнуть Аня и бросилась в её объятия.
Тени, пудра, помада – всё, всё это было! И розовый лак, и новое платье, и струящийся каскад палантина!
- Я сплю! Или не сплю? – голос матери звенел сверху искристым колокольчиком.
- Желаем Вам приятного вечера! И верим, что в таком образе Ваши мечты сбудутся! – прощебетали Сабрина и Хлоя и помахали гостьям вослед.
Новой неземной походкой ступила Ольга на тротуар. И всё привычное вдруг стало волшебным и счастливым. Счастливо смеялись ей навстречу жёлтые глаза многоэтажек, счастливо мигали автомобильные фары и рекламные щиты. Откуда-то зазвучала чарующая мелодия саксофона. Пошёл мягкий снег, и Чудо случилось.
По тротуару сзади неспеша возвращался с работы Андрей. Он корпел над новой моделью пассажирского автобуса и задержался в конструкторском бюро. Откуда-то с ветки вспорхнул игривый ветер и сорвал воздушный палантин Ольги. Но, завороженная вечером, она этого не заметила. Андрей поймал летящий на него шарф и побежал следом за незнакомкой, которой он уже любовался несколько минут:
- Девушка! Я Вам так благодарен за Вашу визитку, но всё же лучше познакомимся лично!
Ольга обернулась. Его шутливый голос оборвался.
- Оленька!..
- Андрюшка! Ты ли?
Андрей стоял словно молнией поражённый. Как она прекрасна в этот миг! Любовь всколыхнулась в нём с новой силой, и уже не смог он упрятать её в темницу своих страданий. Давно простил Ольгу и помнил их отношения как самое светлое, что у него было.
- Как ты? Замужем?
- Свободна! - звонко засмеялась она, и в её кудри беззастенчиво нырнули пушистые белые снежинки.
- И я, - прошептал он.
- Дочка моя, Анечка, - представила она девочку.
- Рад! Рад познакомиться.
Они медленно пошли по проспекту. Анечка обернулась на знакомую витрину. В ней стояло четверо манекенов. Не в фирменных костюмах, а модных нарядах, как обычно. Их лица были безжизненны. Аня догадалась, что заклятье спало, затворники обрели свободу и вернулись в Некенам.
Мама и Андрей говорили о каких-то пустяках, не решаясь перейти к главной теме. Анечка всё почувствовала сердцем. Вот, кто муж и папа. Сильный, с весёлыми глазами и вкусно пахнет одеколоном. А ещё умный, в очках. Ох, уж эти взрослые! Такие глупые. Хуже детей малых. Она тихо пробралась между ними и взяла их за руки. Андрей посмотрел на Ольгу, их глаза встретились. И сердца тоже. Трое шли по широкому проспекту, и не было в мире никого счастливее.
2. Сказка – 2 «Калиф и Джассар».
КАЛИФ И ДЖАССАР
Пролог
Горячее солнце Востока клонилось ко сну. Его оранжевые языки лениво лизали песчаные спины барханов. Третий день скитался Джассар по пустыне. Силы его покидали. Запасы воды и пищи давно кончились. Вокруг не было ни души. И только пожелтевшие человеческие кости и черепа, время от времени проступавшие сквозь этот немой океан песка, были скорбными свидетелями его страданий.
- О, Аллах! Спаси меня! – в бессилии воскликнул юноша и бездыханно рухнул на вершине дюны.
Вдруг повеяло прохладой. Джассар с удивлением глянул вниз. Его взору открылся зелёный оазис, со всех сторон обнесённый высоким ограждением. Белоснежные башни прекрасного дворца с золотыми звёздами и месяцами на тонких шпилях кокетливо притаились в изумрудной листве.
- Опять миражи! Зачем ты смеёшься надо мною, Небо! – зарыдал поверженный странник.
Чуткое ухо уловило гомон голосов и звуки музыки. Галлюцинация не растаяла, а напротив, Джассару явилась шумная толпа, деловито снующая внизу в рыночных рядах. Пёстрые человечки пробовали на вкус инжир и финики, рассматривали диковинные подносы и ткани. Раздавался рёв мулов и ослов, воздух наполнял беззаботный гомон мальчишек.
- Всевышний услышал мои мольбы! - вне себя от радости закричал изнурённый путник и, собравшись с последними силами, поспешил в город.
