— Неужели? По-моему, в таких случаях признаются в любви.
— Почему-то, — медленно начала Мегги, глядя на красивую старую колокольню и всеми силами души желая, чтобы мистер Питерс именно в этот момент зазвонил в колокол, — я не могу представить, что он говорит эти слова, по крайней мере сейчас. И учти, что я тоже не сказала, что люблю его.
Мегги немного помолчала, глядя на сцепленные руки, и Тайсон мог бы побиться об заклад, что Джереми все еще сидит у нее в голове, а возможно, и в сердце. Проклятие!
— Да, Томас теперь смеется чаще, а улыбается почти все время. Никогда не забуду, как мы впервые веселились от души. Он издавал какие-то скрипучие звуки, словно сам удивлялся, что способен на нечто подобное. С тех пор он научился смеяться, папа.
— Мегги, надеюсь, ты согласилась выйти за него не из-за некоего ложного чувства благодарности?
— За то, что он спас жизнь Рори? Нет, папа, но именно из-за этого я проводила с ним больше времени, чем обычно в подобных случаях. И постепенно он стал мне нравиться все больше. Он благородный человек, я в этом уверена.
— Мегги, ты помнишь, что не всегда будешь жить здесь? Томас был весьма уклончив насчет этого. Он сказал, что у него есть еще два дома за пределами Англии.
— И один — в Генуе. Томас именно там составил состояние и вернулся сюда только затем, чтобы вступить во владение наследством. Можешь себе представить путешествие в Италию, папа? Мне так хотелось бы увидеть другие страны, места и обычаи! Узнать новых людей, познакомиться с их образом мыслей. Интересно, а где у него второй дом?
Что же, до сих пор Тайсон не смог найти ни одного расхождения, указавшего бы на ложь. Томас говорил Тайсону то же, что и Мегги. Но разве дело в этом?
Тайсон поцеловал лоб дочери, поднялся и скрестил руки на груди, мигом превратившись в олицетворение отцовской власти.
— Мегги, мне очень жаль, но я должен быть откровенным. Я не хотел, чтобы ты об этом узнала, но выхода нет. Я не могу считать Томаса Мал кома благородным человеком, не имею права доверять ему в важных делах и, следовательно, не позволю, чтобы ты стала его женой.
— Он спас жизнь твоего сына.
— За это я у него в неоплатном долгу. Однако платить своей дочерью не желаю.
Мегги поняла: грядет нечто крайне неприятное. Так она и знала, чувствовала.
Она поспешно выпрямилась и расправила плечи.
— Я готова, папа. Говори.
— Как тебе известно, Мелисса Уинтерс в прошлый четверг отправилась погостить на несколько месяцев к своей бабушке, в Бери-Сент-Эдмондс. К сожалению, истинную причину отъезда мало кто знает. Не хотелось бы ни с кем откровенничать по такому поводу, и потому помни: это секрет. Прошу тебя не открывать его никому, даже Мэри Роуз. Оказывается, Малком до приезда сюда был в Лондоне и там встретил Мелиссу. Она жила у тетки и посещала домашние вечеринки в тесном кругу, ужины и тому подобное, поскольку в свет ее не вывозили. Мне трудно говорить об этом, Мегги, но он соблазнил Мелиссу и наградил ребенком. Об этом знаем только мы и ее родители. И лорд Ланкастер, разумеется.
— Томас не говорил мне, что был в Лондоне до приезда сюда, — возразила Мегги.
— Был. Я спрашивал. Он хочет жениться на тебе, и разве это недостаточно веская причина, чтобы расспросить о нем всех, кого только можно? Мистер Уинтерс, конечно, услышал о том, что ты собираешься замуж за Томаса, и пришел ко мне. И все честно рассказал не далее как сегодня утром. Ему было очень трудно решиться на это, Мегги, но он хорошо к тебе относится и не хочет, чтобы твоя жизнь была испорчена.
Глаза Мегги загорелись зловещим огнем. С уст слетели слова, хотя Тайсон отдал бы все, чтобы их не слышать.
