Как я рада, дорогие братия, что Господь мне дал Святого Духа не пропустить эту встречу с Ним!
В каждом паломничестве к Папе нужно, прежде всего, ожидать, как встретиться именно с самим Господом Богом.
Паломничество - это всегда моя личная упоительная, лучезарнейшая встреча с Богом, а также участие в грандиозной молитве двух миллионов паломников, устремляющихся изо всех уголков мира в одну точку.
На этом пути я надеюсь отмаливать себя, грешницу, свой дом на Небе, а также те места, где мы будем идти и весь мир от соскальзывания его в погибель.
Прошло уже какое-то время, но я вижу, как это было прекрасно! Какой это был подарок от Бога!
Я всё ещё там, слышу все звуки этой глобальной радости, биение сердец, как одного общего сердца.
Какое это было мощнейшее перемещение духовных атмосфер: космических и мистических. Как потрудилось небо небес – все святые и ангелы – для этого дела. 
Было так ярко видно, что это было духовным, небесным делом здесь на земле, потому что происходило в Царствии небесном, которое так явно приблизилось ко всем. И к тем, кто видит небесными глазами, и к тем, кто этого ещё не удостоился.
Я переживаю уже четвертое паломничество – встречу с Папой Римским (до этого были Вильнюс, Лорето, Париж). Все они были необыкновенные!
Я поняла, что паломничество к Папе – это путешествие в Землю Обетованную, где «мёд и молоко». Где Папа – там любовь и единство.
Город, куда он приезжает на встречу с молодёжью, превращается (на этот момент особенно) в город любви.
Всех людей там охватывает эта любовь друг к другу. Все безвозмездно, с радостью оказывают друг другу знаки любви и внимания.
О Кёльне я написала целую книгу, потому что весь путь был святой, все дни и все шаги святые, что ни шаг – то Божье чудо. А это - краткое изложение событий.
Прочитав все сообщения о встрече в Кёльне в «Свете Евангелия», я ничего не нашла о неокатехуменате.
Мы целым автобусом отъехали от собора Непорочного Зачатия Девы Марии. Для нас не было ограничения в возрасте. Господь не смотрит на возраст, для него все молоды. Среди нас были три пожилые женщины, и пять человек предпенсионного возраста, но они имели тот же дух молодости, радости и любви, что и молодые; и даже больше того, показывали молодым пример выносливости и смирения.
Для поездки нас не выбирали как самых достойных, кто может себя хорошо вести, чтобы не посрамить чью-то честь. А уговаривали всех, особенно самых слабых и грешных (как меня, например), которым в первую очередь нужна была помощь Бога, хоть какое-то начало к спасению, надеясь, что паломничество может быть таким мощным толчком к началу новой жизни.
Я уже имею такой опыт, что паломничество изгоняет многих бесов и у тех, кто идёт в него, и там, куда они приходят, и где молятся.
В нашем автобусе было 29 человек, он был явно не полный, значит, на столько мест ещё людей не уговорили: столько душ уклонилось от их счастья воистину встретиться с живым Господом Богом, о чём, конечно, жалели и организаторы, и все братья.
Хотя я сама учиняла Господу Богу множество препятствий, чтобы не поехать, и Он каждый раз совершал просто блестящее чудо, чтобы это препятствие невероятным образом удалить, и мой путь был свободен. Путь к Его любви.
Мне говорили: как вы, старые, можете занимать место молодых? Кто-нибудь из молодых мог вместо вас поехать. Ответ есть в Святом Евангелии: у Господа обителей много. На небе никто ни у кого ничего не отнимает. На кресте много свободного места, там никто локтями не бьёт и по трупам не идёт, для каждого есть отдельное самое лучшее место!
В одном из номеров «Света Евангелия» в рассказах о Кёльне я увидела на фото наш крест, распятие. Он сделан по рисунку нашего основателя Кико. Я была очень рада его увидеть. И что чудесно! Христос на нём был такой радостный среди молодёжи! Он буквально плясал вместе с ними. Может быть, даже кричал: Б-е-е-е-е-недетто!!! (имя «Бенедикт» по-итальянски). Почему по-итальянски? Потому что итальянская группа была самой многочисленной и самой открытой и любвеобильной.