Джассар был сиротой из Магриба, авантюристом и поэтом. До 15-ти лет он скитался по разным землям. Побывал в Ифрикании и Йогипте, ловил раковины под водой, спасался от воинственных кочевников-бедуинов, плавал вместе с лихими пиратами-маврами по коралловым морям и еле ноги унёс. Нанялся в слуги к персидскому паше. Но тот был свиреп, бил мальчишку, изнурял голодом и работой. И Джассар решился на побег через пустыню Смерти, из которой ещё никто не возвращался живым.
В городе-оазисе он устроился торговать фруктами и халвой к старику Рахиму и через два дня знал все местные новости. Народ ужасно боялся Калифа и его свиту. Говорили, что подданные правителя бесчинствуют на улицах и базаре. Но Джассар лишь посмеивался:
- Трусливые псы! Надо пойти во дворец к Калифу и всё ему рассказать. Наверняка правитель ничего не знает и разгневается на своих слуг! Я видел его белоснежный дворец. Не может Калиф быть чудовищем, если сотворил такую сказку!
- Глупый мальчишка, - бранилась Фатима, жена Рахима. – Его возвели строители. Дворец был настолько красив, что тиран сначала ослепил рабочих, а потом приказал отрубить им головы, чтобы никто не мог иметь столь роскошные покои.
Но Джассар только в сомнении качал головой и представлял свою счастливую встречу с властителем города.
Однажды юноша стоял за прилавком. Внезапно весь рынок заполнился криками торговцев, которые закрывали свои лавки и разбегались кто куда.
- Калиф!
- Сюда едет Калиф! – доносились отовсюду встревоженные голоса.
Джассар едва успел нырнуть под стол, как возле его головы просвистела плеть.
- Всё лучшее – сиятельному Калифу! – заорал слуга в синем тюрбане, зачерпнул большую горсть изюма и кинул в свою корзину.
Потом воровато оглянулся по сторонам и, увидев повсюду плотно закрытые ставни, стал набивать лакомством свои карманы. Из-за угла выскочили такие же синетюрбаны и начали наполнять корзины рахат-лукумом, халвой и виноградом. Их злые свинячьи глазки колко и алчно сверкали под головными уборами, которые крепко сидели на их головах. В мешки летели ожерелья, серебряная и золотая посуда, башмаки… Джассар во все глаза глядел из своего укрытия.
Показалась пышная процессия. Впереди шло семнадцать рабынь в синих шароварах и золотых браслетах на руках и ногах. Четыре одноглазых исполина несло на могучих плечах роскошный балдахин. Позади шумно ступало четырнадцать свирепых чёрных рабов с обнажёнными мечами. В балдахине на расшитых подушках лениво возлежал Калиф – высокий сухой старик с недовольным брезгливым выражением лица. Справа и слева несло опахала восемь жёлтых карликов в синих чалмах. Бедолаги, не успевшие спрятаться, пали ниц.
- Никто не смеет смотреть на прекраснейшего Калифа! – рычал рослый синетюрбанный юнец и хлестал плёткой всех, кто попадался на его пути.
Шествие поравнялось с яблоней, что росла у лавки старика Рахима. Повелитель скучающе смотрел из-за шторы. Нечаянно его взгляд остановился на дереве. Лицо правителя побагровело от ярости. Он указал перстом на яблоню и запищал скрипучим голоском, так неподходящим его масштабной фигуре:
- А оно почему не синее? Не уважает самого Калифа?
Десять слуг тут же бросилось к дереву и стало красить синей краской из вёдер его ветви, плоды, листья и ствол. Довольный тиран захлопал в ладоши. А свита услужливо оскалилась.
- О, премудрый господин, милостиво прими от нас дары! – дрожа проговорил старик Рахим и, не смея поднять глаз, протянул поднос с щербетом.
Синие тюрбаны тут же подскочили, отобрали подарок и подобострастно передали его в балдахин.
- Его тоже размалевать! Все должны быть такими, как я захочу! – проскрипел Калиф.
Синетюрбан оказался у оробевшего Рахима и измазал его голову.
- Какая красота! Изумительно хорошо этот бедняк подходит к моим синим атласным туфлям! Ну, можно и пообедать! Несите меня во дворец! – приказал Калиф, и процессия двинулась прочь.
Когда рыночная площадь опустела, люди осторожно открывали окна и двери, опасаясь возвращения налётчиков. Они охали, собирали товар с земли, воздевали руки к небесам и проклинали Калифа. Рыдающая Фатима бросилась к мужу. Ноги едва держали старика.