— Я не верю этому. Мелисса лжет. Она хотела получить его, но Томас скорее всего ее отверг. Это злобная месть. Я знаю точно, что Мелисса, желая наказать Томаса, была с другим мужчиной, возможно, чтобы заставить его ревновать, и вот результат. Мне очень ее жаль, но Томас невиновен. Папа, если Мелисса действительно носит его ребенка, почему он на ней не женился?
— Ты не так наивна, Мегги, чтобы задавать такие вопросы! Происхождение Мелиссы не настолько высокое, а приданое недостаточно велико, чтобы аристократы вроде лорда Ланкастера видели в ней будущую супругу. Хотя ее мать — дочь барона, отец — всего лишь торговец. Короче говоря, в ней нет качеств, которые могли бы побудить Томаса Малкома навсегда связать себя с Уинтерсами.
Но Мегги упрямо трясла головой.
— Я стою на своем. Томас не способен на бесчестные поступки. Он добр, честен и…
— Томас Малком заплатил родителям Мелиссы за содержание ребенка. Ее отец, хоть и нехотя, все же признался в этом. У меня нет причин ему не верить: стоило только взглянуть в его искаженное болью лицо. Он как мог пытался убедить Томаса Малкома жениться на Мелиссе, но тот наотрез отказался.
Мегги побледнела как полотно. Яростный блеск глаз померк. Тайсон ненавидел этот блеск, но теперь он исчез.
— О Господи, — прошептала она. — О Господи.
— Думаю, — заметил отец, легонько касаясь пальцем ее гладкой щеки, — сейчас самое время сказать «ад проклятый».
Мегги покачала головой, стащила шляпку и зарылась пальцами в волосы, сейчас, под лучами утреннего солнца, казавшиеся скорее светлыми, чем каштановыми. Сначала был Джереми и она считала, что ее сердце уже не оправится от удара. К счастью, она вовремя разглядела в Джереми самодовольного, спесивого олуха, смотревшего сверху вниз на всех женщин и, вероятно, принесшего Шарлотте одни несчастья, хотя, возможно, она, как никто другой, заслужила все это… если только не привыкла, чтобы об нее вытирали ноги. В этом случае она встретила свою половинку.
А потом появился Томас, и она поняла, что именно таким мужчиной можно восхищаться. Он не унизит Мегги, не растопчет, потому что считает равной себе и, вероятно, уже потому сделает ее счастливой. Грызущая ее вот уже почти год меланхолия куда-то подевалась. Целую неделю она чувствовала, что небо наконец сжалилось над ней. А теперь это. Нет, она проклята!
— Мы с Мэри Роуз хотели бы, чтобы ты поехала в Шотландию навестить тетю Синджен и дядю Колина.
— Но разве окружающие не посчитают, что я беременна? — с горечью выпалила Мегги.
У Тайсона не было сил видеть мучения дочери. Чего бы он не дал, чтобы этого разговора никогда не было!
— Прости, Мегги, но в этом мире встречается немало недостойных людей, и среди них есть и мужчины. Мне очень жаль, что ты встретила такого и доверилась ему.
Мегги съежилась, как от ударов, чувствуя, как с каждым словом воцарившаяся внутри пустота заполняется болью.
— Папа, ты знаешь, я должна поговорить с Томасом, — выдавила она, медленно поднимаясь и отряхивая юбки. — Мне нужно услышать от него правду.
— Да, Мегги, знаю.
— Я все пойму, стоит только поглядеть на него.
— Очень на это надеюсь.
Мегги уже отвернулась, когда Тайсон, неожиданно встревожившись, окликнул ее:
— Только не оставайся с ним наедине, дочка! Мне хотелось бы, чтобы ты не ездила в Боуден-Клоуз без сопровождения, но ты ведь не уступишь. Поэтому будь осторожна. Обещаешь?
— Обещаю, — обронила Мегги, не собираясь признаваться, что уже оставалась наедине с Томасом. Низко опустив голову, погруженная в невеселые мысли, она отошла, не замечая, что отец грустно смотрит ей вслед. Как бы ему хотелось забрать ее боль!