Я до сих пор живу в радости этого «Бенедетто!» Когда молодые кричали в радости любви. И так в этом состоянии пребываю до сих пор, хотя мне сейчас, (в 2010 году) – 58 лет. Вернувшись домой, я молилась в общине: Господи! Если б было возможно сохранить дух этого паломничества на всю жизнь!» И вот пока он сохраняется.
Папа сказал: как волхвы от младенца Иисуса - получите здесь радость. Когда поедете в свои страны - раздавайте её другим. Так я и живу. Я уже и в Германии передавала эту радость, и на обратном пути в Польше, Белоруссии и в Москве.
И даже когда ехала в троллейбусе к своему дому в Волгограде: кондуктор взяла с меня плату за рюкзак, полученный мной в подарок от Германии в Кёльне. Пассажиры хотели меня пожалеть, а кондуктора побранить. Но я знала, что здесь мне Господь Бог даёт повод провозгласить радость моего паломничества другим.
Я дала ей польскую конфетку «Коровку», сказав, что этот мешок приехал от Папы Римского. Спасибо, что вы ему уделили особое внимание, что я оплатила его особый почётный путь в троллейбусе. И рассказала, где я была, и как это было. Мой мешок собрал такую аудиторию для слушания!
Альбом с фотографиями ношу с собой везде, всем рассказываю, и всегда это бывает очень кстати. Почти каждому соседу рассказывала. Некоторые слушали и плакали, и обнимали меня. Особенно удивительно и непонятно было для них то, что я, такая бедная, без денег – столько езжу за границу.
Я им обязательно поясняла: что ни Папа, ни церковь, ни настоятель, ни приход мне денег не давал. А скорее всего такие же бедные, как и я, члены общин неокатехумената – может быть в Польше или в Москве. Бедные дают немножко, а Господь Бог преумножает. Но какую-то часть суммы всё же я внесла.
Паломничество! Какое это было мощнейшее излияние Святого Духа на те места, где шли паломники! И на весь мир!
Такую же благодать я видела в последние дни жизни Иоанна Павла II и во время его похорон. Как Господь изливал радость Святого Духа и Своей любви на всё человечество!!! Я думала: «Господи! Теперь будет так всегда или только на эти дни?»
И вот было видно, что паломничество было продолжением, плодами той благодати, которую давал Бог при кончине Великого Папы. После его похорон я осознала, что Папа Войтыла был мне родным, как близкий родственник, как мой дедушка Шура, которого я очень любила. Он очень давно умер, и которого мне так недоставало. От моего дедушки был как бы один только след, как от звездочки.
Я увидела, что я всегда чувствовала, что моё сердце было соединено с сердцем Папы Кароля, было такое соединение.
Теперь я себя спрашивала: а какой будет новый Папа? С предыдущим мы прожили целую эпоху. И вот я увидела, что они братья, что они сердечные братья, соединённые Христом.
На Мариен-Фельд с нами был и Папа Войтыла, потому что Папа Бенедикт смиренно предоставил ему место, и он с неба мог послать нам много радости.
Мне кажется, всё – и то, что ни капли дождя не упало на нас, и что лица наши в такой облачный день загорели таким нежным золотистым загаром, что не было давки при выходе с поля целого миллиона людей, когда между нашими спальными мешками исчезли тропинки, и всем приходилось уже ходить по ним, то никто не ходил по ним в обуви, только в носках, а лишь на дороге надевали обувь, и что никто из наших не заболел после очень холодной ночи – и многое другое – всё это доказательства небесной заботы предыдущего Папы, его любвеобильных улыбок с сонмом ангелов. Это его радость и ликование там на небесах.
Мы ощущали его близкое присутствие с нами на поле. 
Самое главное, что я хочу сказать о паломничестве, что если тот дух любви и единства, который охватывал его на всех дорогах, этапах и местах, где шли паломники, распространить на всё человечество, то это будет уже выпрямление стезей для Господа Бога, чтобы Он вернулся во второй раз.
Именно так, в такой радости человечество будет готово встречать Самого Иисуса Христа во время Его Второго Пришествия, а Ему в радости к нам возвращаться.
