Известия, 4 июня 2001 года
Алексей Филиппов
По Сретенке с мандалой
В "Школе драматического искусства" завершилась буддийская программа
Зрители сидят амфитеатром на полированных деревянных скамьях, те, кто устроился в первых рядах, расположились на ковриках мышиного цвета. Многие из них не теряют времени даром - они приняли позы лотоса, открыв ладони тому, что происходит впереди, и медитируют. Некоторым посвященным места на коврах не хватило, и они пытаются принять молитвенную позу на скамье, среди публики, не имеющей отношения к буддизму. В новом здании "Школы драматического искусства" идет программа "Священный театр", тибетские монахи показывают древнюю, имеющую добуддийские корни мистерию "Чам".
До "Чама" здесь проходил буддийский диспут, после - опера "Сугкьи-Ньима", в воскресенье монахи из монастыря "Копан" разбили мандалу, которую они сооружали несколько дней в честь Будды бесконечного света. Это событие всполошило богемную Москву: буддизм считается одним из увлечений художественной элиты (в Америке его исповедуют Сигал и Гир, у нас им увлекается Гребенщиков), и на Сретенку вместе с обычными зрителями пришли ищущие просветления.
"Обычными их, впрочем, можно было назвать лишь с большой долей условности - среди публики оказалось много театральных людей. Те из них, кто помнил историю театра, лишний раз смогли убедиться в том, что действие произошло от действа, и в основе театра лежит религиозный ритуал: в опере присутствовали элементы мистерии "Чам", целиком и полностью связанной с культом.
Мистерия и в самом деле была хороша: наивные и жуткие маски, вой огромных труб (говорят, что они сделаны из человеческих костей), рокочущее пение, способное погрузить в состояние мистического транса и того, кто не имеет ни малейшего отношения к буддизму. И все же смотреть ее надо там, где "Чам" составляет часть жизни просто и искренне верующих в Будду людей, - стильный зал васильевского театра не похож на высокогорный тибетский монастырь, где мистерия шла бы под пение птиц и скрип колодезных колес. Да и реакции московской арт-тусовки (в том числе и буддистской) отличаются от восприятия людей, выросшей в этой вере. Смысл буддийских действ все же заключается не в зрелище, а в таинстве: когда мистерия превращается в спектакль, оно улетучивается.
"Священный театр" был задуман в пику театру буржуазному - Анатолий Васильев ищет истоки театральности, и для этого ему нужен Тибет. Но на буддийских монахах, разыгрывающих ритуальное действо как театральный спектакль и несущих остатки мандалы к Китай-городу, лежит вполне современный отпечаток: и трагедия тибетских изгнанников, и их искусство, и обряды давно стали частью большого всемирного шоу.
Время МН, 2 июня 2001 года
Ольга Романцова
Священный ритуал на сцене театра
|
| Монахи тибетского монастыря представляют мистерию "Чам" Фото Владимир Луповской |
В экспериментальной программе театра "Школа драматического искусства" на III Всемирной театральной олимпиаде - русский фольклор, тувинское горловое пение, выступление шаманов из Бурятии и Хакасии. Интерес представляют и буддийские церемонии. Одна из самых древних - мистерия "Чам", фрагменты которой показали монахи тибетского монастыря "Копан".
Фраза Киплинга "Запад есть запад, восток есть восток" все чаще становится банальной истиной. Услышав, например, слово "мистерия", европеец вспомнит религиозное действо, связанное с христианской традицией - театрализованную интерпретацию евангельских событий или жизнеописания святых. В Азии мистерией считают не только театрализованные представления, но и определенную последовательность ритуальных танцев. Именно так строится мистерия "Чам", которую исполняют монахи в тибетских монастырях, ныне существующих в изгнании в Непале и в Индии.
Истоки церемонии теряются в далеком прошлом. Известно лишь, что основатель тибетской Тантры Падмасамбхава усовершенствовал танцы традиции "бон" (уже в те давние времена считавшейся архаической) и включил их в состав священного ритуала. Великий пятый далай-лама, получавший о ритуальных танцах божественные откровения во время сна и медитаций, составил текст "Чам иг", где рассказывал о порядке их исполнения, молитвах, сопровождающих танец, и давал указания для музыкантов. Впоследствии название труда сократилось до слова "Чам". Чаще всего представление мистерии связано с празднованием тибетского Нового года. Считается, что церемония помогает умилостивить богов и вспомнить о событиях мифологии и истории Тибета.
В Москве мистерию показали монахи монастыря "Копан", расположенного на территории Непала. Их мастер церемоний Геше Кончок в свое время прошел пешком весь Тибет, запоминая ритуалы и делая зарисовки костюмов и масок. В новом здании театра "Школа драматического искусства" монахи в первый вечер исполнили "Чам гневных божеств", а во второй - "Чам божеств мирных и умиротворяющих". Танцы гневных божеств были более резкими и энергичными, мирных - более плавными и медитативными. Однако движения танцев были очень похожи. Чаще всего повторялись прыжки. Подпрыгивая на одной ноге, танцоры сгибали перед собой другую ногу и взмахивали руками. Порой казалось, что они на несколько мгновений зависают в воздухе.
Непосвященным зрителям мистерия показалась прежде всего поразительно красивым зрелищем. Множество украшений и знамен с буддийскими символами превратили сцену театра в подобие буддийского храма. В глубине был установлен алтарь, на котором лежали плоды и священные предметы. Участвующие в мистерии четыре танцора и пять музыкантов исполняли танцы божеств, богинь и священных животных. Восторженные описания этнографов полностью подтвердились. Каждая маска казалась настоящим произведением искусства. Маски гневных божеств были украшены коронами с миниатюрными человеческими черепами. Оленя и Яка (танец исполнялся в первый вечер) украшали рога, увитые разноцветными лентами. Черные волосы масок по традиции изготовляются из хвостов яка. Но у некоторых они были окрашены в красный и белый цвет. Маска гораздо больше человеческого лица, поэтому глаза танцора оказываются примерно на уровне отверстия носа и рта. В древности маски вырезали из дерева, но танцевать в них было трудно, поэтому впоследствии был придуман облегченный вариант из папье-маше. Излюбленные цвета костюмов, которые шьются из шелка и парчи, - синий и красный. В белых одеяниях выступали только участники танца скелетов - "грозных защитников кладбищ", охраняющих покой мертвых. Красные линии на брюках и рубашках повторяли рисунок человеческого скелета. По бокам масок были прикреплены радужные веера, которые то складывались, то раскрывались, повторяя движения головы танцоров. В монастыре "Копан" используют только подлинные костюмы и маски. "Такие вещи нельзя подделывать. Если вы добавляете что-то от себя, они перестают приносить пользу", - говорит мастер ритуалов.
Лица музыкантов и танцоров (в конце они исполняли танец "черных шапок" с открытыми лицами) были молитвенно сосредоточенными. В программке приведено высказывание еще одного мастера ритуала из монастыря "Намгьял": "...Те, кто исполняет мистерию, каждым своим движением совершает подношения благородным Буддам и бодхисатвам". Почему монахи решили исполнить священный ритуал в театре, перед зрителями, в большинстве своем принадлежащим к иной культуре? В ответ снова вспоминается фраза Киплинга: "Запад есть запад, восток есть восток".