Последний сон Евы
Все сны мои – похожи как один,
На первый сон, единый сон с Адамом,
Он спал с улыбкою счастливой, невредим,
А я - ребенок, в нем почти иль рядом.
Он совершенен и почти как бог,
Во всем подобен он Творцу вселенной,
И повинуется ему земной чертог,
Который дан, для жизни сей блаженной.
Качалась звонким хрусталем вода,
Таинственно земля шепталась,
Все пело, пела с ним и я,
И вот во сне, впервые с ним рассталась.
Как рассеклась холодная вода,
Как сердце вдруг забилось дважды,
Он спал, над ним стояла я,
И пить хотела от духовной жажды.
Адам, проснись! Прими, я часть тебя,
И задрожали удивленно веки,
С какою нежностью он говорил любя,
«Ты плоть моя, отныне и навеки!».
И всех зверей ласкала я за ним,
И называла, лишь ему подвластным словом,
Господь был где- то рядом и незрим,
Над небом нашим, звездно-бирюзовом.
И звери говорили мне о всем, о тайнах,
Жизни райской, что везде струится,
Как миг был этот краткий сон, и страх,
Потерян был и голова кружится.
Мой спутник змей меня сопровождал,
По саду, где гуляли мы ночами,
И этой вот минуты он все ждал,
Живописуя, что было вначале.
Потом прибавил, нет, ты не умрешь,
Глаза откроются, ты станешь верно зрячей,
И плод нагнул мне с древа он легко,
Как будто призывая стать богаче.
Плыла луна краснеющим пером,
Адам мой спал с улыбкою ребенка,
А я осталась с выбором вдвоем,
О, как прекрасна кожура и тонка!
И стало стыдно наготы своей,
И одиноко, что меня утешит,
Ешь, ешь его, - сказал смущаясь змей,
Рассвет уже над нами тихо брезжит.
И съела, рассеклось дыхание мое,
Как зябко, свет меня не греет,
В себе теперь познала я все зло,
А где добро, Адам меня жалеет.
И поцелуй мой стал его судьбой,
Душа трепещет в узах моей плоти,
И он стянул мне пояс бичевой,
И опоясал меня чем то вроде.
И голос любящий с небес ко мне взывал,
Откликнуться мне было очень страшно,
И милый рай, теперь он был так мал,
Потерян навсегда, как лист бумажный.
Земная жизнь, долина моих слез,
О Авель, кровь твоя на брате,
И Каин - далеко, живем мы врозь,
И кожаные ризы – мои платья.
Адам!Адам! взываю я в ночи,
Прости безумную, я дерзко согрешила,
И в глубине души его почти,
Жило прощение, что лишь его любила.
Последний сон, земная жизнь ушла,
И мой Адам тоскует в моих детях,
Его я душу - плохо берегла,
Жизнь – стая рыб, запутавшихся в сетях.
О милосердный Господи, прими,
Мою печаль и разреши созданье,
Как было, так прошу, соедини,
С Адамом стать в одно Твое дыханье!
15.10.11
Самсон и Далила
Долина Сорек, гибкий стан обнимаю,
Далила! Ты слышишь, тебе я внимаю,
Набухли сосцы от томительной страсти,
Я спал на коленях, не зная напасти.
Над нами луна, будто ободом красным,
Как знак нашей связи, с тобою опасной,
Глаза, обведенные черной сурьмою,
В них тайна, что стала моею судьбою.
Семь кос разметались на зелени шелка,
Ты лезвием острым срезаешь их ловко.
То сон, как ласкала меня в детстве мать,
Ту силу, тебе лишь готов был отдать.
И падало с неба ночное светило,
Губами шептал я: Далила! Далила!
Глаза не увидят твоей красоты,
Как снег на главе моей эти персты.
Лениво упали, моей силы прядья,
Минутная слабость или проклятье.
Чело обрамленное, в красном каменья,
Как прядья свиваются эти мгновенья.
Лишь сердце твое, дрожит на весах,
Под звоном измены серебряных драхм
Но силу любви, ты не в силах понять,
Но я за нее, готов душу отдать!
15.09.11
Из песнь песней
О, ты прекрасна, лилия моя,
Подобно белой лани у воды,
Как кубок полный до краев вина,
И пастбище, где я простер шатры.
Я заклинаю небом, дщери вас,
Вы не тревожьте голосом ее,
Пускай в покое сладостном сейчас,
Пусть спит набухшее в земле зерно.
Прохладой дышит день, уходят тени,
С вершин зеленых Ермона и Сенира,
Извилисто реки стеклянное теченье,
И красота твоя навек меня пленила.
