Но изучение индивидуального синтаксиса писателя не может быть ограничено изучением особенностей построения только фраз и их частей. Ведь синтаксиса организует всю целостную структуру художественного произведения. Можно говорить, следовательно, об определенной внутренней зависимости синтаксических форм от художественно-образного назначения данной части текста произведения. Речь должна, таким образом, идти о синтаксическом выражения художественной семантики.
Специфичность Достоевского - художника в синтаксическом построении компонентов текста следует искать, естественно, как и при обнаружении фразовой специфичности, в повторяемости, однородности близких по звучанию я по строению отрывков. Специфичный синтаксис компонентов художественно го текста - это устойчиво повторяющиеся, ожидаемые в определенных образно-тематически близких частях художественного текста комплексы синтаксических построений. Сходные между собой типы контекстов возникают в случаях совпадения (практически, разумеется, поскольку перед нами живая ткань художественной речи, никогда не полного абсолютно у разных отрезков текста всех трех составляющих их элементов: «автора речи (т. е. «чей это голос?» или «чьи голоса сталкиваются»), коммуникативного типа речи я ее эмоциональной окрашенности.
В отношении синтаксиса компонентов художественного текста, так же как в отношении синтаксиса фразы, почерк Достоевского отличается заметной тенденцией к стабильности. Но на пути к непосредственному проявлению этой тенденции постоянно встречаются чисто художественные «преграды бесчисленные варианты ситуаций, образов, настроений, переливы звучаний голосов.
В «Преступлении и наказании» автор наиболее приближен к главному герою - Раскольникову; в «Идиоте» местами находим такое же сближение автора с главным героем - князем Мышкиным,
И все же синтаксический почерк писателя в построении компонентов текста его произведений, несмотря на все эти «преграды» обнаруживается. Сходные типы таких компонентов встречаем не только в пределах одного романа: они повторяются иногда в разных романах.
Основным композиционно-синтаксическим делением текста художественного произведения является, естественно, его деление 1) на отрезки, построенные по принципу авторской речи, т. е. речи без непосредственного адресата, не рассчитанной на близкую реакцию слушателя, собеседника, и 2) на отрезки, представляющие собой прямые, непосредственно адресованные высказывания персонажей.
В приемах интонационно-синтаксической организации «авторских повествовательно-описательных, компонентов текста обнаруживается резкая противопоставляемость текстов, представляющих собой описание интерьеров, портретные зарисовки, краткое, протокольное изложение событий. Непсихологическому в принципе, характеру текстов первой группы соответствует стилистически нейтральный синтаксис, и, наоборот, «психологическая направленность содержания текстов второй группы находит себе символическое выражение в экспрессивных, изобразительных формах синтаксиса.
Для описания интерьеров фразы, построенные по формуле «где - было (находилось и т. п.) - что - какое (или «какое - что для описания портретов - фразы типа «это был человек лет..., с проседью»; «Лицо было»... «Одет он был» и т. п. Преобладают - в текстах этих двух типов - именные формы сказуемых со связкой был или глаголы прошедшего времени несовершенного вида. Характерен параллельный принцип строения текста и перечислительная, со спокойными и ровными подъемами и понижениями, интонация например, описания комнаты доктора, портрета генерала Иволгина.
Повествовательные отрезки протокольного типа у Достоевского - это обычно сухое, незаинтересованное, торопливое сообщение о фактах и событиях. Эти тексты строятся по принципу последовательного сцепления лаконичных фраз с предикатами в форме прошедшего времени совершенного вида с аористическим значением; интонация в этих контекстах ровная, повествовательная, без резких повышений и удлиненных спадов; темп, благодаря насыщенности текста глаголами совершенного вида и общему его лаконизму, заметно убыстренный. (рассказ о появлении Коли Иволгина во время припадка князя.
Таким образом, как показывают наши наблюдения, компоненты текста, представляющие собой «чистое описание» или «чистое повествование», строятся у Достоевского как всякое вообще описание или всякое вообще повествование.
Другие способы синтаксической организация типичны для текстов авторской речи, изображающих психические состояния, настроения, чувства и мысли героев. Эти психологические, отрезки текста у Достоевского эмоционально динамичны. Они в своей основе повествовательны, так как чувства героев передаются через сменяющие друг друга действия их, сознательные или непроизвольные. Но эмоциональный, неспокойный характер этих действий создается не столько собственно значениями слов, сколько экспрессивными по своим функциям и музыкальными по своему характеру построениями - разнообразными формами синтаксической изобразительности. В этих отрезках текста передаются - открыто называемые лексически или символизируемые только средствами синтаксиса - самые разнообразные психические движении и состояния, которые охватывают героя под влиянием происходящего вокруг него или под воздействием его собственных воспоминаний, мыслей, воображения: испуг, страх, боязнь, тоска, душевная тревога, мучительное беспокойство, удивление, упор, отчаяние, упадок сил, растерянность, изнеможение, отвращение, злость, гнев, ужас и т. п. Анализ этих частей текстов романа Достоевского убеждает нас в том, насколько тесной и органичной оказывается здесь зависимость интонационно-синтаксических форм от характера передаваемых эмоций.
