1
В душе всему найдется время –
И старым винам, и камням.
Неведомое древним бремя
Отыскивать мысль – о сезам! –
Пью, до прозренья, упиваюсь
Рожденьем мысли золотой,
Своей –
в чужой –
в том суть святая,
Сотворчества смысл непростой,
Рождается в страде и боли,
Иль в наслажденье от любви…
Купелью стих сольет – не боле –
Волненье сердца и крови.
Разбрасываю и собираю
Каменья драгоценных фраз.
В них я – люблю,
в них я – сгораю
Бессонницею до утра.
В плену твоих желанных рук
Сгорать б, а не слезы угаре.
Рожать стихи из нежных мук
Дано судьбой в неверном даре.
Мужским ли, женским, все одно:
Все муки творчества – искомы –
Соитья древнее вино,
Перебродившее изгоем!
Соитье страсти, на двоих,
Зачатьем мысли и потомства.
От генного –
суть! –
вероломства
И твой младенец,
и мой стих.
В душе всему найдется время…
2
Поэтом родилась я неспроста,
И все, о чем век мать моя мечтала,
Впитала, и с прекрасного холста
Её души слились мои начала.
О, сколько пройдено чужих путей,
Опробовано столько чуждых поприщ!
Из всех идей мне не было святей
Иллюзий Абсолюта, в тайне торжищ,
Игр, чередующихся, словно рой
Летящих облаков в бездонной выси.
Душа искала праведный покой
В любви, мечте и обретенной мысли.
Но, преткновеньем, обрела полет
Поэзии, рожденной вдохновеньем,
Отдохновеньем от мирских забот,
С лукавым Абсолютом в единенье.
То единенье – страстностью зови,
Душа
к возвышенным пределам
рвется,
А в жизни облаками тает, рвется
Связь
и времен,
и судеб,
и любви…
3
Да, все свои печали рифмовала,
Отмаливала душу от невзгод
И на порог удачу призывала,
С надеждами сплеталась в хоровод.
Стихи – моих волнений грустный слепок,
Вернее, снимок кадровый кино,
И что в душе металось страстью слепо,
В них обрело прозрачности вино.
Сливала боль – и сердце принимало
Покоя нежность, отсвет чувств простых.
Поэзия судьбу предначертала,
Она – владычица, и раб – мой стих.
Пусть чья-то укоряющая воля,
Тебя, владычица, не пустит в твой чертог,
То домысел ее – поверь! – не боле,
Иная воля есть, а в ней – сам Бог.
И все, написанное слогом не напрасным,
По Божьему наитью и суду,
В твоей душе откликнется пристрастно
И в день, пока живу,
и в ночь, когда уйду…
4
Нет в поднебесье слаще бытия,
А смерти тень, чтоб радоваться жизни
В ином обличье, не таком, как я,
Нетленном! – буйством трав за грустной тризной.
Пусть радуются звездам соловьи,
Я упилась восторгом безмятежным,
Живым блаженством тела и земли,
Безбожным, но от этого безгрешным!
И мороком сияющей грозы,
И обмороком грома – сумасшедшим! –
Под струнами живительной росы
Ромашек, запрокинутых в блаженстве.
Нет в поднебесье слаще бытия,
От прелести живой земли и тела,
Я радовалась жизни, как умела,
И горевала всласть,
в том –
суть моя.
Гремят в мирах о нем, взамен меня,
Теперь пусть птиц блаженные наречья,
И звезд влекуще-трепетные свечи
Других – сведут с ума на кромке дня.
--------
Да, дикая природа мне мила,
Хоть от добра не отличает зла,
Но боль с восторгом, сочетав умело,
Счастливым упоеньем тешит тело!
Нет в поднебесье слаще бытия…
5
То ли – льдины, то ли – облака,
Утекает вечности река
И над городом святого детства,
И в квартирах, где не ждут пока.
Всем грозится вечность, утекая,
Не в аду,
так хоть
в раю стиха!