А Мегги, направляясь в Боуден-Клоуз, думала только о том, что ошибалась насчет Томаса, что он вот-вот станет отцом и, хотя поклялся заботиться о ней, всего два месяца назад совратил другую девушку. Это означало, что они были близки, ласкали друг друга и целовались.
Мегги внезапно остановилась, коснулась пальцем бархатного лепестка распускающейся розы, взбиравшейся на железную ограду кладбища.
В этот момент она поняла, что наверняка существует объяснение, оправдывавшее Томаса. Она жаждала услышать это объяснение, честное, прямое и чистосердечное, так, чтобы потом не оставалось ни вопросов, ни сомнений.
Глава 12
Боуден-Клоуз
Томас заулыбался еще до того, как Мегги проскользнула в библиотеку. Разумеется, правила приличия запрещали девушкам появляться в доме холостого мужчины, да еще пробираться через старую садовую калитку, но они скоро поженятся, и ему не придется тревожиться из-за того, что дочь викария нарушает общепринятые правила. Сама эта мысль ужасно ему понравилась.
Ее волосы спутались, словно она в расстройстве дергала за них, щеки раскраснелись, а глаза, обычно выразительные, блестящие и живые, неизменно отражавшие все ее чувства… о Боже, что-то неладно.
Томас выбежал из-за стола, схватил ее за плечи и встряхнул.
— Что стряслось, черт побери? Что случилось? Кто-то тебя обидел?
Она подняла голову и без обиняков выпалила:
— Отец рассказал мне о Мелиссе Уинтерс.
Темные брови привычно взлетели вверх, делая его похожим на сатира, подчеркивая надменную посадку головы и высокомерный взгляд. Руки его упали. Голос внезапно стал холоднее вод Ла-Манша в феврале.
— Твоему отцу, дорогая моя, не следовало лезть в чужие дела. Мегги развернулась и изо всех сил ткнула его кулаком в живот. Он едва успел напрячь мышцы, прежде чем от удара перехватило дыхание. Но Томас по крайней мере удержался на ногах и даже успел перехватить ее запястье, когда она снова попыталась размахнуться.
— Больно, — пожаловался он.
Мегги попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Тяжело дыша, она закричала:
— Я рада, что тебе больно! Только отпусти меня и еще получишь!
— Дьявол, Мегги, что это с тобой? — осведомился он, схватив ее за другую руку и снова принимаясь трясти.
— Томас Малком, только не притворяйся, что тебе все это надоело, что тебе совершенно все равно и что ты понятия не имеешь, о чем я толкую и почему злюсь. И опусти брови, я все равно тебя не боюсь. Послушай лучше меня. Томас, мой отец — викарий. Долг и обязанность викария — вмешиваться в дела подобного рода, тем более что ты хочешь стать его зятем. Вполне естественно его желание защитить меня.
— Ладно, но теперь моя очередь сердиться. Нет, даже не пробуй освободиться! Я подержу тебя немного, пока жажда крови в твоих глазах все еще слишком сильна. Так вот, твой проклятый отец не должен был выливать на тебя столько грязи. И учти, Мегги, все это не имеет с тобой ничего общего. Признаю, Мелисса была ошибкой, и очень серьезной, но твоему отцу было бы лучше помолчать.
— Ошибка, как ты столь равнодушно выражаешься, дорого обойдется Мелиссе. Ее последствием будет ребенок, которому придется жить без отца.
Томас разжал руки, подошел к буфету и налил себе немного бренди. Что же, она видела его безразличие, гнев… и теперь он снова превратился в идеального джентльмена.
Прежде чем обернуться к ней, он поднес к губам стакан.
— Мне очень жаль, но так вышло, и теперь ничего нельзя исправить. Знай я обо всем, нашел бы способ предотвратить беду, но я не знал.
В это мгновение вся его мужская красота исчезла, а вместе с ней куда-то девалось и обаяние. Джереми показал себя неисправимым болваном, но Томас куда хуже. Он способен на подлость.