Как Он входил в Иерусалим, и все ликовали. Только Он будет уже не на ослике, а во славе. И после этого Его уже никто не убьёт, даже я.
Так христианам надо подготовить путь Господу. И вот этих два последних события: похороны Папы и встреча молодёжи с новым Папой – очень мощное об этом свидетельство и работа небес для этого самого нужного дела – чтобы в сердцах появилось желание Второго Пришествия Христа.
+ + +
На белорусской границе нас очень грубо принимали. Одной девушке с очень плохим зрением кричали: «Снять очки! Смотреть в глаза!» Мне тоже работница таможни что-то грубо сказала, потом взяла мою декларацию и прочитала: русских денег 1500 руб., евро 20. Лицо её сначала вытянулось от удивления, а потом обмякло и просветлело. Я молилась о ней и просила для неё Божьего благословения. И она перешла к вежливости, сказав, что не будет смотреть мои вещи, и я могу проходить на польскую сторону.
В Польше к нам присоединились автобусы из Тбилиси и Эстонии.
В Ченстохове мы сделали большой круг на площади перед храмом. Под множество гитар, бубнов и под барабаны пели псалмы и танцевали еврейский танец, который ещё танцевался при Иисусе Христе.
Не для собственного увеселения или чтобы похвастать, какие мы певцы и танцоры, - мы проповедовали Слово Божье пением, голосом, радостью, танцем.
Кроме храмовой молитвенной тишины (а я её очень люблю, я в храме каждый день), - есть ещё много аспектов христианства. В том числе как у первых христиан – на улице, везде не бояться передавать свою любовь к Богу.
Мы не боимся провозгласить, что мы очень любим Иисуса Христа. Он не чья-то личная собственность, которую нужно держать для себя и прятать её за пазухой как те таланты. 
Мы пели в основном по-русски. Слово Божье произносилось по-польски, по-испански и по-итальянски.
Видно было, что для поляков и их гостей было невиданно, удивительно и интересно, что это за явление такое (невидаль) – русские католики? А с ними и испанцы, и итальянцы, грузины, армяне, эстонцы, и они все вместе в каком-то единстве так открыто говорят о своей любви к Богу, к Иисусу Христу? Это что-то новое в христианстве, не похожее на закрытых, чопорных людей, прячущихся в храмах, ищущих как побыть наедине с собой, чтобы никого не видеть.
Они, конечно, ещё не успели подумать: на что это похоже? Что это напоминает? (наша радость, выплеснутая на улицы).
Я скажу, потому что от этого появляется сладость в сердце, и человек находит как бы свою Первую Любовь.
Это, дорогие мои, похоже на прекрасное юродство Иисуса Христа!!!
Его детская любовь к Богу Отцу и к нам. 
(священник из Польши, служащий в Тбилиси, о.Адам, тоже танцует и поёт псалмы вместе со всеми)
Ведь Он шёл босиком или в сандалиях по пыльным дорогам и говорил проходящим: «Царствие небесное приблизилось!» Проповедовал на углах улиц, с кровлей, на берегу озера…
И мы видели, как сердца отзывались на это, как сердца заждались такого призыва к открытой любви! Как они жаждут любить! Как им надоело скрывать любовь! Заниматься не тем, чего хочет душа.
Я привлекала детей в наш круг – из тех, кто нас слушал. Все были рады включиться во что-то, что объединяет.
Одни родители пошли с нами танцевать с совсем маленькой девочкой (2-х лет). 
(В жёлтой юбке – автор записок)
Какой-то польский пьяница пошёл в пляс и сразу освоил такие лихие «па», которые я сама ещё не осмеливалась воспроизводить, это только нашей молодёжи из Тбилиси хорошо удавалось.
Нам посчастливилось провести Святую мессу у самой иконы Ченстоховской Божьей Матери – за решёткой, где едва поместились наши три общины.
Мессу позволили вести нашему священнику из Грузии о.Зурико на польском языке с переводом на русский.
Вокруг нас (вокруг решётки) шла непрерывная цепочка верующих, идущих на коленях.