Ну и мне – лукавая! – грозит:
Бесконечность – твоей жизни щит.
Не хотела б вечности я Божьей –
Хоть измлада дым кадил курит! –
Пусть грозит стихам моим – иная,
Но а Божья, пусть, и не грозит!
Как хотелось вечности, по-женски,
За любовью ли, прощальным жестом:
Было б верным сердце твое, друг,
В вихре жизни, в смерти, в вальсе венском,
Все – без слов…
Хоть этого греха
Не случалось в вечности вселенской.
То ли – льдины, то ли – облака,
Утекает вечности река…
6
По-рабьи и неотвратимо
Уйду, в свой рок и дольный срок,
Одна, как перст. Но негасимо
Миг жар стихов моих сберег.
Они – наследники живые
Дум отошедших и тревог,
Младые девы, огневые,
Пригубят их в заветный срок.
Нет, не как вина, что от срока
Способны уксусом предстать,
Живою
прелестью
потока
Им долго жить и трепетать.
И чистой влагою упившись,
Помянут – в три-щепоть перстом! –
Покойно в вечном счастье спите,
Коль счастья не нашли – в земном!
И пусть оставшуюся вечность
Вам в рощах ангелы поют
О том, что Богом сын отмечен,
И что в раю обрел приют…
7
Слова! Слова! О – назначенье,
Словарный стихотворный ряд!
Слог поэтических волнений
С душевными сливаться рад.
И все – «аще», все эти «дабы»,
Как символы былых пластов
Летейских вод, что метят штампом
Витийство мыслей и стихов.
Рожден Поэт –
от сего века,
Пророчит –
от сего лица!
И все измыслы человека
Близки ему, но… ждет венца
В грядущих днях и поколеньях.
О, неизменна суть души!
Слогов простых стихосложенья
Нам внятны, но порой грешим!
И если век грядущий грозен,
Нет патриархальной простоты,
Ответить на его вопросы
Кто? Где? Когда?
Вряд ль сможешь ты.
Кто? И зачем дано родиться?
Где? Жить – в каком конце земли?
Когда? И сможешь ль пригодиться,
Какой подвластен ты любви?
Жестокий век вещает нравы,
И слабый, грешный человек
Идет на поводу у славы
Той, что диктует праздный век.
Коль час безжалостен, как выстрел,
Успеешь – жив,
промедлил – смерть,
То поэтической палитрой
Не блещет дней сих круговерть.
Информвек секса ждет измлада,
Растленья душ и тел, как месть.
Стал Интернет исчадьем ада,
Секс для детей – и Бог, и честь!
Порывы страсти благородной –
Летейским отданы векам! –
Влились в стих, зовом всенародным,
Как христианская тоска.
Иной уклад!
В огне – эпохи!
Огонь за веком по пятам,
Иной язык, иные строки,
Лишь боль все та ж, как у Христа:
Боль – от разлук с любимым взглядом…
Секс – смыслом, коль любовь жива!
А боль поэтам век наградой
Дает пророчить:
жизнь – права!
Права –
в зачатие младенцев,
Права –
в проклятье стариков…
А стихотворные коленца
Оставьте торжищам веков!..
8
Не в тяжких, горестных трудах
Рождается златое слово,
И не подобием креста
Оно влачится бестолково.
Нет! Стих, как талая вода –
Такой лишь знаю и читаю! –
Легко и сладко, без труда,
Врывается, как вестник мая.
Златится буйная строка
И в наслажденье, и позоре,
Взлетает птицей в облака
И свет струит на смерть и горе.
И сколько этих буйных строк
Мне сердце в грусти оживляли
Экстазом счастья и печали,
И всем словам –
нашелся срок.
В том – поэтический исток…
9
Тьма судеб! И защитой от врагов
Приставлена к нам трепетная муза,
Она в летейской дарственной богов
Назначена, в знак верного союза.