Мегги злилась и на себя за глупость и доверчивость, и на его непробиваемость и полное нежелание раскаяться в содеянном. Ее гнев, бешенство, возмущение его поступком быстро затмили боль предательства.
— Ты мог предотвратить беду, если бы обо всем знал? Что за безумие? Ты сошел с ума?
— Ни в малейшей степени. Может, все-таки сядешь, Мегги? Его рука тряслась, и он ненавидел себя за слабость. Подвинув ей кресло, он зашел за стол.
— Я не хочу садиться, — бросила она, опираясь ладонями о столешницу и подавшись к Томасу всем телом. — Я хочу знать, почему ты не мог предотвратить весь этот ужас. Надеюсь, ты не собираешься обвинить во всем Мелиссу? Она совратила тебя? Она, светская опытная женщина, вынудила тебя к близости? Ад проклятый, Томас, только не смей говорить мне это.
Он оставался стоять, тоже подавшись вперед и распластав ладони по столешнице, так что их лица едва не соприкасались.
— Нет, я не скажу тебе ничего подобного. Мы знакомы совсем недолго, но я считал, что ты начинаешь мне доверять, Насколько я понимаю, отец сказал тебе, что я заплатил за содержание ребенка Мелиссы?
— Да.
— А я ответил, что был бессилен что-либо изменить, и это чистая правда. Видишь ли, я не знал, что натворил Уильям, пока не стало слишком поздно. Дьявол, да я понятия не имел, что он в городе!
Мегги отпрянула, но тут же встала как вкопанная.
— Уильям? Кто, черт возьми, этот Уильям?
— Мой младший брат, вернее, единокровный брат. Он учится в Оксфорде. Однако четыре месяца назад он приехал в Лондон, как я уже сказал, тайком от меня. Он и его друзья решили хорошенько поразвлечься и стали шататься по шлюхам и игорным домам. К сожалению, приятель пригласил Уильяма в свой дом на ужин, там он познакомился с Мелиссой, и последовал бурный роман. — Он нахмурился и посмотрел куда-то вдаль. — Ты посчитала, что именно я сделал ребенка Мелиссе.
— Так утверждал мой отец.
— Так вот, я тут ни при чем. Она девчонка, легкомысленная, безмозглая дурочка.
— Мы ровесницы.
— Да, только годами. Умом ты старше ее лет на десять. Уильям скрыл случившееся и признался, только когда отец Мелиссы прибыл в Боудеи-Клоуз и едва не назвал меня распутным ублюдком. Я с трудом сообразил, в чем, собственно, дело.
Уильям. Это был Уильям. Его единокровный брат, о существовании которого она даже не знала.
Это не Томас.
Словно тучи разошлись над головой Мегги, и в разрыв хлынуло солнце. Вот оно, объяснение: честное, прямое и чистосердечное, так что не осталось ни вопросов, ни сомнений. Она ощутила такое облегчение, такую огромную радость, что хотелось кричать во все горло.
— Сколько лет Уильяму? — спросила она вместо этого.
— Двадцать один. Мужчина в таком возрасте куда глупее своих ровесниц и склонен к самым идиотским и бесшабашным выходкам. А ты, Мегги? Разве ты не делала глупостей в свое время?
— Делала, — не колеблясь, кивнула она, — но никогда не позволила бы мальчишке соблазнить себя.
Ах, это ее бесконечное обаяние, с которым невозможно бороться, да, впрочем, он и не хотел. Оно словно омыло его живительной влагой.
— Верно, — кивнул он, — Не позволила бы.
— Но почему ты не объяснил всего этого мистеру и миссис Уинтерс? Они уверены, что это ты.
Томас пожал плечами.
— Мелисса, очевидно, побоялась сказать родителям правду, поэтому и наговорила на меня. Поскольку я глава семьи, то и несу ответственность за брата, и он это знает. Уильям ошибся. Я исправил эту ошибку. Надеюсь, впредь и он, и Мелисса будут умнее.
