Содержание
Введение
Особенности синтаксиса фразы у Достоевского
Особенности синтаксиса компонентов художественного текста у Достоевского
Стилистические особенности романа «Идиот»
Заключение
Список литературы
Введение
Синтаксис - необходимая организующая часть структуры художественного произведения. Синтаксис Достоевского - неповторимый, своеобразный, легко выдающий своего автора. В данной работе сделана попытка раскрытия связи, которая, несомненно, существует между внутренней формой специфичных для почерка Достоевского синтаксических построений и стилевой специфичностью его творчества.
Цель работы - рассмотреть некоторые особенности синтаксиса художественных произведений Достоевского на примере романа «Идиот»,
Особенности синтаксиса фразы у Достоевского
Синтаксис является своего рода организационным центром, управляющим движением словесной стихии в повествовательном стиле Достоевского. Понятно вместе с тем, что не весь целиком синтаксис, от фразы к фразе, служит одним из ключей к проникновению в тайны художественного своеобразия писателя, а только «индивидуальный», специфический для данного писателя синтаксис. Именно своеобразие синтаксических «приемов выражения и изображению» имеется ввиду, когда говорят о месте синтаксиса в структуре художественного текста. Назовем - не претендуя на строгость и безусловность определения - индивидуальным синтаксисом данного писателя совокупность часто употребляющихся в разных его художественных произведениях, излюбленных, иногда специфичных по форме, по функциональному использованию синтаксических построений. Выявление особенностей индивидуального синтаксиса того или иного писателя дает возможность, в принципе, отвести к числу его произведений текст с неустановленным автором. Но эта эвристическая установка имеет в данном случае, разумеется, лишь условно-теоретический характер.
Специфичный синтаксис писателя в еще большей мере, чем синтаксис теоретический, не терпит «освобождения» от конкретно - наполняющей синтаксическую модель - семантики: он во всей своей непосредственности и нетронутости должен извлекаться из живого художественного текста. Мы здесь как бы следуем за текстом, а не отыскиваем в нем уже нам известных единиц или категорий. Единицы синтаксиса писателя не могут поэтому в принципе быть теми же самыми, что и единицы теоретического синтаксиса общелитературного языка; между теми и другими возможны лишь отдельные совпадения.
Отчетливо выделяются две группы, или два уровня особенностей синтаксиса художественных произведений Достоевского: 1) особенности синтаксиса фразы и 2) особенности синтаксиса компонентов художественного текста. «Компонент художественного текста» - это, в принимаемом здесь понимании, отрывок текста художественного произведения, отражающий звучание одного голоса (собственно авторская речь; рассказ от лица повествователя, в которого «перевоплотился» автор; прямая речь данного персонажа, а также его несобственно-прямая или внутренняя речь), представляющий собой какой-либо один коммуникационный тип речи (повествование, описание, вид адресованной кому-либо речи и т. д.) и окрашенный одним эмоциональным тоном (спокойным, взволнованным, ласковым, грубым я т. п.).
Те особенности синтаксиса Достоевского, которые мы относим к синтаксису фразы, лежат, можно сказать, на самой поверхности текстов его произведений. Они легко обнаруживаются благодаря частой их встречаемости, а также благодаря тому, что соответствующие синтаксические построения содержат, как правило, словесные сигналы - излюбленные слова, или, вернее, «словечки»: местоимения, частицы, служебные слова, выполняющие ту или иную строевую функцию. Ниже будет сделана попытка описать лишь некоторые из таких построений «на уровне фразы», относимых нами к числу синтаксических примет писательского почерка Достоевского. Вначале будут рассмотрены некоторые, т.е. далеко не все, свойственные Достоевскому (обнаруженные в романе «Идиот») особенности в оформлении той или иной части фразы.