- Обопрись на меня, Рахим, - с глубоким состраданием проговорил юноша, подхватил его сильной загорелой рукой и довёл до дому.
Старуха накрыла скромный стол. Из еды оставались рисовые лепёшки, да варёные бобы – семья ничего не заработала сегодня, а только потеряла, ведь грабители унесли весь товар. Здесь старики наконец рассказали Джассару страшную историю…
Откровение
- Наш народ беден и запуган, - тихо зазвучал подавленный голос Рахима. – Раньше некоторым порядочным людям удавалось прорваться ко двору Калифа. Эти храбрецы были настоящими безумцами! Они горели желанием помогать своей стране, добросовестно трудились, не давали воровать остальным слугам, помогали слабым. Но искоренить во дворце зло не смогли. Очень скоро их с позором прогоняли в пустыню. Вероятно, ты видел их останки, когда брёл средь барханов.
Голос старика дрогнул, скупая слеза прокатилась по щеке. Фатима закрыла лицо платком. Джассар молча кивнул и затаил дыхание, предвкушая ошеломляющую тайну. Рахим собрался с силами и продолжил:
- Так погиб наш единственный сын Акр а м. Его имя означало «благородный». Тех же, кто льстил и совершал подлые поступки, Калиф приближал к себе. Они все свирепы и алчны, появляются в городе и грабят наш народ. Их семьи процветают, множась за счёт выгодных браков с другими знатными вельможами. Ходит молва, что жизнь в услужении Калифу совсем не такая, как за оградой дворца. Не надо много работать, не надо ни о чём беспокоиться - за них думает правитель. Они не знают нищеты и голода. Всё, что нужно – это верно служить ему четыре года, и тогда вся семья прислужника с почестями переезжает ко двору. Люди осознали ужасную истину: иметь доброе сердце очень невыгодно и даже опасно. Молодёжь всё больше воспитывают с надеждой, что она попадёт во дворец и весь род заживёт хорошо.
Джассар слушал своих хозяев, не проронив ни слова. Только глухо стучало горячее сердце и руки сжались в кулаки.
- Поговаривают, что в молодые годы сам Калиф мечтал стать поэтом. Он учился у лучших мудрецов и философов, но из него так ничего путного не вышло. Время от времени правитель декламирует свои стихи на базарной площади, но его выступления становятся настоящей пыткой для зрителей.
- У него одного - всё самое лучшее! – выпалил Джассар.
Старики тяжко вздохнули:
- Но ещё роскошнее живёт его сын - пустой, инфантильный юноша по имени Зиндор и н. Наш Акрам рассказывал, как сын Калифа целыми днями курил кальяны и был настолько ленив, что не утруждался даже тем, чтобы умыться или переменить одежды. Поэтому в его услужении – те, кто не чувствует зловония.
- Всевышний! Как это возможно! – вне себя от возмущения воскликнул Джассар. – Но существует же Министерство Доброты! Я слышал о нём в толпе.
- Министерство Доброты! – горько усмехнулась Фатима. – Самое бесполезное в стране! Потому что Министром Доброты служит Зиндорин. Сановники только отчитываются, что сделали много хорошего. А народ терпит лишения, и конца этому не видно.
Ночью Джассар не мог уснуть от новых впечатлений. Ужасные события не давали ему успокоиться. Едва рассвело, он собрал узелок и заявил старикам:
- Матушка, отец! Позвольте мне вас так называть! Я должен пойти к Калифу - устроюсь в Министерство Доброты и всё изменю.
Изумлённые муж и жена пытались отговорить юношу от безумной затеи, но тот и слушать ничего не хотел.
- Одумайся, глупец! Дурья твоя голова! Ты же закончишь дни в пустыне! Как наш кровный сын.
- Нет! – отвечал Джассар. - Не могу я смотреть на то, как Калиф обижает вас. Никого больше у меня на свете нет. И хочу я, чтобы доживали вы свой век не в страхе и унижении, а в богатстве и почёте.
Как ни цеплялась, рыдая, Фатима за его одеяние, как ни бранился Рахим, сгоряча ударив Джассара деревянным посохом по спине, юноша был непреклонен. «Пойду! И всё тут!» Проводили его старики до дворцовых ворот и благословили. Долго стояли они поодаль и в бессилии тихонько плакали, глядя на суровых стражей с острыми синими секирами, которые запустили их названного сына во двор.