Не забуду слов о.Зурико. Он когда-то слушал катехизации и подумал: «Господи! Пошли и в наш город священника! Лучше – грузина!»
И что же? Господь послал его самого! Он закончил семинарию «Редемпторис Матер» в Варшаве.
На следующий день в Кракове мы опять пели и танцевали, проводили утренние хвалы на русском языке перед зданием курии, где некогда находился кардинал Войтыла. Он часто выходил к молодёжи или приветствовал их в окно.
К нам, по-моему, никто не вышел. Но позднее мы прочитали о себе статью в местной газете с фотографией, где мы танцевали на фоне нашего плаката «Христос воскрес».
Мимо курии проходили трамваи, и из них на нас смотрели с удивлением люди. На их лицах можно было прочесть то, что в них было задето то, что давно не содрогалось. Они давно забыли, что что-то такое есть ещё в их сердцах застывшее, но которое может оживиться, омолодить, обновить их пустую жизнь!
Потом мы также пели и на центральной площади Кракова, где было множество туристов, отдыхающих, паломников. 
(Монахиня записывает пение для радио)
К нашему танцу присоединилась семья итальянцев, которые также ехали на встречу с Папой, и они оказались тоже из неокатехумената.
Танцевали мы у входа в один из соборов площади. Мы собрали и здесь множество слушающих.
Я видела, как под нашим транспарантом «Христос воскрес» стояла пожилая интеллигентная пани и плакала светлыми блаженными слезами. Лицо её было умиротворённое и просветлённое.
Слово псалмов, наша простота, юродство (как Давид плясал у ковчега), искренность, открытость и проповедь любви к Богу трогало самые сокровенные струны сердец.
И это была не сентиментальность, а именно прозрение, встреча, толчок.
Потом наш катехизатор произнёс слово, предварительно прочитав отрывок из Евангелия. Все с благоговением слушали его.
А потом он объявил нам, братьям из общин: кто сейчас чувствует, что имеет такой дух, что может пойти кому-то сказать: «Бог любит тебя!» и передать свидетельство своей веры, как он встретился с любовью Божьей в своей жизни, то пусть пойдёт!
Моё сердце давно ждало такого момента, потому что в жизни я давно этим занимаюсь, если не сказать, что только этим и занимаюсь.
А тут меня конкретно, наконец-то, посылала сама церковь.
Даст ли теперь Господь Бог какую-нибудь встречу?
Я не успела хорошенько подумать, на каком языке буду говорить, только немного отвела глаза влево, и тут мне Господь уже всё приготовил.
В большой толпе, что смотрела на наши танцы, в 2-х метрах от себя я увидела женщину лет сорока пяти. Симпатичную, модно одетую. Я не могла определить её национальность. Нас Господь сразу соединил. Мы заговорили. И что интересно, толпа вокруг нас сразу растворилась, и мы остались одни.
Она оказалась с Западной Украины. Русский почти не помнит. Изъяснялись на трёх языках, но всё понимали как в день Пятидесятницы.
В Польше она находилась на заработках, чтобы оплатить учёбу своим трём детям. Бедная женщина! Ухаживала за какой-то пожилой полькой, которая с ней была весьма строга.
И тут моя Любовь (представьте, так её звали!) заплакала. Она так обрадовалась, что увидела надпись на русском языке «Христос воскрес»!
Она полгода не видела своих детей, даже по телефону не слышала их голосов, не получала писем, что ей так трудно! Она здесь каждое воскресенье ходила в церковь, но не понимала, где же Бог?
И вот для неё пришло слово, которое велели сказать катехизаторы…Чудеса!
Я ей сказала: «Господь очень любит тебя. Он рядом, рядом с тобой во всех твоих делах, но особенно во всех страданиях. Через эти страдания Он хочет встретиться с тобой, чтобы ты увидела, что Он тебя очень любит и ожидает, чтобы ты Его тоже полюбила, даже ещё больше твоих детей.
Дети уже не твои – они Боговы, отдавай их в Его руки.
А слёзы твои хорошие сегодня. Не бойся слёз – блаженны плачущие.
Спасибо тебе, что поговорила со мной».