Соединение, соположение друг с другом частицы как бы и неопределенного местоимения (кто-то, что-то, какой-то, некоторый, нечто, Несколько). Соединения типа как бы нечто, как бы какой-то, несколько как бы встречаем в основном в контекстах, где говорятся о душевном состоянии персонажа, отражающемся в его действиях, поступках; соответствующие характеристики, впечатления, отражающие «позицию» героя, оказываются неопределенными, приблизительными, неточными, до конца не разъясненными.
Включение местоименных или знаменательных определителей (весь, этот, мой, наш, тогдашний, последний, целый, ужасный и т. п.) в сочетания, обозначающем временные отрезки (минута, час, день... жизнь). Благодаря самой форме таких построений абстрактно-количественные по своей природе обозначения периодов времени «оживают», время оказывается представленным не в его завершенности, а в его качественно- конкретном протекании. Ср.: Во все двадцать минут ето посещения князь был даже очень вадумчив, почти рассеян.
Употребление выделительных конструкций, организуемых словами один, единственно. Имеются в виду конструкции, которые «держатся» на сочетаниях типа: уже одно это; уже в этом одном; уже по одному этому, уже одно то, что; одним уже тем, что; тем уже одним, что; уже по одному тому, что; уже потому одному, что; то единственно, что; единственно от; единственно потому, что; единственно для; единственно чтобы. В них соответственно выдвигается на первый план - на фоне всего другого возможного - какой-либо один факт; какое-либо одно толь ко обоснование, одна причина данного качества, психического состояния, поступка; одна-единственная цель какого-либо действия, стремления. Например: Ненавижу я вас, Гаврила Ардалионович, единственно за то, - вам это, может быть, покажется удивительным, - единственно за то, что вы тип и воплощение, олицетворение и верх ординарности! (слова Ипполита; с. 423).
Расширение пределов лексической наполняемости конструкций, включающих форму родительного падежа с предлогом до - в сочетаниях, выражающих крайнюю степень проявления психического состояния или признака, свойства. В своем обычном виде это сочетания типа нравиться до безумия, до слез, пахнуть до духоты. Благодаря же включению в эту синтаксическую формулу самых неожиданных лексем, характеристика данного действия, поступка, душевного состояния оказывается еще более усиленной и в то же время живописно-образной. Самый репертуар подобных сочетаний крайне разнообразен. Например: да... как же это? - удивился до столбняка и чуть не выпучил глаза чиновник. Одним словом, Фердыщенко совершенно не выдержал и вдруг озлобился, даже до забвения себя...
Свободное прикрепление слов со значением высокой степени непосредственно к тем словам, смысл которых требуется «гиперболизировать»: выражается в результате обобщенное значение подчеркнуто интенсивного действия или состояния, «усиленного» признака, свойства, факта и даже отвлеченного понятия - в ущерб, может быть, конкретной и точной их обрисовке. Имеются в виду такие исключительно частые у Достоевского слова, как, например, капитальный (капитально), колоссальный (колоссально), решительно, ужасный (ужасно), чрезвычайный (чрезвычайно), очень, слишком, несущие в самих себе значение умилительности - в их смелых соединениях почти, так сказать, с чем угодно: капитальное объяснение, капитальное сообщение, колоссальное лицо, колоссальнейшее известие, ужасно беречь (деньги), решительно полк, чрезвычайная скороговорка, чрезвычайно русская женщина, очень вглядываться, очень пора, слишком чувствовать, слишком пора.