— А отец говорит, что каждый обязан сам отвечать за свои ошибки.
— Возможно, но дело уже сделано, и ничего изменить нельзя. Могу сказать только, что посадил Уильяма на куда более короткий поводок.
— Ему следовало жениться на ней.
— Он отказался. Впрочем, я достаточно ясно дал понять, что, если ребенок выживет, Уильяму придется признать его, иначе от меня он больше не получит ни пенни. Он согласился.
— Ну, это уже что-то. Прости, Томас, но я вряд ли буду питать к Уильяму слишком пылкие симпатии.
— Я понимаю. Но кто знает, может, через несколько лет он станет другим человеком, — кивнул Томас и, помедлив, сказал таким же строгим тоном, как ее отец, когда сталкивался с чьей-то безнравственностью:
— Я очень разочарован тем, что ты во мне усомнилась.
— Только не нужно праведного гнева, Томас. Пойми, все указывало на твою вину.
Она не извинялась, не оправдывалась, наоборот: бросилась в атаку и пустила в ход грозное оружие: чистую, неоспоримую правду.
— Хорошо, согласен. Хочешь, я поговорю с твоим отцом и see объясню?
Мегги ответила сияющей улыбкой.
— О да, сэр, пожалуйста. Ах, Томас, неужели мы будем жить в Италии?
— Возможно, Мегги. Возможно, — медленно выговорил он. — Тебе бы этого хотелось?
— Ужасно!
Она обежала вокруг стола, приподнялась на носочки, чмокнула его в щеку, отстранилась и поцеловала в губы, причем ее собственные были плотно сжаты, но это не имело ни малейшего значения.
Он смотрел, как она мчится в сад: юбки развеваются, шляпка свисает с пальцев почти до самой земли. Мегги наверняка обдерет шляпку о розовый куст, и так оно и вышло, но и это было не важно.
Гленклоуз-он-Роуэн Апрель 1824 года
Свадьба Томаса Малкома, графа Ланкастера, и Маргарет Беатрис Лидии Шербрук, старой девы, собрала в церкви не менее четырехсот человек. Еще около сотни стояли за дверями в надежде поскорее узнать, как проходит венчание. Мужчины, которым удалось сбежать, сидели в кабачке, пили эль и слушали советы мистера Мортимера Фулсома касательно супружеской жизни, которым никто не собирался следовать, поскольку вышеуказанный мистер Фулсом успел похоронить четырех жен, ни с одной из которых не прожил более двух лет, и сейчас, в почтенном восьмидесятилетнем возрасте, сохранил лишь способность что-то неразборчиво шамкать. Его тоненький голосок никак не мог перекрыть громовых тостов за здоровье новобрачных.
Тайсон вел свою дочь к алтарю, где уже стояли лорд Ланкастер и Арлингтон, епископ Брайтонский. Глаза епископа весело лучились. Он знал и Тайсона, и Мегги с самого их рождения. Епископ был совершенно лыс, и солнце, льющееся в витражное окно, расцвечивало его голову в яркие тона.
— Он выглядит как Бог с радугой вместо нимба, — заметила Мегги уголком губ.
— Он почти слеп, — вздохнул Тайсон, мельком отмечая знакомые лица. — Встань как можно ближе к нему и попроси Томаса сделать то же самое. И не глазей на его голову.
Стояло прекрасное весеннее утро, воздух был свеж после прошедшего дождя, который как по заказу прекратился около полуночи. По синему небу плыли стайки облачков.
В церкви присутствовали все Шербруки, включая графа Ашбернема и его семью, прибывших из самой Шотландии. И разумеется, Оливера и Дженни из Килдрамми.
Со стороны Томаса Малкома не было ни одного человека, но если кто-то и злословил по этому поводу, до ушей Мегги сплетни не дошли. Сама она считала, что это к лучшему. Если бы Уильям осмелился показаться здесь, она просто лягнула бы его. Что же касается матери Томаса… он объяснил, что она больна, и больше никто ни о чем не спрашивал. Сегодня утром, надевая с помощью теток подвенечное платье, Мегги размышляла о том, как он одинок. Ничего, скоро это изменится.
