Каждый человек отличается большой индивидуальностью эмоций, т.к. эмоции вполне определённо зависят от чувственной организации отдельного человека, а также от особенностей его психики, от индивидуальных черт характера и темперамента /Введение в философию 1989, 329/. Каким образом тогда обеспечивается социальная значимость эмоций, их адекватное распознавание и интерпретация другими членами социума? Ответ на этот вопрос заключается в том, что формы объективации эмоций или их манифестации являются конвенциональными социальными символами. Это предполагает, что члены социума располагают общим знанием о том, какие эмоции следует испытывать в той или иной ситуации, в какой форме и с какой интенсивностью их следует объективировать и какой эмоциональный отклик это вызовет у окружающих. В эмотивных языковых средствах всех уровней закреплено обобщённое социально - типичное содержание эмоций, которое проявляется в социально-типичном отношении к объектам и в социально-типичном внешнем проявлении эмоций в поведении человека /Маслова, 191-192/.
Все знания об эмоциях индивидуум усваивает в процессе социализации, т.е. эмоции носят социально обусловленный характер. Именно социализация способствует тому, что индивидуально-ситуативные переживания конституируются как социально-типичные. В основе этого процесса, по мнению Филера/, лежит усвоение эмотивных понятий, которые задают социально устоявшиеся рамки типизации и интерпретации эмоциональных переживаний. Анализируя свою эмоциональную сферу, индивид учится обозначать свои чувства таким образом, чтобы это не противоречило словоупотреблению других носителей языка. Витгенштейн называет это «внешним критерием», соблюдение которого необходимо для успешной коммуникации. В противном случае, «индивидуума не понимали бы не только окружающие: в конечном итоге он не смог бы понимать сам себя».
Эмоциональные понятия и представления вплетены в общую ценностную систему социума. «Эмотивные понятия предопределяют понятия социальных отношений и институтов, а также понятия, относящиеся к моральным, эстетическим и правовым оценочным системам». В этом смысле сложившееся в обществе отношение к эмоциям отражает его культурно-ценностную ориентацию. Согласно формулировке Соломона, «эмоции - это сложная система суждений о мире, людях и нашем месте в мире».
В качестве общественных феноменов эмоции подлежат социальному нормированию и контролю. Средствами такого контроля являются своеобразные правила: эмоциональные (Emotionsregeln), регулирующие возникновение, и манифестационные (Manifestationsregeln), регулирующие объективацию тех или иных эмоций /Edith, 310/. Эти правила определяются ценностной системой социума и таким образом изменяются во временных и интеркультурных рамках. Эмоциональные правила задают, какие чувства необходимо и положено испытывать в определённых ситуациях. Эти правила позволяют индивиду осознать, когда его чувства не соответствуют общепринятому стандарту и скорректировать по крайней мере их внешние проявления. Манифестационные правила задают, какие эмоции, в какой ситуации и с какой интенсивностью необходимо и допустимо проявлять. Примечательно, что эмоциональные и манифестационные нормы не всегда напрямую соотносятся друг с другом. Могут возникнуть ситуации, в которых никто не ожидает, что вы действительно будете испытывать те или иные эмоции, однако ожидает, что вы продемонстрируете совершенно определённые манифестации. Это наглядно иллюстрирует пример дуэлей. В Кайзеровской Германии существовали строгие эмоциональные правила, которые задавали, в каких условиях мужчина должен был чувствовать, что его честь задета. Согласно существовавшему в то время определению оскорбительных ситуаций, удовлетворения следовало требовать даже в том случае, если мужчина не чувствовал себя оскорблённым (если, конечно, он не был готов к общественному презрению). При этом, как считает Хохшильд, индивиды не только пытаются создать видимость наличия у них адекватных эмоций, но и стараются действительно эти эмоции испытать.
«Социальная типичность эмоций формируется одновременно на уровне различных общностей людей (социальных групп), на уровнях общечеловеческой, национальной, демографической, профессиональной, половой, возрастной общностей и закрепляется в эмотивных средствах языка в процессе рече-языковой практики». Это даёт основание постулировать наличие гендерных особенностей эмоциональной сферы ЯЛ, которые наряду с другими особенностями (индивидуальными, профессиональными и др.) формируются в процессе социализации индивида, поскольку gender не является биологическим или естественным свойством индивида, а продуцируется в процессе социальной, культурной и языковой практики (doing gender).
По оценкам специалистов, наиболее эмоциональными сферами человеческой деятельности являются спортивные состязания и политические баталии. В частности, эмоциональность российских политиков, по мнению Шаховского /1998, 80/, вызвана как общей ситуацией политической и экономической нестабильности, так и природным экспрессивным духом русского самосознания. Автор констатирует, что в российском политическом дискурсе «превалируют сиюминутные вербальные эмоции и экспрессивное самовыражение».Таким образом, исследование гендерного аспекта эмоциональной сферы ЯЛ представляется наиболее естественным и продуктивным именно на материале парламентских дебатов.
Резюмируя вышеизложенное, отметим:
1. Переход от лингвистики имманентной, изучавшей язык в самом себе и для себя, к лингвистике антропологической ознаменовал новую парадигму лингвистических исследований - когнитивную, в центре внимания которой находится изучение человека во взаимосвязи с его языком и мышлением.
2. Созданная в рамках когнитивной лингвистики теория языковой личности является адекватной базой лингвистических исследований, поскольку позволяет охватить все основные характеристики индивида, участвующего в порождении и восприятии осмысленного текста.
3. Модель ЯЛ не является застывшим, константным понятием и может быть диверсифицирована как по вертикали (за счёт выделения новых уровней), так и по горизонтали (за счёт детализации внутри имеющихся уровней).
4. Общепринятая до недавнего времени трёхуровневая модель ЯЛ оставляет без достаточного внимания эмоциональную сферу индивида, которая наряду с другими характеристиками существенным образом влияет на его речевое поведение. В связи с этим плодотворным представляется дополнение структуры ЯЛ эмоциональным уровнем, объединяющим эмоции ЯЛ в их концептуальном представлении.
5. Эмоции индивида, как психические явления, могут обрести социальную реальность, лишь объективируясь во внешних проявлениях - поведении, мимике, жестах, речи. Один из наиболее универсальных способов манифестации эмоций - их вербализация во внешней речи, осуществляемая с помощью специальных языковых средств и речевых механизмов.
6. Языковые средства заданы языком и составляют его эмотивный фонд; речевые механизмы синтезируются автором в процессе производства текста с использованием как эмотивных, так и нейтральных единиц языка. Языковые средства и речевые механизмы выполняют две взаимосвязанные функции: вербализация собственных эмоций автора и эмоциональное воздействие на реципиента.
7. Эмоциональная сфера индивида и механизмы объективации эмоций формируются в процессе социализации в соответствии с культурно-ценностной системой данного социума. В результате эмоции и их внешние манифестации приобретают социально-типичный, унифицированный характер.
8. Типичность эмоций формируется на различных уровнях: общечеловеческом, национальном, профессиональном, возрастном, половом и др. Это позволяет постулировать наличие гендерных особенностей эмоциональной сферы и объективации эмоций и делает возможной диверсификацию эмоционального уровня ЯЛ на эмоциональные уровни ЯЛ-мужчины и ЯЛ-женщины.
9. Поскольку политический дискурс признаётся специалистами одним их наиболее эмоциональных, парламентские дебаты представляют собой оптимальную базу для изучения эмоциональной сферы ЯЛ.