Тут мы с ней обнялись, как сёстры. Она всё вытирала слёзы. Она убежала к своей бабушке, а я подумала: «Как Господь прекрасен! За что мне такие награды от Него?»
И какое потом чудо ожидало меня дома!..
В этой поездке я была без фотоаппарата, чтобы не отвлекаться от Бога, иметь только одно устремление к Нему и не привязывать себя к этому идолу.
Но после поездки я всё же попросила всех, у кого они были, дать мне плёнки, чтобы себе сделать альбом и показывать свидетельства веры, что такое действенная, живая церковь, что такое Папа и.т.д.
И, о чудо! Каково же было моё удивление, когда на одной из фотографий я увидела мою Любочку! 
Ёе сняла одна из наших миссионерок (во втором ряду третья справа блондинка в белой майке и белых бермудах, рукой держится за подбородок – Люба!) до того, как мы с ней познакомились!
Представьте себе! Огромная толпа народу, которая смотрела на нас на площади Кракова. Одни уходили, другие приходили. Миссионерка снимала, разумеется, нас, как мы танцуем…
А Господь выхватил мне лицо на память моей возлюбленной «потерянной овечки» (la piccola perduta), которую Он наметил вернуть в своё сердце.
Господи! Дай ей Твоего благословения на всех путях её жизни!
В Польше нас принимали на ночлег семьи из неокатехуменальных общин. От них мы получали столько внимания и тепла!
Они нас встречали как самого Иисуса Христа, зная, что паломник в доме – это Божья благодать, что после принятия его могут быть излечены самые тяжёлые раны семьи.
Я много видела таких чудес.
По молитвам рождались дети, возникали браки там, где уже не было на это никакой надежды.
Нас не разделяли с хозяевами ни возраст, ни положение в обществе, ни разный уровень благосостояния и уровня культуры наших стран, ни незнание языка.
В Кракове семья не говорила по-русски. Муж только немного понимал, они не знали иностранных языков.
Я понимаю по-польски, но никогда не пыталась говорить на этом языке. И вот пришёл час. Пришлось пробовать составлять предложения хотя бы из одного-двух слов.
Но всё, о чём мы говорили было понятно обеим сторонам, и все были очень довольны.
Нас привезли и увезли на машине. У нас троих (кроме меня были со мной две мои подруги), дома ни у кого нет машин.
Угощали прекрасным праздничным ужином и завтраком. Каждому в путь был дан пакет с продуктами и всем подарили подарки.
Вот как принимают Иисуса Христа в своём доме. Нужно учиться у них!
Привезя нас к автобусу и спеша на работу, они отъезжали на своей машине, и хозяйка всё махала и махала из окна, а потом вытащила руку из машины и махала поверх машины. Рука её всё плавала и плавала над капотом, пока совсем они не исчезли.
Я глядела на них и плакала от радости и любви, которой они нас одарили. До сих пор храню о них тёплое, нежное воспоминание в моём сердце.
Я им подарила на память православную русскую икону.
+ + +
В Германии я была уже три раза. Меня там всегда очень хорошо принимали. Но этот случай был особенный – встреча Папы с молодёжью!
Как этому радовался Господь! И от этой радости всех осыпал благодатью.
Теперь к слову Германия (которая когда-то на нас нападала) я прибавила новые слова: милая и любимая.
Немцы, однако, заметили, что их великий немецкий порядок давал сбои из-за этого расколыханного безграничного моря любви, разлившегося по Германии. Они удивлялись: что происходит с нашим безупречным ornung-ом? Из их рук уходит управление, а руководит всем Кто-то Другой, и у Него получается ещё лучше. Так шутил Кико. 
(Шествуем по Бонну.
С гитарой - автор этих записок)
Но они также заметили, что они от этого не пришли в смятение и недовольство. Напряжения, от нахлынувшей двухмиллионной массы людей на их землю, они не ощутили, а как я заметила, - это их, наоборот, сплотило, объединило в одну семью, сделало всех гостеприимными.
Немецкие полисмены удивлялись, что у паломников не находили ни наркотиков, ни спиртного, ни оружия, ни презервативов, ни порнографии!