На всяк удел – дар предопределён:
Застолья муза, и звезда удачи,
А мне – приставлена в чреде времён
Скорбящий ангел сына – муза плача.
Сиротству, от рожденья до конца,
Стареющая муза прихотливо
Скрепила полукружия кольца
Слезой возвышенной – и мне вручила.
Тем перстнем не тускнеющих оков
От Божьих повелений и сердечных –
Чужой – среди своих, среди врагов,
Я проходила жизнью быстротечной.
Подвластно, муза плача, входишь ты
И в юность страстную,
и – горько – в старость
Слезой восторга и слезой беды,
Сливая в кубок влагу беспрестанно.
Пью век испепеляющий настой,
Бодрящий изнывающую душу,
И принимаю истиной простой
Одну любовь
и в зной,
и в мрак,
и в стужу
В летейской летописи богов…
10
Кто-то Моцарт, я – поэт,
И стихи – светло-печальны,
Горести и счастья свет
Музыкою изначальной
Прозвучит мне и в ночи.
Как молитву их читаю,
Потрясенно замолчит,
Вслед земной – мольба святая.
Начитаюсь, как напьюсь
Чистой ключевой водицей.
Где ты моя радость-грусть,
Привечаешь друга птицей?
Да не просто – воробьем –
Раскрасавицей жар-птицей,
И не просто – мы вдвоем,
А блаженны, как не снится!
Отоснились – корабли,
Отоснился – парус алый…
Нет святей моей земли,
Ни – великой,
и ни – малой!
Где-то кров, а где-то дом,
Хоть везде теперь мне сладко:
Только хлебушек был б в нем,
Будь шалаш он иль палатка.
Только б крыша да тепло,
Да заботливые руки…
Было ль, или уплыло
Счастье рыбкой у разлуки?
Мне теперь все в мире – дом,
Лишь бы хлебушек был в нем,
Люди все – моя родня,
Лишь не бросил б ты меня…
11
Нет! Не цитировала строк
Великих, признанных поэтов,
Лишь млечной пылью звездных ног
Я задыхалась в жизни этой,
Не помнила священных слов,
Они в душе укоренились
И проросли строкой стихов,
Что от моей
любви
родились.
И вот, когда на склоне лет,
Вернулась снова к их величью,
То убедилась, что поэт
Страсть облачает лишь обличьем
Сиянья нежности простой,
Естественной, словно дыханье,
И потому строкой святой
Бессмертье обрело признанье.
И каждый век свою строку,
От Бога, люда и наречий,
Пророчествует в их кругу
Страстями в душах человечьих.
Моя строка обожжена
Пожаром века потрясений,
Так выстрадана, что полна
Банальностью, святой как терний,
Хотя банальность и сродни
Той гениальности беспечной,
С которой, как из западни,
Шагается великим – в вечность.
Мне с вечностью – не по пути,
Моя дорога – до порога:
Успеть б Слова в душе найти,
Чтобы направить сына к Богу…
12
Утешенья мне от вас не надо!
Все мои награды – у меня:
Облаков разбредшееся стадо
Гонят ветры, в проводах звеня.
Да и я – на дудочке играю,
Стихотворным ритмом теша слух,
Свято помня и не забывая
Нежность отживающих старух,
Плачущих от горького сознанья,
Что свет душ не окрылен детьми.
Старость, словно вечность мирозданья,
Облегчает жизни их лимит,
И молитвой материнской веры,
Чтоб детей наладилась судьба…
Ждут по-матерински отчьи двери
Даже и с позорного столба
Совести, заблудшей грешной смутой,
Злобствующей страждущей поры:
Понимают матери и ждут вас
До своей отмеренной поры
Жизнью им разыгранного срока…
А за смертным холодом пути
Светом озарят твою дорогу,
По которой должен ты пройти
С верой и надеждой неизбывной
В то, что Свет согреет и спасет,
Материнский Свет лучом призывным
Осветит твой праведный исход.
Утешенья мне от вас –не надо…