В доме викария яблоку негде было упасть, впрочем, как и в саду тоже. Томасу казалось, что если бы к потолку вели лестницы, то и с них свисали бы любопытные. Всех родственников-мальчишек поселили у него, в Боуден-Клоуз.
Шербруки пользовались большой известностью, более того, Мегги была приемной дочерью всего городка, любимой всеми и каждым, Наблюдая, как она идет по проходу, Томас подумал, что не видел женщины прекраснее. И широко улыбнулся, когда Мегги взглянула на него. Зато она постаралась не смотреть на епископа Арлингтона, потому что бессовестно таращилась на человека, которому предстояло через четверть часа стать ее мужем.
Раздались торжественные звуки органа, зазвучали и разнеслись по церкви, такие громкие, что даже стекла чуть задрожали. В воздухе разливались ароматы цветов из оранжерей Нортклифф-Холла, привезенных Дугласом и Алекс. Так много людей, желающих Мегги добра…
Она прошла мимо Уинтерсов и ощутила мгновенную тревогу. Только они не улыбались в эту минуту. Хотя Тайсон уверял, что теперь они знают, кто на самом деле соблазнил Мелиссу, все же любить Томаса Малкома у них не было причин.
Все кузены сидели в одном ряду. Грейсон наверняка старается запомнить каждую деталь, чтобы позже сочинить ужасную историю, в которой мирные прихожане превратятся в демонов, восставших из самого ада, и разверзших геенну огненную специально к свадьбе Мегги. Лео и Макс выглядели взволнованными, и она понимала почему. Теперь, когда они повзрослели, все переменилось. Только замужество Мегги подчеркнуло, какая пропасть лет отделяет их от детства. Жаль, что она не может подойти к ним, обнять и успокоить. Объяснить, что этих перемен не стоит бояться. Что они вполне естественны.
Тут же сидели Джеймс и Джейсон, выглядевшие как настоящие сказочные принцы и старавшиеся вести себя так же чинно и достойно, как их отец, который смотрелся настоящим могучим графом. Проплывая мимо, Мегги одарила его лукавой улыбкой, и получила такую же в ответ. Близнецы, разумеется, все проворонили, иначе наверняка расслабились бы немного. Алекс слегка махнула Мегги затянутой в перчатку рукой.
Слева восседали Софи и Райдер вместе с одиннадцатью любимчиками. Все они заняли целый ряд, на котором не осталось даже свободного дюйма. Блестящие глаза дяди Райдера весело светились такой глубокой синевой, что женщины подчас останавливались на улице, пялились на него и по-идиотски ухмылялись. Тетя Софи обычно игнорировала подобные выходки или же тыкала в бок своего безразличного к таким знакам внимания супруга, приказывая немедленно прийти в себя и перестать быть столь очевидным соблазном для особ противоположного пола. Сама она была тверда как скала и всегда спокойна, несмотря ни на какие невзгоды.
Крестная Мегги, тетя Синджен, сидела вместе с дядей Колином, Флетчером и Далин. Далин вышла замуж за шотландского барона, жившего в горной части страны. Сейчас Филипп, как объяснял всем Колин, находился в Греции, на одном из кораблей его величества. Филипп, оказывается, был картографом, слово, которого не понимали большинство из присутствующих, а кузены мужского пола давали себе клятву непременно посмотреть его в словаре. Двенадцатилетний Флетчер считался таким же магом и волшебником во всем, что касалось лошадей, как Алек — с кошками. Именно он когда-то переименовал коня Тайсона. Он говорил с лошадьми, и те говорили с ним. Чем он займется, когда вырастет?
Мегги с грустью вспомнила о его сестричке Джослин, умершей в раннем детстве. Слава Богу, что Рори выжил!
Джереми с Шарлоттой тоже были здесь. Шарлотта, сильно располневшая, улыбающаяся, неотразимо прекрасная, так и лучившаяся неким светом, присущим будущим матерям. И Джереми, гордый, ревностно оберегающий жену. Мегги постаралась как можно теплее поздороваться с ними. А Джереми успел ей сказать:
— Нам нужно как-нибудь поговорить с тобой, Мегги.