Я сама лично ощутила тепло гостеприимства со стороны немецкого полицейского.
Когда мы проделали тяжелейший переход с поля «Мариенфельд» - 12км практического бездорожья, - шли по каким-то полям. Мы выходили трое: Я, моя подруга (мы женщины уже немолодого возраста: 50 и 54 года) и молодой семинарист из Испании Алехандро, у которого были больные ножки.
Было очень тяжело, мы еле-еле передвигались из последних сил. И когда мы, наконец, оказались в городе (до сих пор не знаю, что это был за город), семинарист просто упал на середину тротуара и сел на брусчатку по-турецки. Там было безлюдно.
А мы, не увидев нигде ни одной скамеечки, чтобы присесть, доползли до какого-то здания и бухнулись на каменную ограду вокруг какого-то деревца. В руках я держала фотоаппарат моей подруги, чтобы сфотографировать её.
Когда перевели дух и подняли глаза на вывеску, около которой мы обосновались, прочитали: Полиция. Ух! Немножко испугались.
Вдруг, навстречу нам идёт молоденький полицейский и направляется именно к нам. Ну всё, я подумала, сейчас скажет – здесь нельзя так сидеть, идите в другое место!
Я ему поспешила сказать «Гутен таг!» и улыбнуться. Так что же? Он также в ответ улыбнулся и протягивает руку к фотоаппарату. Я опять испугалась, что он хочет? А он, оказывается, изъявил желание нас сфотографировать. И теперь у нас есть его фирменная фотография, где мы сидим измученные, но такие счастливые!
Бонн, Кёльн – это католические районы, где мы встречали жителей спокойных и улыбчивых, не увидели ни одного недовольного хмурого лица.
Когда мы шли по какому-то городку ранним утром, направляясь на Мариенфельд, городок только просыпался. Кто-то ехал на велосипеде, кто-то открывал магазинчик…
Меня так переполняла радость, (хотя ночь мы провела на полу в тесном классе лицея и не были недовольны) и я так этих немцев чувствовала своими, что всем говорила: «Гутен морген!» Они отвечали взаимным приветствием и улыбками.
До поля нам предстояло пройти 10 км пешком.
На Мариенфельд (Поле Марии) атмосфера была просто удивительная! Группы прибывали. Всё было спокойно. Ни одного грустного, усталого или недовольного лица!
Молодые, наверное, забыли, что что-либо подобное существует.
Представьте себе, мои дорогие, что на этом поле немцы накормили более миллиона человек горячим (!) обедом. Это было овощно-крупяное рагу. Его же хватило и на ужин, и на завтрак. Также каждый паломник получил там же большую коробку с продуктами и питьём. И это было всё бесплатно! Всё питание паломников на всём пути было бесплатно. Это же чудо! Только Божье дело!
Были розданы более миллиона свечей в руки каждого (!) паломника. И никаких очередей за этим не было! Никто не давился и не кричал: ты здесь не стоял, уходи!
Свечи необычные, очень удобные, находящиеся в высоком пластиковом подсвечнике. Я её до сих пор храню у себя.
Вечером, на вечерней мессе с Папой зажглась эта миллионная свеча, загорелся огонь миллионов сердец! 
Когда этот миллион обосновался уже на поле, все находились довольно тесно друг к другу – коврик к коврику, и почти исчезли тропинки между ними, по которым можно было ходить. 
Мне совсем некуда было деть мою гитару, всё вокруг было занято. Мы с ней вдвоём помещались в обнимку на моём спальном мешке, но никто, ни разу не наступил на него в обуви, все бегали в носках как по большому миллионному ковру. Никто никому не мешал.
Будто это был такой один большой дом для всех, а мы семья, жители этого дома. Действительно было единство между нами. Вот, что значит Папа – инструментединства!
Я боялась, что ночью в темноте кто-нибудь наступит мне на голову или на руку и поломает её. Ничего подобного! Когда я упаковалась в свой спальник, как будто в отдельной небесной колыбели провела всю ночь – настолько сладок был сон, хотя всю ночь я дрожала от холода.
Меня никто ни разу не только не толкнул, но даже не коснулся. Это, конечно, чудо.