Вот лишь несколько примеров подобного абсолютивно-усилительного функционирования прилагательного чрезвычайный в романе «Идиот»…вы чрезвычайная красавица, Аглая Ивановна (в речи князя Мышкина); вы становитесь чрезвычайный скептик (в речи Коли Иволгина); Там у меня бывали минуты полной жизни и чрезвычайных надежд (в речи князя Мышкина); Поэту хотелось... совокупить в один чрезвычайный образ все огромное понятие средневековой рьщарской платонической любви (в речи Аглаи); вообразить себя... чрезвычайным, например, полководцем
Вот пример характерного для Достоевского сочетания со словами очень и слишком. Я в эту последнюю идею сам не верю, потому очень часто только так кажется, что нет точек общих, а они очень есть... (слова князя Мышкииа)
Широкое и разнообразное использование частицы -то в ее выдели- тельной функция. В текстах Достоевского, содержащих взволнованные реплики, рассуждения, психологические оценки, очень часто отдельные слова акцентируются посредством частицы -то. Синтаксически эти случаи неоднородны: Достоевскому и здесь свойственно расширительное использование возможностей языковой экспрессии. Частица -то в текстах Достоевского может быть «конструктивной», т. е. быть необходимой частью «выделительной синтаксической формулы, во она же может вообще весьма свободно прикрепляться - для фиксация на нем внимания - к любому слову я любой его позиции (или, проще, к любой части речи в любой ее форме), даже если эта частица как бы вторгается внутрь тесного синтаксического объединения слов.
Обрамление слов и групп слов частицами ведь... же подсказывает соответствующим участкам фразы устойчивую ритмическую фигуру - благодаря неударяемости частицы ведь и, наоборот, сильному акцентному выделению находящегося за нею - обрамляемого - слова (или группы слов) и последующей полуударности частицы ж, возникает своего рода акцентный дугообразные мостки. Фразы с ведь... же, обычно находятся, в свою очередь, в окружении вопросительно-восклицательиых конструкций, что со вместе создает взволнованную прерывистость и волнообразность ритма - с резкими и неровными повышениями и спадами.
Интеръекция, вмещение между связанными друг с другом словами разных неударяемых, полузнаменательных слов. Собственная семантическая функция этих - включенных - слов в такой несамостоятельной, неакцентируемой позиции (например, между определением и его определяемым, между управляющим и управляемым, между предлогом и именем существительным) сильно ослабляется (но не утрачивается), зато выделенными - интонационно и семантически - оказываются «размыкаемые», отодвигаемые друг от друга слова - оба одновременно или одно из них. Для писательского почерка Достоевского вообще чрезвычайно характерна эта тенденция к разрушению речевых штампов, к освобождению частей синтаксического единства от оков устойчивости, синтаксической связанности. Что касается ритмического рисунка таких синтагм с интеръекциями, то он, можно сказать, прямо противоположен охарактеризованной выше акцентной фигуре синтагм с ведь... же: вместо «дуги» здесь образуется как бы интонационный провал между двумя ударяемыми словами. Наибольшей частотой употребления и наибольшим разнообразием вариантов ого размещения отличается в текстах Достоевского, пожалуй, словечко даже, в «обычном» употребления являющееся усилительио-выделительной частицей, стоящей впереди или после того слова, к которому нужно привлечь внимание как к чему-то неожиданному, непредвиденному, вызывающему удивление. Типичны для текстов Достоевского случаи вмещения частицы даже между прилагательным (или местоимением) и определяемым существительным: Он стал говорить с большой даже охотой и с видимым удовольствием.
Частица даже у Достоевского размыкает не только определительные по своей функция сочетания слов, но она легко вклинивается, так сказать, куда угодно: Не говоря уже о некоторой неприличности этих подробностей, не понимаю, как даже ты их мог достать?
Из специфичных для Достоевского особенностей в организация целой фразы выделим три разновидности синтаксических построений, представляющих собой отчетливо двучленные фразы, построенные по принципу сегментации - деления цельной фразы на две формально изолированные друг от друга части. В результате такого строения содержание каждой части подается как нечто самостоятельное и вся фраза наделяется двумя равноправными семантическими акцентами при этом вторая часть фразы, добавочно присоединяется к первой, основной, как бы уже законченной части, относится к содержанию всей основной части фразы. Специфичны форма и значение этой второй части двучленной фразы.
Во второй части фразы - а) усиленно подчеркнуто выражение причины (эту часть фразы начинает местоименное сочетание до того); б) усиленно подчеркнутое выражение следствия (эта часть фразы начинается с местоименного сочетания до того что).