Она кивнула, совершенно не собираясь ни говорить с ним, ни слушать его наставления. Вероятно, он посоветует брать пример с милой Шарлотты, идеальной, послушной, покорной жены.
Мэри Роуз сидела в первом ряду между Алеком и Рори и пыталась удержать на месте нетерпеливо подскакивавшего ребенка, который требовал, чтобы мать позволила ему идти рядом с сестрой. Отец пытался урезонить малыша строгим взглядом. Но это было все равно что журить котенка. И когда Тайсон не выдержал и улыбнулся, Рори ухитрился вырваться из рук матери и броситься к отцу и сестре. По церкви прокатился смех. Тайсон нагнулся и подхватил рвущегося к Мегги сына.
lДевушка сжала ладонями озорное личико и расцеловала пухлые щечки.
— Рори, хочешь вместе с папой отдать меня в жены Томасу?
Малыш просиял и выкрикнул на всю церковь:
— О да, Мегги, позволь мне, позволь! Ой, а это вправду ты, под этим белым мешком?
Мегги подняла уголок тончайшей вуали и подмигнула брату, Хохот стоял такой, что собравшиеся немного успокоились, только когда епископ поднял руки.
Рори гордо стоял рядом с Тайсоном, пока епископ не спросил, кто отдает эту женщину в жены этому мужчине, на что оба хором ответили: "Я".
Публику охватил новый приступ веселья. Мегги, украдкой бросив взгляд на жениха, заметила, что тот тоже улыбается: большое облегчение, поскольку до сих пор он был очень бледен. Должно быть, так же напуган, как она сама.
Природа наделила епископа громоподобным голосом, который, вероятно, был слышен даже в кабачке. Он говорил о прекрасных качествах новобрачной, благословенной самим Господом, говорил так долго, что Мегги едва не закатила глаза к небу, но, искоса поглядев на Томаса, увидела его суровое лицо и постаралась сдержаться. Сама церемония длилась едва ли четверть часа. Теперь она, Мегги Шербрук, стала графиней, и Томас по команде епископа откинул вуаль, чтобы поцеловать жену, улыбнуться и с величайшим облегчением прошептать ей на ухо:
— Теперь ты моя, Мегги. Моя.
— А ты мой, Томас. Навеки.
В этот момент что-то промелькнуло в его глазах, что-то глубинное, мучительное и непонятное. Он снова поцеловал ее, быстрым легким поцелуем, потому что вокруг было столько любопытных глаз. Оба повернулись к собравшимся, улыбаясь так широко, что, казалось, челюсти не выдержат и треснут.
— Как это волнующе, — пробормотала Мегги. — Теперь тебе, наверное, полагается пить шампанское из моей туфельки?
Глава 13
Ближе к шести часам того же дня Мэри Роуз застегивала длинный ряд пуговок на дорожном костюме Мегги.
— Томас уже сказал тебе, где вы остановитесь на ночь?
— Нет, упорно молчит. Даже намекнуть отказывается, Я ныла, канючила и обещала кучу самых соблазнительных милостей за одно лишь слово, но он отказался. Я даже предложила просунуть язык ему в рот, и все бесполезно. О, прости, Мэри Роуз, я не хотела тебя смущать. Просто эта история с языками… по-моему, мне нравится. Я так надеюсь, что мы сядем на пакетбот до Кале, а оттуда поедем в Париж. Хотелось:бы мне снова побывать в Париже, Мэри Роуз. Помнишь, в последний раз, когда мне было тринадцать, мы гуляли в Люксембургском саду, посетили Версаль, собор Парижской Богоматери, как все было великолепно…
— Помню, милая, — со смехом перебила Мэри Роуз, но тут же вздохнула. — Тогда мне хотелось остаться наедине с мужем, но я терпела мою вечно совавшую во все нос падчерицу.