Я боялась, что шум миллиона голосов меня будет мучить всю ночь. Ничего подобного! Потом мне показалось, или это было в самом деле, что ночью была такая тишина!
Будто одна Большая Мама всех нас сказала деткам: «Не мешайте Оле спать!»
Утром в 4 часа утра я вышла на дорожку, и моё сердце дрогнуло, когда я увидела там немцев, пришедших в такую рань на миллионную евхаристию с Папой.
Сейчас я каждый раз плачу, вспоминая это.
Они стояли битком на дорогах в тишине, чтобы нас не разбудить, и, не ступая на поле, потому что там ещё спали бедные, бедняки духом, которые ведь потеряли своё лицо и достоинство, крича на всех углах и перекрёстках Европы «Бенедетто» и «Христос воскрес»!
Да, бедные! Но так любящие Папу и Господа Бога!
Да…Удивление их просто придавило…
Я и сейчас вижу, как плакали их сердца в тот момент, потому что они увидели, что на поле лежат одни обнажённые в любви сердца. Они удивились этой любви. Что это?
Разве можно так просто и открыто любить и не скрывать это? Почему они так любят нашего немца? Мы сами вряд ли находим такую любовь у себя. Что, немца можно любить? Да ещё в таком мировом масштабе? Все страны, все национальности, все континенты.
Мы его ценим и уважаем. Но любить!... Это что-то другое! Надо открывать спрятанное и застывшее сердце!
Вот что такое Пётр, Папа – это ни иерарх, ни начальник! Дорогие мои! Это инструмент единства и любви!
Это даёт ему Иисус как приемнику Петра! «Ты камень, и на сим камне Я построю церковь мою. И врата ада её не одолеют и дам тебе ключи от царства небесного!»
Всё это как раз и можно воочию, наглядно испытывать в паломничествах и встречах с Папой. Вне Папы НЕТ (!) церкви!
Когда умрёт последний Папа, то уже не будет больше церкви, а значит и жизни, так как Христос всю эту жизнь на земле затеял только лишь для Своей любимой Невесты – Церкви. И на Небе там только одна Небесная церковь – Горний Иерусалим.
Немцы смотрели на нас, спящих на холодной земле, и думали: «А как попробовать так любить? Где эта любовь находится в моём сердце? Может так: «Бе -е- е -недетто!» Получается?
Потом писали в газетах, что немцев поразило, что люди остались ночевать на поле, а не поехали в гостиницы.
Когда я приблизилась к ним, они расступились передо мной. Я так удивилась! Я не была миллионером, топ-моделью, меня с моим видом у нас нигде не жалуют. А тут… Как будто на моей груди сиял самый великий орден.
Да, видимо, он сиял – бедный Иисус Христос.
Я так хотела всех их поцеловать святым поцелуем мира. Я это сделала сердцем, взглядом, а сейчас - молитвой.
Когда паломники поднялись, то и немцы смогли ступить на поле. Ко мне подошёл немец, без акцента говорящий по-русски. Мы с ним познакомились и подружились. Он переводил мне проповедь Папы, мы вместе пели, не могли наговориться и о вере, и о паломничестве, и о церкви, и о русских католиках.
В волнующие моменты речи Папы мы вместе плакали. У него появилось желание приехать в Волгоград. Когда я увидела, что он взялся упаковывать мой спальник, я поняла, что он уже на такой стадии веры, когда может служить таким беднякам, как я.
Самое большое чудо на встрече с Папой Римским – это то, что во время утренней евхаристии все получают Святое Причастие.
Представьте себе! Миллион (а какие-то источники говорят, что там было 1млн.200тыс. людей) получил Причастие!
Даже те, кто решили раньше уйти, получили Его у выхода! Как всё продумали! Да! Господи! Спасибо, что Ты так готовишь Твои стези!
Было видно у всех, и я это тоже ощущала, что было грустно покидать это место любви и единства, это поле радости…
Смотрю сейчас на фото, где нам нужно было уже сниматься с места и пускаться в путь…(Евхаристия на Мариенфельд была кульминацией встречи). Люди на этой фотографии в какой-то степени растеряны.