Сходно рисуется, например, в других случаях приход внезапной мысли. Вдруг он вздрогнул давешняя мысль вдруг вошла ему теперь в голову Другое, мрачное, мучительное любопытство соблазняло его. Одна новая, внезапная идея пришла ему в голову.
Большую роль в построении отрезков текста, где описываются острые эмоциональные взрывы, героев, играют уже названные нами инверсивные конструкции с так называемым субъективным порядком слов. С горкою усмешкой выслушал IIарфен горячие слова князя... И жгучее, мучительное восгюминание прошло вдруг по сердцу князя (И., 203). Фразы с таким строением характеризуются общим для них интонационным рисунком: быстрый вначале подъем в интонации и интонационный спад к концу фразы.
Такие построения в эмоциональных текстах романов Достоевского характеризуются большой степенью активности и разнообразием своих форм. Они вместе с тем обычно взаимодействуют с другими весьма выразительными ритмико-синтаксическими фигурами, такими, например, как конструкции с эмоциональными повторами, с синтаксическими параллелизмами, создающие своеобразное, почти ритмическое звучание (Глаза его теперь еще вспомнились, глаза, смотревшие тогда в темноте); построения с перечислительными, иногда с повторами, образующими цепочки повышений или, наоборот, понижений интонации (Летний, пыльный, душный Петербург давил его как в тисках...); конструкции с обособлениями, создающими интонационные провалы (Многого он боялся и чувствовал, больно и мучительно что боится ужасно).
Разнообразными сочетаниями и переплетениями в одном тексте экспрессивных синтаксических построений создается неспокойная, неровная, с ритмичными или аритмичными колыханиями интонация, созвучная изображаемым эмоциям.
Иными интонационно-синтаксическими средствами рисуются в текстах произведений Достоевского другие по своему характеру настроения героев. Так, например, три разных героя из разных романов - Раскольников, князь Мышкин и Алеша Карамазов - в разных сюжетных ситуациях испытывают по сути одно и то же состояние длительной рассеянности, задумчивости и в то же время скрытого, неосознанного беспокойства. Это состояние передается всем ритмико-синтаксическим рисунком соответствующих композиционных отрезков текста. Медлительные, бесцельные, сменяющие друг друга действия героев изображаются предикатов в формах несовершенного или совершенного вида, сопровождаемых наречиями иногда, чаще всего, раз, однажды, тут же, вдруг.
Речи героев Достоевского, в принципе, индивидализированы, и эта индивидуализация достигается в основном интонационно-синтаксическими (а не лексическими или, например, морфологическими) средствами. Правда, это в большей степени психологическая (не характерологическая или социально-этническая) индивидуализации: индивидуализируется как бы речевое состояние героев. Но при всех возможных тематико-психологических сближениях речей разных персонажей сближаются речи в чем-то хотя бы на время сходящихся друг с другом героев, но никогда не оказываются созвучными речи героев разнотипных.
Художественный синтаксис Достоевского является наиболее непосредственным и непреднамеренным способом самовыражением Достоевского-художника. Этот синтаксис универсален в смысле принципиальной незакрепленности за его формами каких-либо определенных художественно-образных заданий. Но создаваемое этими формами в своем большинстве неспокойное, постоянно изменяющееся, перебиваемое и прерываемое в своем развитии звучание отражает общий напряженно-экспрессивный характер писательской манеры Достоевского. В синтаксисе компонентов художественного текста, участвующих в построении образно-художественной системы романов Достоевского, четко противопоставлены друг другу стилистически нейтральные и изобразительно-зкспрессивные построения. Чрезвычайно показательно само по себе большое разнообразие синтаксических и соответственно интонационных форм, передающих многочисленные оттенки эмоционально-психических состояний и действий героев Достоевского. Эти формы, изображающие вибрирующее звучание живого чувства, имеют, как мы видели, тенденцию к устойчивой повторяемости в определенных сюжетно-функциональных ситуациях. «Звуковой» характер специфического синтаксиса Достоевского в значительной мере объясняется, возможно, тем, что Достоевский пользовался при создания ряда своих произведений стенографией: он диктовал свой текст, произносил его вслух.
Устойчивость, характерность синтаксического почерка Достоевского проявляется также, как было показано, в большой степени закрепленности за отдельными типами синтаксических построений - определенных лексем. Самый репертуар подобных - повторяющихся - лексико-синтаксическихх формул, употребляемых Достоевским, широк и многообразен, но в конечном итоге он, вероятно, обозрим.
Некоторые исследователи творчества Достоевского, такие как Е.А. Иванчикова пишут, «об известном соответствии между устойчивым характером индивидуального сиитаксиса Достоевского и «синхронностью» его творчества вообще. Эта идея была развита в трудах М.М. Бахтина. «Основной категорией художественного видения Достоевского,- пишет М. М. Бахтин,- было не становление, а сосуществование и взаимодействие. Он видел и мыслил свой мир по преимуществу в пространстве, а не во времени».