Во второй части фразы - своего рода изъяснительные формулы с предикатом, выраженным глаголом со значением речи, мысли, чувства, восприятия в центре этой формулы. Подобные формулы в текстах Достоевского композиционно завершают собой какое-либо умозаключение, наблюдение, характеристику, благодаря чему все только что сказанное как бы вновь настойчиво внедряется в сознание слушатели. Связь с этой первой - основной, собственно содержательной - частью фразы чаще всего осуществляется посредством местоимений это, то, вот что, которые и охватывают собой, представляют, вбирают в себя все содержание первой части фразы: Ну возможно ли в самом деле такого, как я, принимать? ведь л понимаю же это (слова Фердыщенко);... дверь отворили и затворили опять в пятом этаже, я это угадал еще тремя лестницами ниже (из «исповеди» Ипполита).
Объединяются ли во что-либо цельное проведенные выше наблюдения над некоторыми, отдельными приметами синтаксического почерка Достоевского? Можно ли определять характерные черты синтаксиса Достоевского на уровне синтаксиса фразы? По-видимому, такие общие русла, в которых соединяются разные черты фразового синтаксиса Достоевского, есть, и их несколько.
Какова, прежде всего, внутренняя форма или функциональное назначение специфических для почерка Достоевского синтаксических построений? Наиболее яркой функциональной чертой их является, несомненно, экспрессивная усилительность, стремление выразить превосходную степень. Этой цели достигают охарактеризованные выше построения, включающие сочетания с предлогом до и родительным падежом имен существительных, сочетания с лексическими гиперболизмами, двучленные фразы, вторая часты которых вводятся посредством до того или до того, что с подчеркнуто усиленным выражением соответственно причины или следствия. Другие особенности синтаксического почерка Достоевского несут функцию выдвижения, усилительного подчеркивания того, что представляется особенно важным и значительным в данном высказывании. Это-часто встречающиеся в текстах его романов построения со словами один, единственно; случаи свободного, подчас нарочито настойчивого прикрепления к разным - практически к любым - словам частицы -то; случаи обрамления слов оценочно-предикативного характера усилительно-утвердительнымя частицами ведь... же; построения с интеръекциями (где выделяются оба связанных друг с другом слова, разрываемых неударяемыми «вкраплениями»); фразы, построенные по принципу отчетливой двучленности (где семантически выделенными оказывается содержание каждой в отдельности части фразы). Специфична для синтаксических построений Достоевского также направленность к конкретизации, наглядности, вещественности (в конструкциях с определениями внутри количественных обозначений отрезков времени), но в других случаях и наоборот - тенденция к деконкретизации, к созданию намереноо неясных, неопределенных, неотчетливых характеристик и определений, оставляющих впечатление некоего недосказанного остатка (в построениях с соединениями типа как бы что-то, нечто как бы т.п.).
С точки зрения собственно синтаксического строения, описанные выше (подчеркнем еще раз: не все) фразовые особенности художественных текстов Достоевского характеризуются: а) наличием устойчивых лексических сигналов (излюбленных слов и словечек) у определенных синтаксических построений, благодаря чему художественный текст оказывается насыщенным своего рода лексико-синтаксическими формулами; б) частыми разрывами синтаксических «цепочек», интеръекциями, вставками неударяемых полузнаменательных слов, разрушением устойчивых сочетаний, тесных синтаксических связей; в) частым употреблением отчетливо двучленных, сегментированных построений (конструкция с... до того;... до того, что; с изъяснительной формулой, с и это - во второй, присоединительной части фразы).
Наконец, отмеченные выше особенности синтаксиса Достоевского отражают в себе и - одновременно - подсказывают особые и специфические интонационно - ритмические звучания, создающие в целом неровный, негладкий, неспокойный, взволнованный темп с акцентными толчками, взлетами, спадами, «проговариваниями», разрывами, семантическими паузами. Так «звучит» фразовый синтаксис художественных произведений Достоевского на примере романа «Идиот».
идиот синтаксис достоевский