Каждый паломник немножко умер на Поле Марии, оставив здесь своё, раненное любовью к Богу, к Папе и ко всем людям, сердце.
На следующий день у нас была встреча с нашим основателем Кико в Бонне. Она проходила в изумительном парке, где цвели магнолии и олеандр. В прудах плавали белоснежные лебеди и цвели лилии, на клумбах росли экзотические цветы.
Я думала: где я? В Гаграх? И воздух был такой же влажноватый, приятный, сладковатый, хотя, конечно, было меньше солнца.
В Париже, Лорето такие встречи с Кико проходили на стадионах. Но мест всегда не хватало, и мы располагались прямо на земле.
А тут немцы выделили нам свой роскошный парк с тропическими растениями! Это большой знак любви, смирения и гостеприимства. Так как неизбежно у них могли быть большие потери, ущерб: вытоптаны лужайки, газоны, многое могло быть замусорено и поломано.
Но немцы, осознавая всё это, всё же предоставили нам эту красоту, с большим почтением и уважением, как самому Господу Богу.
До меня только сейчас дошло, что это Господь Бог даровал нам это поистине райское место, поместив нас на это время в СВОЁМ Р А Ю!
Я помню, как моя другая подруга, 
Маргарита, ходила, смотрела на всю эту красоту природы и на эту щедрость немцев и повторяла: «Боже! Это же рай!» Есть фото, где она сидит и смотрит на кувшинку, плавающую в озерке, и как бы говорит: «Это же Господь Бог!»
В парке собралось 100 000 паломников из неокатехуменальных общин.
Вам известно, что в Раю все встречаются? Так вот и на этой встрече, в этом парке мы встретили всех священников, семинаристов, братьев и сестёр на миссии, наших любимейших катехизаторов, кото 
(в розовой куртке автор записок)
рые жили в Волгограде, были в нашем приходе! Это ли не чудо?!
Тем более что они нас находили в стотысячной толпе!
Эти встречи были радостные и волнующие, незабываемые, когда встречались члены одной семьи, истинно родные люди!
Встреча с Кико началась с шествия священников. Это был крёстный ход с мо 
(Кико – основатель неокатехуменального пути)
щами двух святых города Бонна и со статуей Божьей Матери.
Они шли рядами по 7 человек, крепко сцепившись руками, под барабанную дробь. Под неё раньше совершалась казнь…
И я вспомнила псалом: «…как приговорённый к смерти». Христианин тоже приговорён к смерти, тем более священник.
Всегда умирать, каждый раз снова и снова умирать ради Иисуса Христа, ради спасения.
Кико говорил о страшных ранах общества смерти, которое, без веры и любви к Богу, идёт к гибели.
Атмосфера встречи была совсем не официальная, - достойных, заслуженных людей. А настолько братская, дружеская, семейная!
Кико с большим крестом в руках бегал по настилу между прелатами, кардиналами, епископами, подшучивая над всеми, и они тоже с таким весельем откликались на его юмор, широко улыбались и смеялись. 
То есть, как бы были рады отбросить свою чёпорность и значительность и тем самым сбрасывали с себя груз, могли становиться самими собой, детьми.
Когда он говорил о бедах мира сего, его сердце кричало так, что потом он сорвал голос.
На этой встрече он сделал призвание к священству. Я видела, как двое белорусов вскочили, как поднятые порывом ветра и побежали. Это помогло и мне. Я тоже хотела хоть как-то выразить свою любовь к Господу Богу, не отказав Ему в призвании к посвящённой жизни.
Мы бежали бегом на помост под песню «Ты всех прекрасней». Среди нас были молодые девушки и даже порой очень молодые (мне казалось – по 13-15 лет). Но были и такие, как я. Многие плакали от радости.
На помосте я увидела множество епископов, и, по-моему, там были и кардиналы. Они стояли в линейку, чтобы кандидаты могли подходить к ним за благословением.
Вот это было конкретное решение, которым завершилось для кого-то паломничество.
Букет любви, расцветший во время этого паломничества в сердцах, кто-то не смог не преподнести Господу Богу.
А кто-то задумается о своей жизни серьёзно, чтобы не терять её и не убивать, а дарить Богу.