Российская история научного прогнозирования открывается в 20-х гг. работами В.А.Базарова-Руднева [2, 3, 4, 39], которому как сотруднику Госплана СССР было поручено разработать прогноз ожидаемого состояния страны к исходу 1-й пятилетки, т.е. к 1932 г. он предложил анализ и оптимизацию трендов условно продолженных в будущее наблюдаемых тенденций, закономерности развития которых в прошлом и настоящем достаточно хорошо известны. Цель - не предугадывание будущего, а выявление назревающих проблем и возможных путей их оптимального решения.
Работы Базарова оставались неизвестными мировой и даже советской научной общественности вплоть до 1980-х гг., тем более что автор вскоре был репрессирован и его научное наследие оказалось во мраке забвения. А ровно 30 лет спустя, в 1958 г., сходная задача была поставлена перед американскими специалистами - прогноз-предсказание ожидаемых результатов разрабатывавшейся тогда программы "Аполлон" (высадка человека на Луну). Они пришли к аналогичным выводам и предложили концепцию так называемого технологического прогнозирования, состоящего из эксплораторного, или поискового (анализ трендов с целью выявления назревающих проблем), и нормативного подходов (оптимизация трендов для определения возможных путей решения проблем). Оба подхода с самого начала продемонстрировали столь высокую экономическую и политическую эффективность, что уже с начала 1960-х гг. на Западе развернулся "бум прогнозов" и возникли сотни исследовательских учреждений, которые прибыльно торговали технологическими прогнозами. Впоследствии конкуренция значительно сократила число прогностических центров. Вместе с тем обнаружились существенные ограничения возможностей самого технологического прогнозирования.
"Бум прогнозов" породил, по сути, новое направление междисциплинарных исследований - исследования будущего. Но социологическая проблематика в технологическом прогнозировании всегда занимала довольно скромное место по сравнению с преобладавшей технико-экономической и отчасти политической. Потребовались усилия американского социолога Даниэла Белла и его знаменитой "Комиссии по 2000 году" Американской академии искусств и наук, чтобы в 1965-1966 гг. преодолеть отчуждение между социологией и прогностикой. Комиссия пришла к выводу, что прогнозами, наряду с анализом и диагнозом, должна заниматься каждая наука, в том числе и социология.
Помимо упомянутого выше выдающегося аналитика В.Базарова, нельзя не назвать такие имена, как К.Э.Циолковский и В.И.Вернадский. Циолковский дал научный прогноз развития космонавтики и практически сделал первый шаг к освоению Космоса; Вернадский сформулировал принцип единства экосферы и ноосферы, т.е. принцип целостности природно-социальных систем, что, по существу, создало методологическую основу системно-глобального прогнозирования.
Было бы несправедливо также не упомянуть имени эмигрировавшего из России с родителями будущего нобелевского лауреата Ильи Пригожина - создателя теории динамических систем, которая выступает методологической базой социальных прогнозов в переходные периоды, т.е. в нестабильных системах (И.Пригожий, между прочим, является патроном Санкт-Петербургского центра социально-экономических исследований, созданного в 1992 г.).
В 20-е гг. в СССР вышло свыше десятка "книг о будущем" (наиболее значительная - "Жизнь и техника будущего", под ред. А.Анекштейна и Э.Кольмана [37]), а также ряд интересных статей.
Институционализация социального прогнозирования в 60-е гг. Сталинские репрессии 30-х гг. превратили российскую "раннюю футурологию" - и не только, как известно, ее - в пустыню, истребив почти все мыслящее и загнав в спецхраны все, мыслящими написанное. Когда автор этих строк в начале 1950-х гг. - всего 12 лет спустя после смерти Базарова - начал интересоваться "литературой о будущем", ему удалось отыскать лишь трех оставшихся в живых сопричастных "ранней футурологии" 20-х гг.: Э.Кольмана, Б.Кузнецова и С.Струмилина. С понятной сдержанностью эти ученые отнеслись к неизвестному им молодому человеку, и только рекомендации именитых историков из института, где он был аспирантом, делали атмосферу чуть более доверительной. Немного знакомства с домашними архивами, краткие пояснения - и все. Да и что еще можно было сделать в обстановке тех лет? О публикации уникальных документов не могло быть и речи...
Новоявленное "прогнозирование" встречалось в штыки не только догматиками, и если бы не принципиальная позиция тогдашнего директора Института конкретных социальных исследований А.М.Румянцева, а также некоторых из ведущих социологов (в первую очередь В.Ж.Келле), то никакого социального прогнозирования в те годы появиться бы не могло.
Типичными в данном отношении являлись "Окно в будущее: современные проблемы социального прогнозирования" И.Бестужева-Лады (1970) [16]; "Предвидение и цель в развитии общества: философско-социологические аспекты социального прогнозирования" А.Гендина (1970) [35]; "Методологические проблемы социального прогнозирования" под ред. А.Казакова (1975) [43]; "Вопросы прогнозирования общественных явлений" под ред. В.Куценко (1978) [33] и др.
Руководителем нескольких проектов, автором или ответственным редактором соответствующих монографий был автор настоящей главы. Сборники статей по социальному прогнозированию под ред. А.Гендина (вышло 14 выпусков) относились преимущественно к педагогической прогностике, но некоторые охватывали более широкий круг вопросов, были связаны с методологией технологического прогнозирования вообще. Постепенно курс на "наведение мостов" между социологией и другими науками, аналогичный тому, что имел место в мировой прогностике, дал свои плоды.
В конечном итоге появилось несколько работ, не относящихся собственно к технологическому прогнозированию, но по-своему интересных. Среди них монография Л.Рыбаковского "Методологические вопросы прогнозирования населения" (1978) [54], коллективная монография "Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности" под ред. В.Ядова (1979) [55], монография О.Гаврилова "Стратегия правотворчества и социальное прогнозирование" (1993) [34] и др. Почти все материалы такого характера можно найти в статьях, опубликованных в 1974-1994 гг. в журнале "Социологические исследования".
Метаморфозы социальной прогностики. За очерченными рамками термин "социальное прогнозирование" употреблялся - и до сих пор употребляется - как бы красоты ради. Так, учебник для вузов "Основы экономического и социального прогнозирования" [45] на деле посвящен целиком экономическому прогнозированию, "социальному" там уделено четыре странички - о повышении уровня жизни. Именно так понимали "социальное" в пресловутой "Комплексной программе научно-технического прогресса", и именно так понимают его (как "остаточный соцкультбыт") до сих пор почти все отечественные экономисты.