Видя, что Мегги не смеется шутке, Мэри Роуз нежно поцеловала девушку.
— Я полюбила тебя с того момента, как ты спасла меня и тайком провела в свою спальню в Килдрамми. И полюбила тебя еще больше, когда подслушала, как ты уверяла отца, что невинна, словно новорожденный ягненок, и ничего от него не скрываешь. И мне ужасно нравились все предлоги, которые приходилось изобретать твоему отцу, чтобы по ночам держать тебя подальше от нашей спальни. Ты выросла и стала прекрасной женщиной. Я желаю тебе счастья с Томасом. И непременно хочу получить от тебя письмо, но даю тебе неделю освоиться, прежде чем ты начнешь его писать.
Она снова поцеловала падчерицу и почувствовала, как руки Мегги обвивают ее плечи и крепко сжимают.
— О Господи, теперь ты будешь делить спальню с собственным мужем. Как быстро прошло время. Наслаждайся каждым моментом, дорогая, и будь счастлива.
— А я знала, что буду обожать тебя, с той минуты, как отец перекинул тебя через плечо и понес обратно в замок, — прошептала Мегги. — Я отчаянно пыталась втащить твой саквояж, но он был таким тяжелым из-за железных подсвечников.
— Не железных, Мегги! — рассмеялась Мэри Роуз.
— Знаю, но они столько весили, а мне было всего десять лет. О Боже, совсем забыла об Алеке и Рори! Ты справишься с ними одна? И…
— Все будет хорошо. Они станут ужасно скучать по тебе и каждый день спрашивать, когда ты приедешь в гости. Не беспокойся, дорогая. Теперь ты замужняя женщина, а это совсем другое дело. Кстати… Мегги, ты ни о чем не хочешь меня спросить?
— А что? Мальчишки что-то натворили, и ты не знаешь, как поступить?
— Нет, сегодня они паиньки. А когда превратятся в чудовищ, я просто запру их в чулане под лестницей. Но, Мегги… — Она немного помедлила, подбирая слова. — Это насчет… м-м… супружеских отношений. Я обещала твоему отцу, что… э… обязательно узнаю.
— Ой! Ой, Мэри Роуз, да ты смутилась!
Мегги хихикнула, снова обняла мачеху и объяснила:
— Знаешь, а мне незнание подобного рода кажется немного волнующим. Томас удивительно хорошо целуется. Думаю, он вполне справится и со всем остальным.
— Да, — прошелестела Мэри Роуз. — Думаю, что справится.
— Не могу представить, как это говорить с папой о подобного рода вещах! — внезапно возмутилась Мегги, но тут же задумчиво прибавила:
— Но наверное, ты можешь сказать насчет языков во рту друг друга… это правда так часто делается? И вы с папой тоже?
Мэри Роуз едва не проглотила свой собственный язык.
— Ну… собственно говоря, если тебя это действительно интересует, а ты человек пытливого ума, думаю, что должна ответить утвердительно. Это вполне обычная вещь.
Она улыбнулась, покраснела, подняла глаза к потолку, погладила Мегги по спине и подняла дорогой дорожный плащ из темно-красного бархата, свадебный подарок Томаса.
* * *
Томас ждал их у подножия лестницы, серьезный, даже, пожалуй, мрачный: очевидно, ему хотелось уехать как можно скорее. В холле толпились смеющиеся родственники. Чертовы кузены вели себя как всегда, то есть как последние идиоты. Столько любимых лиц…
Мегги обняла отца, и всем показалось, что она не хочет разжимать рук. Тайсон заметил, что Томас выглядит совершенно бесстрастным, но он успел достаточно узнать молодого человека, чтобы понять: тот хочет свою жену, и хотел ее пять минут назад. Хочет, чтобы она принадлежала ему одному, и к этому родителям еще предстоит привыкнуть. Он также заметил, что Томас, по-прежнему не меняя выражения лица, посматривает на Джереми. Тайсон заволновался, но что он мог поделать? Только расцеловать дочь, погладить по плечу и положить ее руку на рукав мужа.