О, голубиные глаза, как смоквы,
И лента губ, как алая зарница,
И волосы, как стадо коз, где горы,
У Галаада, чуть дрожат ресницы.
И нет бесплодной ни одной в том стаде,
И нет пятна в тебе, ты столп Давида,
Колодец запечатанный в том саде,
Где от цветов твоей земли не видно.
Сосцы твои, как двойня дикой серны,
И логово ее средь белых лилий,
И слово - молоко бегущее, бесценно,
Ты вся - гармония контрастных линий.
Твои любезны ласки, сонные лобзанья,
Они прекрасней мирра, спелого вина,
И сладкий дым любви благоуханья,
Уносится под пение смеющегося дня.
Не спит одно твое, все в муках сердце,
Так отвори его, любимая моя,
Сними хитон и прикажи раздеться,
Своею красотой, всего меня пленя.
Но не войду, листы граната мягки,
Ты очи уклони, они меня влекут,
Я буду от тебя, невдалеке, лишь в шаге,
Как солнце, отраженное в пруду.
Ты положи мою печать на сердце,
Как перстень ценный, на руку твою,
Я для тебя лишь образ иноземца,
В твоей стране живущего в плену.
Как смерть любовь, люта как стрелы,
И искрами костра взвивается огнем,
И нет души, чтоб без любви быть цельной,
И ночь сливается с грядущим новым днем.
Святая Анна Новгородская
Лизало море северные камни,
У фьорда поднималось солнце влет,
В источнике Гусабы, что у Скары,
Дочь короля крестил святой Тургот.
Мать королева, милая Эстриди,
Несла ребенка, радостно смеясь,
Ее ждала судьба жить лишь в России,
О Ингигерда! Там твоя вся власть.
О юность! Песни древних скальдов,
Евангельской строкой размягчены,
И дух народа от святых обрядов,
Возвышен на краю самой земли.
Год 1015, война в разгаре,
Меж двух династий – шведской и норвежской,
И Олаф просит руку Ингергарды,
Чтоб власть наследовать как прежде.
«О Олаф! Мне не быть твоей невестой,
Обещана отцом я в Новгород великий,
Мою сестру возьми в брак честный,
Установи среди народов - мир навеки!»
Князь Ярослав, что Мудрый по прозванью,
Привез невесту из Упсалы дальней,
Княгинею Ириной по преданью,
Ее все звали и все величали.
С великим торжеством играли свадьбу,
И за Ирину поднимались кубки пенны,
Князь Ярослав жене своей в награду,
Дает страну всю Ладогу, как в вено
О Русь святая! Дочь прими в обьятья,
Соленый ветер ты принесся в Киев,
Она молилась, чтоб не бились братья,
Чтоб не страдали матери России.
«Предательство вокруг, ты тоже Эймунд,
Норвежский коннунг, где же чувство братства?
Неужто дух любви совсем низринут,
И денег звон как символ только рабства!
Моя рука – соединенье мира,
И в детях – кровь двух северных народов,
Я - русская и с именем Ирина,
Как мирная отдам жизнь за свободу.
Семь сыновей, трех дочерей взрастила,
И мужу своему – всегда подмога,
И Господу лишь одному служила,
И жизнь моя – к нему одна дорога.
Так пусть же будет Русь святая вечно,
Я буду петь ей ангельски «Осанна!»
Здесь в Новгороде, в стороне заречной
Приму я схиму, с именем что Анна»
Софийский храм, что в Новгороде славен,
Хранит святую мудрую княгиню,
И подвиг ее - князю Ярославу равен,
И Русь поет в былинах про Ирину!
Плач Ярославны
По Дунаю пролечу я птицей,
Окликая о своей судьбе,
Жду, пора уж возвратиться,
Солнцу, князю Игорю ко мне!
Вот заря алеет над востоком,
И туман рассеялся вдали,
На вершине, на краю высоком,
Сердце плачет: только ты дойди!
Пляски половецкие лихие,
Огненные чары у костра,
Только ты вернись, мой милый,
От измены ноги унося.
Крылья ветра песню вы несите,
Чтобы сердце помнило меня,
Разбудите князя, разбудите,
И подайте буйногго коня!
Чтоб забыла слезы я отныне,
Чтобы жив вернулся он ко мне,
Разбудите князя, разбудите,
Не оставьте вы меня в беде!
О мой князь! Тебе мое все слово,
Плачет сердце, с ветром уносясь,
И твои уж пали все оковы,
Ты со мной! и в том твоя вся власть!