Министерство Доброты
Джассар был молод, хорош собою и силён. К тому же, в городе его ещё многие не знали. Поэтому страннику было легко устроиться в Министерство Доброты.
- Так ты говоришь, что хочешь послужить сиятельному Калифу? – едва шлёпая губами, проговорил жирный синетюрбан по имени Шак а лович, который принимал на работу новых слуг.
Его безобразное тело сплющило четыре парчовые подушки. Джассар с удивлением рассматривал его и думал: «Как может держать Калиф такого отвратительного помощника? С него же начинаются власть и дворец!..» Шакалович жадно ел кусок зажаренного мяса. Жир стекал по мясистым рукам, капая прямо на свиток. В нём Шакалович должен был поставить свою подпись о приёме Джассара ко двору.
- Я буду самым преданным народу человеком! Стану честно работать… – убеждённо начал юноша, но его слова прервал громкий хохот.
Щёки Шакаловича, его живот и подушки тряслись от завывающего смеха. Заливисто лаял у входа стражник с синей секирой. Повизгивало трое рабов, отгонявших мух от яств. Неожиданно поднял голову и заблеял молодой жареный барашек, лежавший на серебряном подносе:
- Бе-е-е! Бе-е-е-е!
- Что, что не так? – растерялся Джассар.
Но Шакалович всхлипывал от смеха и вытирал слёзы липкими пальцами в перстнях:
- «Честно служить»! У-у-ху-ху-ху-у-у! Аха-ха-ха-а-а!.. Вот развеселил! Ладно, дайте ему тюрбан, посмотрим, каков он в деле!
Суровый одноглазый раб отвёл недоумевающего юношу в кладовую, выдал синий тюрбан, велел надвинуть на самые глаза, чтобы не замечать страдания народа, и предупредил: можно делать всё, что захочется, но снимать головной убор нельзя под страхом смерти. Джассар вышел в зелёный душистый сад и тут же позабыл на свежем воздухе свои невесёлые наблюдения. Весь день счастливый юноша гулял меж деревьев, наслаждался звуками музыки, которая лилась отовсюду, и валялся на одеялах в тени финиковой пальмы. Народу было видимо-невидимо, и все прохлаждались. Странным было то, что лица их оставались неподвижны, как маски. Лишь изредка скользила осторожным ужиком то там, то тут кривая полуулыбка. Говорили шёпотом, втягивая голову в плечи. Иногда в кустах мелькали одеяния рабов, которые слушали, о чём беседуют подданные. Джассару стало неуютно. Он ожидал, что по эту сторону высокой ограды будет литься свет благородства и участия, что Фатима и Рахим ошиблись насчёт придворного общества. Ведь Министерство Доброты для того и создано, чтобы объединять лучших из лучших!
Так минуло семь дней. И ничего особенного не происходило: никто не давал ему поручений, никто не спешил заводить дружбу. Придворные собирались группами, хихикали и лакомились фруктами. Правда, Джассар узнал, что все плодовые деревья в министерском саду делятся на два вида: одни – самые маленькие и корявые – для простых слуг, другие – роскошные и аппетитные – для близких людей правителя. Срывать плоды с них остальным категорически воспрещалось! Приходил трёхглазый чёрный раб и бил непослушных плёткой. Да и общаться с первым кругом прислуги было непозволительно.
На восьмое утро Джассар увидел у фонтана Шакаловича, который кормил ягодами павлина, несмело откашлялся и спросил:
- Любезный господин! Прости, что тревожу твой покой. Но не скажешь ли ты, когда мы будем делать добро для народа?
Шакалович оторопело уставился на юношу и тотчас разразился:
- А! Это ты, неуёмный дурак! Всё ищешь себе занятие? Поди прочь. Завтра позовём тебя.
На следующий день Калиф захотел десерта. Шакалович пришёл со списком и зачитал имена пятерых слуг, которым поручили собирать инжир. Джассар был среди них. Юноша расцвёл от удовольствия, что сможет наконец порадовать властителя, и воодушевлённо прошествовал к зарослям. Тучные фиговые деревья раскинулись в глубине сада. Плодов уродилось так много, что за день людям было не справиться.
- Не стоит и начинать, - вздохнул маленький коренастый синетюрбан и отставил свою корзину.
- Хочешь получить 20 ударов плетью? – накинулся на него второй. – Нас итак сюда направили в наказание за наши длинные языки!
- В наказание? – поразился Джассар. – Разве не счастье послужить нашему наидобрей